Типикон прп. саввы освященного

Биограф прп. Саввы палестинский инок Кирилл Скифопольский (VI в.) доносит до нас почти анекдотический эпизод, свидетельствовавший о том, что даже аудиенция у величайшего православного императора Юстиниана не могла отвлечь зачинателя нашего Устава от сосредоточенного совершения службы часов.

В то время как Юстиниан обсуждал со своим квестором ходатайство Саввы, сам подвижник «отойдя недалеко тайно читал Давидовы псалмы и совершал службу III часа», а на упрек своего диакона в невнимании к царю ответил: «Они, сын мой, делают свое дело, а мы должны делать свое». (§ 73). В этом, мне кажется, весь Савва!

С восьмилетнего возраста воспитанный в монастыре, он не мог представить себе жизни без углубленного молитвенного служения. И, переходя из этой жизни в иную (вскоре после описанной аудиенции), он заботился только о том, чтобы сохранить правила, выработанные им в своих обителях. Как сказано в его житии, своему преемнику игумену Мелиту он «вручил их на бумаге»

Вот эти-то «правила», о которых столько спорили ученые-литургисты (и само существование которых бесконечно оспаривалось гиперкритиками) были неожиданно обнаружены нашим проф. А. Дмитриевым в библиотеке древнейшего Синайского монастыря в рукописном Типиконе XII века под № 1096 между месяцесловной и триодной частями. Конечно, это не оригинал, но судя по названию («Образец и правило и закон честнаго Саввы») они восходят к упомянутой «бумаге»:

«Должно соблюдать правила, установленные преподобным и блаженным (наименования VIII века) отцом нашим Саввою. Ни в каком случае не принимать в лавру ни безбородого, ни евнуха. Женщинам же нельзя входить для молитвы не только в Лавру, но и в метохи (странноприимницу)...» далее: о женщинах.

«Не должен никто вообще выходить из Лавры в субботу ввиду имеющего быть всенощного бдения, но после бдения, с согласия настоятеля, пусть идет по надобности своей...» (это прямо соответствует свидетельству «Жития» о том, что прп. Савва ввел воскресные всенощные и очень заботился о них).

«Уходящих в пустыню и в ней обитающих, с согласия настоятеля, принимать по нуждам их, а если они удаляются самовольно из желания жить по своей воле, то по возвращении их не принимать...»

(и т.д. цит. по Скабаллановичу стр. 324—325).

Легко увидеть, что перед нами еще не Устав, а т. н. «ктиторский типикон», т. е. посмертная воля аввы, записанная на смертном одре в виде завещания. Очевидно, подобное завещание оставил и прп.Харитон своим последователям в Фаранеской Лавре и прп. Евфимий Великий (о чем прямо пишет Кирилл Скифопольский).

Таким образом, прп. Савва лишь систематизировал правила, уже распространенные до него среди палестинских монахов. В результате вышло 11 наставлений, в том числе: о совершении Литургии и литии, о псалмопении, о выборе игумена, об умирении раздоров и т. д.

Итак, как будто оказались правы гиперкритики и Устав, дошедший до нас под именем прп. Саввы, ему не принадлежит. Но богослужебный Устав и не может быть творением одного человека ! Это — плод соборного церковного творчества. Значение прп. Саввы в том, что его «Завещание» есть начальное (теперь уже документально зафиксированное!) звено в передаче литургического Предания Церкви. А о том, каковы были последующие звенья и сопутствующие им литургические явления, мы можем пока лишь догадываться и строить гипотезы.

8. СОПУТСТВУЮЩИЕ ЯВЛЕНИЯ: СТАНОВЛЕНИЕ I ЧАСА, ВЕЧЕРНИ И УТРЕНИ.

Вот как описывает прп. Иоанн Кассиан возникновение службы I часа: «Надобно заметить, что утреннее богослужение установлено в наше время (т. е. до 435 г.) первоначально в Вифлеемском монастыре», где,

«совершив утреннее богослужение... (т. е. предрассветную утреню) предавались отдохновению даже до третьего часа (т. е. до 9 часов утра). Но поскольку через это нерадивым открылся повод к продолжению сна... то старцы, получив от ревнителей благочестия... жалобу, по долговременном совещании определили, чтобы при восходе солнечном... все, оставив ложе, собирались для чтения 3-х псалмов, дабы через это получить, с одной стороны, конец сну, а с другой — начало рукоделию. Хотя это правило, по-видимому, случайно установлено, оно восполняет седмиричное число хвалений, которые в течение суток совершал Давид (Пс. 118, 164)»

(Ист: «О постановлениях...», кн. III, гл. 4).

Т. е. правило, которое случайно возникло в начале V века в одном Вифлеемском монастыре, постепенно прижилось и вошло в Устав, завершив формирование суточного богослужебного круга. Но когда именно это произошло, с точностью сказать невозможно.

Другой пример относится к посещению св. Иоанном Мосхом (автором Синайского патерика «Луг духовный») и его учеником Софронием (будущим еп. Иерусалимским) синайского старца Нила. Это было ок. 606 года:

«Перед св. воскресением пошли мы к авве Нилу на гору Синайскую. Старец был на вершине горы с двумя учениками. Так как мы пришли к вечерне, то старец начал: Слава Отцу и прочее. После того, как сказали: Блажен и Господи воззвах без тропарей (т.е. «Блажен муж, иже не иде...» — I кафизму и псалом 140-й «Господи воззвах...», но без стихир и богородична) и Свете тихий и Сподоби (т. е. Вечернюю молитву: «Сподоби, Господи, вечер сей без греха сохранитися нам...»), начали Ныне отпущаеши и прочее.

По окончании вечерни он предложил нам трапезу...» —

бывшую, как мы помним, логическим завершением литии и реликтом первохристианской агапы.

Итак, вечерня аввы Нила уже содержит все элементы нашего современного чина! (И кафизму «Блажен муж», и песнь «Господи воззвах», и «Свете тихий», и песнь Симеона «Ныне отпущаеши»). Но ведь мы же помним, что их не было в обычной песенной вечерни того времени!

Следовательно, они вошли туда из палестинского монашеского правила!

Зато в песенной вечерни были: Предначинательный псалом, ектении в соединении с антифонами (обычная структура Трехпсалмия), стихиры на «Господи воззвах...», чтение, главопреклонение, лития и, главное, — тропари! Отсутствие всего этого у Нила немало смутило паломников, однако они сдержались. Но вот, после трапезы, старец начинает утреню:

«... и после шести псалмов (т. е. уже шестопсалмие), сказавши «Отче наш...», начали псалмы нараспев (т. е. псалмодию). И когда сказали первую статью в 50 псалмов (!)... сели и один из учеников его прочитал соборное послание Иакова. Вставши, мы начали вторую статью в 50 псалмов...» и так прочитали всю Псалтирь!

«...и по исполнении 150 псалмов старец дал мне книгу и я прочел соборное [послание] Иоанново. И вставши, начали песни Моисеевы — тихо, нараспев, без тропарей (т. е. это Канон, хотя ниже речь пойдет только о песни трех отроков из Даниила. Канон-однопеснец ? Как бы то ни было, но к нему полагались тропари, а их не было.). Этого паломники уже выдержать не могли:

«И я говорю старцу (это, наверное, молодой Софроний такой ревностный):

— Почему, авва, не сохраняешь чина кафолической и апостольской Церкви?.. Не говоришь тропарей (т. е. и стихир) на вечерни ни на Господи воззвах, ни на Свете тихий, ни на Бог Господь... ни на песнях трех отроков тропарей... (по переводу В. Лурье: это — тропари на междупесниях канона-однопеснеца. См. «В. В.», т. 54, стр. 62—74).

На возмущение ревностных паломников старец кротко отвечает, что ведь он не имеет никакого священного сана:

«Все, что ты сказал, — дело чтеца и певца, иподиакона и пресвитера и вообще имеющих рукоположение, а не имеющим последнего не следует дерзать на это.»

Далее старец своими вопросами как бы невзначай, показывает, что он, конечно, знает весь церковный чин, но своим служением не отрицает его, наоборот, выражает особое благоговейное к нему отношение, взирая на него как на небесный. Он замечает, что

«молчальникам, о своих грехах плачущим, не подобает петь тропари»

и, преподав, таким образом, урок смирения, отпускает паломников.

Это уникальное свидетельство дает нам хорошее представление и о монашеском чине, и о приходском богослужении рубежа VI—VII века, которые в то время были еще различны.

Причем на приходах еще сохранялось песенное последование, сущность которого состояла в торжественном исполнении тропарей, стихир и антифонов, перемежаемых ектениями (гимнов, как и на Западе, было еще мало). Монашество же культивировало псалмодию и это монашеское псалмопение было потом вставлено в приходское богослужение, образовав в нем как бы особую иноческую службу (шестопсалмие, кафизмы, песни канона и проч. библейский материал). При этом элементы иноческого богослужения частично вытеснили песенное последование и в результате сложились Вечерня и Утреня современного типа.

Но когда и как произошла эта трансформация, этот симбиоз монашеского псалмопения с песенной Вечерней? На этот вопрос пытается ответить проф. нашей ЛДА Н. Д. Успенский в своей статье «Православная вечерня (историко-литургический очерк)».

Автор отмечает, что в V—VII вв. резко возрастает роль монашества. Активное участие монахов в борьбе с ересями выдвигает многих из них в приходское священство и даже на епископские кафедры (т. н. «черное духовенство»). А ведь они привыкли изо дня в день совершать иноческое правило, вот и вводят его элементы в богослужение соборно-приходских храмов! А монахи-епископы (и прежде всего сам свт. Софроний еп. Иерусалимский, рассказавший нам о старце Ниле) это слияние различных богослужебных практик освящают и закрепляют. (См. «Богословские труды», № 1, М. П., 1959 г.,стр. 33—36)[3].

Таким образом, Вечерня и Утреня в их современном виде формируются на протяжении VII века и окончательно складываются в XV веке.