Схватывание единого потока переживания как «идеи»

С этой проформой сознания следующее, согласно закону сущности, находится в сопряжении.

Если чистый взгляд Я, рефлектируя, притом перцептивно схватывая, падет на какое-либо переживание, то существует априорная возможность того, чтобы взгляд обращался к иным переживаниям — насколько простирается эта взаимосвязь. В принципе же никогда не бывает так, чтобы такая целая взаимосвязь давалась или могла даваться одним-единственным чистым взглядом. Известным образом, пусть и принципиально иного вида, она, эта взаимосвязь, тем не менее интуитивно схватываема, а именно по способу «безграничности в наследовании» имманентных созерцаний — от фиксируемого переживания к новым входящим в его горизонт переживания переживаниям, от фиксации последних к фиксации их горизонтов переживания и т. д. Речь же о горизонте переживания означает в этом месте не только горизонт феноменологической временности в соответствии с описанными его измерениями, но и отличия новых по своему виду модусов данности. В согласии с этим некое переживание, ставшее объектом для взгляда Я, а следовательно обладающее модусом увиденного, наделено своим горизонтом неувиденных переживаний; то, что схватывается в модусе «внимания» и, возможно, даже с нарастающей ясностью, наделено горизонтом невнимательности на заднем плане с относительными различиями между ясным и темным, равно как вычлененным и невычлененным. Во всем этом коренятся эйдетические возможности — возможность неувиденное доставлять чистому взгляду, замеченное между делом обращать в замечаемое в первую очередь, невыделенное превращать в выделенное, темное делать ясным и все более и более ясным.[85]

В непрерывном переходе от схватывания к схватыванию мы, сказал я, известным образом схватываем и поток переживания как единство. Мы схватываем его не как единичное переживание, но по способу идеи в кантовском смысле. Поток переживания — это не что-то полагаемое и утверждаемое наобум, — это нечто абсолютно-несомненно данное, в соответственном широком смысле слова «данность». Источник такой несомненности, хотя и она опирается на интуицию, — все же совершенно иной, нежели тот, что существует для бытия переживаний, каковые, таким образом, достигают чистой данности в имманентном восприятии. Своеобразное идеации, созерцающей кантовскую «идею», которая вовсе не лишается от этого усматриваемой однозначности, как раз заключается в том, что адекватное определение ее содержания, т. е. здесь — потока переживания, недостижимо. Одновременно мы видим, что от потока переживания и его компонентов как таковых неотделим ряд различимых модусов данности, систематическое исследование которых составит главную задачу общей феноменологии.

Из наших размышлений мы можем вынести также и то эйдетически значимое и очевидное положение, что ни одно конкретное переживание не может иметь значения в полном смысле самостоятельного. Любое переживание «требует дополнения» в отношении взаимосвязи — по виду и форме не произвольной, но связанной.

Пример: если мы станем рассматривать, в его конкретной полноте, какое-либо внешнее восприятие, скажем, вот это определенное восприятие дома, то тогда от него неотделимо, в качестве необходимого фрагмента его определения, окружение переживания; впрочем, это фрагмент своеобразный, он необходим, а в то же время «внесущностен», а именно он таков, что изменение его ничего не изменяет в собственном сущностном содержании переживания. Итак, в зависимости от изменения определенности окружения, само восприятие меняется, между тем как наиболее низкая дифференциация рода «восприятие», ее внутреннее своеобразие, может мыслиться тождественным.

В принципе невозможно, чтобы два восприятия, сущностно тождественные в таком своем своеобразии, были бы тождественны и по своей определенности окружения, — они были бы в таком случае одним восприятием. В любом случае таковое возможно усмотреть, что касается двух восприятий и, следовательно, двух переживаний, принадлежащих одному потоку переживания. Любое переживание оказывает свое влияние на ореол — светлый или темный — дальнейших переживаний.

Кроме того, более конкретное рассуждение показало бы нам, что немыслимы два потока переживания (сферы сознания двух чистых Я) с тождественным сущностным наполнением, равно как — это можно усмотреть уже из вышеизложенного — немыслимо, чтобы вполне определенное переживание одного потока принадлежало к другому потоку: общими у таковых могут быть лишь переживания с тождественной внутренней устроенностью (хотя, как индивидуально тождественные, они им не общи) — но не два индивидуально определенных переживания, тем более с абсолютно одинаковым «ореолом».