Вот, приблизился предающий Меня

25 декабря 1975 г., Пуна

Евангелие от Матфея, глава 26

36. Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там.

37. И взяв с Собою Петра и обоих сыновей Заведеевых, начал скорбеть и тосковать

38. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со мною.

39. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты.

40. И приходит к ученикам, и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?

41. Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух желает, плоть же немощна.

42. Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя.

43. И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели.

44. И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово.

45. Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: продолжайте спать и почивать; вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников;

46. Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

Мы все пустые внутри люди,

Мы все чем-то начиненные люди,

Мы все учились вместе,

И головы наши набиты соломой. Увы!

Когда мы шепчемся друг с другом,

Наши высушенные голоса

Спокойны и малозначительны,

Как ветер в сухой траве

Или крысиные шаги по битому стеклу

В нашем сухом подвале.

Очертания без формы, тень без цвета,

Парализованная сила, жест без движения;

Те, кто с прямым взглядом

Перешел в царство иное, в царство смерти,

Вспоминайте нас - если вы вообще вспоминаете -

Не как потерянные неистовые души,

А только как пустых людей,

Чем-то начиненных людей.

Эти строчки из Элиста весьма многозначительны, чрез­вычайно многозначительны. Человек в своем невежестве является просто отрицательной пустотой; набитым соломой, полым внутри. Вы просто понаблюдайте за собой. Что вы приобрели в жизни? Вы, возможно, многое потеряли, но не приобрели ничего. И пусты не только ваши руки, все ваше" существо также является пустым. Причем оно является пустым отнюдь не в буддийском смысле: пустота не в смысле безмолвия, пустота не в смысле полноты бытия; но пустота, связанная с недостатком сознания, пустота, связанная с потерей осознанности. Вы не присутствие, вы отсутствие — вы являетесь пустотелым внутри, набитым соломой. Эта солома может быть золотой, это могут быть деньги; эта солома может быть властью. У этой соломы тысячи названий, но это солома, потому что она не питает душу. Она не создает душу, она является разрушительной. Максимум, что она может дать, так это ощущение полноты — очень обманчивое ощущение.

Есть два способа жизни. Один из них заключается в достижении истинной пустоты, положительной пустоты - это путь медитации, молитвы, путь, который постепенно приво­дит к Богу. Другой путь заключается в том, чтобы все время набивать себя бесполезными, пустыми вещами, не имеющи­ми какого-либо высшего смысла. Они могут, самое большее, дать вам почувствовать себя занятым, но рано или поздно вы обнаружите, что упустили возможность.

Когда Вудро Вильсон стал президентом Америки, вся его семья праздновала это событие. Его друзья по всей стране радостно танцевали, он сам плакал и рыдал в своей комнате. К нему приблизилась его жена. Она не могла поверить своим глазам, потому что Вудро Вильсон сидел в свеем кресле около окна, с поникшей головой, печальный, каким никогда не был, со слезами, катящимися из глаз. С глубокой любовью она спросила своего мужа: «Что случилось? Почему ты плачешь?» Он поднял на нее свои печальные глаза. Он сказал: «Теперь, когда я стал президентом самой могущес­твенной страны, теперь, когда я стал самым могущественным человеком в мире, я осознал всю абсурдность этого. Ничего не приобретено, а я растратил всю свою жизнь. Теперь я понял тщетность власти, потому что рано или поздно придет смерть, а я бессилен против нее».

А если ваша власть бессильна против смерти, то это просто обман. Пока вы не достигнете бессмертия, ваша власть - это не власть, это просто фальшивая монета.

И кто может достичь власти вопреки смерти? Человек, который достиг истинной пустоты, положительной пустоты. Другим именем для пустоты является глубокая внутренняя самореализация. Вы не наполнены соломой, но вы наполне­ны своей собственной осознанностью. Вы не наполнены мебелью: автомобилями, домами, деньгами и прочей чепу­хой. Вы просто наполнены своим бытием, своей чистой «естьностью», своим чистым существованием. Тогда для вас не существует смерти.

Это последняя ночь Иисуса со своими учениками, и это очень многозначительно, потому что они больше не увидят его снова. Я уже говорил вам раньше и хорошо бы напомнить это снова, что Иисус - это мост. Он - человек плюс Бог. Будда - это чистая божественность; человек исчез полностью. Вы не можете представить себе Будду печального, вы не можете представить себе Будду, что-то просящего у Бога. Иисус - и то и другое; в этом его парадокс, в этом его красота. Он является мостом между этими отдаленными явлениями: между человеком и Богом - сын человека и сын Бога. Когда Иисус молится в этих сутрах, это его сыновья часть молится его же собственной отцовской части. Христиане полностью упустили этот момент. Это не молитва, адресованная некото­рому Богу на небесах; ведут диалог две его собственные полярности; Иисус как сын человека общается в этом диалоге с Иисусом - сыном Божьим. Это внутреннее явление.

Позвольте мне прочитать вам сутру.

Потом, приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсидшния, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там.

Эти слова: «Посидите тут» означают в точности то, что люди дзэна называют «дзадзэн»: это значит просто сидеть и ничего не делать. Когда Иисус говорит: «Посидите здесь», он хочет сказать им: «Вы просто сидите, ничего не делайте. Просто оставайтесь осознающими, безмолвными, как тихий пруд без какой-либо ряби мыслей, просто сидите». Люди дзэна знают значение этого, христиане - полностью забыли.

В христианстве исчезла сама идея простого сидения. Это христианская интерпретация. Они считают, что Иисус просто приказал своим ученикам сидеть. Когда говорит такой чело­век, как Иисус, его слова не должны интерпретироваться обычным образом. Его язык не является обычным. Слова могут быть обычными, но значение их - никогда. Он говорит своим ученикам: «Будьте в состоянии дзадзэн».

Позвольте мне объяснить вам, что такое дзадзэн. Дзад­зэн - это глубочайшая незанятость, то есть неделание ничего снаружи и неделание ничего внутри. Это даже не медитация, потому что когда вы медитируете, вы прикладываете какого-то рода усилия, вы пытаетесь что-то делать: повторять мантры, вспоминать Бога или даже вспоминать себя. Но эти усилия порождают рябь на воде, эти усилия порождают всяческие вибрации, и ваше сидение становится испорчен­ным. То^да ваше сидение не является чистым, не является невинным. Дзадзэн означает: сидеть и только сидеть, ничего другого не делая. Это неделание со стороны тела, это недела­ние со стороны ума. Это состояние неделания. Это не означа­ет, что вы крепко спите, потому что сон - это тоже действие. Это не означает, что вы мертвы, потому что, если вы мертвы, вы просто не сможете сидеть. Это просто означает, что вы являетесь чрезвычайно живым, интенсивно живым, никуда не движущимся огнем бытия, резервуаром энергии, находя­щемся в состоянии глубокого ожидания. Вы просто ожидаете, что что-то случится, и даже не ожидаете, потому что ожида­ние снова дает всплеск мыслей и ум начинает функциониро­вать. Все находится в подвешенном состоянии. Вы дышите, и это все, что вы делаете. Но это не делание, потому что дыхание осуществляется само по себе. Вы не должны ничего делать, вы должны просто сидеть.

О Бодхидхарме рассказывают, что он просидел девять лет, глядя на стену своей пещеры. История рассказывает, что его ноги совершенно атрофировались. Девять лет молчаливого сидения, ничего не делая: он не повторял мантры, он не вспоминал никакого Бога, он не совершал никакой молитвы. Он просто сидел, глядя на стену. Его ноги иссушились. Это очень существенно, потому что ноги являются символом активности, движения. Всякое движение исчезло. Сознание стало неподвижным резервуаром энергии, просто чистой энергией, ни на что не направляемой.

Потом пришел его первый ученик, потому что Бодхидхарма не принимал в учение никого, пока тот не проявит чрезвычайную тягу к тому, чтобы следовать ему. Пришел Хай Куджо. Говорят, что он отрубил свою руку и предложил ее Бодхидхарме, говоря: «Повернись ко мне, или я отрублю себе голову».

Бодхидхарма вынужден был обернуться. Это было его первое движение, сделанное за девять лет. Он сказал: «Подо­жди - ты тот человек, которому я могу передать свое послание».

И снова это может быть правдой или нет, что ученик предложил свою руку. И снова это символично: руки означа­ют активность, деятельность. Ноги означают движение, руки означают деятельность. Человек может раскрыться, только отдав свою активность, свою деятельность. Бодхидхарма отдал свое сообщение, отдал всего себя этому человеку, который символически показал, что он готов потерять свою деятельность.

Когда Иисус сказал своим ученикам: «Сидите тут», он имел в виду дзадзэн: «Вы просто сидите и ждите, потому что приближаются чрезвычайные события. Должно что-то слу­читься, что никогда больше не случится в истории человечес­тва. Приближается что-то неповторимое, что-то уникальное. Вы ждите, сидите и наблюдайте. Не делайте никаких движе­ний, потому что достаточно легкого движения мысли и тела, достаточно какой-то эмоции - и вы можете упустить самое главное. Сын человеческий должен быть доставлен к Богу. Сын человеческий должен исчезнуть, должен появиться сын Божий. Должно случиться величайшее событие: сидите тут».

И слово «тут" тоже очень многозначительно. «Сидите» означает: не двигайтесь в пространстве, «тут» означает: не двигайтесь во времени. Просто будьте здесь и сейчас -никакого движения в пространстве, никакого движения во времени. Для учеников было бы легче - потому что было поздно, а они устали от целого дня празднования, от своей активности, им хотелось спать, - для них было бы легче, если бы им позволили походить вокруг. Они смогли бы бодрство­вать. Но Иисус сказал: «Сидите. Сидите здесь, не бродите вокруг. Не двигайтесь в пространстве и не двигайтесь во времени».

Тело движется в пространстве; ум движется во времени. Тело - часть пространства, ум - часть времени. Иисус говорит: «Сидите - здесь». Сидя, вы прекращаете движение в пространстве; пребывая здесь, просто будучи здесь, вы прекращаете движение ума. В этом весь смысл дзадзэна. Если грубо проинтерпретировать слова Иисуса, то он сказал своим ученикам: «Делайте дзадзэн...»

...пока Я пойду, помолюсь там.

Иисус собирается молиться; молитва - это мост. Сын собирается обратиться с молитвой к отцу; низшее собирается молиться высшему; земля собирается молиться небу; семя собирается молиться дереву, будущему. Молитва - это любовь.

Иисус сказал: «Я собираюсь предложить себя моему Богу. Сидите молча, наблюдайте, будьте бдительными» -будьте такими же внимательными и бдительными как любо­вница, ожидающая любовника. При любом движении ей кажется, что это идет ее любимый, это могут быть его шаги... Она бросается к двери. Это может быть просто ветер, играю­щий в ветвях деревьев, это может быть просто нищий, просто прохожий, но женщина все время бдительна, она ждет - она страстно и интенсивно сфокусирована на этом. Иисус гово­рит: «Наблюдайте, сидите здесь. Я буду молиться».

Когда человек, подобный Иисусу, молится, Бог отвеча­ет. Если на ваши молитвы нет ответа, не жалуйтесь. Это просто показывает, что вы не молились. Если на ваши молятвы не отвечают, то это просто показывает, что вы совершали что-то другое, но не молитву. Молитва - это тотальное, безусловное предложение самого себя: «Я твой. Да будет воля твоя». Иисус собирается молиться. Когда Иисус собирается молиться, земля собирается встретиться с небом. Если ученики смогут быть безмолвными наблюдателями, они станут свидетелями величайшего события, грандиозного со­бытия: небо спустится, чтобы встретиться с землей, отец спустится, чтобы встретиться с сыном. В сердце Иисуса должно произойти великое явление: полярности должны объединиться, противоположности должны встретиться. И он прямо говорит своим ученикам: «Посидите тут, пока я пойду, помолюсь там».

Еще одно, и мы продолжим.

Медитация — это просто сидение. Медитация — это просто пребывание там, где вы есть. Молитва - это движение, медитация - это сидение. В молитве вы распространяете вширь свое существо. В молитве вы вздымаетесь подобно волнам океана, чтобы прикоснуться к чему-то высшему. В медитации вы просто ждете. Медитация пассивна, молитва -нет; молитва активна. В медитации вы просто открываете двери своего сердца и ждете. В молитве этого недостаточно -вы открываете двери и устремляетесь к вершинам. Вот почему Иисус говорит: «Я пока пойду и помолюсь там. Пока я молюсь, вы медитируйте».

Когда Учитель молится, многое может случиться с учениками, если они могут просто ждать и медитировать. Потому что, когда любовь целого ниспускается на Учителя, она естественно изливается и на учеников. Только Учитель может молиться, ученики могут только медитировать. Пото­му что молитва возможна только тогда, когда вы знаете, что такое Бог. Молитва возможна тогда, когда вы познали целое. Медитация же возможна и в том случае, когда вы ничего не знаете о Боге. Для медитации, на самом деле, Бог не нужен. Вот почему религии, основанные на медитациях, являются атеистическими: и джайнизм, и буддизм являются атеисти­ческими; они не верят ни в какого Бога. В этом нет необхо­димости. Они являются религиями, основанными на медита­циях: люди просто сидят и ждут. Когда они готовы, приходит Бог. В религиях, основанных на молитве, — в христианстве, в индуизме, в исламе, - люди не просто сидят, они идут навстречу Богу. Они находятся в движении. Вы можете представлять себе джайнизм или буддизм как спокойный океан без какого-либо волнения, без волн. Вы можете пред­ставлять себе христианство, ислам, индуизм как океан во время высокого прилива - огромные волны, вздымающиеся навстречу небу.

Молитва отлична от медитации: медитация - это пассив­ность, молитва - активность. Вот почему буддизм и джай­низм учат самоотречению, уходу от активности. Христианст­во учит служению, участию в мирских делах, поискам Бога. Но молиться может только Учитель, потому что любовь возможна только тогда, когда вы знаете другого. Как вы можете обращаться к Богу? Вы его не знаете. Как вы можете говорить Богу «ты»? Вы его не знаете. Он может, самое большее, оставаться гипотезой, а гипотезе нельзя говорить «ты». Она может оставаться чем-то неодушевленным, к ней нельзя обращаться на «ты». Ее можно использовать, но ее нельзя любить. Невозможно любить математическую теоре­му. Никто не может любить величайшую из формул, формулу Эйнштейна: Е=тс^. Как ее можно любить? Как вы можете называть ее «ты»? Как вы можете склониться перед ней? Как могут слезы течь из ваших глаз; как вы можете танцевать вокруг нее? Может быть, эта формула имеет большое значе­ние, может быть, она многое объясняет, но это не может быть объектом поклонения. Если вы знаете Бога, вы прикасаетесь к нему, как прикасаетесь к своей любимой, вы целуете его, как целуете любимую, вы смотрите в глубину его глаз, как смотрите в глаза любимой. Пока Бог не придет к вам, как любимая, молитва невозможна. Ваша молитва будет фальши­вой.

Но Учитель может молиться. Когда он молится, небо опускается на него, окружает его, прикасается к нему со всех сторон, со всех направлений. И если ученики просто сидят там в глубоком дзадзэне и медитируют, то их сердца придут в возбуждение. Неизвестное коснется и их, неизвестное проникнет в них тоже. Потому что, когда идет дождь, когда Бог изливается дождем, он изливается не как скряга. Когда Бог изливается дождем, он изливается в огромном изобилии; он наполняет всю землю. Когда люди молча ждут и медити­руют, внезапно они наполняются им. Лишь тогда становится возможной молитва, но не раньше этого. Нужно реальное прикосновение, нужен контакт. К Богу нужно прикоснуться, человек должен прикоснуться к Богу; только тогда возникает доверие.

Медитация не нуждается в Боге. Вы можете отказаться от этой гипотезы и медитировать. Если вы медитируете, то однажды Бог наполнит ваше сердце. Но если у вас есть Учитель, который может молиться ради вас, который может молиться для вас, который может просто молиться, то вы можете приобрести многое из того, что вы еще не заслужива­ете.

Это последняя ночь, Иисус собирается покинуть их на следующий день. Он хотел бы сделать им подарок, он хотел бы подарить им Бога. Он говорит им: «Посидите тут, пока я пойду, помолюсь там». Он хочет изолировать себя, он хочет остаться один, потому что даже присутствие учеников может оказаться помехой. Медитация может выполняться в группе. Молитва же - очень интимное явление; это встреча двух любящих сердец. Никто не должен быть свидетелем этого, никто не должен стоять рядом, никто не должен наблюдать это. В противном случае сам факт, что кто-то стоит рядом, будет раздражающим фактором. Молитва всегда совершается в одиночестве.

И вы посмотрите на эту глупость: люди медитируют в одиночку, а молятся вместе. Медитирующие ищут уедине­ния, а когда вы хотите помолиться, вы идете в церковь или в храм и молитесь все вместе. Молитва должна совершаться в абсолютном одиночестве, потому что молитва - это любовь. Медитация может выполняться в группе: это техника. На самом деле, если вы медитируете в группе, вы медитируете более глубоко, потому что группа помогает, расширяет ваши возможности. Она укрепляет уверенность в себе. Создается групповой ум, создается большая волна группового сознания, и вы просто перемещаетесь на этой волне.

Но молитва - это любовь. К молитве нужно относиться так, как вы относитесь к любви. Вы не можете совершать любовь на рыночной площади. На Западе это случается, и вследствие этого любовь потеряла все свое значение. Она нуждается в скрытности, она нуждается в интимности. Любовь на Западе сейчас стала общественным делом. В общественном саду вы можете встретить обнимающихся любовников, вы можете даже встретить людей, занимающих­ся любовью публично. Это профанация; что-то святое разру­шено. Нечто очень интимное сделано публичным, обществен­ным, испорченным. Невинность утеряна.

Любовь нуждается в интимности, любовь нуждается в темноте. Любовь, на самом деле, требует такой большой уединенности, что женщины во время полового акта всегда закрывают глаза. Даже присутствие любимого, его вид могут стать раздражением, помехой. Они закрывают глаза, они полностью уединены. Даже любимого нельзя видеть, иначе здесь будут присутствовать другие, а присутствие других всегда вызывает напряжение. Когда другой полностью забыт, когда в глубокой темноте другой потерян, тогда любовь достигает своего высочайшего пика, высочайшего оргазма.

Запомните это: Иисус пытался сделать им свой послед­ний подарок; но этот подарок был невидимым, о нем ничего нельзя было сказать. Его могли получить лишь те, кто был способен на это; те, кто не был способен, должны были упустить его.

Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. И взяв с Собою Петра и обоих сыновей Заведеевых, начал скорбеть и тосковать.

Он взял с собой трех учеников. Этих учеников как будто и не было. Они утеряли свое эго; им можно было позволить быть там. Их присутствие не должно было раздражать, потому что они фактически отсутствовали. Они были подо­бны теням Иисуса, частью его существа.

...начал скорбеть и тосковать.

В том и красота Иисуса, что он может скорбеть и тосковать. Будда этого делать не может. Иисус является более текущим, более гибким; он может содержать в себе противо­положности.

Я слышал об одном великом дзэвском Учителе Лин Чи. Кто-то спросил его: «Вы стали просветленным. Расскажите нам об этом: что произошло с вами после просветления?»

Он рассмеялся и сказал: «Я был печален до просветле­ния. Случилось просветление, а я все равно печален».

Очень трудно понять, что он имел в виду. Он говорит, что просветление не разрушает полярности. Наоборот, просвет­ление скорее создает наивысший синтез парадоксов, поляр­ностей. Просветление не означает, что просветленный чело­век не испытывает печали, но его печаль имеет совершенно другое качество. Его печаль счастливее, чем ваше счастье. Его печаль имеет глубину, его печаль имеет красоту - тихая, беззвучная песня.

...начал скорбеть и тосковать.

Это печалится сын человека, потому что скоро он оставит этот берег. Корабль уже прибыл, и больше его здесь не будет. Но почему он печален? Потому что он сын человека, потому что он принадлежит и этой земле тоже. Он не только небо. Он должен будет покинуть эту землю, а он любил ее, он любил это тело. Его любовь была достаточно большой, чтобы вклю­чать в себя все. Он наслаждался тысячами радостей. Он наслаждался всем; он не был аскетом. Он праздновал здесь жизнь, а теперь ничего не остается от этого празднования, ничего не остается от этих радостей. Никогда больше не сможет он петь эту песню земли. Иисус был человеком, глубоко укорененным в эту землю.

Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит. смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со мною.

Он сказал этим трем ученикам: «Моя душа чрезвычайно печальна, чаша моей печали переполнена». Он подобен реке перед ее впадением в океан. Река колеблется; она оглядыва­ется назад - на все эти прекрасные территории, на прекрас­ные Гималаи вдали, на эти ледники, на эти вершины, на деревья, на лес, на берега, на людей - миллионы пережива­ний. Сейчас, через минуту, все будет кончено. Перед впаде­нием в океан и исчезновением ей хотелось бы задержаться на краю. Река колеблется. Скорость ее замедляется, она смотрит назад, полная ностальгии. Вот что происходит с Иисусом. Он жил, и жил полноценной жизнью. Об его настоящей жизни не рассказывают, потому что христиане боятся. Они сделали из него аскета. Он не был аскетом. Он любил поесть, он любил вино, он любил женщин; он любил маленькие радости жизни. Он в существенной степени был человеком этой земли, даже больше. Земное не отвергалось им, земное становилось в нем священным. Земля не отвергалась, земля праздновалась как дар Божий.

Будда другой. Он не оглядывался назад, когда его река впадала в океан. Его скорость, на самом деле, еще увеличилась: это тот океан, которого он так хотел и к которому так стремился. Он, на самом деле, впрыгнул в этот океан. Он даже не сказал земле «спасибо».

Иисус другой; их личности совершенно различны. И это хорошо, что жизнь создает различные типы будд. Жизнь достаточно богата для этого — так много типов цветов с таким разнообразием ароматов. Жизнь не однообразна. Жизнь создает будд не так, как заводы Форда производят автомоби­ли. Каждый будда является уникальным. Будда имеет свою собственную красоту, красоту неба. Эпикур имеет свою собственную красоту, красоту земли. А Иисус есть нечто другое: Эпикур плюс Будда - красота этой земли и этого неба - великий синтез, бесконечная гармония.

Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со мною.

Он оставил остальных учеников немного позади. Он сказал им сидеть спокойно, быть в дзадзэне, в медитации. Он взял с собой только ближайших к нему людей, он сказал им: «Побудьте здесь и бодрствуйте со мною» - двигайтесь в отдалении от меня, будьте наблюдательными, бдительными. К чему это различие? Почему бы просто не взять всех учеников с собой?

Близко можно позволить быть только тем, кто почти исчез. Они не будут помехой. «Побудьте здесь и бодрствуйте со мною» - приближается что-то огромное; наблюдайте.

И, отойдя немного, пал на лице Свое... на землю, которую он так любил. Он пал на землю... молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия.

Это сын человека, беспомощный человек, беспомощная земля, обращающаяся к небу: «О отец, если возможно, пусть эта чаша минует меня». Иисусу хотелось бы пожить немного больше. Иисусу не хотелось бы оставлять эту землю так скоро; он любил ее.

Впрочем не как Я хочу, но как Ты.

Эти две тенденции неразрывны в нем. Земная часть говорит: «Если это возможно, о мой Боже, о мой Отец, пусть чаша сия минует меня. Не заставляй меня впадать в океан так скоро». Но другая часть, сын Бога, другая полярность этого существа, говорит: «Тем не менее, не как я хочу, но как ты пожелаешь».

И приходит, к ученикам, и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?

Ведь когда он молился, земля и небо встретились друг с другом. Когда он молился, сын и Бог встретились. Когда он молился, внутри него звучала великая симфония, в которой сын человека больше не был отделен от сына Бога. Его тело и душа танцевали вместе в таинственной гармонии.

И приходит к ученикам, и находит их спящими...

Они упустили.

Есть дары, которые невозможно вручить вам, пока вы не готовы получить их. Есть дары, которые можно вручить независимо от того, готовы вы их получить или нет, и это дары мирские. Но есть дары, которые можно передать вам только тогда, когда вы готовы получить их, - это дары невидимые, дары из другого мира, дары с другого берега. Иисус создал ситуацию, но ученики все упустили.

...и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы. один час бодрствовать со Мною?

Разве сон так важен? Вы не смогли оставаться бдитель­ными и осознающими только один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух желает, плоть же немощна. Он сказал им снова... сострадание Учителя бесконечно! Вы все время упускаете, а он все время дает вам. Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искуше­ние: дух желает, плоть же немощна. В глубине души кто не желает? Но на поверхности имеются проблемы. В глубине вы хотели бы достичь истины, но на поверхности, в теле, этого желания нет.

Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя.

Снова он произносит ту же самую молитву. Почему Иисус повторяет эти молитвы? Ов делает это не для себя. Для себя было бы достаточно одного раза. Он повторяет их дважды, трижды - для учеников. Он пытался передать ключ. Он был готов передать им величайшую науку - науку того, как избавиться от их тюремного заключения. Но они не слушали, они не понимали. Они думали: «Один час сна много лучше, чем час бдения».

И помните: то же самое происходит с вами и со всеми. Вы можете пропустить медитацию только потому, что утром испытываете некоторую лень и сонливость. И кто знает? Именно эта медитация могла стать вашей трансформацией. Никто не знает. Вы могли упустить что-то, но вы никогда не осознаете, что вы упустили. Ваш сон действительно глубок. Вы живете почти бессознательной жизнью.

Я расскажу вам одну прочитанную мною историю.

Одного льва поймали и поместили на большой двор, окруженный высоким забором. Скоро он познакомился с общественной жизнью других львов, которые были там уже долгое время. Львы разделились на несколько клубов: поли­тический, религиозный и другие, каждый со своими со­бственными деятельностью, философией, догмами, священ­ными текстами, идеологией. Члены одной группы регулярно встречались, чтобы вместе ненавидеть и ругать захватчиков, что и было всей их деятельностью - как будто от ненависти и ругани захватчиков могло что-то случиться. Члены другой группы встречались, чтобы петь сентиментальные песни о будущих джунглях без каких-либо заборов. Они, должно быть, были утопистами, существами с богатым воображени­ем, жившими своими фантазиями. Они не жалели красок для описания джунглей будущего без всяких заборов, их песни и стихи об этом были прекрасны. Они были романтичными, утопичными существами с богатым воображением. А члены третьей группы встречались для того, чтобы тайно разраба­тывать планы насилия по отношению к членам других групп. Это были заговорщики. Они были не столько против порабо­тителей, сколько против других групп львов.

Каждый клуб старался завлечь к себе новичка, но что-то удерживало его. Его колебания были вызваны наблюдени­ями за одним конкретным львом, который держался уединен­но и который, казалось, всегда был в глубокой задумчивости и медитации. И этот лев, который всегда был один, привлекал новичка. Он обладал каким-то магнетизмом: некоторой властью, некоторой магической силой. Новичок застенчиво приблизился к одинокому льву и попросил объяснить его обособленность. Сама эта обособленность придавала ему, видимо, обаятельные свойства, некоторый свет вокруг него. Ведь люди, которые живут в толпе, теряют свою индивиду­альность и свое обаяние; люди, которые живут уединенно, всегда собирают вокруг себя ауру авторитета, величия. Этот одинокий лев выглядел как король. В нем было что-то величественное.

«Эти объединения не имеют никакого значения», -ответил медитирующий лев. «Эти глупые создания делают все, кроме необходимого. Я делаю только самое существен-ное, так что однажды я выберусь отсюда. Я могу ознакомить тебя со всеми фактами, которые я обнаружил».

«Но что это за необходимые вещи, которые ты делаешь?» - спросил новичок.

«Слушай внимательно, - сказал лев-одиночка. - Я изучаю природу забора. Это единственная существенная вещь в жизни: понять природу забора».

Где ваш забор? Где стены вашей тюрьмы? В вашем сне, в вашей бессознательности, в вашем роботоподобном поведении. Вот что пытался показать Иисус своим ученикам в эту ночь: «Если вы сможете быть осознающими, вы сможете быть свободными». Осознанность является свободой, состояние сна является тюрьмой. Но даже в эту последнюю ночь, в ночь расставания... и эти ученики будут каяться в течение не­скольких веков, в своем покаянии они будут поклоняться Иисусу, они построят для него миллионы церквей, - но когда он был живой и расставался с ними, они не могли сделать для своего же блага такой малости: быть бдительными и осозна­ющими в течение нескольких часов.

И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели.

И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово.

Почему он сделал это в третий раз? Он не разбудил их в третий раз: сострадание Учителя бесконечно. Он понял, что для них невозможно бодрствовать, поэтому он пытался мо­литься: «Ладно, пусть они крепко спят. Но если Бог излива­ется дождем, то даже в их бессознательности на них может упасть некоторое семя, даже в своем сне они могут услышать что-нибудь. Даже в крепком сне могут прийти они к понима­нию чего-то, что раньше не осознавали; они могут приобрести некоторое новое качество». Многое было бы возможным, если бы они были осознающими и бдительными, но это состояние кажется для них невозможным. Он дважды пытался вывести их в него. Часы проходят быстро; скоро он будет предан, схвачен и убит: «Нельзя терять времени. Пусть они спят».

То же самое случается много раз: я смотрю на ваши лица; кажется, что вы слушаете меня, но вы редко действительно слушаете. Вы в большей или меньшей степени спите. Но я продолжаю; я все время зову вас, провоцирую вас. Может быть, даже во время вашего сна слова проникнут в вас, так что семя когда-то принесет плоды. Многое было возможно, многое было доступно, но вы отсутствовали.

Недавно я говорил вам, что Будда дал цветок Махакашь-япе, Иисус дал хлеб и вино своим ученикам. И я говорил вам, что Будда выбрал цветок, потому что цветок является самой неземной вещью на земле. Такой ускользающей является эта красота. Утром она здесь, вечером ее нет. Цветок кажется подобным сну, он выглядит нематериальным. Его так легко растоптать, уничтожить; он не оказывает никакого сопротив­ления. То, что он существует, - чудо. Цветок розы - как он существует в этом мире камней и скал? Это чудо; это нечто запредельное. Будда выбрал цветок. Иисус выбирает хлеб -очень обычную вещь - и вино, вещь еще более земную. Это хорошо, потому что он любил землю. Но я кое-что должен сказать вам: когда Будда передавал цветок Махакашьяпе, этот цветок принимался в совершенной осознанности. Когда Будда передавал цветок, Махакашьяпа был полностью осоз­нающим и бдительным. Но когда Иисус передавал хлеб и вино, кому он передавал их? Они были не такими, как Махакашьяпа, они были не такими осознающими. Иисус передал им это только из сострадания. Когда Будда передавал цветок Махакашьяпе, тот заслужил его; это было не просто сострадание Будды. Конечно, сострадание было здесь, но Махакашьяпа заслужил этот дар. Он был готов принять его.

В случае Иисуса имеет место только сострадание, чистое сострадание. Его ученики были еще не готовы. Но пришло время для Иисуса оставить их; он дал им нечто, что они могли осознать только спустя много жизней. Он дал им ключ к сокровищу. Они могли не обнаружить этот ключ в течение жизней, но он оставался с ними в их бессознательности. Однажды,-когда они будут осознающими и бдительными, они смогут использовать этот ключ.

Люди дзэна говорят, что то, что было дано Махакашь­япе, было выше священных писаний, выше всяких слов, выше знаний. Это же можно сказать и в случае Иисуса: то, что он дал, было не только выше священных писаний и выше слов, но оно было и выше сознания. Он дал им это в их бессознательности. Они спали, а его время подошло. Он просто дал им ключ, вложил его в их сжатый кулак и удалился в свой вечный дом. Однажды, когда наступит их утро и они откроют глаза, они обнаружат ключ в своих руках.

И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слови. Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: продолжайте спать — теперь вы можете спать столько, сколько хотите, потому что момент уже упущен. Больше вы ничего упустить не можете - и почивать; вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников;

Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

Приближалась толпа, которую вел Иуда. В темной ночи были слышны их шаги, были видны их факелы. И Иисус сказал — он, должно быть, сказал это в глубокой печали: «Продолжайте спать и почивать», потому что теперь тот, кто беспокоил вас в вашем сне, должен уходить. Тот, кто пытался нарушить ваш сон и ваш покой, предан, и враги приближа­ются. Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня. Эти слова полны смысла. Иисус мог ждать здесь; враги приближались. Но история утверждает, что он пошел по направлению к врагам, чтобы встретить их. Это символично для того, кто знает, что смерть не разрушает. Это также символично для того, кто приветствует смерть, кто идет ей навстречу. Символично то, что Иисус принимает все, на что есть воля Божья. Он сдается. Земля сдается небу; тело сдается душе; сын человеческий сдается сыну Божьему.

Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

Беседа 6