Социологические теории девиации
Изучение девиантного поведения
Почему люди нарушают общественные нормы? Почему определенные действия характеризуются как девиантные? Почему поведение одних индивидов называют девиантным, когда они совершают по существу те же действия, что и другие индивиды, которым удается избежать наказания, а иногда даже добиться признания? И почему число отклонений от нормы изменяется от группы к группе и от общества к обществу? Именно этими вопросами интересуются социологи.
Другие науки также занимаются проблемой девиантного поведения, в частности, биология и психология. Но биологов и психологов интересуют несколько иные вопросы: они уделяют основное внимание акторам, отступающим от нормы, и пытаются определить, в чем состоит их “неправильность” или, по крайней мере, отличие от других. Они стремятся объяснить нарушение правил с точки зрения самих индивидов и их уникальных характеристик.
Нас прежде всего интересуют социологические объяснения причин девиации. Это не означает игнорирования или недооценки вклада других наук. Проблема должна изучаться с разных сторон. Например, и биология, и психология внесли весомый вклад в наше понимание такого нарушения, как шизофрения – серьезная форма душевного заболевания, для которой характерны галлюцинации, дезорганизованное и нелогичное мышление, неадекватные эмоциональные реакции, деградация личности, странности в поведении и постепенный уход от реальности. Биологи и психологи доказали, что наследственные факторы вызывают предрасположенность индивидов к некоторым формам шизофрении. Наследственный компонент, возможно, обусловливается генами, отвечающими за протеины, которые регулируют деятельность мозга, особенно за нейротрансмиттеры (химические вещества, выделяемые нервными клетками и определяющие уровни, необходимые для возбуждения прочих нервных клеток). Однако понимание биологических и психологических факторов, задействованных в развитии шизофрении, не дает полной картины этого явления. Следует учитывать и социальные факторы.
Например, в Озарских горах (США) жил один человек. Однажды ему явилось видение – с ним говорил сам Господь. После этого человек стал проповедовать слово Божие своим родным и соседям, и вскоре вся община пришла в состояние религиозного экстаза. Об этом человеке говорили: “Он услышал призыв”. Его репутация как пророка и целителя росла. Однако, когда новоявленный “пророк” попытался организовать молитвенное собрание в Сент-Луисе, перекрыв при этом движение транспорта на оживленной городской магистрали в час пик, его арестовали. Человек рассказывает в полицейском участке о своих беседах с Богом, а полиция доставляет его в сумасшедший дом, где психиатры ставят “пророку” диагноз “шизофрения” и госпитализируют.
Итак, мы еще раз убедились в том, что отклонение от нормы не является свойством, внутренне присущим человеческому поведению, но свойством, обусловленным социальными определениями. Рассмотрим четыре наиболее распространенных социологических подхода к проблеме девиации: теорию аномии, теорию культурного переноса, теорию конфликта и теорию стигматизации.
Теория аномии
Э. Дюркгейм утверждал, что девиация играет функциональную роль в обществе, поскольку девиация и наказание девианта способствуют осознанию границ того, что считается допустимым поведением, и выполняют роль факторов, побуждающих людей подтвердить свою приверженность моральному порядку общества. Дюркгейму принадлежит идея аномии – общественного состояния, которое характеризуется разложением системы ценностей, обусловленным кризисом всего общества, его социальных институтов, противоречием между провозглашенными целями и невозможностью их реализации для большинства. Люди обнаруживают, что им трудно координировать свое поведение в соответствии с нормами, которые в данный момент становятся слабыми, неясными или противоречивыми. В периоды быстрых общественных перемен люди перестают понимать, чего ждет от них общество, и испытывают трудности в согласовании своих поступков с действующими нормами. “Старые нормы” уже не представляются подходящими, а новые, зарождающиеся нормы еще слишком туманны и нечетко сформулированы, чтобы служить эффективными и значимыми ориентирами в поведении. В такие периоды можно ожидать резкого возрастания количества случаев девиации.
Американский социолог Роберт Мертон попытался применить дюркгеймовские понятия аномии и социальной солидарности, анализируя социальную действительность США. Для большинства американцев жизненный успех, особенно выраженный в материальных благах, превратился в культурно признанную цель. При этом только определенные факторы, например, хорошее образование и высокооплачиваемая работа, получили одобрение в качестве средств к достижению успеха. Никакой проблемы не было бы, если бы все американские граждане имели одинаковый доступ к средствам достижения материального успеха в жизни. Но беднякам и представителям национальных меньшинств часто доступны лишь более низкие уровни образования и скудные экономические ресурсы. Если же они интернализовали цели, заключающиеся в материальном успехе (а это относится не ко всем индивидам), сильные ограничения могут толкнуть их к нонконформизму и совершению нетрадиционных поступков, так как они не в состоянии достичь общепризнанных целей законными средствами. Они пытаются добиться престижной цели любыми средствами, включая порочные и преступные.
Современные профессиональные преступники, члены организованной мафии, наркодельцы имеют много общего с Аль-Капоне, печально известным контрабандистом и грабителем 1920-х – начала 1930-х гг., который заявлял:
“Мои аферы строго следуют американским правилам, и я намерен продолжать в том же духе... Эта наша американская система... предоставляет всем и каждому из нас великий шанс, надо только ухватить его обеими руками и выжать из него все возможное”.
Однако “отсутствия возможностей” и стремления к материальному благополучию недостаточно для создания давления в сторону девиации. Общество с жесткой классовой или кастовой структурой может не давать всем своим членам равных шансов выдвинуться, но в то же время восхвалять богатство; так было в феодальных обществах средневековья. Только тогда, когда общество провозглашает общие символы успеха для всего населения, ограничивая при этом доступ множества людей к признанным средствам достижения таких символов, создаются условия для антиобщественного поведения. Мертон выделил пять реакций на дилемму цели – средства, четыре из которых представляют собой девиантные адаптации к условиям аномии (см. табл. 5.1).
Таблица 5.1. Мертоновская типология индивидуальной адаптации к аномии
| Тип адаптации | Культурные цели | Институционализированные средства |
| Конформизм | + | + |
| Инновация | + | |
| Ритуализм | - | + |
| Ретритизм | - | - |
| Бунт | ± | + |
Примечания: + принятие;
- отрицание;
± отрицание существующей системы ценностей и замена ее новой системой.
Конформизм имеет место, когда члены общества принимают как культурные цели достижение материального успеха, а также утвержденные обществом средства для их достижения. Подобное поведение составляет опору стабильного общества.
Инновация наблюдается, когда индивиды твердо придерживаются культурно установленных целей, но отвергают одобренные обществом средства их достижения. Такие люди способны торговать наркотиками, подделывать чеки, мошенничать, присваивать чужое имущество, воровать, участвовать в кражах со взломом и в разбойных ограблениях или заниматься проституцией, вымогательством и покупать символы успеха.
Ритуализм имеет место, когда члены общества отвергают культурные цели или принижают их значимость, но при этом механически используют одобренные обществом средства для достижения таких целей. Например, цели организации перестают быть важными для многих ревностных бюрократов, однако они культивируют средства в качестве самоцели, фетишизируя правила и бумажную волокиту (см. гл. 4).
Ретритизм состоит в том, что индивиды отвергают и культурные цели, и признанные средства их достижения, ничего не предлагая взамен. Например, алкоголики, наркоманы, бродяги и-опустившиеся люди становятся изгоями в собственном обществе; “они живут в обществе, но не принадлежат к нему”.
Бунт состоит в том, что бунтари отвергают культурные цели общества и средства их достижения, но при этом заменяют их новыми нормами. Такие индивиды порывают со своим социальным окружением и включаются в новые группы с новыми идеологиями, например радикальные общественные движения.
Типы индивидуальной адаптации Мертона характеризуют ролевое поведение, а не типы личности. Человек может менять мнение и переходить от одного типа адаптации к другому.
Использование теории аномии.Некоторые социологи применили теорию аномии при изучении проблемы подростковой преступности. Так, А. Коэн предположил следующее: мальчиков, принадлежащих к низшим слоям общества, влечет к бандитским группировкам тот факт, что их постоянно оценивают по меркам среднего класса и они обнаруживают, что проигрывают в своей школьной среде, где ценятся хорошее владение речью, опрятный внешний вид и способность заслуживать похвалы. В ответ на эти требования мальчики “сбиваются” в подростковые группировки, где в почете “крутые”, “наглые парни”, “нарушители спокойствия”,– стандарты, позволяющие подросткам из низших классов достигать успеха. Согласно исследованиям Делберта С. Эллиота, юные хулиганы, бросившие школу, реже совершают правонарушения, чем те, которые продолжают ее посещать. Очевидно, уход из ненавистной школы представляет для этих ребят временное решение тех проблем, с которыми они сталкивались в школьной среде, где к ним подходили с завышенными мерками.
Оценка теории аномии. Теория аномии Мертона акцентирует внимание на тех процессах установления признанных культурных целей и средств, посредством которых общество инициирует девиантное поведение. В частности, с помощью этой теории можно раскрыть суть и причины преступлений, связанных с деньгами, совершенных на почве наживы и алчности, преступлений в среде “белых воротничков” и корпоративных преступлений, преступлений “поджигателей войны” и преступлений представителей властных структур и тех, кто стремится к власти.
Однако критики теории Мертона указывают, во-первых, что он упускает из виду процессы социального взаимодействия, посредством которых люди формируют свои представления о мире и планируют свои поступки. Мертон описывает нарушителей социальных норм как индивидуалистов – людей преимущественно самодостаточных, вырабатывающих для себя решения по выходу из стрессовых ситуаций без учета поступков окружающих. Во-вторых, не всякое девиантное поведение можно объяснить разрывом между целями и средствами. Мертон рисует картину американского общества, в котором, по его мнению, существует консенсус между базовыми ценностями и целями. Но его критики утверждают, что американскому обществу с множеством субкультур свойствен плюрализм. Жизнь американского общества дает множество примеров, когда девиантное поведение индивида можно объяснить неприемлемостью для него некоторых норм, носящих превалирующий характер в большинстве групп населения. Так, индейцы нарушают законы охоты и рыбалки; представители некоторых этнических меньшинств заключают общие браки; выходцы из южных сельских местностей увлекаются петушиными боями; некоторые группы населения изготавливают самогон; подростки употребляют наркотики.
Теория культурного переноса
Ряд социологов подчеркивает сходство между способом выработки девиантного поведения и способом выработки любого другого стиля поведения. Одним из первых к такому выводу пришел французский социолог Габриэль Тард (1843-1904), еще в конце XIX в. сформулировавший теорию подражания для объяснения девиантного поведения. Работая окружным мировым судьей и директором отдела криминальной статистики, он убедился, что повторение в человеческом поведении играет значимую роль. Тард утверждал, что преступники, как и “порядочные” люди, имитируют поведение тех индивидов, с которыми они встречались в жизни, которых знали или о которых слышали. Но в отличие от законопослушных граждан они имитируют поведение преступников.
В 1920-1930-е гг., социологи Чикагского университета, пытаясь объяснить высокий уровень преступности в ряде районов Чикаго, провели ряд исследований, в результате которых обнаружили, что в отдельных кварталах города уровни преступности оставались стабильными в течение многих лет, несмотря на изменения в этническом составе населения. Ученые сделали вывод, что криминальное поведение может передаваться от одного поколения к другому, т.е. молодежь, живущая в зонах высокой преступности, усваивает преступные модели поведения. Более того, когда в эти районы въезжают представители других этнических групп, их детям девиантные модели поведения передаются от местной молодежи.
Иначе говоря, молодые люди становятся правонарушителями, потому что общаются и заводят дружбу с теми подростками, у которых криминальные модели поведения уже укоренились.
Эдвин Г. Сазерленд, используя выводы чикагских социологов, разработал теорию дифференциальной ассоциации, которая базируется на идеях символического интеракционизма и подчеркивает роль социального взаимодействия в процессе формирования взглядов и поступков людей. Согласно Сазерленду, индивиды становятся правонарушителями в той степени, в какой они принадлежат окружению, следующему девиантным идеям, мотивировкам и методам. Такие индивиды могут научиться употреблять и доставать запрещенные наркотические средства или воровать, а потом сбывать краденое. Чем раньше начнутся контакты индивида с криминогенным окружением, чем чаще, интенсивнее и длительнее будут эти контакты, тем выше вероятность того, что такой индивид тоже станет правонарушителем. Но в этом процессе задействовано не одно простое подражание. Девиантное поведение приобретается на основе не только подражания, но и научения; очень многое зависит от того, чему именно и от кого учатся индивиды.
Теория дифференциальной ассоциации подтверждает правильность старинной поговорки: “Из хороших компаний выходят хорошие парни, а из дурных – плохие”. Когда родители переезжают на новое место, “чтобы увезти Майка от его дружков-хулиганов”, они, не осознавая того, используют принцип дифференциальной ассоциации. Этому же принципу следуют охранники в тюрьме, старающиеся ограничить общение заключенных, за которыми они надзирают. Согласно этому же принципу, тюремное заключение может привести к явно отрицательным последствиям, если поместить юных правонарушителей в одну камеру с закоренелыми преступниками.
Использование теории культурного переноса. В плюралистических обществах, где сосуществует множество субкультур, у различных групп населения могут быть различные взгляды и мотивировки поведения. Социолог Вальтер Б. Миллер, основываясь на этом принципе, провел исследование девиантного поведения в среде молодежи из низших социальных слоев. Он определял их поведение как адаптацию к культурным образцам, приобретенным такими людьми в процессе их социализации в гетто и внутригородской среде. Культура низших слоев, по Миллеру, придает огромное значение ряду таких “первостепенных” принципов, как нарушение общественного спокойствия (приветствуются стычки с полицейскими, школьным начальством, социальными работниками и прочими официальными представителями власти); доказательство своей “крутизны” (наличие физической силы и умение побеждать в драке); наглость (способность перехитрить, надуть, оставить в дураках других людей); азарт (поиск острых ощущений, стремление к риску, игра с опасностью); судьба (вера в то, что большинство важнейших событий в жизни не поддается контролю, что миром правят случай и судьба); автономия (желание освободиться от внешнего контроля и принуждения). Хотя все эти принципы не являются внутренне или обязательно преступными, следование им создает ситуации, в которых высока вероятность использования моделей поведения, носящих противозаконный характер. Так, желание выглядеть “крутым” влечет за собой словесные оскорбления других и физическое насилие над ними, а стремление к острым ощущением может привести индивида, например, к угону автомобиля.
Оценка теории культурного переноса.Итак, теория культурного переноса показывает, что социально порицаемое поведение может вызываться теми же процессами социализации, что и социально одобряемое. Эта теория позволяет понять, почему количество случаев девиантного поведения изменяется от группы к группе и от общества к обществу. Однако с ее помощью нельзя объяснить некоторые формы девиантного поведения, особенно тех правонарушителей, которые не могли заимствовать у других ни способы, ни подходящие дефиниции и взгляды. Примерами этого могут служить злостные нарушители финансовых соглашений; наивные изготовители фальшивых чеков; люди, случайно нарушившие закон; непрофессиональные магазинные воришки; люди, совершающие преступления “на почве любви”. Индивиды могут попадать в одни и те же ситуации, но воспринимать их по-разному, с различными результатами.
Теория конфликта
Сторонники теории культурного переноса подчеркивают, что для индивидов, принадлежащих к различным субкультурам, характерны несколько различающиеся модели поведения, поскольку процесс их социализации базируется на различных традициях. Приверженцы теории конфликта согласны с этим положением, но пытаются ответить на вопрос: “Какая социальная группа сумеет выразить свои принципы в законах общества и заставить членов общества подчиняться этим законам?” Поскольку институциональный порядок вызывает столкновение интересов основных групп – классов, полов, расовых и этнических групп, организаций бизнеса, профсоюзов и т.п., возникает еще один вопрос: “Кто получает львиную долю преимуществ от конкретной социальной системы?” Или другими словами: “Почему структура общества дает преимущества одним социальным группам, а другие группы остаются в невыгодном положении и даже клеймятся как преступающие закон?”
Хотя в последние десятилетия появилось множество новых направлений конфликтологического подхода к проблеме девиации, его происхождение восходит к марксистской традиции (см. гл. 1). Согласно ортодоксальной марксистской теории, правящий класс капиталистов эксплуатирует и грабит народные массы и при этом ухитряется избежать возмездия за свои преступления. Трудящиеся – жертвы капиталистического угнетения – в своей борьбе за выживание вынуждены совершать поступки, которые правящий класс клеймит как преступные. Другие типы девиантного поведения – алкоголизм, злоупотребление наркотиками, насилие в семье, сексуальная распущенность и проституция – являются продуктами моральной деградации, основанной на беспринципной погоне за наживой и угнетении бедняков, женщин, представителей этнических меньшинств. Психологические и эмоциональные проблемы объясняются отчуждением людей от средств производства, с помощью которых они добывают себе средства к жизни, т.е. от самого базиса своего существования.
Класс, государство и преступление. Современный марксистский подход к проблеме девиации сформулировал американский социолог Ричард Квинни. Согласно Квинни, правовая система США отражает интересы и идеологию правящего капиталистического класса. Закон объявляет нелегальными некоторые поступки, оскорбляющие мораль властей предержащих и представляющие угрозу для их привилегий и собственности:
“Закон есть инструмент правящего класса. Криминальное право, в частности, есть средство, созданное и используемое правящим классом для сохранения существующего порядка. В Соединенных Штатах государство – и его правовая система – существуют для защиты и поддержания капиталистических интересов правящего класса”.
Для того чтобы “понимать природу преступления, необходимо понимать развитие политической экономии в капиталистическом обществе”. Но если государство служит интересам капиталистического класса, то и преступление в конечном итоге представляет собой классово-обусловленный политический акт, заложенный в структуру капиталистической социальной системы.
Капитализм в попытке выстоять во внутренних конфликтах, подтачивающих его основы, совершает преступления власти. “Одно из противоречий капитализма состоит в том, что некоторые из его законов должны нарушаться для обеспечения безопасности существующей системы”. Здесь в первую очередь следует назвать преступления, совершаемые корпорациями,– от установления фиксированных цен до загрязнения окружающей среды. В противоположность таким преступлениям многие криминальные проступки обычных людей или нарушения прав собственности – карманные кражи, кражи со взломом, грабежи, торговля наркотиками и т.п.– “совершаются из необходимости выжить” в условиях капиталистической социальной системы. Преступления против личности – убийства, оскорбления действием, изнасилования “совершаются людьми, уже ожесточенными условиями жизни в капиталистическом обществе”. Есть еще вид преступлений, которые Квинни определяет как акт сопротивления власти: когда рабочие саботируют, не выполняют свои обязанности, протестуя таким образом против своих работодателей. В целом, по Квинни, преступление присуще капиталистической системе. Когда общество создает социальные проблемы и не может справиться с ними естественным образом, оно придумывает и вводит политику контроля за населением. Следовательно, преступление и уголовное правосудие составляют неотъемлемую часть более крупных проблем исторического развития капитализма.
Использование теории конфликта. Теория конфликта побудила социологов к изучению влияния интересов правящего класса на составление и исполнение законов. Многие социологи отмечают, что преступление определяется в основном в терминах ущерба, нанесенного собственности (кража со взломом, грабеж, угон автомобилей, вандализм), в то время как корпоративные преступления как бы остаются в тени. Более того, наказание за преступления против собственности – тюремное заключение, а наиболее общепринятой формой наказания за правонарушения в сфере бизнеса является денежный штраф. Американский социолог Амитаи Етциони обнаружил, что в 1975-1984 гг. 62% крупнейших корпораций США были замешаны в одной незаконной операции или более; 42% – в двух и более, а 15%– в пяти и более. Нарушения состояли в фиксации цен и назначении завышенных цен, подкупе местных и зарубежных должностных лиц, мошенничестве и обмане, нарушении патентных прав. Однако в отличие от воров и мошенников корпорации и их должностные лица не несут уголовной или иной ответственности. И если ФБР ведет дело по каждому факту убийства, изнасилования, оскорбления действием и угона автомобиля, зарегистрированному в США, то ни одно государственное агентство не ведет регистрацию преступлений, совершенных корпорациями.
Оценка теории конфликта. В теории конфликта многое справедливо. Совершенно очевидно, что составляют законы и обеспечивают их исполнение облеченные властью индивиды и социальные группы. Вследствие этого законы не являются нейтральными, но служат интересам определенной социальной группы и выражают основные ее ценности. Однако, во-первых, по мнению критиков теории конфликта, подобные интуитивные догадки не удовлетворяют требованиям научного исследования. Например, по словам социолога Стентона Уилера, разработка теории конфликта и повторное открытие Маркса задали новое направление нашему пониманию девиации, но создается “сильное впечатление, что все эти достижения являются не более чем риторическими”.
Многие формулировки конфликтологов требуют уточнения. Так, не всегда ясно, какие конкретно индивиды или группы подразумеваются, когда говорится о “правящей элите”, “правящих классах” и “интересах властей предержащих”. Во-вторых, теория конфликта нуждается в проверке. Например, Уильям Дж. Шамблисс и Роберт Сидмен утверждают: “Самые суровые санкции, как правило, налагаются на людей низших социальных классов”. Однако результаты исследований не всегда согласуются с этим утверждением: одни исследования обнаруживают незначительную связь между статусом нарушителей закона и назначенным им наказанием или полное ее отсутствие; в других исследованиях эта взаимосвязь четко прослеживается; некоторые исследования показывают, что эта взаимосвязь зависит от конкретных обстоятельств. И хотя корпорации часто стремятся оказывать влияние на правосудие и государственную политику, их интересы не обязательно доминируют над интересами остальных групп. Совершенно очевидно, что необходимы дополнительные исследования. Посылки теории конфликта не могут быть приняты на веру без строгих научных исследований.
Теория стигматизации
Сторонники теории стигматизации (от греч. stigmo – клеймо) взяли за основу главную идею конфликтологии, согласно которой индивиды часто не могут поладить друг с другом, так как расходятся в своих интересах и взглядах на жизнь; при этом те, кто стоят у власти, имеют возможность выражать свои взгляды и принципы в нормах, управляющих институциональной жизнью, и с успехом навешивают отрицательные ярлыки на нарушителей этих норм. Их интересует процесс, в результате которого отдельные индивиды получают клеймо девиантов, начинают рассматривать свое поведение как девиантное.
Приверженцы теории стигматизации Эдвин Лемерт, Говард Бекер и Кай Эриксон утверждают, что, во-первых, ни один поступок сам по себе не является криминальным или некриминальным по сути. “Отрицательность” поступка обусловлена не его внутренним содержанием, а тем, как окружающие оценивают такой поступок и реагируют на него. Отклонение всегда есть предмет социального определения.
Во-вторых, всем людям свойственно девиантное поведение, связанное с нарушением каких-то норм. Сторонники данной теории отрицают популярную идею о том, что людей можно разделить на нормальных и имеющих какие-то патологии. Например, некоторые превышают скорость езды, совершают кражи в магазинах, мошенничают с выполнением домашнего задания, скрывают доходы от налоговой инспекции, напиваются, участвуют в актах вандализма в честь победы любимой футбольной команды, нарушают права частной собственности или без спроса раскатывают в машине своего приятеля. Сторонники теории стигматизации называют такие действия первичной девиацией, определяя ее как поведение, нарушающее социальные нормы, но обычно ускользающее от внимания правоохранительных органов.
В-третьих, будут ли конкретные поступки людей рассматриваться как девиантные, зависит от того, что делают эти люди, и от того, как реагируют на это другие люди, т.е. эта оценка зависит от того, каким правилам предпочтет строго следовать общество, в каких ситуациях и в отношении каких людей. Не всех, кто превысил скорость езды, совершил магазинную кражу, утаил доходы, нарушил права частной собственности и т.п., осуждают. Так, в США чернокожих могут осудить за поступки, позволительные для белых; а женщин – за поступки, позволительные для мужчин; некоторых могут осудить за те же поступки, что безнаказанно совершают их друзья; поведение отдельных людей может быть осуждено как девиантное, хотя оно не нарушает никаких норм, просто потому, что огульно обвинили в таких поступках, каких они, возможно, никогда не совершали (например, человек выглядит “женоподобным” и на него навешивается ярлык гомосексуалиста). Особое значение имеет социальное окружение и то, клеймит оно конкретного индивида как нарушителя норм или нет.
В-четвертых, навешивание ярлыков на людей влечет определенные последствия для таких людей. Оно создает условия, ведущие к вторичной девиации – девиантному поведению, вырабатывающемуся у индивида в ответ на санкции со стороны других. Приверженцы теории стигматизации утверждают, что такое новое отклонение от нормы инициируется враждебными реакциями со стороны законодательных органов и законопослушных граждан. Индивид получает публичное определение, которое возводится в стереотип, и объявляется правонарушителем, “чокнутым”, фальшивомонетчиком, насильником, наркоманом, бездельником, извращенцем или преступником. Ярлык способствует закреплению индивида в статусе аутсайдера (“человека не нашего круга”). Подобный “главный” статус подавляет все прочие статусы индивида в формировании его социального опыта и в результате играет роль самореализующегося пророчества. Нарушители норм начинают воспринимать свой статус как конкретный тип девиантности и формировать на основе этого статуса собственную жизнь.
В-пятых, те, кто получил клеймо правонарушителей, обычно обнаруживают, что законопослушные граждане осуждают их и не хотят “иметь с ними дела”; от них могут отвернуться друзья и родные; в некоторых случаях их могут заключить в тюрьму или поместить в больницу для душевнобольных. Всеобщее осуждение и изоляция подтолкнут стигматизированных индивидов к девиантным группам, состоящим из людей, судьба которых похожа на их собственную. Участие в девиантной субкультуре – это способ справиться с критической ситуацией, найти эмоциональную поддержку и окружение, где тебя принимают таким, какой ты есть. В свою очередь вступление в подобную девиантную группу укрепляет у индивида представление о себе как о правонарушителе, способствует выработке девиантного жизненного стиля и ослабляет связи с законопослушным окружением.
Итак, согласно теории стигматизации, девиация определяется не самим поведением, а реакцией общества на такое поведение. Когда поведение людей рассматривается как отступающее от принятых норм, это дает толчок ряду социальных реакций. Другие определяют, оценивают поведение и “навешивают” на него определенный ярлык. Нарушитель норм начинает согласовывать свои дальнейшие поступки с такими ярлыками. Во многих случаях у индивида вырабатывается самопредставление, совпадающее с этим ярлыком, в результате чего он способен вступить на путь девиации.
Оценка теории стигматизации. Теория стигматизации, не концентрируя внимания на причинах совершения девиантных поступков, помогает понять, почему один и тот же поступок может рассматриваться как девиантный или нет, в зависимости от ситуации и характеристик индивида, о котором идет речь. Многие сторонники теории стигматизации обратились к положениям теории конфликта, в первую очередь к существующему в обществе неравенству, чтобы понять, что является основой структуры социальных институтов, как составляются и проводятся в жизнь законы.
У теории стигматизации есть свои критики. Во-первых, хотя теория стигматизации позволяет понять, как индивиды становятся “профессиональными” нормоотступниками, она не показывает, какие исходные факторы вызвали девиантное поведение. Действительно, при многих формах девиации именно условия жизни несут ответственность за навешивание ярлыков на таких людей. Так, представляется очевидным, что огромное большинство людей, помещаемых в лечебницы для душевнобольных, испытывают острые нарушения, связанные с внутренними психологическими или невралгическими патологиями. Их смятение и страдания невозможно объяснить исключительно за счет реакции других людей. Тем не менее большое количество фактов позволяет предположить, что профессиональные психиатры провоцируют социальное проявление душевных заболеваний путем применения систем стигматизации, а не просто “обнаруживают” внутренние патологии или душевные болезни. Ярлыки также играют важную роль в формировании представления о бывших пациентах лечебниц для душевнобольных у прочих членов общества, да и у самих бывших пациентов.
Во-вторых, девиацию невозможно понять в отрыве от социальных норм. Если поведение не является девиантным до тех пор, пока оно не получило подобную оценку, то как тогда классифицировать такие тайные и оставшиеся нераскрытыми преступления, как растрата казенных денег, неуплата налогов или тайное сексуальное насилие? Более того, многие преступники ведут подобный образ жизни, будучи убеждены, что преступление “окупается”. Одно исследование выявило, что треть преступлений против частной собственности совершается из убежденности преступников в том, что таким образом они смогут получить гораздо больше, чем путем честной, законной работы, а еще треть преступлений совершают безработные.
* * *
Таким образом, ни одна социологическая теория не способна дать полного объяснения девиантному поведению. Каждая высвечивает какой-то один важный источник отклонения поведения от нормы. А девиантное поведение может принимать множество форм. Поэтому следует тщательно анализировать каждую форму девиации для определения задействованных в ней специфических факторов.
| Назад | Содержание | Вперед |