Тогда сделай веселое лицо, чтобы вселился в тебя страх Божий

Если веселость помогает нам обрести страх Божий, тогда зачем нам ходить со строгими лицами? Мысль святого Антония иная: для тебя посетитель — это Сам Христос. Итак, когда он к тебе обратится, а ты забу­дешь о себе и не станешь напускать на себя вид чело­века святого и духовного, то такая жертвенность, са­моотречение и преклонение перед братом как перед образом Божиим даст Богу повод помочь тебе при­обрести страх Божий. Если же перед посетителем ты

будешь всем своим видом показывать, какой ты стро­гий монах, то страх Божий отойдет от тебя за твое са­молюбие.

Когда ты путешествуешь вместе с братья­ми, то по временам отходи от них и держись поодаль, чтобы сохранять молчание. (75)

Когда мы идем вместе с братьями, нам надо хра­нить молчание, но быть и в меру общительными. Если мы разговариваем, в особенности о третьих лицах и несерьезных предметах, то мы теряем свое челове­ческое достоинство и уподобляемся скотам. Необхо­дим царский путь, то есть общительность, которая соединяется с хранением ума и уст. Положи, Госпо­ди, хранение устом моим, — так мы просим Господа каждый день, но просим без веры. Мы обмерли бы от страха, если бы поняли смысл этого псаломского из­речения. А мы сколько лет его слышим, столько и гре­шим против него.

Когда находишься в пути, не смотри ни на­право, ни налево, но повторяй псалмы и мо­лись умом Богу в любом месте, где бы ты ни был, и не вступай в доверительные отноше­ния с жителями этого места. (76)

Почему нужно так себя вести? Потому что в про­тивном случае мы проявляем любопытство и наполня­емся сведениями из окружающего нас мира, так что перестаем быть монахами. Мы должны следить за собой, когда находимся с людьми в архондарике, в церк­ви или где бы то ни было еще.

Итак, ты в машине или в самолете? Молись и чи­тай псалмы, какие знаешь. Мы все должны учить псал­мы наизусть. Если ты их не знаешь наизусть, открой книгу. Рядом люди читают газеты, а мы не будем сты­диться читать псалмы. Утром прочитай по молитво­слову или на память третий час. В полдень прочитай шестой и девятый часы, вечером — вечерню. Можно прочесть и одни только молитвы вечерни или первого и третьего часа. В конце концов, вспомни содержание каждого часа и произнеси что-нибудь от себя, чтобы побеседовать с Богом.

И еще: когда ты куда-то приходишь, «не вступай в доверительные отношения», то есть не раскрывай сво­его сердца, не заводи знакомств, не желай показаться общительным человеком.

Будь умеренным во всех своих делах. (77)

Примерно о том же говорится в пятьдесят третьем правиле. Человек, бросающийся в крайности, никог­да не достигнет неба. Вместо неба он попадет в ад или низвергнется в пропасть и расшибется. Человек крайностей мучается, он глубоко несчастен, у него ничего не получается. Например, читает он святого Силуана Афонского, преподобного Серафима Саров­ского, святителя Григория Паламу, воодушевляется и решает вести монашеский образ жизни. Приходит в монастырь и начинает строго поститься, чтобы уви­деть нетварный свет. Постится шесть месяцев, но нетварного света не видит. Тогда он отчаивается и хо­чет уйти из монастыря, надеясь, что у него получится достичь своей цели в миру. Но разве это возможно? В монастыре в твоем распоряжении вся ночь, забот у тебя нет, ответственности ты ни за что не несешь, никто тебя не притесняет, и все же ты не достига­ешь желаемого. Если ты не можешь увидеть нетвар­ный свет, то довольствуйся богослужением. В конце концов, радуйся тому, что твое ложе — это не ложе греха, распутства и деторождения. Радуйся жизни в братстве, участвуй вместе со всеми в молитвах. Мир лежит во зле, а монастырь — это совершеннейшая жизнь. Лучше тебе умереть здесь, ничего не сделав, чем уйти в мир и совершить там подвиги.

Неумеренность — это болезнь, от которой стра­дают нерадивые, немощные, неудачники и те, кто не понуждает себя с ревностью идти по пути добро­детели, не желает трудиться, кого интересует не Бог, а собственная слава. А смиренный всегда мирен, он знает, что ничего не может сделать сам, и полагается на Бога.

К предложенным тебе яствам не простирай рук своих сразу. (78)

Когда сядешь за стол, не тянись сразу к еде. Пре­подобный Антоний дает монахам очень простые пред­писания, но в каждом из них есть свой смысл. Это еще одно ужасное зрелище — монахи, которые садятся за стол, прежде чем чтец успеет произнести «аминь». Мы становимся хуже зверей земных: они-то знают Своего Бога и славословят Его.

Или ты поклоняешься своему чреву, раз с такой алчностью накидываешься на еду? Когда ты слышишь молитву «Христе Боже наш, благослови ястие и питие рабом Твоим», понимаешь ли ты, что Сам Владыка благословляет трапезу, а ты — раб Его? Осознаешь ли ты это? Вряд ли. Ничего такого ты не чувствуешь. Мы рабы ничего не стоящие, однако же считаем себя людьми свободными и потому спешим накинуться на еду. Постой немного, произнеси и ты в своем серд­це «аминь», посмотри, сел ли игумен или священник, благословивший трапезу, и тогда уже садись сам. Пре­жде чем начать есть, воззови: «Господи Иисусе Хри­сте, помилуй мя». А если ты спешишь сесть, не свиде­тельствуешь ли ты тем самым, что ты чревоугодник, раболепствующий чреву и не имеющий страха Бо­жия? Или ты забыл псаломское предзрех Господа предо мною? Какое бесстыдство, нечестие и невоспитан­ность! Один другого увлекает, и мы все вместе погря­заем в трясине греха.

Если ты молод, не протягивай руки своей первым, это непристойно, и не бери кусок, предназначенный другому. (79)

Не начинай есть первым, особенно если ты молод. Подожди, пока начнет есть старший. А если старший не начинает, то улыбнись ему. И если он не поймет, тогда спроси: «Благословите нас начать?»

Видели ли вы человека, лучше проникшего в суть человеческих отношений, более сдержанного и мир­ного, чем святой Антоний Великий? В нем мы видим образец монашеского совершенства. Замечательный руководитель, здравый и мудрый наставник, он укре­пляет тебя, показывает, что именно ты должен делать. Он заповедует нам совершать свое дело и предоста­вить Богу делать Свое:

И Господь наш Иисус Христос поможет нам в совершении дел, угодных Ему. (80)

Бог поможет нам преуспеть в том, что угодно Ему, а не в том, что нравится нам. Он даст нам не то, о чем мы просим, но праведность, Духа Святого, терпение — все нужное для того, чтобы стать святыми.

***

В пятьдесят седьмом правиле преподобный Ан­тоний говорит, что мы должны вести себя с людьми так, чтобы они нас любили и благословляли, чтобы они славословили Бога, но в то же время в семьдесят первом правиле он призывает нас радоваться, когда нас поносят и уничижают. Как примирить между со­бой два эти правила?

Люди благословляют нас тогда, когда мы забываем о себе, то есть это зависит от нашего собственного по­ведения. А если нас оскорбляют, то виной тому харак­тер другого человека, который интересуется только собой и нападает на ближних. Когда нас оскорбляют, ругают, забывают о нас, не улыбаются нам, это совсем не значит, что мы виноваты или что нас не любят. До­стойного человека люди уважают и любят, но, сами не находя в себе внутреннего равновесия, они всячески ему противятся.

Приведем простой пример. Если я кашляю, то значит ли это, что я тебя не люблю и не уважаю? Я тебя люблю и уважаю, но кашляю, потому что болею. Так и отношение к нам оскорбляющих нас людей — это их кашель, их попытка добиться успеха в жизни. Желая как-то обратить на себя внимание, они обык­новенно ссорятся с теми, кого любят и уважают, пре­жде всего с теми, от кого зависит их жизнь: монахи — с игуменом, дети — с отцом, отец — с женой или детьми. Если кто-то нас оскорбляет, это не означает, что он нас не любит. И когда ему что-то понадобится, он будет искать помощи у нас. Никто не уважает лег­комысленного человека, уважают только серьезного, работящего и молчаливого, того, кто живет молит­вой, постом и бдением. От нас требуется совсем не­много. Именно поэтому очень легко вести духовную жизнь в монастыре.

Возможно ли, чтобы один и тот же человек сегод­ня нас уважал, а завтра презирал?

Конечно! И не только завтра, но и в тот же час и в то же мгновение. Такое случается ежедневно. Бес­смысленно ссориться с тем, кто обошелся со мной не лучшим образом или меня не любит, ведь его отно­шение зависит не от меня, а от него самого. Человек меня любит, но в то же время может причинять мне боль своим поведением, таков уж он есть.

Мы стремимся не к тому, чтобы ближний нас ува­жал и любил, но ищем славы Божией. Мы желаем, что­бы нас благословляли ради прославления Бога. Сами мы не нуждаемся в том, чтобы ближний с нами счи­тался.

Что же, спросите вы, если такой человек нас хва­лит, его похвалы ложны?

Нет, они искренни. Если я тебя похвалил, а потом отказался помочь тебе в чем-то, потому что заболел и лежу с высокой температурой, то неужели от этого мои похвалы окажутся лживыми? Такими больными бывают и люди, обижающие нас, если они не ведут внутренней духовной жизни, не чувствуют в своей душе кротости, тишины, мира, любви, желания жерт­вовать собой, но вместо этого изо дня в день испыты­вают настоящую душевную бурю. Когда ты плывешь на корабле во время шторма, то можешь ли ты ска­зать одному человеку, чтобы его не рвало, другому: «Не кричи, не плачь, не спи, веди себя прилично»? Каждый пытается найти какой-то выход.

Так и в общежительном монастыре все, кто пере­живают душевную бурю, делают что-то, чтобы выжить и устоять. Однако человек хочет выстоять и выжить не тем способом, какой избирали святые и какой указал нам Христос, но тем, какой нравится ему самому. На­пример, я хочу, чтобы меня понимали. Это означает, что всю жизнь я буду несчастен, буду чувствовать боль, нетерпение, не смогу ни с кем общаться, никогда не смогу сказать: «Слава Тебе, Боже».

Нужно, чтобы мы сами вели себя подобающим об­разом и принимали с улыбкой на устах все, что бы нам ни сделал ближний. Он нас отругал? Обвинил? Забыл о нас? Принес нам яд вместо воды? Осеним себя крест­ным знамением и выпьем. Никогда не будем мешать ближнему вести себя так, как он хочет, ведь мы не мешаем облакам плыть по небу. Будем только остере­гаться, чтобы он не вовлек нас в суету своих разгово­ров и споров.

И даже от Бога мы не должны ожидать справедли­вого отношения к себе. Как правило, по нашему мне­нию справедливо одно, а по суду Божию — другое. По­этому мы и заключаем, что Бог нас не помнит, забыл про нас. Как часто мы упрекаем Бога: «Для чего Ты меня оставил?» Но по-настоящему справедливым ока­зывается то, о чем мы никогда не думали, а то, что мы считаем справедливым, — это самая большая ошибка.

***

Что означают слова Писания: Будучи познаны Богом?

Мы ищем Бога, но в действительности это Он жаж­дет привлечь нас к Себе; мы обещаем любить Его всем сердцем и всею душою, но в конечном счете это Он лю­бит нас; нам хочется Его увидеть, но это Он взирает на нас. Он предваряет нас во всем и действует вместо нас, даже Сам молится внутри нас.

Если я тебя обниму, буду к тебе внимателен, то ты скажешь, что я добрый и тебя люблю, потому что ты познал мою любовь. Но ты ли познал меня или же первым познал тебя я, потому что пришел и обнял тебя, показывая свою любовь? Это был мой жест люб­ви, значит, я опередил тебя и первым тебя познал. Так и Бог опережает нас, а мы познаём Того, Кто по Сво­ей любви уже соединился с нами. Слова мы познаны

Богом означают, что Бог заключает нас внутри Себя, как в объятия, и таким образом мы познаём Его, как Он познал нас.

Мы не можем жаловаться на то, что Бог чего-то не дает кому-либо из нас или всем нам. Милость Бо­жия безмерна, и Он дает нам все. Все наши достиже­ния исходят от Бога. Может ли бесплодная родить или способная к деторождению быть уверенной, что ро­дит? Но когда Бог того желает, рождают и бесплодные. Наша молитва, намерение сделать что-то хорошее — тоже действие Божией благодати. Да и наше знание, интеллектуальное или сердечное, соответствующее человеческим силам, на самом деле — действие Божие, через которое Бог открывается нам.