Использование клаузул (212–218)

(212) Каким образом следует говорить, деля речь на отрезки и члены, мы скоро увидим[214]; а теперь надо сказать, сколько есть способов разнообразить ритм в периодах и в их закруглениях. Ритм, вообще, течет то быстрее, благодаря краткости стоп, то медлительнее, благодаря долготе. Быстрота требуется главным образом в споре, медлительность – в рассказе. Заканчиваться период может различными способами, из которых один имел особенный успех в Азии. Это так называемый дихорей, когда две последние стопы суть хореи (т.е. стопы, состоящие из долгого и краткого, – это пояснение необходимо, ибо у разных авторов одни и те же стопы называются по-разному)[215].

(213) Дихорей сам по себе вовсе не плох в окончаниях, но нет ничего хуже для ораторского ритма, чем постоянное повторение одного и того же размера. Сам по себе он звучит в концовках превосходно, и тем более следует страшиться пресыщения им. В моем присутствии народный трибун Гай Карбон[216], сын Гая, произнес в народном собрании такие слова: "O Marce Druse, patrem appello!": это два отрезка по две стопы; затем по членам: "Tu dicere solebas sacram rem publicam": здесь два члена по три;

(214) затем период: "Quicumque earn violavissent, ab omnibus esse ei poenas persolutas": это дихорей, ибо долгота или краткость последнего слога безразлична; затем: "Patris dictum sapiens temeritas fili comprobavit"[217]– этот дихорей вызвал такой шум собрания, что радостно было смотреть: и причиной тому разве не ритм? Измени порядок слов, сделай так: "comprobavit fili temeritas" – и ничего не останется, хотя "temeritas"[218]и состоит из трех кратких и долгого, что Аристотель считал наилучшим, и в чем я с ним не согласен.

(215) "Но слова те же, мысль та же". – Уму этого достаточно, а слуху недостаточно. Однако не следует применять дихорей слишком часто: ибо всякий ритм поначалу нравится, затем приедается, и когда обнаруживается его легкость, к нему начинают относиться с пренебрежением.

Но есть многочисленные окончания, закругляющиеся ритмично и приятно. Таков и кретик, состоящий из долгого, краткого и долгого, таков и однородный с ним пеан, равный ему по длительности, но имеющий слогом более; считается, что он очень удобно вплетается в прозаическую речь, тем более что он имеет две разновидности[219]: он состоит или из долгого и трех кратких, и такой ритм полон силы вначале и падает к концу, или из стольких же кратких и долгого, – и такой ритм древние считали наилучшим в окончаниях, я же его не вовсе отвергаю, однако предпочитаю другие.

(216) Не следует совершенно отбрасывать и спондей, хотя он кажется тупым и медлительным от того, что состоит из двух долгих: в нем все же есть некоторая твердость поступи, не чуждая достоинства, особенно в отрезках и членах, где тяжеловесностью и медлительностью он возмещает малочисленность стоп. Замечу, что, говоря о стопах окончаний, я имею в виду не только последнюю стопу, но присоединяю к ней по меньшей мере непосредственно ей предшествующую[220], а часто также и третью.

(217) Так, и ямб, состоящий из краткого и долгого, и трибрахий, имеющий три кратких и равный хорею (но равный по длительности, а не по слогам), и даже дактиль, состоящий из долгого и двух кратких, находясь на предпоследнем месте, с достаточной плавностью течет к концу, если конец выражен хореем или спондеем – какая из этих стоп занимает последнее место, всегда безразлично. И, напротив, все эти три стопы дают плохое окончание, если какая-нибудь из них стоит на последнем месте: исключение составляет дактиль, заменяющий кретик – ведь на последнем месте нет разницы между дактилем и кретиком, ибо долгота или краткость последнего слога несущественны даже в стихе.

(218) Поэтому недоглядел и тот, кто объявил[221] удобнейшим для окончаний пеан с долгим последним слогом, ибо долгота последнего слога безразлична. К тому же, пеан, имея свыше трех слогов, считается некоторыми даже не стопой, а сложным ритмом. Все же, согласно единодушному признанию древних – Аристотеля, Феофраста, Феодекта, Эфора, он наиболее удобен в начале или середине фразы; в конце, по их мнению, тоже, но мне здесь представляется более подходящим кретик. Что касается дохмия, состоящего из пяти слогов – краткого, двух долгих, краткого и долгого, например "amicos tenes", то он удобен на любом месте, но один только раз, при повторении же двукратном или многократном он слишком открыто обнаруживает ритмичность и привлекает к ней внимание.

(219) Итак, если мы воспользуемся всеми перечисленными столь различными способами менять ритм, то с одной стороны, нашу речь нельзя будет уличить в искусственности, а с другой стороны, этим удастся избежать пресыщения.