Девка хорошая Татьяна. А почему она хороша? Потому что рубашечка на ней красивенькая, рукавчики у ней долгонькие, глазки у ней черненькие).
III
Рязанань Софась,Шечк лазань пеша,Софань ронганяц,Илянас котф кринкс,Пильгень карцифац,Вай лемше левкень,Пильгень шечафкесь.
(Софья Рязанова! Как облупленная липа, бело ее тело; как скатанный льняной холст — на ногах ее обувь; а походка ее как у детища лучшей лошади).Note16
Величанья девушек поются и при других случаях, например, на свадьбах ими величают невесту, на посиделках поют то одной, то другой мордовской девушке также похвалы. Иногда эти величанья вставляются в песни. Таким образом первое из приведенных величаний поется в средине песни о том, как мордовская красавица, имевшая много женихов, не хотела идти за богатых, потому что в доме богатого работы много, и вышла за бедняка, у которого не было ни кола ни двора; а третье в начале песни о том, как одну красавицу выдали замуж за разбойника, и как она ночью нечаянно увидала, что он натачивает нож.
* * *
Набрав достаточное количество яиц, масла и муки, девушки, неся разукрашенную березку, под вечер идут из деревни на ближайшую речку, ручей, ключ иди колодец с песнями, сходными с русскими семиковыми. Как скоро выйдут за околицу, поют:
Благослови, Троица,Богородица,Нам в лес идти,Венок сплестиБерезовый.Ой Дид Ладо!Березка моя!Мы в лес идем,Цветков нарвем,Венки совьем.Ой Дид Ладо!Березка моя!Пойдем шажком,Лужком, бережком,Сломим с березы веточку,Совьем венки,Бросим на воду.Ой Дид Ладо!Березка моя!Плыть ли венку,Тонуть ли венкуБерезовому?Плыви, венок,Не тони, венок.Ой Дид Ладо!Березка моя!Note17
Придя на речку, становят разукрашенную березку на берегу и разводят огни для приготовления яичницы и драчоны. В иных местах с березки снимают все навешанное и привязывают к ветвям березки, стоящей на корню. Вокруг нее девушки становятся кругом, прявт-тевтярь, как начальница праздника, кричит. „сакмеде!" (молчите), и, когда все замолчат, читает: „Кёлу-Пас! вынимань монь (божество березы, помилуй нас); Анге-Патяй-Пас! давай нам добра здоровья". Затем кланяются березе в землю, и это повторяется трижды. После этого поклонения божеству березы, снимают с голов своих венки и бросают их в воду. При этом замечают: чей венок поплывет, та девушка скоро замуж выйдет, а чей потонет, та скоро умрет. Затем разуваются и моют в воде ноги. Наконец „раздевают" березку, то есть снимают с нее все на ней навешенное, разламывают ее и бросают в огонь, на котором приготовляют яичницу и драчону. Когда кушанье готово, прявт-тевиярь кричит: „сакмеде!", и читает молитву, обращаясь сначала к Чам-Пасу, потом к Анге-Патяй, прося ее о здоровье и о хороших женихах, а наконец в Кёль-озаису, принося в жертву этим божествам приготовленные кушанья, при чем сковороды трижды поднимают вверх. Съевши все изготовленное, девушки начинают „кумиться". Для этого делают большие венки из березовых ветвей и после песни целуются через венок одна с другою. Песня в Симбирской и Нижегородской губерниях при этом поется следующая. Она употребляется и русскими:
Покумимся, кума, покумимся,Мы семицкою березкой покумимся.Ой Дид Ладо честному Семику,Ой Дид Ладо березке моей,Еще кумушке, да голубушке.Покумимся,Покумимся,Не браняся, не сваряся!Ой Дид Ладо, березка моя!
Покумившись, девушки возвращаются в деревню всею гурьбой с громкими песнями:
Матушка Троица,Еще Богородица,Да еще Семик честной,Дайте нам шильцо да мыльцо,Белое белильцо,Да зеркальцо,Копейку да денежку,Ой Дид Ладо,Семика честного яичницу.
Здесь обращение к Троице есть, по всей вероятности, остаток бывшего прежде обращения к трем главным божествам: Чам-Пасу, Нишки-Пасу и Вед-Пасу, обращение к Богородице есть несомненно обращение к богине Анге-Патяй, а под именем честного Семика разумеется Кёлу-озаис, бог березы, в честь которого справлялся этот праздник мордовскими девушками.
* * *
На другой день, в кереметь, посвященный богине Анге-Патяй, на общественный молян собирались и старые и молодые, и мужчины и женщины. Три девушки приводили купленную на собранные париндяитами и янбедами деньги белую годовалую овцу. Перед тем мыли ее в речке и к рогам иногда привязывали березовые ветви. Если на молян собиралось много народу, приводилось две, три и более овец. Введя в восточные ворота керемети овец, девушки отдавали их позанбунаведам, которые привязывали их к овечьему юбу (столбу у восточных ворот), отводили на поварню (тер-жигать), кололи жертвенным ножом, шкуру вешали на юбах, а янбеды варили мясо. Девушки с березовыми ветвями, украшенными платками, и с полотенцами в руках, становились пред священною березой, которую также украшали, привязывая к ней полотенца, платки, каркс-чамаксы и пр. Позади девушек становились женщины, а за ними мужчины. Принесенные из домов яичницы, драчону и пшенную кашу в горшках развешивали на рычаги, а перед березой ставили бочку сыченого пива (пуре). Девушки, избрав из себя трех, давали им яйца из собранных накануне, и те на заслоне делали „мирскую яичницу". Затем возатя влезал на дерево и совершал обряд моления, как он описан в предыдущей главе. Вместо прысканья на народ пивом, он, обратясь с молитвой к Кёлу-озаису, бросал зеленые березовые ветви с священного дерева, их подбирали девушки и, сделав из них венки, надевали на головы. Им первым на этом моляне давали и сыченого пива, и баранины, и щурьи, и яичницы с драчоной.
* * *
По окончании моляна мужчины и замужние женщины расходились по домам, а девушки с песнями шли к ручью, разувались и мыли ноги. Потом опять кумились, то есть целовались друг с другом через венок, и затем как венки, так и березовые ветви, что держали пря жертвоприношении в руках, бросали в воду.
* * *
Этим весенний праздник Анге-Патяй не оканчивался. Через неделю, в четверток на Троицкой неделе, совершался так назнваемый „бабань-молян", в котором принимали участие старухи, или, точнее сказать, вдовы, без участия мужчин, замужних женщин и девушек. Из молодых вдов могли участвовать только не имевшие намерения вступить в новый брак. В свою очередь, если у старухи муж был еще жив, она не имела права участвовать в бабань-моляне, хотя бы ей было и девяносто лет от роду. Таким образом третий летний праздник в честь Анге-Патяй (был вдовьим праздником, почему и назывался „бабань-каша", или „бабань-молян".Note18
* * *
Накануне четверга собирались пять, шесть или семь старух и ходили по деревне сбирать припасы. Собирали девять куриц, с каждого двора по нескольку копеек денег, с каждой женщины по четыре яйца и несколько масла, сметаны, муки, круп, хлеба, соли и пр. Собранное отдавали избранной старшей старухе, „прявт-баба". Эту должность обыкновенно занимала повивальная бабушка деревни — „буламань". На собраные деньги покупали старую овцу. В четверг поутру, при восходе солнца, старухи собирались в одно место и несли на речку, ручей или ключ впереди всего березку, на которую навешивали несколько белых платков или полотенец, затем несли пятнадцать горшков сваренной из собранного пшена каши, прочие припасы и живых овцу и кур. Для заклания овец и кур вдовы приглашали вдовца-старика, обыкновенно кого-либо из позанбунаведов. На берегу ручья или ключа, но непременно в роще и преимущественно березовой, старухи разводили огонь и вешали над ним котлы. В одном, ведер в десять, варили салму — жидкое тесто с маслом, и на больших заслонах делали яичницу. Когда все это сварится, они все приготовленное расставляли на земле и в середине расставленного кушанья втыкали в землю, принесенную из деревни, разукрашенную платками и полотенцами березку. Затем становились вокруг, и три из них, выступив вперед, говорили в один голос молитву. Мы не имеем текста старинной мордовской молитвы, употреблявшейся на „бабань-моляне", но вот как теперь, по свидетельству священника села Вечкомова, Бугурусланского уезда, Федора Шаверского, старухи читают молитву перед иконой, которую приносят с собой из дома: „Господи Пас-Кормилец! пой нас и корми, а народу православнова роди многа всякий хлеб". Потом, глядя на небо, продолжают: „Ты, батюшка Илья Великий, шли на землю теплую росу и тиху погоду". Затем, взглянув на речку или на родник: „Вода матушка, подай всем хрещеным людям добрый здоровья. Кто выпьет, кто съест тебя, тому дай здоровья, а кто купатся, тому дай легость и радость. Дай добрый здоровье и скотина, котора тебя пьет". После того, притрогиваясь ко всему поставленному на земле, старухи говорят: „Тебе, Господи, салма, яичница, лепешки и сметана — принимай, а чего просим давай. Дай, Господи-Пас и матушка Пресвятая Богородица, народу православнова много всякой скотины, чтобы родилось много ребят, чтобы росли большие и были здоров".
* * *
Эта молитва, как говорит в своей записке о. Шаверский, читается старухами трижды. Конечно, основой ее послужила забытая уже Мордвой старинная их молитва, обращенная к божествам. Судя по ее содержанию, можно, кажется, безошибочно заключить, что в ней обращались сначала к Чам-Пасу, именем которого начиналась у эрдзядов и терюхан каждая молитва, Нишки-Пасу, которого крещеная Мордва переименовала в Илью Великого, к Вед-Мастыр-Пасу, богу воды, и наконец к Анге-Патяй.
* * *
Прочитав приведенную молитву, старухи, говорит о. Шаверский, начинают есть салму, смешивая ее с яичницей и сметаной, и, позавтракав таким образом, тут же ложатся спать. Проснувшись около полден, они принимаются за жертвоприношение. Приходит приглашенный старик, колет овцу и девять куриц и варит мясо их в воде без соли. Когда все уварится, старик вынимает мясо из щурьи, кладет в корыто и ставит на землю близ реки или родника. Старухи к мясу приставляют пятнадцать горшков каши, выкладывают ее в чашки и мешают с маслом. Изготовив все таким образом, становятся на колени перед иконой, и три старухи читают следующую молитву: „Господи Пас-Корминец! Пой нас и корми и давай нам много всякаго добра, а всему народу добрый здоровья. Великий Пас, дай, чтоб мы были здоровы, дай спорину в работе и во всяком деле, куда пойдем, дай счастливый путь. Чего у тебя просим, о чем молим, того, Пас-Корминец, всегда давай нам. Матушка Пресвятая Богородица, уроди много хлеба, дай нам лошадей, коров и овец, н чтоб на них мягкая была шерсть. Спаси, Господи Пас-Корминец, весь народ православный от лихого человека, от голодуна,Note19 не попусти на нас, поставь его, Господи, вверх ногами и сломи ему правую руку и вышиби у него правый глаз". Затем, дотрогиваясь до каши, баранины и пр., говорят: „Вот Тебе, Господи Пас-Корминец, вот Тебе, матушка Пресвятая Богородица, каша, цельный хлеб, овечье мясо, курятина и щурьба. Принимай, чего просим, подавай". По прочтении этой молитвы трижды, старухи садятся на землю кругом приготовленного кушанья и обедают. Тут приходят на мольбище и мужчины и молодые женщины из той же деревни, и старухи дают им часть своего обеда. Затем остатки собирают и уносят домой. Часть из остатков каши зарывали потом в западном углу овечьего загона, а другую клали под камень „кардо-сярко", остальное же съедали с домашними на другой день. Березку ставили в овечьем загоне, а. ветви с нее развешивали по нашестям кур.
* * *
Зимние праздники в честь богини Анге-Патяй назывались кёляденякNote20 и совершались на святках. В них преимущественно принимали участие замужние женщины и дети обоего пола. Особым же почетом пользовались бабушки-повитухи.
* * *
К Рождеству молодые женщины варили сыченое медом пиво (пуре), не допуская до этого ни старух ни мужчин. Хмелю в него не клали, ибо Анге-Патяй не любит этого, принесенного Шайтаном, растения. За день до Рождества Христова кололи середи двора, у камня „кардо-сярко", свинью с особыми обрядами. Назначенную на колотье свинью откармливали недели три и более. Всю оставшуюся барду от варенья пива к празднику Назаром-Паса (6-го декабря) отдавали ей, так же, как и барду от рождественского пива. За три дня до колотья свинью впускали в избу, где она и жила обыкновенно под печкой. Декабря 23-го молодые женщины наряжали свинью, то есть повязывали ей на шею полотенце, за которое затыкали несколько розог из распаренного веника, вели ее в передний угол, наливали в чашку большую часть отвара, оставшегося от паренья веников, и поили свинью. Потом хозяин вел ее на середину двора и колол, не снимая с животного полотенца и розог, а кровь спускал под камень „кардо-сярко". Палили свинью на этом самом камне на березовых лучинах, зажженных священным штатолом, при чем молились Анге-Патяй, Нишки-Пасу и Таунь-озаису (богу свиней). Полотенце тут же сожигали. Но окровавленные розги хозяйка брала к себе, чтоб утром в Рождество будить ими детей. Когда они еще спали, мать сильно стегала их прутьями, приговаривая: „Анге-Патяй казинес, Кёльчянян казинес, Кёль-Кёляда казинес" (то есть: Анге-Патяй подарила, березовый праздник подарил, Коляда подарила). Это делается для здоровья; чем дети громче при этом плачут, тем здоровее будут, потому что покровительница их, Анге-Патяй, скорей их услышит. В праздник обыкновенно варили лапшу или салму со свининой, свиную голову, и жарили свиные кишки, начиненные пшенною кашей.
* * *
Накануне Рождества Христова у Мордвы, как и в русских деревнях, дети „колядуют". Не вдаваясь в рассуждения о том, происходит ли слово „коляда" от латинского calendaeили от славянского коло, заметим, что у Мордвы оно, по имени березового божества, покровительствующего домашним животным, называется кёляда, что собственно значит березовый, от кёлили кёлу, береза. Береза, как уже сказано, было любимое дерево Анге-Патяй или посвященное этой богине. С свежею березкой ходят девушки и вдовы во время летнего праздника, а так как накануне Рождества нельзя иметь свежих березок, то мордовки распаривают березовые веники в горячей воде, в которую прибавляли молока, выпускали несколько яиц и кидали горсть проса. Этою водой после обмывали детские колыбели, ею же спрыскивали во время родов женщин.
* * *
Вечером в рождественский сочельник собираются дети до четырнадцатилетнего или пятнадцатилетнего возраста обоего пола. Девочки ходят с березовыми вениками, на которые навязывают платки и полотенца. Эти веники и называются „Кёль-Кёляда". Мальчики ходят с палками, колокольчиками, бубенчиками и печными заслонами. Впереди одна девочка носит мешок, а перед ней другая идет с горящим восковым штатолом в фонаре, который привязывается к палке и носится высоко. Ходя, дети поют:
Кёль, Кёляда,Золотая борода,Ходим по нужде своей.Приходила Кёляда,Растворяй орта,Давай КёлядеКишки да ножки,Бабьи лепешки.Кёль, Кёляда,Золотая борода!Note21
Во время этого пения мальчики звонят в колокольчики и бубенчики, стучат в заслоны и поднимают страшный крик и шум на всю деревню. Подойдя к окну, поют следующую песню:
Вой Кёляда!Столбы ти красны,Вой Кёляда!Вороты ти часты, золочены,Вой Кёляда!Note22Заборы ти горели серебряны.Васяй, братец, где спишь, ночуешь?На печи жарко,На казенке чадно,На палати дымно,На лавке тесно,На кутнике место.Тут шли-прошли старики,Пропивали старухи;Прошли молодцы,Пропивали молоды;Васяй, братец, богатой,Деньги гребет лопатой,Кишки, лепешки,Колянгемен пирожки.
Молодые женщины, разряженные в лучшие платья, подают в окошко крашенные луком яйца, свиные кишки, начиненные пшенною кашей, сдобные пресные лепешки и так называемые „кёлянгемен" — пирожки с пшенною кашей и яйцами, сделанные в виде овец, свиней и кур. Все поданное дети кладут в мешок и переходят от одного дома к другому. Обойдя деревню, они собираются в одну избу: ставят большой украшенный веник и горящий штатол в передний угол и все вместе ужинают собранным; что останется, относят домой.
* * *
Молодые женщины стряпают с половины дня в сочельник. Огонь в печке разводят в это время с соблюдением следующих обрядов: зажигают перед печкой штатол и ставят березовый веник, другим распаренным березовым веником выметают из печи и из загнетки золу дочиста, а потом кладут дрова, непременно березовые, если же мало таких дров, то хотя одно полено. Хозяйка берет пук березовой лучины и зажигает его штатолом, говоря: „Чам-Пас, помилуй нас, Анге-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, умоли за нас, Свет-Нишки-Пас, поднимай красно солнце, обогрей нас теплом, уроди нам много хлеба". Горящую лучину кладут на шесток и на нее головешку, тщательно сохраняемую от прошлогоднего Рождества. Когда эта головешка разгорится, ее кладут в загнетку, а лучиной растапливают дрова в печи. В загнетку же, кроме головешки, кладут еще сырое березовое полено, которое и курится три дня. Остающуюся головню заливают отваром, в котором распаривали веники, и берегут под печкой до следующего зимнего праздника Анге-Патяй. Заливать головню должно дитя, самое младшее в доме, исключая тех, что не умеют еще ходить. Прежде чем залить головню, мать ребенка посыпает ее солью. Соль трещит на огне, а мать приговаривает: „Нишки-Пас, свети на нас, шибче соли не греми, Пас-Пургини".Note23
* * *
Истопив печь, выметают под не помелом, а распаренным березовым веником, с молитвой к Анге-Патяй. В этот день жарят свиные кишки, красят луковым перьем яйца, пекут пресные лепешки на свином сале и пироги с пшенною кашей (кёлянгемен). На другой день, то есть в самое Рождество, замужние женщины устилают в избе весь пол чистою соломой, ставят в переднем углу березовый веник, комлем вниз, а перед ним незажженный штатол, потом начинают стряпать: варят лапшу со свининой и особо свиную голову. Когда ее сварят, кладут ей в рот крашеное яйцо и распаренный березовый прутик с листьями. Под свиную голову на блюдо расстилают, в виде бороды, пучок окрашенных в красный цвет ниток. Это называется „золотая борода".
* * *
В полдень 25-го декабря хозяин зажигает штатол и становится со всеми домашними на колена перед окном, которое раскрывают. Мордва при каждом молении, совершаемом в доме, непременно открывала окно и, молясь, смотрела через него на небо. На этот раз все кланялись в землю и воздевали руки к небу, а хозяин так приглашал к себе в гости богов: „Чам-Пас, помилуй нас;Note24 Анге-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, ступи к нам в дом на праздник твой Кёльчянян; Нишки-Пас, Иниче-Пас (сын божий), ступи к нам в дом на праздник твой Кёльчянян; Свет-Верешки-Велен-Пас (затем следует перечисление прочих богов), приходите к нам в дом с Анге-Патяй и с сыном ее Иниче-Пас на их праздник Кёльчянян".
* * *
После приглашения богов хозяин приказывает собирать обед. Хозяйка подает ему на блюде свиную голову, и он идет с ней из избы в сопровождении детей; из них самый малый несет перед отцом березовый веник, взятый из переднего угла. Хозяин несет свиную голову прежде на камень „кардо-сярко", а потом в конюшню, во все хлева, в курятник, на погреб, в баню, в овин и на колодец, везде читая молитвы Анге-Патяй, Нишки-Пасу и местному, так сказать, божеству, например, в овчарне богине Рев-озаису, в конюшне Лишмень-озаису и т. д. Обойдя все домашние принадлежности, возвращаются в избу, где на столе, покрытом чистым рядном, поставлены уже все кушанья, и в числе их три пирога с пшенною кашей (кёлянгемен), два рядом, третий на них: верхний посвящен самой Анге-Патяй, а нижние — Нишки-Пасу и остальным сыновьям и дочерям богини Анге-Патяй. Возле стола на полу ставят кадку с пуре. Хозяин ставит свиную голову на середину стола, а березовый веник в передний угол. После того все становятся на колени, и хозяин читает молитву: „Чам-Пас, помилуй нас; Анге-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, умоли за нас; Нишки-Пас, Иниче-Пас, пой нас и корми. Кланяемся с хлебом, с солью, с полным столом. Вот тебе, Анге-Патяй-Пас, свиная голова, кёлянгемен (пирожки), хлеб, соль, ведро пуре и яйца крашены. Вот тебе, Нишки-Пас (снова перечислений кушаний). Вот вам, боги (перечисление их и новое перечисление кушаний). Сколько на столе хлеба и соли, столько дай нам добра. Сколько в пирогах круп, столько дай нам добра. Сохрани нас от злых людей и нечистой силы, а свиней и овец от волков. Анге-Патяй-Пас, что посеяно у нас в землю, зароди, сошли белую зарницу и теплую росу. Свет-Нишки-Пас, свети и грей наш хлеб; Анге-Патяй-Пас, уроди толстую солому, крупный колос, желтое с куриное яйцо зерно. Какую шерсть любит Юрта-озаис (домовой), такой скот и давай. Дай нам много лошадей и с упряжью, здоровых и сильных, как медведь. Дай нам коров, свиней, кур, гусей и уток, и всякий скот и всякую птицу. Старым добром кланяемся, нового давай".Note25
* * *
Прочитав эту молитву, хозяин берет верхний кёлянгемен, посвященный богине Анге-Патяй, отрезывает от него горбушку и на нее укладывает кусочки мяса, сначала от свиной головы, потом от свинины, что в лапше, кусочек крашеного яйца, пресной лепешки и прочих кушаний, находящихся на столе. Взяв в правую руку эту горбушку, а в другую ковш пуре, он, не становясь на колени, читает в третий раз приведенную сейчас молитву. Прочие же все молятся на коленях. Когда в молитве хозяин перечисляет кушанья, при названии каждого притрогивается к нему горбушкой. Затем горбушку с положенными на нее кусочками передает жене, а она кладет в загнетку на курящиеся там старую головню и новое березовое полено. После того хозяин передает жене ковш пуре, а она выливает его в загнетку, читая молитвы богине Анге-Патяй, и зажигает в загнетке сухую березовую лучину, чтобы поскорее сгорело принесенное в жертву. За обедом прежде всего принимаются за свиную голову, сначала кусочек от нее отрезывает и ест хозяин, потом жена его отрезывает кусочки себе и прочим семейным. Свиные уши и хоботок обыкновенно даются детям. После обеда хозяйка берет кусочек от свиной головы и в ковше несколько пуре, относит на двор и там кусочек мяса кладет под камень „кардо-сярко" к обливает его пуре.
* * *
На другой день, 26-го декабря, был совершаем всею деревней „пециона-молян" (общественное деревенское молебствие) в дом повивальной бабушки, которая при этом была главным действующим лицом. Пуре, пироги, каша, необходимые при совершении обрядов, были сборные, как вообще бывало на волостных и деревенских молянах, но припасы для того не собирались париндяитамн и янбедами, а готовые пуре и кушанья были приносимы к повивальной бабушке хозяйками домов, а сама она варила только две пшенные каши, крутую н жидкую, для чего, еще за несколько дней до Рождества, приносили ей проса и масла родившие в продолжение последнего года женщины.
* * *
В этом празднике принимали участие женатые мужчины, замужние женщины и маленькие их дети; ни вдовцам, ни вдовам, ни молодым парням, ни девушкам не было на нем места. Этот праздник, называемый „буламань-молян" (молебствие повивальной бабушки), справляем был вечером. Из каждой семьи шли к бабушке хозяин, хозяйка и маленькие дети, не достигшие еще семилетнего возраста; они на этот день назывались внуками и внучками как богини Буламань-Патяй, так и принимавшей их при рождении повивальной бабки. Каждый внук или внучка приносили бабушке пирог с пшенною кашей и маком и два ситные коровая. Отец приносил ведро пуре, а мать аршинный пирог с кашей, два ситные коровая и лопатку вареной свинины или говядины. Мать жертвуемое от себя и от тех детей, которые еще не могли сами нести подарков бабушке, завязывала в белый балахон, к которому пришивала две длинные тесемки, и, обнажив плечи, клала на них узел и привязывала его накрест тесемками. Накинув поверх его шубу, мать шла впереди, за нею дети, сзади муж. Подойдя к воротам бабушки, мать, взяв на руки маленького ребенка, вместе с детьми поет:
Благослови, бабушкаБуламань-Патяй!Встречай, бабушка,Встречай, матушка,Я к тебе иду,Большу ношу несу;Молись, бабушка,Молись, матушка,Станем к тебе ходить,Станем по многу носитьХлеба да соли,Свинины да пива,Пирогов, короваев.
Пропев это приветствие, семья входит в сени, мать сбрасывает с плеч шубу и, войдя в избу, оборачивается задом; бабушка подходит к ней с словами: „Милости просим к нам в дом со своим добром", потом, держа узел одною рукой, другою колет слегка женщину пять раз ножом по голым ее плечам и по спине и перерезывает тесемки узла. Таким образом и здесь повторяется обычай собирания припасов париндяитами и янбедами для велень-молянов. Взяв узел с припасами, бабушка целуется с принесшею, целует внуков и внучек и принимает от них пироги и короваи. После того отец ставит на стол ведро пуре и кланяется в ноги бабушке,
* * *
Когда соберутся все, бабушка накрывает стол чистым рядном, ставит хлеб, соль, коровай, пироги, блюдо со свининой и говядиной и два горшка каши, жидкую для детей, крутую для взрослых. На стол ставит она парку пуре, прилепляет к ней горящий штатол и отворяет окошко. Громко крикнув: „сакмеде!" (молчите), приказывает всем стать на колени и молиться в окно, а сама читает: „Чам-Пас, сам Господь Савагоф, помилуй нас! Анге-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, дай добра здоровья внучкам, деткам, отцам, матерям. Буламань-Патяй, береги внучков, чтобы были теплы и сыты, и в добром здоровье. Анге-озаис, береги внучков от дурного глаза, от голодуна (колдуна) и всякой нечистой силы. Анге-Патяй-Пас, почаще сходи из своего золотого небесного дома утешать внучков и деток. Дай матерям много молока выкормить внучков. Дай много детей, чтоб выросли большие и были здоровы!" Во время этой молитвы бабушка с помощью женщин три раза поднимает стол с поставленными на нем кушаньями. Затем, обходя его три раза посолонь с штатолом в руке, говорит, притрогиваясь к кушаньям: „Анге-Патяй-Пас, Буламань-Патяй-Пас, вот тебе хлеб, соль, пироги, короваи, вот тебе пуре, вот тебе каша и масло", после чего выкладывает обе каши в разные блюда и маслит их, продолжая молиться богине. Взрослые и дети в это время стоят на коленях. Затем, взяв в ковш пуре, бабушка подходит к окну, высовывает его наружу, читая; „Чам-Пас, сам Господь Савагоф, помилуй нас; Анге-Патяй-Пас, Буламань-Патяй-Пас, матушка Пресвятая Богородица, дай здоровья внучкам и деткам, дай здоровья отцам, матерям, чтобы дети росли, а у матерей молока было много в груди!" и, набрав в рот пуре, брызжет на женщин и детей со словами: „дур-дур-дур, пуре Анге-Патяй-Пас". Исполнив этот обряд, бабушка пьет немного пуре, потом пьют его женщины, а за ними мужчины. Бабушка садится на лавочку, берет ложку крутой каши и ест, за ней едят по ложке женщины и мужчины, наконец бабушка из своих рук дает по ложке жидкой каши детям; после чего все садятся за три стола и ужинают.
* * *
На следующий день, 27-го декабря, к бабушке собираются одни дети, без родителей. Она разогревает им оставшееся кушанье. Съев его, дети берут бабушку под руки и водят по деревне из дома в дом с песнею:
Пойдем, бабушка,Пойдем, матушка,Отец пиво варил,Мать кашу варила;Гуляй, бабушка,Гуляй, матушка.
В каждом доме бабушку принимают с почетом, угощают ее пивом, пирогами, кашей. Каша в этот день варится в свином желудке (сычуг).
* * *
На святках холостые мужчины и девушки, так же, как и в русских деревнях, переряживаются и ходят из дома в дом с песнями и с дудниками, которые играют в мордовские инструменты: дуду, паламу и кайгу (скрипка), на перекрестках, у околиц и у колодцев останавливаются, составляют что-то в роде хороводов и пляшут. При этих увеселениях, как и при колядованьи, в некоторых мордовских деревнях носят веник и в фонаре зажженную свечу. Это повторяется каждый вечер с 27-го декабря до крещенского сочельника, а в иных местах только до Нового года.
* * *
Святочные гаданья у Мордвы такие же, какие и у русских: девушки гадают о суженом, молодые люди о рекрутстве. Священник села Итманова, населенного обруселою Мордвой племени эрдзядов, в записке своей „О жителях села Итманова" говорит: „В святочные вечера, по общему обыкновению, и здесь гадают: льют олово и ходят слушать. Рекрутский набор, свадьба, смерть и семейные разделы более всего занимают итмановских поселян и служат поводом к гаданьям. Если олово, влитое в ковш свежей холодной воды, разбившись, упадет на дно, это принимается за верный, признак семейного раздела; олово, слившееся в виде гроба, означает смерть, в виде ранца или ружья — отдачу в рекруты, в виде венца — свадьбу. Собираются слушать преимущественно на перекрестки, обводят вокруг себя круг березовым веником, помелом или лопатой, в ограждение от злых духов, и, ложась на землю, слушают, а главный в этом сборище, нередко старик, стоит и машет веником во все стороны. Если кому послышится скрип обозов — будет в следующем году изобильный урожай хлеба, если же ничего не слышно — будет недород. Иному слышатся стоны и вопли, из чего заключают, что год будет тяжел для народа. Накануне Нового года, после ужина, крошки, остающиеся на столе, и сор с лавки сметают в одну кучу и оставляют до утра; рано на заре смотрят, нет ли тут каких зерен: какого хлеба найдут зерно, такого будет урожай в следующем году".
* * *
Девушки гадают о суженых следующим образом: 1) кладут под подушку первый кусок, взятый за ужином — жених во сне приснится; 2) завязывают лошади глаза, девушка садится на нее: если лошадь пойдет к воротам, быть свадьбе, а если к стойлу — оставаться в девках; 3) с которой стороны услышит собачий лай, в ту сторону замуж выйдет; 4) ходят считать у хлебного амбара бревна, приговаривая к каждому: „кузов, короб, сусек": если на последнее бревно придется слово „кузов" — быть замужем за бедным; если „короб" — за человеком среднего состояния, а если „сусек" — то за богачом. Берут в горсть гороха и считают с теми же словами горошины. Кроме гаданий, девушки хоронят золото, поют подблюдные песни, как и русские.
* * *
Вечером под Новый год у Мордвы справляется таунсяй, что значит свиной (праздник). Отсюда, кажется, произошел и русский таусеньили авсень, обряды которого очень сходны с обрядами мордовского таунсяя. Русский таусень едва ли не старинный мордовский обряд, перешедший к русским. По крайней мере он справляется только в тех местностях Великой Руси, где издревле обитала Мордва. Вот как празднует Мордва свой свиной праздник.
* * *
Накануне Нового года зажиточные люди, у которых много свиней, колют свинью с такими же почти обрядами, как перед рождественским праздником. Но назначенная на заклание свинья живет в избе, пока не заколют рождественскую, а потом отправляется в особый от других свиней хлев, где откармливается до 31-го декабря. Распаренный веник при заклании ее не употребляется. У небогатых людей, которые не в состоянии заколоть на святках двух свиней, от рождественской оставляют к Новому году ножки, непременное кушанье в праздник таунсяй. Свиные ножки варят накануне Нового года, в тот же день делают пресные лепешки на свином сале, пирожки в виде свиней и сдобные колобки в форме и размере куриного яйца. Как и накануне Рождества, мальчики и девочки ходят по домам (но без березовых веников и без штатола в фонаре) с следующею песней:
Таунсяй!Расступись, земля,Уродися, хлеб,Колос с дугу,Зерно с кочедык,А соломушкаС оглоблюшку.Таунсяй!Зерно толкай,Note26Пироги пекай,Note27Клади в окно:Прилетит голубок, *)Возьмет зернушки,А мы пирожок.Таунсяй!Наша подачкаВ дверь не пролезет,В окошко шлет.Свины ножки, лепешки,В печке сидели,На нас глядели.Таунсяй!Note28
Если поющим нескоро подают, они стучат в заслоны, звонят в колокольчики и поют:
Подавай пирога! —Не дашь пирога,Замараем ворота;Не дашь каши горшок,Всадим вилы в бок;Подавай пирога,Пшенной каши горшок,Таунсяй!Note29
Когда же подадут им в окно лепешек, свиных ножек и пшенной каши, дети величают хозяев:
У Денянь ЛазунясьNote30Изба светла,Окошки белы,Ворота пестры,Вереи красны,Таунсяй!Денянь ЛазунясьСветел месяц,Молода мазай,Красно солнышко;У Деняня деткиЧастыя звездки.Таунсяй!Уродися Денян хлеб —Не провезти в ворота,Уродися поросят,Телят, ягнят,Гусей, лебедей,Серых уточек.Таунсяй!Note31
После величанья хозяина дети входят в дом, и старший из них, что носит мешок, куда кладут подачки, вынимает из рукавицы насыпанные туда зерна разного хлеба и бросает на хозяев, приговаривая: „Корминечек-Пас пошлет хлеба на вас!". Хозяева собирают эти зерна и хранят их до посева.
* * *
Обойдя деревню, дети собираются в один дом и ужинают собранным. Взрослые не едят этих подачек, но часть их отдается курам, уткам, гусям, телятам, поросятам, ягнятам, но отнюдь не старому скоту.
* * *
В Новый год, в самый полдень, хозяин открывает окно и, зажегши перед ним штатол, молится со всеми домашними на коленях, говоря: „Чам-Пас, помилуй нас, Анге-Патяй-Пас, умоли за свиней, за овец, за поросят и за кур (и т. д., перечисляет скота). Таунь-озаис, береги наших свиней от волка; давай много поросят. Вельки Васяй (то есть Василий Великий, которого Мордва отожествляет с своим Таунь-озаисом) Таунсяй, давай поросят черных и белых, каких сам любишь". После молитвы хозяйка подает мужу на блюде свиную голову (без березовых прутьев, без золотой бороды и без яйца во рту), он с детьми ходит к камню „кардо-сярко", в свинарник и по другим хлевам. Впереди идет старший его сын или дочь. При выходе из избы мать дает ему в рот сваренный свиной хвостик; ребенок, держа его в зубах, а в одной руке рукавицу с зерном разного хлеба, ходит перед отцом и осыпает зернами камень кардо-сярко, хлева, соху, борону, телеги, бросает зерна в овин, на сенницу, словом, повсюду, а отец, ходя с свиною головой, говорит: „Анге-Патяй-Пас, уроди хлеба и скота, Таунь-озаис, Вельки Васяй, Таунсяй, береги свиней, чтобы волк не съел". Обойдя двор и хлева, возвращаются в избу и, прочитав трижды молитву, подобную той, которую читают в Рождество, садятся обедать. После обеда свиныя уши и кончик рыла хозяйка зарывает под передний угол дома.
* * *
Солома, положенная в избе перед Рождеством, остается на полу до 2-го января. В этот день ее собирают. Хозяйка берет пук ее, кладет на камень кардо-сярко и зажигает штатолом. Потом берет другой пук, зажигает его и окуривает курятник. На другой день, то есть 3-го января, также окуривает коровник. Остальную солому в крещенский сочельник кладут перед домом и зажигают штатолом. От курева этой соломы, по мнению Мордвы, убегают нечистые духи. В самое же Крещенье молодые люди, девушки и дети катаются по улице на санках, возя друг друга. Во время этого катанья, по их мнению, всем злым духам детям Шайтана, они ломают ноги.
* * *
Из всего сказанного о мордовской богине Анге-Патяй и о совершаемых в честь ее весенних и зимних праздниках можно сделать следующие выводы:
* * *
Анге-Патяй, по понятиям Мордвы, высшее божество после верховного творца Чам-Паса. Она есть источник жизни, покровительница чадородия женщин, размножения домашнего скота и хлебных посевов. В ее небесном доме находится неиссякаемый источник жизни: души еще не родившихся людей, зародыши домашних животных (а также и диких, ибо у Волцы-Паса, их покровителя, нет такого запаса зародышей, как у его матери), семена растений. Ко всякому младенцу, ко всякому новорожденному животному, ко всякому растению, от больших деревьев до последней былинки, добрая Анге-Патяй приставляет особое божество для его охранения и для противодействия злым духам, порождениям Шайтана, которые стараются уничтожить или, по крайней мере, обезобразить каждое создание верховного творца Чам-Паса.
* * *
Женщины и дети главные любимцы богини Анге-Патяй. Первым она помогает в родах, вторых хранит и оберегает посредством подчиненных ей Анге-озаисов. Не ограничиваясь их попечениями, она по временам сама сходит с неба и сама во время сна ласкает маленьких детей. Как источник жизни, богиня Анге-Патяй покровительствует повивальным бабкам, ее служительницам и жрицам, покровительствует и лекаркам.
* * *
Из животных и растений в особенности покровительствуются богиней Анге-Патяй отличающиеся плодородием: свиньи, овцы, куры, пчелы, березы, просо, лен. Этими животными и их плодами: молоком, маслом, яйцами, медом, воском и пр., жертвуется богине Анге-Патяй в виде каши, лепешек на овечьем молоке и на свином сале, яичницами и крашеными в луковых перьях яйцами, ставленым медом (пуре), восковыми штатолами. Береза непременно употребляется при всех празднествах в честь матери мордовских богов; зимой, когда деревья обнажены, нарочно распаривают березовые веники для совершения обрядов. И с весенними и с зимними празднествами в честь Анге-Патяй соединяется поклонение березовым богам, весной в поле Кёль-озаису (по-русски Семику), зимой Кёляде (по-русски Коляде), богу березы и домашнего скота.
* * *
Как богиня поддержания жизни и покровительница чадородия, Анге-Патяй заботится о судьбе девушек. Поэтому они и молят ее о женихах. При описании свадебных мордовских обрядов, попечение богини о браках постараемся выяснить еще более.
* * *
На весенних праздниках Анге-Патяй приносились ей в жертву овцы, куры, на зимних — свиньи и куриные яйца. Зимой с празднованием ей соединялось празднование богу свиней Таунь-озаису. Мы не имеем сведений, чтобы с весенним праздником соединялось празднование богине овец Рев-озаис, но позволяем себе думать, что в старину это делалось так.
* * *
Просо, любимое растение богини, употреблялось при всех празднованиях в честь ее. Из проса варили кашу, с ним пекли пироги, его употребляли при распаривании березовых веников, им, вместе с другими хлебными зернами, производили осыпанье в день Нового года. Просяная или пшенная каша, как увидим впоследствии, употреблялась также при обрядах свадебных и совершавшихся после рождения младенца, в воспоминание Анге-Патяй, покровительницы браков и чадородия.
* * *
Неоспоримо, что в обряды, совершаемые Мордвой в честь богини Анге-Патяй, вошло немало русских поверий и даже песен, тем более, что в настоящее время большая часть мордовского населения, забыв свой язык, употребляет русский, даже и в языческих своих молитвах. Но нельзя отвергать, чтобы некоторые старинные мордовские религиозные обряды не перешли к русским. Так, например, мы думаем, что коляда и таусень, или авсень, заимствованы нашими предками у Мордвы или у другого какого-либо финского племени, на что указывают самые названия того и другого святочного обряда. В русских деревнях неделя перед Троицыным днем зовется зелеными святками. Здесь видно тожество праздников Семика и святок, которое вполне объясняется празднованием Мордвы, в оба праздника, одной богине Анге-Патяй и березовым богам—лесному Кёлу-озаису и домашнему Кёляде.
* * *
Сведем в заключение мордовские обряды с русскими.
* * *
Мордовский Кёлу-молян во всем похож на русский семик. Мордовские девушки поют теперь о честном семике, заменяя им своего старинного Кёлу-озаиса. И в мордовских и русских деревнях девушки собирают в день семика яйца, делают яичницы, плетут березовые венки, кумятся, целуясь через них, и бросают их вводу, с целью угадать, выйдут ли вскоре замуж или умрут. Песни при этом, употребляемые у того и другого народа, чрезвычайно сходны между собой.
* * *
Мордовская кёляда совершенно сходна с русскою колядой. Дети одинаково ходят под окнами сбирать свиные кишки и лепешки, носят зажженную свечу и т. д.
* * *
Буламань-молян имеет сходство с русским обычаем в этот день приносить повивальным бабушкам кашу, отчего самый день называется у русских „бабьи каши".
* * *
Варение каши в свином сычуге, то есть желудке, совпадает с русским обычаем варить свиной желудок 29-го декабря (двумя днями после Мордвы)в день св. Анисьи, которая поэтому и называется Анисья-желудочница.
* * *
Мордовский таунсяй совершенно одинаков с русским таусенем. Так же дети ходят под окнами, выпрашивая свиных ножек и лепешек, так же бранят хозяев, если они долго не подают им подачки, и так же величают их, как и русские.
* * *
В день Нового года у Мордвы, как и у русских, свиная голова на столе. В этот день Мордва празднует богу свиней, а русские считают празднуемого в этот день церковью Василия Великого покровителем свиней.
* * *
На другой день Нового года и у русских и у Мордвы окуривают курятники для отогнания злых духов. На третий день Мордва окуривает рождественскою соломой коров с тою же целью. Мы не знаем, делают ли это где-нибудь у русских, но в южных губерниях есть поверье, что на пророка Малахию (3-го января) ведьмы задаивают коров до смерти.
* * *
В крещенский сочельник у Мордвы сожигают рождественскую солому перед домом, для изгнания из деревни нечистой силы. В некоторых губерниях русские совершают в тот же день подобный обряд; старухи посреди двора жгут навоз, с целью изгнать нечистого (из дома он выгоняется меловыми крестами, которые ставят над дверью и окнами). Мордовские женщины на другой день так же жгут солому посреди двора на камне кардо-сярко.
* * *
Вообще мордовская вера имела, кажется, большое сходство с языческою верой русских славян, если не была одна и та же. У русских, уже девятьсот лет принявших христианство, она совершенно забылась, но остатки ее сохранились в разных обрядах, из которых многие трудно или вовсе невозможно объяснить. Мордва крещена не так давно и еще помнит старинную свою веру. По сохранившимся у Мордвы религиозным обрядам и по преданиям об их религии можно объяснить многие русские обычаи и обряды.