История о Васиштхе и Вишвамитре

Шри Вайшампаяна сказал:

Услышав эти слова гандхарвы, Арджуна просиял, глуоко удовлетворенный, его лицо [в этот миг] походило на полную луну. Могущество, обретенное с помощью подвижничества Васиштхой, возбудило в нем живейшее любопытство, и этот великий лучник, славное украшение рода Куру, сказал гандахарве:

– Я хотел бы слышать истинную историю мудреца, которого ты называешь Васиштхой. Расскажи мне, кто был этот высокий духом святой, служивший царским жрецом у моих предков. Объясни мне все это, о повелитель гандхарвов.

Гандхарва сказал:

– Это был святой, которому удалось победить вожделение и гнев, чувства, непобедимые даже для богов. Говорят, что вожделение и гнев почтительно растирали ему ноги. Когда Вишвамитра оскорбил его, он сдержал неистовую ярость и в своем великодушии даже не истреил кушиков. Тяжело переживая потерю своих сыновей, он, хотя и мог уничтожить всецело повинного в их гибели Вишвамитру, даже и не помышлял о суровом возмездии. Памятуя о том, что великий океан никогда не переступает своих границ, он не стал переступать пределов своего могущества и даже не воззвал к повелителю смерти, чтобы тот вернул его сыновей из своей обители.

С помощью этого мудреца, который так хорошо умел обуздывать свои чувства, цари династии Икшваку обрели владычество над всей землей и взяли мир под свою защиту. О дитя Куру, когда венценосцы нашли Васиштху, этого превосходного жреца и благородного провидца, они почтили Господа жертвенными обрядами. Божественный мудрец Васиштха побудил этих благородных царей свершить жертвоприношение Господу, уподобившись таким образом жрецу богов Брихаспати, о великодушный Пандава.

Следовательно, властители должны подбирать себе жрецов, которые превыше всего ставять свои религиозные принципы и постигли духовную суть Вед, для этой цели подходят брахманы, обладающие достоинствами очистившихся душ. Тот, кто рожден властвовать и желает покорить весь необъятный мир, должен предварительно найти себе [хорошего] жреца, Партха, лишь тогда его царство будет процветать в согласии с духом справедливости. Царь, желающий править миром, должен превыше всего ставить духовные ценности и взирать на все существа, как на [неотъемлемую] часть Бога. Поэтому вы, Пандавы, в своих поступках должны руководствоваться наставлениями хорошего жреца-брахмана.

Арджуна сказал:

– Расскажи мне, почему Вишвамитра и Васиштха, которые оба обитали в святых ашрамах, питали друг к другу столь враждебные чувства.

Гандхарва сказал:

– Эту древнюю историю о Васиштхе рассказывют по всей вселенной, Партха, и я поведаю ее тебе точно так, как слышал, поэтому слушай внимательно. Некогда в городе, называемом Канья-кубджа, жил великий царь по имени Гадхи, который славился по всему миру своей преданностью справедливости и правде. У этого благочестивого мужа был сын, который собирал сногочисленные конные рати и был известен как Вишвамитра, сокрушитель врагов.

Однажды охотясь на оленей, Вишвамитра, сопровождаемый советником, забрел глубоко в лес. Зайдя в красивую чащобу, он разил своими стрелами оленей и вепрей. Устав от непрерывной погони, с пересохшим горлом, он забрел в ашрам Васиштхи. Увидев его, Васиштха, этот достигший совершенства мудрец, надлежащим образом почтил непогрешимого царя Вишвамитру, предложив ему воду для омовения ног, а затем ля омовения рук и рта, свежую лесную еду с чистым маслом, а также различные дары.

Надо заметить, что великий духом Васиштха обладал коровой, способной выполнять все желания; стоило ей сказать: "Сделай то-то и то-то", как она тут же исполняла все сказанное. Она также могла даровать разные травы, которые растут в деревне и в лесу, и, конечно же, молоко, причем шести разного вкуса сортов. Могла она даровать и особый напиток, со сладостью нектара, и непревзойденный эликсир долголетия, а также различную вкусную, как нектар, еду, которую можно было жевать, пить, лизать или сосать. И вот, Арджуна, обрадованный мудруец почтил царя, его советника и его рать разнообразными яствами, полностью удовлетворившими гостей.

Царь смотрел на эту, необыкновенно пропорционально сложенную корову (шесть мер в длину, три меры в ширину и пять мер в обхвате), на ее прекрасные бока и бедра, большие выпуклые глаза, полное вымя, красивый хвост, острые уши, впечатляющие рога, большую голову и толстую шею. Он был поражен, ибо не мог найти ни малейшего изъяна в этой дивной корове.

Радостно восхвалив Нандини, – так звали дойную корову Васиштхи, – чрезвычайно довольный, Вишвмитра сказал мудрецу:

– О брахман, отдай мне эту корову в обмен на десять миллионов коров или же мое царство. О великий мудрец, отдай мне эту чудесную корову, а взамен возьми мое царство.

Васиштха Муни сказал:

Молочная корова Нандини необходима мне для того, чтобы достойно служить Богу, принимать гостей и чествовать приношениями предков. Поэтому я не моу отдать ее, даже за царство.

Вишвамитра сказал:

– Я воин-кшатрий, а ты мудрец, преданный подвижничеству и изучению [Вед]. Но много ли доблести в миролюбивых, обуздавших свои чувства брахманах? Ты не хочешь дать мне то, чего я хочу, даже за десять миллионов коров, но долг воина – быть сильным, и я ни за что не отрекусь от него. Я силой заберу корову.

Васиштха Муни сказал:

– Ты царь, возглавляющий войско, воин с могучими руками, поэтому поступай: как хочешь. Ни о чем не задумываясь.

Гандхарва сказал:

– С этими словами, Партха, Вишвамитра схватил корову Нандини, грациозную, словно лебедь, и лучезарную, словно луна. Когда корову Васиштхи стали уводить, подгоняя ее кнутами и палками, кроткая Нандини замычала. Она подошла к святому мудрецу, Партха, и стояла, глядя на него; хотя ее продолжали нещадно бить, она упорно не покидала обитель.

Васиштха Муни сказал:

– Я слышу, как ты мычишь, благородная корова. Нандини, тебя похищают насильно, но ведь я брахман, приученный к долготерпению.

Гандхарва сказал:

– Дрожа от страха перед Вишвамитрой и его дюжими солдатами, Нандини прижалась к Васиштхе, о лучший из Бхаратов.

Корова сказала:

– Мой господин, ты же слышишь, как я мычу, беззащитная, в ужасе перед воинами Вишвамитры, которые избивают меня палками и камнями, – почему же ты остаешься безразличным [к моим страданиям].

Гандхарва сказал:

– О Партха, видя, что его чудо-корова подверглась нападению, возвышенный духом святой, твердо соблюдая свой святой обет, не проявил никакого волнения, ни на йоту не отклоняясь с пути духовного прозрения.

Васиштха сказал:

– Сила воина – в доблести, но сила брахмана – во всепрощении. Мной владеет дух всепрощения, поэтому, если хочешь, иди.

Корова сказала:

– Почему ты так говоришь – неужто ты отвергаешь меня, мой господин? Покуда ты сам не отвергнешь меня, о брахман, никто не сможет увести меня силой.

Васиштха сказал:

– О кроткая, я не отвергаю тебя; останься со мной, если сможешь. Но смотри, твоего теленка связывают крепкой веревкой, его уведут силой.

Гандхарва сказал:

– "Останься, если сможешь!" Услышав эти слова Васиштхи, корова высоко задрала морду и приняла угрожающий вид. Ее глаза побагровели от ярости, она замычала так громко, что казалось, будто это рокочет гром в небесах; [испуганная] рать Вишвамитры дрогнула. Когда [несколько смельчаков] попробовали еще раз побить корову кнутами и палками и утащить прочь, ее глаза запылали гневом, этот гнев становился все сильнее и сильнее, покуда ее тело не засверкало, как полуденное солнце. Из ее хвоста все время извергался могучий дождь пылающих угольев. Из зада высыпаЯло множество диких варваров, пахлавов, их пмета возникло столь же великое множество шабаров и шаков. Так как она была ослеплена яростью, из ее мочи появлялись кровожадные яваны. А из пены, что шла изо рта, – пундры, кираты, драмиды, варвары и сингалы, вместе с дарадами и млеччхами.

Под натиском полчищ свирепых, порожденных коровой воинов, которые были надежно закованы в доспехи и вооружены всеми видами оружия, великое войско Вишвамитры стало рассеиваться у него на глазах. На каждого из его воинов приходилось от пяти до семи вражеских, все его войско гнали так же, как оно пыталось гнать корову, и на глазах у царя его войско было окончательно рассеяно могучими ливнями стрел, метательных копий и другого оружия. Однако, благородный Бхарата, ни один из яростных воинов Васиштхи не убил ни одного воина Вишвамитры. Кричащее от страха войско Вишвамитры было отогнано на три йоджаны, и никто не пришел им на помощь. Столь поразительное проявление брахманского могущества повергло Вишвамитру в полное смятение, породило в нем глубокое разочарование в его принадлежности к сословию воинов.

– Сила воина обманчива, – сказал он. – Истинная сила – сила брахмана. Когда раздумываешь, в чем заключается слабость, а в чем сила, приходишь к выводу, что [истинная] сила заключается в подвижничестве.

Отрекшись от своего процветающего царства и от несметных богатств, повернувшись спиной к мирским удовольствиям, Вишвамитра посвятил себя подвижничеству. Он сумел достичь совершенства в покаянии, распространив свою великую славу на все миры; все люди почувствовали, каким обжигающим жаром пылает его новообретенная сила. Вот так Вишвамитра сподобился положения брахмана и вместе с Индрой пил небесную сому, полученную при жертвоприношении.

Гандхарва продолжил:

– Жил некогда царь Кальмашапада из династии Икшваку, отличавшийся исключительной силой и доблестью, Партха. Однажды, покинув свою столицу, он отправился в лес, чтобы поохотиться, и [зайдя глубоко в лес] этот сокрушитель срагов принялся поражать своими стрелами оленей и вепрей. Непобедимый в сражениях царь уже начал страдать от голода и жажды, когда на узкой одиночной тропе не столкнулся лицом к лицу с далеко продвинувшимся в своем духовном развитии мудрецом, возвышенным духом сыном Васиштхи. Этот счастливые и кроткий муж по имени Шакти был старшим из ста святых сыновей Васиштхи.

– Прочь с дороги! – сказал царь.

Святой попытался умиротворить царя, кротко объяснив ему, что долг правителя – пропустить мудреца. Настаивая на своих правах, мудрец так и не сошел с тропы. Но и царь не хотел уступить ему. Более того, разгневанный Кальмашапада шагнул вперед и, когда мудрец отошел в сторону, могучий, но с помутившимся рассудком царь, подобный в своей ярости ракшасу, ударил святого своим кнутом. Больно обожженный ударом кнута, могущественный мудрец также поддался гневу и, не помня себя от ярости, сын Васиштхи проклял возвышенного духом царя.

– Недостойный царь! В своей злобе подобный ракшасу, ты смеешь бить отшельника! Я проклинаю тебя: с сегодняшнего дня ты сам станешь людоедом! Будешь бродить по земле, пожирая человечину! А теперь иди прочь, подлейший из царей – В таких словах могущественный Шакти проклял царя.

Как раз в это время меж Вишвамитрой и Васиштхой шел спор о том, кто из них должен свершать жертвоприношения для царя. И когда царь и Шакти затеяли ссору на узкой тропе, могучий Вишвамитра, суровейший в своих свтых подвигах мудрец, подошел к ним поближе, о Партха, и со спины узнал сына святого Васиштхи, мудреца, равного могуществом отца. Желая извлечь для себя какую-нибудь выгоду, Вишвамитра, став невидимым, Бхарата, подошел к ним еще ближе.

ПроЯклятый Шакти, ученый царь наконец опомнился и стал молить Шакти смилостивиться над ним. Хорошо зная и мысли царя и его состояние, о дитя Куру, Вишвамитра подождал, когда царь возвратится в город, и повелел некому ракшасу приблизиться к нему. Во исполнение проклятия мудреца и по велению Вишвамитры, ракшас вселился в царя. И как только Вишвамитра узнал, что царь одержим ракшасом, он сразу же покинул страну, о укротитель врагов.

Вселившийся в ученого царя ракшас причинял ему жестокие муки, но у него все же оставались силы для сопротивления. Однажды, когда царь выехал из столицы, его увидел некий человек из общины дваждырожденных и, будучи голодным, попросил накормить его мясом. Мудрый царь, которого звали также Митрасаха, ибо он мог давать отпор своим врагам, успокоил дваждырожденного, сказав ему: Посиди здесь, брахман. Как только я вернусь домой, я пришлю тебе то, что ты просишь." Затем царь уехал, а дваждырожденный остался ждать [обещанного].

Однако просьба брахмана выскользнула из памяти царя, и он удалился на женскую половину дворца, чтобы провести там ночь. Проснувшись в полночь, царь вспомнил свое обещание и сразу же послал за поваром, которому рассказал обо всем случившемся, и повелел: "В таком-то месте меня ожидает брахман; он очень голоден, поэтому пошли ему какую-нибудь мясную еду".

Повар долго искал, но так и не смог найти никакого мяса. Обеспокоенный, он доложил царю, что так, мол, и так, он не может найти никакого мяса. И тут вдруг вселившийся в царя ракшас помрачил его рассудок, и он хладнокровно велел повару: "Тогда накорми его человечиной"; это свое повеление он повторил несколько раз.

– Да будет так, – сказал повар и поспешил на лобное место, где казнили осужденных. Повинуясь велению царя, он вырезал кусок мяса у одного из казненных. Быстро приготовив мясное блюдо с рисом, повар отнес его голодному отшельнику-брахману. Едва взглянув на блюдо своим опытным взглядом, ученый брахман сказал:

– Эта пища непригодна для еды. – Лицо его исказилось от ярости, и он добавил: – За то, что царь хотел накормить меня такой мерзкой едой, отныне этого глупца будет снедать страсть к этой еде. Полностью сбудется проклятие Шакти, он станет пожирателем человечины и будет скитаться по земле, отвергнутый всеми существами, которые будут трепетать перед ним в страхе.

Повторенное дважды, это проклятие обрело большую силу. Ракшас полностью овладел царем, стал управлять всеми его действиями, ибо его рассудок помрачился.

Вскоре после этого, о Бхарата, увидев мудреца Шакти, царь сказал ему:

– Ты наложил на меня неслыханное проклятие, обрек есть человечину.

Сказав это, он вдруг кинулся на мудреца, лишил его жизни и съел, как тигр пожирает лакомую добычу.

Увидев, как погиб Шакти, Вишвамитра велел вселившемуся в царево тело ракшасу, чтобы тот послал его к другим сыновьям Васиштхи. Затем царь набросился на остальных сыновей великого духом Васиштих и яростно растерзал их, как лев пожирает небольших и слабых оленей. Услышав, что все его сыновья погублены хитростью, Васиштха был охвачен тягчайшим горем, бремя которого он нес с тем же мужеством, с каким гора несет свое ужасающее бремя. Просветленный мудрец решил покончить с собой, ибо святой человек даже не мог и подумать о том, чтобы отомстить семье Вишвамитры. [Приняв это решение] возвышенный духом святой сбросился с высокой вершины горы Меру и упал головой вних на каменистую землю внизу. Но каменистая земляж приняла его тело так, словно это была огромная хлопковая кипа. Оставшись таким образом в живых, Пандава, божественный мудрец разжег большой костер и вошел в пламя. Но и костер не спалил его, ибо , как только святой в него вошел, пламя вдруг сделалось прохладным и освежающим, о погубитель врагов. В полном отчаянии великий мудрец направился к берегу океана, привязал себе на шею тяжелый камень и кинулся в глубокие воды. Но могучие океанские волны выбросили его обратно на берег. Видя тщетность всех своих попыток покончить с собой, святой вернулся в свою обитель.

Гандхарва продолжил:

– Тяжело переживая отсутствие возлюбленных сыновей, святой, снова впав в отчаяние, покинул обитель. [Бредя наугад] он увидел перед собой бурно разлившийся в эту пору дождей речной поток, который уносил с собой много разнообразных деревьев, росших на его берегах. Все еще в отчаянии, Партха, он снова стал помышлять о самоубийстве и сказал себе: "Я должен утопиться в этой реке". Мудрец крепко обвязался веревками и бросился в глубокий поток. Но река, о истребитель враждебных армий, порвала все узы и вынесла святого на мелкую отмель. Освобожденный от своих уз, великий мудрец поднялся на ноги и видя, что случилось, нарек реку Випаша – "раскованная".

Окончательно лишившись рассудка, он стал бродить по горам, где было много рек и озер. По пути мудрец увидел большую реку, которая текла вниз с Гималайского хребта, здесь, в этой реке, водлиось много свирепых крокодилов. Он вошел в воду. Однако от его тела, казалось, исходило жгучее пламя, и чудесная река разделилась на сто небольших ручьев, откуда и происходит ее название Шатадру – "разбежавшаяся на сто [ручьев]".

Осознав, что против свое воли он спасен, святой сказал себе: "Я вижу, что умереть для меня невозможно" и возвратился в обитель. Когда он подошел к ашраму, его заприметила сноха Адришъянти, которая тайком последовала за ним. Васиштха услышал чей-то громкий, ясный голос, красиво и полнозвучно читающий нараспев Веды с соблюдением всех установленных правил. Пораженный красотой чтения, мудрец только тогда понял, что за ним кто-то следует.

– Кто это идет за мной? – сказал он.

– Меня зовут Адришъянти. Я твоя сноха, – ответила шедшая за ним женщина. – О благороднейший мудрец, я жена Шакти, подвижница.

Васиштха Муни сказал:

– Дочь моя, кто это читает Веды так чудесно, с соблюдением всех установленных правил? На моей памяти так читал только ШАкти.

Адришъянти сказала:

– Дорогой мудрец, это сын твоего сына Шакти, двенадцать лет изучал он Веды в моей утробе.

Гандхарва сказал:

При этих словах возвышенный духом провидец Васиштха вдруг возликовал.

– Стало быть, мой род продолжает жить! – воскликнул он и с тех пор больше не стремился к смерти. О безгрешный Арджуна, сын Притхи, вот так верная жена Шакти вывела его из состояния глубокого угнетения, но, оглянувшись, Васиштха увидел в прилегающих к обители лесных дебрях сидящего на земле Кальмашападу. Заметив мудреца, по-прежнему одержимый яростным ракшасом, царь разгневанно вскочил и бросился к Васиштхе. Адришъянти была сильно испугана появлением этого жестокого человека и сказала мужу:

– Мой господин, ужасный ракшас схватил толстую, как бревно, дубину и приближается к нам, как сама Смерть со своим устрашающим жезлом. О благородный, лучший из всех ученых, знатоков Вед, во всем мире нет никого, кроме тебя, кто мог бы его остановить. Мой господин, спаси меня от этого нечестивца! Я знаю, чтоЯ у этого ракшаса на уме. Он хочет сожрать нас!

Васиштха Муни сказал:

– Не бойся, дочь. Не надо страшиться этого ракшаса. Да он вовсе и не ракшас, тем более и не сама Смерть. Это царь Кальмашапада, который ранее славился своей доблестью и силой. теперь он живет здесь, в этом отдаленном уголке леса, наводя ужас на всех, кто ему встречается.

Гандхарва сказал:

– Видя, что царь собирается напасть на них, божественный мудрец Васиштха, в сиянии своего величия, тут же остановил его, издав восклицание "хум". Затем святой окропил могучего царя водой, освященной чтением мантр, освободив его от вселившегося в него ракшаса. Двенадцать лет могуществом сына Васиштхи сознание царя было помрачено, как приносящее с собой день солнце в пору затмения. И теперь, освобожденный от ракшаса, сиянием своего величия царь озарял весь лес, как ослепительное солнце озараяет закатные облака.

Обретя свое истинное сознание, царь, сложив ладони, приветствовал мудреца и, выбрав подходящий момент, сказал святому Васиштхе:

– О великий духом муж, я Саудаса, сын Судасы, и я очень хочу свершать жертвоприношения в твою честь, о многославный брахман. Только скажи мне, чего ты хочешь. Скажи, чем я могу служить тебе.

Васиштха Муни сказал:

– Вернись в свое царство и продолжай править им. И никогда больше, о повелитель людей, не смей глумиться над брахманами!

Царь сказал:

– О брахман, никогда больше не буду я глумиться над могущественными брахманами. Я буду свято соблюдать твои наставления и всегда буду чтить дваждырожденных. О превосходный брахман, лучший из ученых, знатоков Вед, истинно говорю тебе, что я прошу тебя выполнить мое заветное желание, чтобы я мог осуществить совй долг перед моими предками, принадлежавшими к династии Икшваку. Отправься к моей царственной супруге, наделенной и красотой и добронравием и зачни в ее чреве сына, который сумеет даровать процветание династии Икшваку.

Гандхарва сказал:

– Я выполню твое желание, – пообещал правдолюбивый мудрец Васиштха могучему лучнику-царю. Затем царь возвратился с Васиштхой в дивный город Айодхья, прославленный во всех мирах. Все обитатели столицы приветствовали своего властителя, великого мжуа, освободившегося от бремени грехов, и приняли его с таким же ликованием, с каким небожители встречают пришествие Господа.

Не задерживаясь, в сопровождении великого духом Васиштхи, венценосец вступил в город, известный своими благочестивыми деяниями, и люди не сводили с них глаз, ибо они были прекрасны, словно восходящее солнце и лунный дом Пушья. Богатейший царь наполнил всю Айодхью богатейшими дарами, как осенняя луна наполняет небо своими прохладными лучами.

Зрелище великого города с его прекрасными дорогами, обрызганными благоуханной водой, с его взметнувшимися высоко в небо пестроцветными флагами обрадовало и ум и сердце царя. О благословенное дитя Куру, этот город, где жили счастливые здоровые люди, при возвращении своего властителя засверкал, как небесный город Амаравати при появлении Индры. Когда царь, этот Индра среди царей, вошел в город, с его позволения боголюбивая царица приняла на своей половине Васиштху. И в подходящее [для зачатия] время многославный мудрец Васиштха, строго следуя божественному закону, соединился с этой благочестивой женщиной. А когда в ее чреве стал расти младенец, превосходный мудрец, почтительно провожаемый царем, отправился в свою обитель.

Видя, что прошло много времени, а младенец все не появляется на свет, благочестивая женщина [острым] камнем вспорола себе живот, и таким образом через двенадцать лет родился ее сын. Этот мальчик, названный Ашмака – "рожденный с помощью камня", когда вырос, стал святым царем и основал город Потана.

Истрория об Аурве

Гандхарва продолжил:

– О царь, оставшаяся в обители Адришьъянти наконец родила сына Шакти, которому было суждено сохранить благородную семью, ибо он был вторым Шакти. Превосходный мудрец Васиштха сам свершил для своего внука все религиозные обряды, предназначение которых – призвать благословение Божие на новорожденного. И так как рожедние этого ребенка знаменовало для Васиштхи как бы начало новой жизни, еще находясь в утробе, он стал известен миру, как Парашара.

Набожный ребенок считал Васиштху своим отцом и с самого рождения обходился с ним так, как есОи бы тот был его настоящим отцом. Однажды в присутствии свое матери Адришъянти мальчик сказал святому Васиштхе: "Ты мой папа". Слыша, с каким чувством, каким нежным голосом он произнес "папа", мать, заливаясь слезами, сказала ему: "Не говори: папа, папа, папа! Великий мудрец не твой родно отец! Мой любимый малыш, знай, что твоего настоящего отца сожрал в лесу ракшас. О невинная душа, тот, кого ты считаешь своим отцом, не твой отец. Он всеми почитаемый отец твоего настоящего отца, который был также великим духом мудрецом."

При этих словах матери юного, преданного истине мудреца охватила горькая печаль, и он мысленно решил разрушить этот злобный мир, который погубил его отца. Видя, что его возвышенный духом сын вынашивает столь разрушительный замысел, великий подвижник Васиштха решил удержать его с помощью убедительных доводов.

Послушай, каковы были эти доводы.

Васиштха Муни сказал:

– Некогда жил на земле царь известный под именем Критавирьи. Этот бык среди венценосцев устроил много жертвоприношений для ученых, знатоков Вед, потомков Бхригу. В знак уважения, мое дитя, брахманам всегда позволяют приступать к еде первыми; в конце своего жертвоприношения Сомы царь пожертвовал брахманам дорогие дары, зерно и богатства. Однажды, когда этот тигр среди царей пребывал на небесных планетах, его родственникам понадобились всякие насущные припасы. Зная о богатствах, розданных знатным брахманам, потомкам Бхригу, все царские родственники отправились просить их о милосердии. Некоторые брахманы спрятали свои бесценные сокровища в земле; другие, зная об угрожающей им от воинов опасности, отдали их мудрецам; третьи, мое дитя, по всяким веским причинам, облагодетельствовали ими царей. Впоследствии случилось так, мой мальчик, что некий воин, роясь в земле около дома брахмана, нашел зарытое там сокровище. Чтобы посмотреть на сокровище, собрались все видные воины. После этого они с яростью и презрением стали убивать своими острыми стрелами всех брахманов, даже если те молили их о пощаде. Затем могучие лучники начали бродить по земле, убивая всех брахманов, даже неродившихся детей в материнской утробе.

Видя, что брахманов, потомков Бхригу, убивают так беспощадно, их жены в страхе укрылись, мое дитя, в Гималайских горах. Одна из этих женщин, опасаясь воинов, носила свой лучезарный зародыш в одном из прелестных бедер, чтобы спасти его от гибели и тем самым обеспечить продолжение и процветание семьи мужа. Злобные воины заметили эту брахманку, которая вся как бы светилась внутренним сиянием. Но дитя, распоров бедро, вышло наружу и выжгло глаза воинов, словно полуденное солнце.

Потеряв зрение, воины, спотыкаясь, бродили по каменистым горам. Все из замыслы были сорваны, они были в ужасе. Их предводитель обратился к брахманке, моля эту безупречную женщину вернуть им зрение. [Ослепшие] воины походили на потухшие костры, они были почти в беспамятстве от отчаяния.

– Только по твоей милости наше царское сословие может вернуть себе зрение, – сказл они чарующе прекрасной жене брахмана. – Мы больше не будем совершать злодейства и оставим вас в покое. Явите же нам свою милость, ты и твой сын. Спаси наше царское сословие от полного уничтожения. Верни нам наши глаза.

Брахманка ответила:

– Я не выжигала ваших глаз и не гневаюсь на вас. Однако этот потомок Бхригу, родившийся из моего бедра, несомненно в ярости, именно он, дорогой царь, и есть тот великий муж, что лишил вас зрения, ибо не может простить вам убийства тех, кого любил.

Мои сыновья, когда вы убивали даже тех брахманских детей, что были еще в утробе, я уже целые сто лет носила этого ребенка в своем бедре. Веда со своими шестью ответвлениями сама вошла в ум моего дитяти, ибо святая Веда хотела спосошествовать счастью рода Бхригу. Конечно же, ребенок не может простить вам смерть праотцов, в ярости он хочет истребить вас всех. Он уже ослепил вас своей огненной силой. Дорогой царь, ты должен умолять о пощаде моего великославного сына Аурву, ибо если он будет удовлетворен тем, что вы предадите себя в его руки, то возвратит вам всем зрение.

Гандхарва сказал:

– Услышав это, цари молвили Аурве, рожденному из материнского бедра:

– Смилуйся над нами.

И тогда великий мудрец явил им свою милость. Во всех мирах его чествуют под именем Аурва, ибо этот святой родился, распоров бедро матери.

Прозрев, цари разошлись по своим домам, но мудрец Бхаргава был все еще не удовлетворен и замышлял уничтожить все миры. В могущественном своем уме он твердо решил, что все планеты должны быть уничтожены. Желая отомстить за убийство потомков Бхригу, этот брахман, дабы обрести [величайшее] могущество, начал совершать невероятно суровые святые подвиги, которые должны были разрушить все миры. Своими суровыми подвигами он хотел угодить предкам, но огонь его подвижничества начал опалять миры богов, асуров и человеческих существ. Поняв, чтоЯ он замышлаяет, все предки спустились с планеты Питр и сказали своему прославленному потомку:

– Аурва, дорогое дитя, великя сила твоих суровых подвигов очевидна, и все же мы просим тебя подавить нев и быть милостивым ко всем мирам. То, что мы позволили воинам перебить нас всех, отньдь не было, дитя, проявлением нашей слабости. Наши жизни затянулись так надолго, что нас стала одолевать скука, вот мы и пожелали, чтобы воины убили нас. Один из нас спрятал сокровище в доме брахмана, чтобы возбудить гнев и вражду воинов. На что нам нужны были земные богатства, если нашим единственным желанием было вознестись к высоким мирам? Смерть была надостаточно сильна, чтобы забрать нас, вот, с всеобщего согласия, мы и придумали этот способ, дитя. Самоубийца не может достичь миров, где обитают благочестивцы, понятно, что мы не могли покончить с собой.

Дорогой сын, замысел, который ты пытаешься осуществить, не нравится нам. Выкинь из головы грешный замысел уничтожить все миры. Никто из этих воинов, ни даже семь великих планет, дорогой сын, не могут обесславить могущество нашего подвижничества. Подави же кипящий в тебе гнев.

Аурва сказал:

– Дорогие протц, хотя я и говорил в приступе ярости, я поклялся уничтожить все планеты, а моя клятва не может быть нарушена. В этом случае я просто не мог бы жить. Как бы там ни было, если мой гнев не найдет себе выхода, он спалит меня, свой источник, точно так же, как огонь сжигает дотла палку. Человек, который подавляет справедливый гнев, не может полностью соблюсти свои интересы в благочестии, достичь процветания и насладиться жизненными удовольствиями.

Гнев, направленный на то, чтобы обуздать недостойных и защитить достойных, особенно есл иего истпытывают цари, желающие открыть себе доступ на небо, – совершенно справедлив. Еще не родившись, спрятанный в бедре матери, я услышал ужасные женские крики. Это кричали женщины, мужей, отцов и сыновей которых убивали кшатрии. И все же когда эти подлейшие из воинов стали убивать даже беспомощных младенцев, спавших в утробе матерей, а боги, правящие мирами и сами эти миры прощали им зверство, меня охватила [безудержная] ярость.

Ведь эти матери вынашивали детей! Испуганные же простые отца этих детей нигде не могли найти себе убежища, ни в одном из миров. Ни одна живая душа не пришла на помощь женам мудрецов, потомков Бхригу, когда я еще наодился в чреве святой матери. Есл ив этой вселенной найдется хоть кто-нибудь, способный остановить злодеев, положить конец их злодеяниям, ни на одной из планет никто не решится вершить подобные злодейства. Но когда на пути у злодеев не встает ни один человек, способный остановить их, положить конец злодеяниям, на свете находится много людей, упорствующих в своих злодействах. Если некто, облеченный властью, знает о том, что замышляется убийство, но не предпринимает ничего, чтобы предотвратить его, то этот могущественный властитель разделяет ответственность за не остановленное им злодейство. Уж если мои праотцы не были спасены даже царями и богами, которые вполне могли это сделать, если те, кто должны были помочь, оказались трусами или же людьми настолько равнодушными, что не желали ничем омрачать свою собственную счастливую жизнь, моя ярость против них вполне оправданна; а теперь я обрел достаточное могущество, чтобы дать почувствовать мою ярость всеми мирами.

Но вы – мои глубоко почитаемые праотцы, и я не могу пренебречь вашими словами. С другой стороны, если и я закрю глаза на зло, существующее в этом мире, особенно теперь, когда у меня есть достаточно сил, чтобы ему противодействовать, то я рискую прдвергнуться величайшей опасности – совершить [непрощаемый] грех. Во мне полыхает огонь, рожденный яростью; этот огонь жаждет спалить все миры. Если я не даем ему выхода в великих делах, он спалит меня дотла. Как я понимаю, вы преданны благу всех существ, и следовательно, как мои повелители, вы должны знать, чтоЯ лучше всего для миров и для меня.

Предки сказали:

– Этот твой внутренний огонь, рожденный яростью и жаждущий спалить все миры, ты должен погрузить в воду, ибо все миры покоятся на воде. Вода – неотъемлемая часть всего сущего, ибо весь мир состоит из воды. Поэтому, для твоего же собственного блага, о лучший из дваждырожденных, погрузи огонь своей ярости в воду. Если пожелаешь, брахман, пусть огонь твоей ярост ипылает в великом океане. Таким образом, о безгрешный, осуществится твоя клятва и одновременно будут спасены от уничтожения и планеты и управляющие ими боги.

Васиштха Муни сказал:

– Тогда Аурва погрузил огонь своей ярости в великий океан, обиталище Варуны, выйдя таким образом из того трудного положения, в котором он оказался. Изучающие Веды знают, что этот яростный огонь превратился в громадную конскую голову, извергающую из рта пламя и пьющую воды великого океана.

Поэтому, Парашара, поскольку Господь благословил тебя большой мудростью, ты должен понимать, что не должен уничтожать миры, ибо существуют более высокие обязанности и законы.

Гандхарва сказал:

– Повинуясь увещаниям великого духом Васиштхи, святой ученый подавил в себе ярость, которая угрожала разрушить все миры. Могучий мудрец Парашара, сын Шакти, с его глубочайшим знанием Вед, решил почтить Верховного [Господа], принеся ему в жертву нечестивых ракшасов. Могучий мудрец, ни на миг не забывая убийство своего отца Шакти, стал сжигать и молодых и старых ракшасов на большом жертвенном костре. Васиштха не мешал ему убивать ракшасов; ибо, уговарив его нарушить одну клятву – разрушить миры, он считал себя не вправе уговаривать его нарушить вторую – убить демонов. На этом жертвоприношении, где пылали три больших священных костра, могучий Парашара восседал впереди, похожий на четвертый жертвенный костер. По мере того, как продолжался обряд, сопровождаемый многочисленными возлияниями масла, пламя разгоралось все ярче и рче, покуда не стало казаться, что это в ясных, промытых дождем небесах сверкает полдневное солнце. Васиштха и другие мудрецы полагали, что небеса, как второе, приносящее с собой день солнце, освещает сам Парашара.

Желая закончить это жертвоприношение, которое было бы под силу лишь немногим, к собравшимся там жрецам присоединилс великодушный мудрец Атри. На жертвенную площадку прибыли также Пуластья, Пулаха и Кртау, которые надеялись спасти жизнь ракшасам. О лучший из Бхаратов, сильно огорченный убийством ракшасов, Пуластья сказал Парашаре, укротителю всех врагов.

– Дорогой сын, неужто ничто не может остановить тебя? Неужто ты в самом деле наслаждаешься убиением ракшасов, ничем перед тобой не провинившихся, даже не знающих, за что их убивают. Парашара, ты брахман, стало быть, образованнейший человек, однако свершаешь нечестивейшее дело, уничтожая живые существа, которые я сам создал, помогая создателю в осуществлении его замылса. Что до царя Кальмашапада, то он спасен и даже надеется вонестись на небо.

Все сыновья святого Васиштхи, младшие братья Шакти, уже находятся на Господних небесах, где они радостно проводят время с богами. О могучий мудрец, твой дед Васиштха несомненно знает, что все это так и есть.

О сын Шакти, само Провидение уполномочило тебя предать мучительной смерти ракшасов в огне жертвоприношения, которое, однако, пора уже закончить. Прекрати свершение этого обряда – и да благословит тебя Бог.

Выслушав эту просьбу Пуластьи, чьи слова были подтверждены мудрым Васиштхой, Парашара, сын Шакти, прекратил жертвоприношение. Был разведен достаточно могучий огонь, чтобы истребить всех ракшасов, и святой перенес этот огонь в лесную чащобу на северном склоне Гималаев. Там этот огонь, время от времени спаляющий ракшасов, а также деревья и камни, можно видеть и поныне.

Арджуна сказал:

– Чем оправдывал царь Кальмашапада свое желание, чтобы его жена зачала ребенка от гуру, превосходного знатока Вед?

Великий душою царь хорошо знал и духовные принципы и традиционную мораль. Почему же тогда он попросил великого душою Васиштху соединиться с женщиной, с которой при обычных условиях гуру не следовало был соединяться? Прошу тебя: объясни мне все это, ибо я всерьез заинтересован.

Гандхарва сказал:

– Мой дорогой Арджуна, ты задал мне непростые вопросы о непобедимом Васиштхе и царе Митрасахе, поэтому внимательно выслушай, что я тебе отвечу. Я уже рассказал тебе Арджуна, как царь был проклят великим душою Шакти, сыном Васиштхи. Подпав под действие проклятия, с дикими от ярости глазами, вспыльчивый царь вмесет со своей женой покинул город. Он и его жена бродили по лесным дебрям, где водились разнообразные олени и было множество всевозможных существ. Все еще