Социология политической власти

Власть является одним из вечных и необхо­димых компонентов человеческого бытия. Она существует в любой организованной об­щности людей. Среди многочисленных видов власти особое место занимает политическая власть, окончательно сложившаяся в классовом обществе. Про­блема власти вообще, политической власти в особенности, всегда привлекала внимание социологов. Но для творчест­ва Вебера она, бесспорно, является ключевой. При анали­зе властной проблематики Вебер последовательно опира­ется на свою теорию социального действия. Как было от­мечено выше, своего рода атрибутом социального дейст­вия Вебер считает «ориентацию на другого», которая пред­полагает взаимное ожидание соответствующего поведения всех участвующих в политических отношениях сторон. Это и обеспечивает легитимность господства: те, кто уп­равляют, ожидают, что их командам будут повиноваться; те же, кем управляют, ожидают определенного характера директив. Так возникает предпосылка-тенденция, обеспе­чивающая возможность максимально рационального пове­дения в политической сфере и позволяющая добиться пре­дельной эффективности межчеловеческих взаимоотноше­ний, имея в виду и управляющих, и управляемых.

Важно отметить, что многое в концепции Вебера так или иначе сопрягается с марксистской социологией вла­сти. В частности, анализируя отношения между управля­ющими и управляемыми, он значительное место уделял проблемам социальной структуры и классового конфлик­та. Тип господства, считал Вебер, вытекает из отношений, которые складываются в экономической сфере. Вместе с тем он подчеркивал при этом значимость и других факто­ров: различий в статусе и престиже людей, их привержен­ности разным религиозным ценностям и т.д. Вебер уделял большое внимание конфликтам между группировками уп­равляющих. Причины политических коллизий социолог усматривал в борьбе между партиями и бюрократическим аппаратом управления, чиновничеством.

Однако Вебер разошелся с марксизмом по вопросу пу­тей и средств движения к рациональной власти, да и в оп­ределении ее сущности, имея в виду идеальный, перспек­тивный тип политического управления. Если Маркс разре­шение социально-политических катаклизмов во властной сфере видел в революционном преобразовании государст­венных структур и функций таким образом, чтобы в ко­нечном счете утвердилось неполитическое, безгосударст­венное управление народа посредством самого народа, то Вебер считал возможным в рамках существующего капи­талистического строя создать образцово-рациональный тип власти, что связано с утверждением рационально-бюрократического типа управления.

Так, по Веберу, штаб управления должен состоять из чиновников, которые: лично свободны и подчиняются только деловому служебному долгу; имеют устойчивую служебную иерархию и определенную служебную компе­тенцию; работают в силу контракта, на основе свободного выбора в соответствии со специальной квалификацией; вознаграждаются денежными окладами; рассматривают свою службу как главную профессию; предвидят свою карьеру — «повышение» — или в соответствии со стар­шинством по службе, или в соответствии со способностями, независимо от суждения начальника; подчиняются строгой единой служебной дисциплине и контролю. Разу­меется, это — идеальный тип формально-рационального управления, а не существующая реальность. В его основе лежит идеализация реального положения вещей, что оп­ределяет лишь вектор движения, исходя из того, что все управляющие и, стало быть, управляемые будут совер­шать только целерациональные действия.

В полном соответствии со своей методологией Вебер анализирует легитимные типы господства, где критери­ем для конструирования идеальных типов служат мотивы повиновения, исходя из присутствия в них той или иной доли рациональности. Так, Вебер выделяет три легитимных типа господства и соответственно три типа мотивов повиновения: господство в силу веры в обязательность ле­гального установления и деловой компетентности; господство может обусловливаться просто «нравами», привычкой к определенному поведению; наконец, оно может основы­ваться на простой личной склонности подданных, т.е. иметь аффективную базу.

При первом типе господства мотивом повиновения в конечном счете является соотнесенный с интересами дру­гих личный интерес индивида, что и порождает целерациональное действие. В государствах с таким типом господ­ства подчиняются не личности, а законам; это касается не только управляемых, но и управляющих. Во втором слу­чае поведение людей обусловлено «нравами», верой в свя­щенность существующих порядков и .властей. Это патри­архальный тип господства, при котором аппарат управле­ния зависит от господина, и, стало быть, верность ему, а не компетентность служит основанием для занятия той или иной должности. Наконец, третий случай — харизма­тическое господство, которое основано на магических спо­собностях, пророческом даре, силе слова и духа выдаю­щихся политиков. Аффективный тип действия повиную­щихся (эмоционально окрашенная преданность) является его базой. Именно поэтому в любой исторической форме харизматическое господство авторитарно по своей сути.

У Вебера реализация идеи политической рациональности связана с разной степенью участия людей в политической жизни вообще и политической власти в особенности. Он ста­вит вопрос о том, что можно быть: а) «политиками «по слу­чаю» (участие в волеизъявлении); б) «политиками «по со­вместительству» {быть доверенными лицами, членами прав­ления партийно-политических союзов, государственных со­ветов и т.д.), когда политика «не становится для них перво­очередным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеаль­ном отношении»; в) «профессиональными политиками». Из тенденции рационализации политической жизни логически вытекает идея превращения политики в своего рода «пред­приятие», которому требуются профессионально подготов­ленные люди с разными знаниями и умениями — чиновни­ки-специалисты и «политические» чиновники.

Весьма ценны и полезны рекомендации Вебера по воп­росу о том, что сделать, чтобы государственная власть пе­рестала быть основным источником благополучия, и, сле­довательно, самовоспроизводить коррупцию. «За счет политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода, «для» политики — тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смыс­ле мог бы жить «для» политики, при господстве частнособственнического порядка должны наличествовать некото­рые, если угодно, весьма тривиальные предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независим от дохо­дов, которые может принести ему политика». По существу, из этого следует, что при нашем волеизъявлении, вопреки прежним стереотипным установкам выбирать из «низов» {они-де знают народные нужды и будут заботиться о них), отдать предпочтение при прочих равных условиях рекомен­дуется человеку, обладающему материальной или духовной собственностью, имеющему достаточный постоянный доход {речь не идет о размерах его богатства). В социально-психо­логическом плане он более подходит для проведения право­вой, этической, словом, рациональной политики.

Данную проблему Вебер не сводит к ее экономическо­му аспекту. Страна, в которой утверждается политиче­ский плюрализм, сталкивается со сложностями, вызван­ными коррупцией партийно-политического характера, когда «партийными вождями за верную службу раздаются всякого рода должности в партиях, газетах, товарищест­вах, больничных кассах, общинах и государствах. Все пар­тийные битвы суть не только битвы ради предметных целей, но прежде всего также и за патронаж над должностями».

Как видим, проблема эта не специфически российская, и, стало быть, можно и нужно использовать веберовские социологические рекомендации по ее нейтрализации. Для этого надо признать, что бюрократия, как функциональ­ный элемент управления, есть атрибут государства, отде­ляющегося от господства одной социально-политической силы. Если мы хотим утвердить политический плюрализм с равноправием всех партий, то их лидеры должны осоз­нать, что в общих интересах постепенно сформировать, поддерживать и беречь новый социальный слой — совре­менное чиновничество, как «высококвалифицированных специалистов духовного труда, профессионально вышко­ленных многолетней подготовкой, с высокоразвитой со­словной честью, гарантирующей безупречность, без чего возникла бы роковая опасность чудовищной коррупции и низкого мещанства, а это бы ставило под угрозу чисто тех­ническую эффективность государственного аппарата, значе­ние которого для хозяйства, особенно с возрастанием социа­лизации, постоянно усиливается и будет усиливаться впредь». Ориентация на этот идеальный тип избавила бы от массовых иррациональных перемен в государственных инс­титутах после очередных выборов, отчего в конечном счете общество несет большие материальные и духовные потери.

Партийно-политическую коррупцию можно миними­зировать еще и разделением функционально государственной бюрократии и партийных лидеров. «Подлинной профессией настоящего чиновника... — замечает Вебер, — не должна быть политика. Он должен «управлять» прежде всего беспристрастно — данное управленческое требова­ние применимо даже к так называемым «политическим» чиновникам... Политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик — как вождь, так и его свита, — бороться».

Рациональным властным отношениям должны быть адекватны средства их достижения. По Веберу, потенциал движения к рациональной власти может проявиться лишь на основе осознания приоритетности эволюционных изме­нений в политической жизни, объективной взаимозависи­мости индивидов и разных статусных групп. Только на этом пути способна возникнуть совершенно нова» по сути политическая борьба между партиями как важнейший ин­струмент добывания истины, выработки наиболее рацио­нальных программ развития страны. Однако рациональ­ная власть отнюдь не тождественна слабовластию, тем бо­лее ее бессилию. Чтобы обеспечить рациональность управ­ления, государство, как отмечает Вебер, должно быть инс­титутом, обладающим «монополией легитимного физиче­ского насилия». Единственным источником «права» на на­силие считается государство, хотя насилие отнюдь не яв­ляется нормальным или единственным средством государства. Но оно, пожалуй, специфическое для него средство, отмечал М.Вебер.

Социология религии

Веберовская социология религии подчинена исследованию социального действия людей. М.Вебер стремится выявить связь между религиозно-этическими принципами и поведением индивидов, особенно их экономической и политической деятель­ностью. По его мнению, поведение людей может быть по­нято лишь с учетом их представлений о ценности религиозных догм. В отличие от марксистов, ставивших в качест­ве центрального вопрос о происхождении религии и ее сущности, Вебер делает акцент на основных видах смыс­лов религиозных принципов, которые обусловливают то или иное поведение человека, наличие в нем элементов рациональности. «Мы должны, — пишет он, — вообще иметь дело не с «сущностью» религии, а с условиями и следствиями определенного рода действий общины (име­ется в виду религиозная организация. — Ред.), понимание которых может быть обретено, только исходя из субъек­тивных переживаний, представлений, целей отдельного индивида, т.е. исходя из «смысла». При этом критериемдля типологизации основных видов «смысла» у него опять-таки выступает целерациональное действие. Так, анали­зируя различные формы религиозной жизни, Вебер путем эмпирических наблюдений и сравнений фиксирует, где преобладает ритуал истек и-культовое начало, где мистико-созерцательное, а где аскетически-рациональное. Это дало ему основание сначала выдвинуть гипотезу, а затем сделать вывод о том, что существует связь между религи­озными убеждениями и поведением (прежде всего эконо­мическим) и что та религия, в которой преобладает рацио­налистическое начало, способствует становлению рацио­нального общественного строя.

По Веберу, наиболее рельефно рационалистическое на­чало проявилось в конфуцианстве в Китае, индуистской религии и протестантстве. Для конфуцианства, отмечает Вебер, главное — благополучная земная жизнь, отсутст­вие веры в загробную жизнь. Культ трезвый и простой: жертва, ритуальная молитва, музыка и ритмический та­нец. Порядок и гармония — основные принципы конфу­цианства, применимые и к человеку, и к государственно­му устройству. «Разум» конфуцианства, — пишет Вебер, — был рационализмом порядка». Однако конфуцианство не отвергало и магию, которая, как признавалось, имеет власть над злыми духами. В этой связи Вебер показывает, что в конфуцианстве соединились два начала — этико-рациональное и иррационально-магическое. В силу данного обстоятельства в Китае не мог утвердиться формально-ра­циональный тип управления и сходный с западным рацио­нальный тип хозяйства.

В Индии рационализация совершалась внутри ритуалистической религии и в рамках представлений о пересе­лении душ. Однако, по мысли Вебсра, обрядово-ритуальный консерватизм (каждый индивид рождается в опреде­ленной касте и тем самым привязан к роду деятельности; существуют запреты, ограничивающие взаимоотношения между кастами и индивидами) в конечном счете не дал развития целерациональным действиям людей и стал пре­пятствием для утверждения формально-рациональных ос­нов хозяйствования и политической жизни.

Лишь рационализм протестантской этики прямо спо­собствует рационализации жизни экономической, иници­ируя у людей стремление к прибыли, рациональной дис­циплине труда, что нашло свое выражение в известном те­зисе Вебера об «адекватности духа капитализма и духа протестантизма». Суть протестантизма он излагает в следующих пунктах, используя текст «Вестминстерского исповедания» 1647 г.: есть Бог, Всевышний, который создал мир и который им правит, но который непостижим для конечного разума людей; этот всемогущий и таинст­венный Бог заранее предопределил каждому из нас спасе­ние или осуждение на погибель, а мы своими действиями бессильны изменить предначертание Божье; Бог создал мир во славу себе; человек должен трудиться на приумно­жение славы Божьей и на создание царства Божьего на этой земле; дела мирские, человеческая природа, плоть относятся к категории греховности и гибели, спасение же даруется человеку свыше как Божья благодать. Как отме­чает Вебер, все эти элементы в разрозненном виде сущест­вуют и в других религиях, но их одновременное сочетание — уникально.

Что следует из этих постулатов? Прежде всего они иск­лючают идолопоклонство, всякий мистицизм. Общение между конечным разумом людей и бесконечностью духа Божьего заведомо заказано, что опосредованно благопри­ятствует развитию науки. В этом, по мнению Вебера, на­ходит свое завершение тот великий историко-религиозный процесс расколдования мира, который уничтожил все магические средства спасения, объявив их неверием и ко­щунством. Далее, проблема спасения верующего видится не в ритуально-культовых церемониях и не в помощи по­сюстороннего спасителя (ислам), а через «труд на приум­ножение славы Божьей».

Анализируя конкретную деятельность протестантских сект, Вебер подчеркивает, что ими в качестве наилучшего средства для обретения внутренней уверенности в спасе­нии рассматривается неутомимая деятельность в рамках своей профессии. Кроме того, отмечает Вебер, рано или поздно перед каждым верующим должен был встать один и тот же вопрос, оттесняющий на задний план все осталь­ное: избрал ли я и как мне удостовериться в своем избран­ничестве? На него протестантская церковь отвечает в том же ключе: именно аккуратный, постоянный труд в мир­ской профессиональной деятельности «дает уверенность в своем избранничестве». Наконец, Вебер указывает на со­ответствие многих требований протестантской этики оп­ределенным императивам рождающегося духа капитализ­ма: неутомимо трудиться ради получения прибыли и сле­довать аскетическому поведению. Это как раз необходи­мое условие капиталистического развития, предполагаю­щего использование прибыли для постоянной реинвести­ции, для дальнейшего воспроизводства средств производ­ства и т.д. Словом, прибыль важна не для того, чтобы на­слаждаться прелестями бытия, а для удовлетворения по­требности все больше воспроизводить.

Все это, по мнению Вебера, позволяет сделать обобща­ющий вывод о том, что поведение человека зависит от его мировоззрения, а интерес, который каждый испытывает к той или иной деятельности, обусловлен системой ценно­стей, которой человек руководствуется.

Литература

Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: 1993. — Ч. II.—Разд. 3.

Вебер М. Избранные произведения. М.: 1990.

Вебер М. О буржуазной демократии в России // Социс. — 1992. — № 3.

Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность. (Соци­ология Макса Вебера и веберовский ренессанс). М.: 1991.

История социологии в Западной Европе и США. М.: 1993. — Гл. 8.

ПатрушевА.И. Расколдованный мир М.Вебера. М.: 1992.

Контрольные вопросы

Что такое «понимающая» социология М.Вебера?

Какую роль в своей «понимающей» социологии Вебер отводил кате­гории «идеальный тип» и как она соотносится с объективной реально­стью?

Какие действия человека Вебер считал социальными? Какую класси­фикацию социальных действий людей предложил Вебер?

Что, по Веберу, может обеспечивать легитимность господства и по­рядка? Какие легитимные типы господства он выделял?

Как Вебер определял рациональный тип власти?

Как, по Веберу, религиозные догмы влияют на историческое разви­тие общества и на поведение людей?

В чем Вебер усматривает взаимосвязь протестантской этики с духом
капитализма? ^