Сотериологическое значение земной жизни и крестной смерти Спасителя.

Вспомним, что Христос, Мессия означает Помазанник. А в ветхозаветное время помазания удостаивались пророки, первосвященники и цари (3 Цар. 19, 16; Исх. 30, 30; 1 Цар. 10, 1). Поэтому существуют еще три сотериологических образа, говорится о тройственном служении Христа – как Пророка, Первосвященника и Царя.

Смысл сотерологического образаХриста – Первосвященника в том, что Христос по образу ветхозаветных первосвященников, главная обязанность которых была приносить дары и жертвы за грехи (Евр. 5, 1), принес Самого Себя в умилостивительную жертву за грехи мира как непорочный и чистый Агнец, и таким образом драгоценною Кровию Своею (1 Петр. 1, 19) примирил нас с Богом, избавил нас от греха и его следствий, приобрел нам вечные блага.

Этот образ имеет основание в Священном Писании. Он был провозглашен еще в Ветхом Завете, где Сам Бог устами пророка Давида назвал Мессию: Ты священник вовек по чину Мелхиседека (Пс. 109, 4). О том, что этот псалом относится к Нему, засвидетельствовал Сам Христос (Мф. 22, 43-44; Мк. 12, 35-37; Лк. 20, 40-44). Подробно раскрыт этот образ в Послании к Евреям, где он многократно использован: уразумейте Посланника и Первосвященника исповедания нашего, Иисуса Христа (Евр. 3, 1); имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия, будем твердо держаться исповедания [нашего]. Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно [нам], искушен во всем, кроме греха. Посему да приступаем с дерзновением к престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи (Евр. 4, 14-16); входит во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека (Евр. 6, 19-20).

В Послании к Евреям указано, почему Христос назван Первосвященником по чину Мелхиседека. Во-первых, Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, - во-первых, по знаменованию [имени] царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира (Евр. 7, 1-2). Здесь говорится о встрече Мелхиседеком Авраама, который победил нескольких царей, которые пленили его племянника Лота: Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино, – он был священник Бога Всевышнего (Быт. 14, 18). Салим, по толкованию библеистов, есть будущий Иерусалим, в переводе с еврейского (Шалем – шалом) – невредимый, целый, мирный. Таким образом, Мелхиседек прообразовал не только первосвященническое служение Христа, но и царское.

Во-вторых, Мелхиседек без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда (Евр. 7, 3). Действительно, в Ветхом Завете не упоминается о роде Мелхиседека, ни о начале его жизни, ни о конце, ни о его предшественниках, ни о преемниках. Таким образом, он прообразует превечного Сына Божия, превечное рождение Которого от Отца было непонятно иудеям.

Наконец, Видите, как велик тот, которому и Авраам патриарх дал десятину из лучших добыч своих. Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь – брать по закону десятину с народа, то есть со своих братьев, хотя и сии произошли от чресл Авраамовых. Но сей, не происходящий от рода их, получил десятину от Авраама и благословил имевшего обетования. Без всякого же прекословия меньший благословляется большим. И здесь десятины берут человеки смертные, а там – имеющий о себе свидетельство, что он живет. И, так сказать, сам Левий, принимающий десятины, в [лице] Авраама дал десятину: ибо он был еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил его (Евр. 7, 4-10). Мелхиседек в лице Авраама принял десятину и благословил всех ветхозаветных священников, находящихся в чреслах отца – Авраама. Поэтому священство Христово выше ветхозаветного, ибо меньший благословляется большим.

В чем же это превосходство состоит? Во-первых, священство Христа является вечным и неотменяемым, что подтверждено клятвой Бога: И как [сие было] не без клятвы, – ибо те были священниками без клятвы, а Сей с клятвою, потому что о Нем сказано: клялся Господь, и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека (Евр. 7, 20-21).

Во-вторых, ветхозаветные священники как люди умирали, и поэтому их священство было переходящим от одного к другому, а Христос, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них (Евр. 7, 23-24).

Наконец, ветхозаветные священники, как грешные люди, приносили жертвы и за свои грехи, и за грехи всех людей. Поэтому им приходилось приносить жертвы ежедневно: Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес, Который не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, потом за грехи народа, ибо Он совершил это однажды, принеся [в жертву] Себя Самого. Ибо закон поставляет первосвященниками человеков, имеющих немощи; а слово клятвенное, после закона, [поставило] Сына, на веки совершенного (Евр. 7, 26-28).

Ветхозаветные жертвы только прообразовывали очистительную жертву, а не сами собой очищали грехи, иначе бы их не надо было приносить ежедневно или ежегодно: Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих [с ними]. Иначе перестали бы приносить [их], потому что приносящие жертву, быв очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов. Но жертвами каждогодно напоминается о грехах, 4 ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи. Посему [Христос], входя в мир, говорит: жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне. 6 Всесожжения и [жертвы] за грех неугодны Тебе. Тогда Я сказал: вот, иду, [как] в начале книги написано о Мне, исполнить волю Твою, Боже. Сказав прежде, что "ни жертвы, ни приношения, ни всесожжений, ни [жертвы] за грех, - которые приносятся по закону, - Ты не восхотел и не благоизволил", потом прибавил: "вот, иду исполнить волю Твою, Боже". Отменяет первое, чтобы постановить второе. По сей-то воле освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа. И всякий священник ежедневно стоит в служении, и многократно приносит одни и те же жертвы, которые никогда не могут истребить грехов (Евр. 10, 1-11).

Христос же один раз и навсегда принес Себя в жертву ради спасения мира: Он совершил это однажды, принеся [в жертву] Себя Самого (Евр. 7, 27), Он же, принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога, ожидая затем, доколе враги Его будут положены в подножие ног Его. Ибо Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых (Евр. 10, 12-14), не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление (Евр. 9, 12), Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного [устроенное], но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие, и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью; иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею. И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не [для очищения] греха, а для ожидающих Его во спасение (Евр. 9, 24-28).

Итак, ветхозаветные жертвы не очищали от греха, а лишь прообразовывали ту Жертву, которую мог принести только Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников и превознесенный выше небес, Который не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, потом за грехи народа, ибо Он совершил это однажды, принеся [в жертву] Себя Самого. (Евр. 7, 26-27). Церковное учение о том, что Христос имел совершенное человеческое естество, непричастное первородному греху, является существенно важным с сотериологической точки зрения. Православная Церковь через Священное Писание и единый голос Отцов свидетельствует, что Христос заклан за нас (1 Кор. 5, 7). Об этом предсказывали пророки: Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего [было] на Нем, и ранами Его мы, исцелились (Ис. 53, 5). Святые Отцы настаивали, что Христос «распят не за Свои грехи, а для того, чтобы мы освободились от своих грехов» (св. Кирилл Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственный). Эта ключевая сотериологическая идея была навечно запечатлена Святыми Отцами в словах Символа веры: «распятаго же за ны». Мысль о том, что Сын Божий стал человеком, чтобы пострадать за нас, за наши грехи, непререкаема и лежит в основании православной сотериологии. Но в каком случае возможно такое страдание за чужие грехи?

В первых главах Библии открыто нам, что люди стали страдать после грехопадения, когда они лишились блаженной райской жизни с Богом. Для потомков первых людей страдания связаны с тем греховным состоянием природы, которое они унаследовали от согрешивших праотцев, и с их личными грехами. Возможно ли, чтобы кто-либо, находящийся в таком состоянии, мог страдать за другого и освободить его от страданий, если сам он не избавился от этого страдательного состояния?

В Священном Писании Господь ясно указывает, что человек не способен к этому, ибо никто из людей не может дать выкуп даже за душу свою (Мф. 16, 26; Мк. 8, 37), тем более человек никак не искупит брата своего и не даст Богу выкупа за него (Пс. 48, 8). Поэтому страдания за нас Господа нашего Иисуса Христа возможны только в том случае, если Он не имеет необходимости страдать за Себя, т.е. если Он не имеет греховного расстройства в Своем человеческом естестве (первородного греха) и не имеет личных грехов.

Апостол Иоанн Богослов учил: Он явился для того, чтобы взять грехи наши, и что в Нем нет греха (1 Ин. 3, 5). Апостол Петр учил, что Христос, чтобы спасти мир от греха, должен; был быть «непорочным и чистым агнцем» (1 Петр. 1, 19), только при условии непорочности и чистоты (т.е. отсутствия личный грехов и греховной поврежденности естества) Он мог стать именно тем Агнцем Божиим, Который берет на Себя грехи мира (Ин. 1, 29), Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу (Евр. 9, 14), а Его святая кровь могла стать искупительной для нас (Еф. 1, 7; Кол. 1, 14; 1 Петр. 1, 18), стать жертвой за грехи всего мира (1 Ин. 2, 2).

Если бы Господь имел расстроенное и поврежденное первородным грехом человеческое естество, тем более, если бы Он хоть в какой-либо мере допустил личный грех, то тогда Его страдания перестали бы быть спасительными для нас, ибо в этом случае они были бы уже страданиями не за нас, но по необходимости расстроенного грехом естества, за Свои грехи, за Себя. О спасительности таких страданий для всего человечества не может быть и речи.

Следуя за Посланием к Евреям, многие Святые Отцы повторяли образ Христос – Первосвященник. Так, св. Поликарп Смирнский пишет в Послании к Филиппийцам: «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа и Сам вечный Первосвященник, Сын Божий Иисус Христос да устроит вас в вере и истине, во всякой кротости и незлобии, терпении и великодушии, снисходительности и целомудрии» (гл. 12).

Свт. Григорий Богослов во втором стихотворении догматическом «О Сыне» среди множества образов, в которых описывается тайна соединения Божественной и человеческой природ Христа, употребляет и образ Архиерея, Жреца, приносящего Себя в Жертву ради очищения мира от греха:

Он был смертен, но Бог. Он – из рода Давида, но Создатель Адама.

Он носитель плоти, но вне тела.

(Сын) Матери, но девственной; описуем, но неизмерим.

Ясли вместили Его, но звезда вела к Нему волхвов;

Они пришли с дарами и преклонили колени.

Как смертный был Он в борении, но как Неодолимый победил

В троекратной борьбе искусителя. Вкушал пищу,

Но напитал тысячи и воду превратил в вино.

Крестился, но очистил грехи, и громовым голосом

Дух провозгласил Его Сыном Безначального.

Как смертный Он вкушал сон и как Бог усмирял море.

Утомлялся в пути, но у смертных укреплял силы и колени.

Он молился, но кто же внял мольбам погибающих?

Он Жертва, но и Архиерей; Жрец, но и Бог.

Кровь принес Он Богу, но очистил весь мир.

Вознесен на крест, но ко кресту пригвоздил грех...

Если одно свидетельствовало о нищете смертного,

то другое – о богатстве Бесплотного.

В Слове 30 (О богословии четвертое, о Боге Сыне второе) свт. Григорий еще раз использует этот образ:

«Он именуется… Овца (Ис. 53, 7), как заклание.

Агнец (1 Петр. 1, 19), как совершенный.

Архиерей (Евр. 4, 14), как дарующий нам доступ.

Мелхиседек (Евр. 7, 3), как рожденный без матери по естеству высшему нашего, и без отца – по естеству нашему, как не имеющий родословия по горнему рождению, ибо сказано: род Его кто изъяснит (Ис. 53, 8); как царь Салима, то есть царь мира, как царь правды, и как приемлющий десятину от патриархов, которые мужественно подвизались против лукавых сил».

Св. Епифаний Кипрский: «Он называется Архиереем, потому что в теле Своем принес Самого Себя в жертву Отцу за род человеческий; Сам Священник, Сам и Жертва, Он принес Себя, священнодействуя за весь мир». «Он принес в жертву Самого Себя, чтобы через принесение совершеннейшей и живой жертвы за весь мир упразднить жертвоприношение ветхозаветное; Сам Жертва, Сам Жертвоприношение, Сам Жертвенник, Сам Бог, Сам Человек, Сам Царь, Сам Первосвященник, Сам Овца, Сам Агнец, соделавшийся всем ради нас» (Против ересей).

Подобным образом рассуждали Арнобий («Против язычников»), Климент Александрийский («Строматы»), Климент Римский (Послание к Коринфянам), мч. Иустин Философ («Диалог с Трифоном иудеем»).

Вся земная жизнь Христа Спасителя имеет искупительное значение, служит примирению человека с Богом. Но Крестная смерть занимает совершенно особое место. Крестная Жертва является центральным событием Искупления. В прощальной беседе с учениками Господь говорит: На сей час Я и пришел (Ин. 12, 27). Сей час – означает час принесения Голгофской жертвы. О том, что смерть Господа на Кресте действительно является жертвой, говорит апостол Павел: Христос предал Себя за нас в приношение и жертву Богу (Еф. 5, 2). Прообразы Крестной смерти мы встречаем в Ветхом Завете – это все кровавые жертвы Ветхого Завета, которые, так или иначе, прообразовали искупительную смерть Господа за грехи людей. В Ветхом Завете содержатся и пророчества о страданиях Искупителя: Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъявлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились (Ис. 53, 4-5).

Прообразом Крестной смерти было, конечно, Пасхальное жертвоприношение, заклание Агнца. Не случайно Иоанн Предтеча уподобляет Христа ветхозаветному Агнцу. Свое свидетельство о Христе он связывает именно с этим образом: Вот Агнец Божий, который берет на себя грех мира (Ин. 1, 29).

Почему именно Голгофа, смерть на Кресте, является кульминационным моментом всего служения Христова, Его искупительного подвига? Рационально во всей глубине понять эту тайну мы, конечно, не можем; но возможно высказать некоторые соображения по этому поводу.

Именно на Кресте во всей полноте открывается любовь Божия к человеку. Так учит апостол Павел: Но Бог свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5, 8), т.е. для апостола главное доказательство любви Бога к человеку – это смерть Христова на Кресте.

О Крестной смерти как об откровении Божественной любви говорит и свт. Филарет Московский: «Войди во внутреннее святилище страданий Иисусовых. Что там? Ничего, кроме святой и блаженной любви Отца, и Сына, и Святого Духа ко грешному и окаянному роду человеческому. Любовь Отца распинающая, любовь Сына распинаемая, любовь Духа торжествующая силою Крестною. Так возлюбил Бог мир».

Крестная смерть – это завершение кеносиса, т.е. истощания и самоуничижения Божества. Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба... смирил Себя, быв послушным даже до смерти и смерти крестной (Флп. 2, 6-8). Итак, согласно апостолу Павлу, крестная смерть – это предел послушания, ради которого Сын добровольно Себя уничижает, отказываясь от всякой Божественной власти и Божественных почестей.

В Воплощении Христос свободно принимает все последствия нашей падшести. В.Н. Лосский говорит: «Сын принимает позор, бесчестие, проклятие. Он берет на Себя объективное состояние греховности, подчиняет Себя условиям нашей смертности. Отказываясь от Своих царственных преимуществ, Он все глубже и глубже сокрывает Свою славу в страдания и смерть, ибо Ему надлежит обнаружить в Своей собственной плоти, насколько человек, которого Он создал по образу Своей совершенной красоты, обезобразил себя грехопадением» (Догматическое богословие).

Крест – это предел истощания, когда Господь принимает крайние последствия грехопадения, включая богооставленность и смерть. Богооставленность выражается в словах: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27, 46). По словам В.Н. Лос-ского: «Единственный способ победить смерть – это позволить ей проникнуть в Самого Бога, в Котором она не может найти себе места» (Догматическое богословие).

Но предел уничижения есть одновременно и переход к славе, начало прославления Христа по человечеству. Первосвященническая молитва начинается обращением Христа к Отцу: прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира (Ин. 17, 5), т.е. та слава, которую Сын имел в той же полноте, что и Отец до сотворения мира, и которой по Божеству Он всегда обладал, должна открыться и в Его человечестве. Но путь к этому прославлению лежит через всецелое послушание, всецелую отдачу Себя Отцу, через Крест и смерть. О том, что смерть является началом этого прославления, апостол Павел говорит посему (т. е. вследствие послушания до смерти) и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы перед именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос во славу Бога Отца (Флп. 2, 9-11).

Таким образом, Крестной смертью запечатлевается полнота послушания Сына Отцу, отсюда – и полнота единения Сына с Отцом не только по Божеству, но и по человечеству.

X. Яннарас пишет: «Христос предает Себя смерти, одновременно отказываясь от всякого стремления к автономному существованию по образу твари. Для Него жизнь и бытие неразрывно связаны с Отцом и возможны лишь при условии безоговорочного предания Себя воле Отца» (Вера Церкви).

Полнота этого предания воле Отца, а значит и единения с Отцом выражается в словах, произнесенных на Кресте: Отче! в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46).

Таким образом, если Воплощение есть победа над грехом и основание для восстановления союза между Богом и человеком, то Крестная смерть есть освобождение от проклятия как следствия греха: Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (Гал. 3, 13). При этом апостол ссылается на Втор 21, 23: проклят всяк, висящий на дереве.

Проклятие, по определению «Пространного катихизиса», есть осуждение греха праведным судом Божиим, и от греха происшедшее на Земле зло в наказание человечества. Осуждение выражается, прежде всего, в отлученности человека от Бога, в том, что Бог лишает человека общения с Собой. Крестная смерть снимает проклятие и возвращает эту возможность.

X. Яннарас объясняет это следующим образом: «Преобразовать навязанную человеческой природе грехом всеобщую неизбежность смерти в столь же всеобщую возможность причастия к нетленному и бессмертному образу бытия. Ради этой цели Христос по доброй воле принимает смерть, чтобы претворить последнее следствие человеческого бунта в свободу любви и послушания воле Отчей» (Вера Церкви).

Тем самым все условия существования падшего человеческого естества, включая и самую смерть, преобразуются в условия спасения. С этого момента смерть для людей – это уже не тупик, а дверь в Царствие Божие. Свидетельством этого являются слова Спасителя, обращенные к благоразумному разбойнику: Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43).

Почему искупительная Жертва была принесена Господом Иисусом Христом именно на Кресте?

Почему именно крест, а не что-либо иное, был избран орудием смерти? Во всей полноте ответить на этот вопрос невозможно, это тайна воли Божией. Возможно, потому, что в те времена смерть на кресте была самой позорной и мучительной. У отцов Церкви мы встречаем, главным образом, символические объяснения, например у свт. Афанасия Александрийского. Он пишет, что если Христос пришел принести на Себе клятву, которая была на нас, то как бы иначе стал Он клятвой, если бы не принял смерть, бывшую под клятвой. Именно о кресте написано в Ветхом Завете: Проклят всякий, висящий на древе (Втор. 21, 23).

И преп. Иоанн Дамаскин также пишет: «Честный Крест прообразовал древо жизни, насажденное Богом в раю, поелику через древо вошла смерть, то и надлежало, чтобы чрез древо же дарованы были жизнь и воскресение» (Точное изложение… 4, 2).

Встречаются и другие символические объяснения. По мнению свт. Афанасия Великого, крест знаменует победу над диаволом. Поскольку диавол есть дух, блуждающий в воздухе, то и победа над ним совершается на кресте, т.е. между небом и землей. Свт. Василий Великий говорит, что крест своими 4-мя концами знаменует привлечение людей со всех 4-х концов света. По толкованию свт. Григория Нисского, 4 конца креста обозначают высоту, глубину, ширину и долготу, иными словами, указывает на космическое измерение совершившегося на кресте Искупления. К любым символическим толкованиям нужно относиться с известной долей осторожности.

С древнейших времен Крест есть преимущественный символ Церкви. X. Яннарас пишет, что христиане осеняют себя крестным знамением, выражая таким образом добровольный отказ от индивидуальной самодостаточности и жертвенное предание своей жизни в руки Отца и Бога.

Преп. Максим Исповедник пишет, что все чувственные вещи должны пройти через крест, и все умопостигаемые вещи должны пройти через погребение. Это значит, что все, что живет для себя, оказывается в конечном счете духовно бесплодным, и напротив, то, что прошло через крест, обретает истинную жизнь в Боге. Поэтому мы призваны отречься от всего, чем обладаем, в том числе и от самой жизни, как от средства индивидуального эгоистического самоутверждения, и преобразовать все наше обладание в средство для всецелого служения Богу и ближним. Именно такой смысл заключается в словах Самого Христа Спасителя: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12, 24).

Эти слова – основной закон духовной жизни. Поэтому, по словам X. Яннараса, крест – это не просто сентиментальное или морально-педагогическое напоминание о событиях прошлого, но символ и знак принятия образа бытия Христова, которое есть жизнь. Поэтому Крест, как проявление жизни, той жизни, на которой зиждется Церковь и упование верующих, не случайно ставится на могилах усопших, удостоверяя таким образом вхождение их в Царство живых.

Слабые стороны образа Христос – Первосвященник могут проявиться, если его неправильно понимать, или только им ограничиваться. Так, Сотерихом утверждал, что жертву принимает только Бог Отец. Кроме того, узкое понимание этого образа может привести и к теории Ансельма. Хотя у Святых Отцов и есть мысли, об избавлении Сыном Божиим своей смертью человечества от гнева Божия (свт. Кирилл Иерусалимский. Поучение огласительное), но эти мысли нужно воспринимать лишь как образы, а не догматизировать их, как это сделал Ансельм. Опять возвращаясь к словам свт. Григория Богослова, мы должны понимать, что Бог не нуждался в этой жертве, не нуждался в утолении Своего гнева. В том, чтобы Христос принес эту жертву (по Своему человечеству), а Отец (а также Святой Дух и Сын по Божеству) принял ее, нуждался человек.

Также не нужно понимать умилостивительную жертву как некое средство «задобрить» Бога, как понимают умилостивление язычники, стремящиеся своими жертвами добиться расположения своих богов. Христиане называют Жертву Христову умилостивительной, потому что вследствие искупительного подвига Христова милость Божия была возвращена людям, человек опять получил доступ к Богу. Об умилостивительном характере Голгофской Жертвы говорит апостол Иоанн: Не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши (1 Ин. 4, 10).

Образ Христос – Первосвященник очень близок к образу Христос – Искупитель, если понимать последний в широком смысле, но не ограничивает его. Искупительный подвиг Христа включает в себя и Его пророческое, и Его царское служение (в том числе и как Царя-победителя ада, смерти и тления, как воцарения на небесах одесную Бога Отца).