Литургическая практика Церкви

Протоиерей Георгий Флоровский делает точное замечание о характере христианского богослужения: «Христианское богослужение от начала имеет характер скорее догматический, нежели лирический... С человеческой стороны богослужение есть, прежде всего, исповедание, — свидетельство веры, не только излияние чувств».

Действительно, христианское богослужение изначально было наполнено догматическим содержанием. Не случайно уже в христологических спорах конца II в. свидетельства от литургического предания получают силу богословского довода. А в середине III столетия Римский Папа Келестин выдвинул общий принцип: ut legem credendi statuit lex supplicandi, т. е. буквально «закон веры определяется законом молитвы».

Для нас этот принцип звучит несколько неожиданно, поскольку мы привыкли мыслить, что именно истинное догматическое учение обуславливает и правильность духовной жизни, а здесь напротив, правильно организованная духовная жизнь объявляется залогом чистоты догматического учения.

Эти две истины, очевидно, взаимосвязаны. Конечно, повреждения вероучения, заблуждения в области догматики оказывают влияние на духовную жизнь, но верно также и обратное: ошибки в духовной жизни могут иметь весьма серьезные догматически последствия.

По словам Евагрия Понтийского: «истинный богослов есть тот, кто правильно молится , правильная духовная жизнь как бы гарантирует и чистоту вероучения. Практика показывает, что ошибки в духовной жизни влекут за собой искажение учения.

Это, кстати, одна из причин, почему Православная Церковь активно противится модернистским тенденциям реформировать богослужение. Любые попытки бездумного изменения богослужебно-литургической практики, введение в нее сомнительных с духовной точки зрения элементов, не есть вопрос только богослужебный, за этим неизбежно последует искажение вероучения.

В свое время протоиерей Сергий Булгаков весьма тонко заметил, что «в религии только то является по-настоящему серьезным, что вошло в культ». В самом деле, легкие и сердце церковной жизни — это богослужение и таинства, именно в богослужении, в таинствах Церковь является тем, чем она является по существу.

Очевидно, что Церковь нужно искать не в академиях, не в богословских институтах, не в духовных консисториях и не на конференциях и съездах, а в храме, в богослужении и в таинствах. И то, чему Церковь допустила войти в богослужение, то вошло как бы в саму сердцевину церковной жизни и стало неотъемлемым ее элементом.

Исторических примеров тому можно привести довольно много. Например, разделение Церквей 1054 года, или, выражаясь догматически более правильно, отпадение Римской Церкви от Вселенского Православия. Разделений, т. е. разрывов общения по тем или иным причинам между Римской Церковью и Христианским Востоком, Константинополем и другими Восточными Поместными Церквами, в истории Церкви было несколько.

Некоторые из них были довольно продолжительные, продолжались по нескольку десятилетий, скажем, в начале VI века при императоре Анастасии I Диррахите был тридцатилетний раскол с Западной Церковью, потом при Патриархе Фотии имели место столкновения, которые тоже повлекли за собой разрыв общения. Но тем не менее, все эти разделения между Востоком и Западом удавалось уврачевать.

А вот разделение 1054 года, которое было вызвано случайными, так и не удалось уврачевать.

В Южной Италии существовали греческие епархии, которые были в юрисдикции Константинопольского Патриархата, где богослужение совершалось по греческому обряду. Латинская иерархия пыталась прибрать к рукам эти епархии и насадить там латинский обряд. Это повлекло за собой столкновение.

Конечно, были и другие причины, столкнулись две сильных, не лишенных честолюбия личности, кардинал Гумберт и Патриарх Константинопольский Михаил Керуларий.

Но возникает вопрос: почему расколы куда более серьезные удавалось уврачевать, а вот разделение 1054 года длится до сих пор? Причина в том, что в начале XI века в богослужебной жизни Римской Церкви происходит одно очень важное событие, а именно: под влиянием западных императоров папы вынуждены были внести filioque в чин римской мессы.

До этого времени filioque уже много веков было распространено на Западе в различных странах, но в Риме папы всячески противились этому нововведению. И даже не потому, что они сами не разделяли учения о filioque, а просто в силу здорового римского консерватизма понимали, что недопустимо единоличной властью вносить изменения в Символ веры, который был принят Вселенскими Соборами и видоизменять который Вселенские же Соборы запретили.

В XI веке, тем не менее, папы вынуждены были пойти на этот шаг. И после этого все разговоры о соединении Церквей неизбежно имеют, помимо всего прочего, догматический аспект.

Что, в конечном счете, означает внесение filioque в чинопоследование римской мессы? Если раньше к этому учению можно было относиться просто как к пусть и весьма распространенному, но все же частному богословскому мнению, которого придерживалась Западная Церковь, то после внесения его в чин мессы filioque автоматически становится догматом Римской Церкви. Поэтому после этого события все разговоры о соединении Церквей неизбежно предполагали, с точки зрения Рима, обязательное принятие православными учения о двойном исхождении Св. Духа. Поэтому можно вполне согласиться с В. Н. Лосским и с другими богословами в том, что именно filioque является основной догматической причиной разделения Церквей.

То, что именно литургическая жизнь является ядром церковного Предания, видно из посланий святого апостола Павла. В этом можно убедиться из 1 Кор. 11, 23-25. Для апостола

литургия, Евхаристия — это, по существу, главное содержание Предания. В Предании Господь Сам Себя предает верным. И это предание Христом Себя Своим ученикам осуществляется именно в литургии в Евхаристии.

Особое значение богослужения для Церкви именно с точки зрения сохранения Предания, мы видим из слов святителя Василия Великого (28-е послание к Амфилохию Иконийскому о Духе Святом):

«Из соблюденных в Церкви догматов и проповеданий некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые прияли от апостольского предания, по преемству в тайне».

Обычно эти слова святителя Василия Великого толкуются в смысле противопоставления Предания и Писания, т. е. в том смысле, что было изначально некое записанное Писание, а помимо Писания существовали второстепенные истины, которые передавались изустно.

Протоиерей Георгий Флоровский, применивший к этому посланию святителя Василия методы литургического богословия, разработанные отцом Александром Шмеманом, пришел к выводу, что перевод этого отрывка не вполне точный, и что правильно было бы перевести его следующим образом: не «от апостольского Предания по преемству в тайне», а « приняли апостольское предание преемственно посредством таинств», т. е. Предание в древней Церкви сохранялось именно посредством таинств, само Предание было укоренено в чинопоследованиях, молитвословиях и обрядах.

Огромное значение в богослужебной жизни имеют не только таинства, но и молитвы, службы суточного круга, песнопения. О их значимости Послание Восточных Патриархов говорит следующим образом (речь идет о богослужебных книгах православной Церкви вообще):

«Все сии книги содержат здравое и истинное богословие и состоят из песней или выбранных из Священного Писания или составленных по внушению Духа, так, что в наших песнопениях только слова другие, нежели в Писании, а собственно мы поем то же, что в Писании, только другими словами».

Совершенно явное свидетельство того, что литургическая жизнь — это не часть Предания, а именно одна из форм его, наряду со Священным Писанием и другими формами.

2.3.5. «Символические книги» Православия

Что такое вообще «символические книги»? Это пространные вероизложения, которые возникают на Западе в эпоху Реформации.

Само появление этих книг свидетельствовало о выпадении западных деноминаций из Церковного Предания. В эпоху Реформации возникает множество различных протестантских движений, которые не всегда понимают, чем же они, собственно, друг от друга отличаются. И вот для того, чтобы как-то самоидентифицироваться, изложить собственную веру, в различных протестантских деноминациях возникают такие вероучительные книги, получившие название «символических книг».

В Православии, где Предание никогда не прерывалось, основания для возникновения таких книг просто не существует, поэтому само наименование «символические книги» Православия весьма условно, оно проникает в Православие, конечно, под влиянием западного богословия.

Какие книги обычно относятся к числу вероучительных? Во-первых, это «Православное исповедание Соборной Кафолической и Апостольской Церкви Восточной». Составлено оно в 30-х годах XVII века известным церковным деятелем митрополитом Киевским Петром Могилой. Свое исповедание Петр Могила представил для обсуждения сначала на Киевском Соборе в 1640 году, а через два года, в 1642 году, на Соборе в городе Яссы.

Уже на этих Соборах разгорелись ожесточенные споры относительно достоинства этого произведения. Многим из участников Соборов оно казалось слишком проникнутым латинским духом, хотя сам Петр Могила был активным борцом с католической экспансией в западных русских землях. Впервые это произведение увидело свет на латинском языке в Голландии в 1667 году, а в 1695 году — в Лейпциге. При патриархе Андриане в 1696 году был сделан славянский перевод, а русский перевод в 1837 году.

Об этом произведении отец Георгий Флоровский в «Путях русского богословия» отзывается следующим образом (Пути русского богословия, 3-е изд., Париж, 1983, с. 50):

«... «Исповедание» составлено по латинским книгам и схемам... (Оно) есть только как бы «приспособление» или «адаптация» латинского материала и изложения»

Другой «символической книгой» является Послание Патриархов Православной кафолической Церкви о «Православной вере». Это Послание было утверждено четырьмя восточными патриархами: Константинопольским, Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским на Константинопольском Соборе 1725 года.

В основу его положено исповедание Досифея, патриарха Иерусалимского. По содержанию оно, в целом, православно, но также содержит латинские мнения по ряду частных вопросов. Чего стоит утверждение, что мирянам недопустимо самостоятельно читать Священное Писание.

Об исповедании Петра Могилы и о Послании Восточных Патриархов архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий (Кривошеин), один из видных богословов Русской Церкви XX века, писал следующее (Символические тексты в Православной Церкви, 5т., М., 1968, Сб. 4, с. 18):

«Православное богословие вооружилось западным схоластическим богословским оружием... что... в свою очередь, повело к новому и опасному влиянию на православное богословие не только несвойственных ему богословских терминов, но и богословских и духовных идей».

Этим двум произведениям иногда придается излишне большое догматическое значение.

Конечно они имеют для нас определенный авторитет, но признать за ними непреходящее общецерковное значение мы не можем, это не более, чем исторические памятники догматического характера.

Архиепископ Макарий (Булгаков) в своем «Догматическом богословии» к числу символических книг Православия относит также и «Катихизис Православной Восточной Кафолической Церкви», составленный святителем Филаретом Московским.

Это произведение было составлено в 1823 году, в 1824 году была произведена новая редакция, все цитаты Священного Писания, которые первоначально были даны на русском языке, были заменены на цитаты славянские.

Потом было издание 1827-28 годов, и, последнее издание, которым мы пользуемся сейчас, это издание 1839 года. В этом издании «Катихизис» святителя Филарета был переработан в сторону большей латинизации под влиянием тогдашнего обер-прокурора Святейшего Синода графа Пратасова.

Особенно это коснулось учения об Искуплении, которое излагается в юридическом духе. Искупление определяется как «удовлетворение Божия правосудия». В отличие от двух первых книг Катихизис свт. Филарета отличается в лучшую сторону.