Полифония источников информации

Мозаичность данных исследования зависит не только от появления но­вой для нас информации в процессе изменения самого поля и того, как мы его воспринимаем. Она также связана с множественностью источников ин­формации о людях, живущих в деревенском сообществе. Такая множест­венность порождает многоликость наших информантов. Мы часто оказыва­емся на перекрестке множества информационных потоков. Случается, что, знакомясь с человеком, мы уже знаем о его жизни многое по рассказам дру­гих жителей. Так возникает проблема, обозначенная нами как «полифония источников», когда информацию об одном и том же человеке, интерпрета­цию одного и того же события можно получать многократно и из разных уст. Круги циркулирования информации дублируются, множатся и пересе­каются, образуя многослойное информационное поле. Количество расска­зов жителей друг о друге растет в геометрической прогрессии, поскольку они озвучиваются уже не только представителями более близкого нам кру­га общения, но и каждым новым знакомым, считающим своим долгом доба­вить значимую, как ему/ей кажется, информацию о своих соседях. В такой ситуации мы постоянно получаем биографических «клонов» наших инфор­мантов. У каждого члена сообщества есть желание и возможности снаб­дить нас жизнеописаниями других жителей деревни. Вероятно, тем самым информанты пытаются продемонстрировать свою социальную компетент­ность в жизни сообщества. Постепенно наш первый восторг по поводу от­крытости и красноречивости местных жителей сменяется размышлениями о том, как соотносить и интерпретировать полученные данные.

Вот один из показательных примеров того, насколько порой противоре­чивым может быть многоголосье сообщества. В интервью молодой человек по имени Саша, 32 лет, рассказал нам, что после женитьбы он уехал в со­седнюю деревню. Недавно он развелся и, оставив с бывшей женой двоих де­тей семи и трех лет, вернулся в родное село. По словам нашего информан­та, его бывшая жена изрядно пьет, что грозит ей лишением материнских прав. Саша обвинил жену в том, что она нигде не работает и не заботится о детях. У него хорошие отношения с детьми: старший сын, первоклассник, достаточно часто забегает к нему после школы и даже приезжает погостить из другой деревни на велосипеде. Саша сообщил, что работает на тракторе, имеет более или менее стабильный заработок и мечтает совсем забрать де­тей к себе. Беседа происходила зимой, и мы поинтересовались, есть ли в хо­зяйстве запас дров, на что Саша заявил, что дрова есть, но они лежат далеко в лесу, а у него пока нет времени и возможности подвезти их к дому.

Наши собственные наблюдения несколько разрушили радужную карти­ну, нарисованную «хозяйственным» Сашей. Он живет со своим дедом в вет­хом запущенном доме. Наше знакомство произошло во дворе, где мужчины разбирали и распиливали забор на дрова. Их не хватает, чтобы протопить дом, в нем холодно и грязно. Не нужно особенной смекалки, чтобы догадать­ся, что Саша регулярно выпивает.

Комментарии Сашиных соседей дополнили наши наблюдения. По их словам, Саша с дедом живут очень бедно. Саша пьет, пропивает всю утварь и даже мебель. Узнав, что в доме не на чем спать, соседи отдали им старый диван. Уже на следующий день Саша с дедом ходили по деревне и предла­гали всем купить его за 50 рублей. Соседей также беспокоит, что Саша во­рует у них дрова, им приходится постоянно следить за поленницей. Окру­жающие говорят, что с работы Сашу выгнали, он живет с новой женой и не очень-то обеспокоен судьбой детей. Они также уверяют нас в том, что у его прежней жены есть работа и она не пьет.

Из беседы со старшим сыном Саши мы узнали, что он практически не об­щается с отцом, не говоря уже о том, чтобы приезжать из другой деревни. Мальчик учится в местной школе, в первом классе. После уроков, часами ожидая школьного автобуса, который собирает всех неместных учеников, он слоняется по школе, часто голодный, но к отцу не заходит. Когда мать на работе, за детьми обычно присматривает бабушка.

Информация, полученная из разных источников, не оценивается нами как достоверная/недостоверная. Важно то, что мы имеем возможность по­лучить палитру различных мнений об одних и тех же людях, явлениях, со­бытиях. Это позволяет избежать эффекта «моментального снимка», как это было бы, если бы мы ограничились одним интервью с Сашей.

Настороженность по отношению к нам, которую проявляли жители в наши первые приезды, уменьшилась или сменилась доверием. Информанты не стесняются оценочных суждений в адрес других, вовлекая нас в свое ло­кальное, закрытое пространство домыслов, сплетен и слухов, завязанных на житейской морали. Выслушивая, а иногда и воспроизводя слухи, мы, хоть и на какое-то время, становимся «своими», превращаемся из исследовате­лей в деревенских обывателей. При ведении полевых дневников у наших коллег и у нас не раз складывалось ощущение, что мы только и занимаем? ся тем, что переписываем и распутываем нагромождение сплетен жителей друг о друге. Мы также взахлеб обсуждаем между собой новые сведения, когда вдруг «оказывается», что бывший директор совхоза, например, пишет стихи, а бывший агроном в бытность работы в совхозе крепко выпивала и приходила на работу в разных носках.

Интересно, что мы порою, сами того не предполагая, становимся инфор­мантами для сельчан, когда уже местные жители начинают спрашивать у нас, о чем нам рассказали, например, местные алкоголики. Такое перево­рачивание ролей происходит, на наш взгляд, потому, что жители либо сами хотят узнать о маргинальных представителях своего сообщества, которых они избегают, либо пытаются разоблачить в наших глазах своих «неуспеш­ных» соседей и сообщить, что те рассказали нам все не так, а уж они-то зна­ют, как действительно обстоят дела. Показательно, что в последнее время нас стали спрашивать при встрече, от кого мы идем и к кому собираемся. В таких случаях становится чрезвычайно трудно поддерживать коммуни­кацию с сельчанами, ожидающими от нас взаимной открытости и откровен­ности, не раскрывая при этом информацию, полученную от их соседей. Та­ким образом, одновременно проблематизируются и этическая и методоло­гическая стороны исследования. С одной стороны, для нас важно сохранить хорошие отношения с нашими информантами, не став «осведомителями», с другой — не привносить своего видения местной жизни, которое сельча­нам, безусловно, важно зафиксировать.

Полифония источников усложняет интерпретацию собранного матери­ала. Вместе с тем она расширяет возможности постановки исследователь­ских задач. Беседуя с информантами и затем анализируя интервью, важно учитывать не только то, что, но и то, каким образом и о ком говорят жите­ли деревни. Способ подачи сведений о соседях и знакомых, смысловая и мо­ральная нагруженность оценок отражают структуру повседневных взаимо­действий, властных отношений и социальной сегрегации на селе.