Кто может объяснить мне, что такое "кальвинист"?

Я вернулся в студенческий городок вечером 15 октября 1970 года. У меня были твердые намерения узнать все прежде, чем лягу спать. В общежитии нашего колледжа жили будущие служители, кто-то из них должен же знать, кого называют кальвинистом! Я решил подойти к кому-нибудь из своих друзей и спросить его о том же, о чем спросил меня хмурый член церковного совета: "Ты кальвинист?"

Было вполне логично сначала спросить соседа по комнате Тодда Шелтона. Это был еще тот парень! Немного старше меня, он был отменным болтуном, но его проповеди всегда имели успех, особенно с примерами из его прошлой, беспутной жизни, до обращения. Тодд также имел особый взгляд на молодых женщин, что меня иногда беспокоило. Я никогда не забуду ту ночь, когда он попросил у меня машину. Зная его привычки и репутацию, я дал машину с условием, что она не будет стоять у Лейквью-парка, где обычно встречались местные влюбленные. Естественно, он мне пообещал. Но я не очень удивился, когда вечером, около половины одиннадцатого, ко мне постучали однокурсники и со смехом заявили, что наконец-то они меня поймали. Оказывается, они видели мою машину в Лейквью-парке, хотели остановить, но я быстро уехал. Этот случай послужил мне уроком, я понял, что на Тоддовы слова нельзя полагаться, о чем я и сказал ему, когда он возвращал машину. Я объяснил, что он нарушил им же данное слово и запятнал мою репутацию. Тодд засмеялся в ответ, но не признался, что был в парке.

Было уже довольно поздно, когда я зашел в нашу комнату с намерением задать Тодду свой вопрос. Он лежал на кровати и читал комиксы. Это было его любимым времяпрепровождением. Он всегда предпочитал читать комиксы, а не Библию. Тодд поднял глаза, дружелюбно буркнул: "Привет!" и опять уткнулся в книжку. Я снял пальто, повесил его в шкаф и сказал: "Тодд, у меня к тебе вопрос". "Звучит серьезно!" - ухмыльнулся Тодд, Я не отрываясь от книжки, думая, вероятно, что я опять буду ему за что-то выговаривать. Мне же просто необходимо было узнать ответ на мучивший меня вопрос и я спросил: "Тодд, ты кальвинист?"

"Ни в коем случае!" - быстро ответил он. Подумав, что он, возможно, просто говорит наугад, как я перед церковным советом, я задал следующий вопрос: "А что такое "кальвинист"?" Я прекрасно понимал, что могу получить, как обычно, ни к чему не обязывающий ответ, потому что Тодд, зная обо всем понемногу, ничего конкретно и в полном объеме не знал. И теперь, понимая, что именно эта черта его характера так раздражала меня все время, я ощутил стыд за свое поведение перед церковным советом, за мой ответ на вопрос, кальвинист ли я.

С трудом оторвавшись от комиксов, Тодд промямлил, что кальвинисты - это пресвитериане, а само название произошло от имени Жана Кальвина, основателя пресвитерианской церкви. Когда я спросил, во что же они верят, такое вредное для баптистской церкви, Тодд сказал, что они крестят детей, как католики.

"И это все?" - удивился я, ожидая услышать что-то значительное, возможно, страшное, не будучи, однако, уверенным, что старина Тодд говорит правду. "Именно так", - заверил он меня. Должен признаться, я успокоился по поводу моего ответа церковному совету, поскольку (если, конечно, Тодд говорил правду) я рассуждал о крещении абсолютно правильно, согласно учению баптистской церкви.

Но если дело только в крещении детей, почему же возник этот вопрос? Я, как мне кажется, досконально разобрался во взглядах баптистской церкви и ответил церковному совету все правильно. У меня возникли подозрения, что здесь есть еще что-то, неизвестное Тодду, тем более, я знал, что он за человек. Я решил спуститься в холл и спросить еще кого-нибудь, кто смог бы мне помочь. И как только я начал спускаться по лестнице, сразу же наткнулся на Марвина Симпсона.

"У тебя есть минутка свободного времени, Марвин?" - вежливо спросил я ."Конечно, Айра. В чем дело?" - ответил он. Марвин был отличным парнем, очень набожным, возможно, самым набожным в нашем колледже. А в молитве ему вообще не было равных, о него, стоящего на коленях в молитве, можно было споткнуться в любом, даже самом неподходящем месте студенческого городка. Говорили даже, что однажды преподаватель не смог войти в комнату отдыха на первом этаже, потому что в дверях стоял коленопреклоненный Марвин и молился в течение двух часов. Но я никогда не осмеливался спросить его, правда ли это.

"Марвин, ты кальвинист?" - спросил я тихо, не желая, чтобы другие услышали мой вопрос. "Айра, - ответил Марвин своим обычным ласковым голосом, - это звучит слишком доктринально, а я не особенно силен в учении. Единственное, чего я хочу, так это любить Иисуса, служить ему и помочь другим делать то же самое".

Я сделал еще одну попытку: "А ты вообще слышал слово "кальвинист"?" - "Да, я полагаю, что слышал, - сказал он задумчиво.- Но я не могу точно вспомнить, где и когда. Лично я думаю, что лучше искать Господа, чем углубляться в подобные вопросы, но если тебе это так важно, почему бы не спросить Рона Мастерса? Его отец пастор, он должен знать".

Поблагодарив Марвина, я пошел через холл к комнате Рона Мастерса. Это правда, отец Рона был проповедником, пастором, но я как-то не особенно был уверен в том, что Рон полностью отдает себя служению. Он был очень привлекательным и дружелюбным парнем, но мне казалось, что быть служителем церкви - это не его дело. Его интересовали больше всего на свете анатомия и медицина. Все полки в комнате Рона были завалены книгами и журналами по этим предметам. Он знал любую косточку в человеческом организме. Шутили, что он знает о медицине больше нашего доктора. Но по желанию своего отца Рон должен был стать проповедником.

Я застал Рона за чтением очередного медицинского журнала. В комнате он был один, чему я обрадовался, потому что мне не хотелось обсуждать со всеми мой деликатный вопрос. После взаимных приветствий я сказал: "Рон, твой отец - пастор, у тебя был достаточный опыт церковной жизни, чего нет у меня. Скажи, ты можешь назвать себя кальвинистом?"

Он осторожно ответил: "Ну, я-то особенно не изучал эту тему, но слышал от отца, когда он объяснял в церкви богословские вопросы, что мы не являемся кальвинистами". Это был типичный для него ответ. Рон никогда не говорил "Я думаю" или "Мне кажется", но всегда ссылался на своего отца. "А почему?" - продолжил я. "Ну, насколько я помню, - сказал он, изо всех сил стараясь вспомнить, - отец говорил, что кальвинисты не признают необходимым широкое благовестие и даже отрицают пользу публичного приглашения людей прийти ко Христу". "А почему?" - опять спросил я. "Ну,-нерешительно продолжил он,-еще что-то там с предопределением и избранием, но я точно не помню, что именно. Спроси лучше Чарли Хестера, он должен знать".

Чарльз Хестер был гордостью всего колледжа. Он был уже на последнем курсе, являлся дьяконом нашего собрания, что не мешало ему учиться только на "отлично". Ни у кого не было ни малейших сомнений в том, что он будет прекрасным служителем церкви. Я чувствовал себя крайне неуверенно, постучав к нему в дверь. Я был разочарован. К этому времени я уже узнал, что кальвинизм - это пресвитерианство, если судить по крещению детей. И мне уже сказали, что лучше молиться и искать Господа, чем интересоваться вопросами учения. Также мне сообщили, что кальвинисты не посылают миссионеров и не приглашают людей на улицах прийти ко Христу, потому что верят в предопределение и избрание. Я чувствовал себя, как те слепые, которых попросили описать слона, но для ощупывания каждому предложили разные части тела. Первый ощупал хвостик и сказал, что это небольшое животное, а последний, который ощупывал ногу, сказал, что слон похож на колонну в храме. От понимания сущности вопроса я был так же далек, как и в самом начале моих расспросов. И с этим чувством я тихо постучал в дверь к Хестеру, надеясь в душе, что он уже спит. Но дверь открылась, и я увидел в комнате свет. Стало ясно, что он еще не ложился, а занимался, как всегда. Везде лежали книги и тетради, и Хестер пригласил меня зайти голосом, который ясно говорил, что войти я, конечно, могу, но не надолго. Я извинился за позднее вторжение и объяснил, что у меня возник вопрос, на который никто не может ответить, и он, Хестер, - моя последняя надежда. Несмотря на то, что эти слова ему явно понравились, он все равно не пригласил меня сесть, давая понять, что хотел бы от меня поскорее избавиться. Глубоко вздохнув и понимая, что не могу больше томиться в неведении, я спросил его: "Хестер, ты кальвинист?" Он быстро ответил: "Что за вздор, конечно, нет!"

Тодд мне сказал то же самое, но, зная его, ему трудно верить. Когда же говорит Хестер, это почти благая весть. Но я все равно задал и второй вопрос: "А почему?" - "Потому, что кальвинисты с их пониманием предопределения полагают, что Господь хочет спасти только небольшое количество избранных, а всех остальных Он посылает в ад. Кальвинисты отрицают, что человек сам может прийти ко Христу, отказывают нам в свободе воли. Такая точка зрения мешает работе в церкви".

Точное подтверждение моего мнения! И кто в такое может поверить? Нечего было хмуриться этому члену церковного совета, я дал единственно правильный ответ.

Теперь я мог покинуть Чарли. Но он, видя мое смятенное состояние, снизошел до более подробных объяснений. Он сказал, что основные позиции кальвинизма записаны в пяти строках, первые буквы которых образуют слово TULIP(tulip, англ. -тюльпан), где каждая начальная буква используется для обозначения того или иного понятия:

T (Total Depravity) полное падение

U (Unconditional Election) безусловное избрание

L (Limited Atonement) ограниченное искупление

I (Irresistible Grace) все преодолевающая благодать

P (Perseverance of the Saints) ревность до конца, или сохранение верных

Чарли сказал, что у него нет времени объяснить мне все это более подробно, но, возможно, в будущем он постарается вернуться к этому вопросу. Он был настолько любезен со мной, что я удивился: никогда раньше не видел его таким. Возможно, он обрадовался, что кто-то из младших студентов проявляет особый интерес к богословию, а не к комиксам и девочкам.

Когда я вернулся к себе в комнату и стал подытоживать узнанное, то почувствовал, что определенного прогресса в своих изысканиях я все-таки достиг. Чтобы не забыть за ночь результата моих "исследований", я кое-что записал о кальвинизме. Вот что у меня получилось.

1. Все кальвинисты - пресвитериане.

2. Все кальвинисты признают крещение детей.

3. Все кальвинисты верят в предопределение и избрание немногих в вечную жизнь.

4. Все кальвинисты верят в избрание всех остальных на вечные мучения.

5. Все кальвинисты отрицают свободу воли.

6. Все кальвинисты отбирают у человека возможность самому избрать Бога.

7. Все кальвинисты отрицают необходимость миссионерства и широкого благовестия.

8. Все кальвинисты не верят в действенность публичных приглашений к покаянию.

9. Все кальвинисты верят в полную греховность человека (независимо от того, кем он является).

10. Все кальвинисты верят, что Бог сам решает, кого Ему избрать (вне зависимости от заслуг человека).

11. Все кальвинисты верят в невозможность потерять спасение.

12. Все кальвинисты верят, что только благодатью человек может спастись.

Но когда я уже ложился спать, то вновь задумался. Я не был уверен, что действительно нашел ответ на свой вопрос. Я даже толком не понял, о чем же, применительно к кальвинизму, говорил весь вечер. Что такое "полная греховность"? Почему заслуги человека, его хорошие дела и поступки ничего не значат при избрании его Богом? В голове у меня начал складываться план будущих исследований. Следующим шагом будет разговор с некоторыми преподавателями нашего колледжа. Конечно же, эти многоопытные образованные люди смогут мне объяснить, что значит быть кальвинистом. Я вскочил с кровати, зажег свет и начал формулировать вопросы, которые необходимо будет им задать. Правда ли, что все кальвинисты - пресвитериане? Правда ли, что они признают крещение детей? И т.д. и т.п.

ГЛАВА 3