Средняя школа Кроули 17.42

Стекла стонали от порывов предгрозового ветра. Плачущего отца увел полицейский врач. Опро­кинутый стул поставили, как надлежало. Питон дремал. Целехонький, без единого пореза холод­ный поросенок так и нежился на столе. Девочку уже увезли, и лишь меловой контур на полу ос­тался, тщетно пытаясь ее заменить. Меловые ноги были поджаты, а меловые руки — раскинуты, точно их распяли. Там, где были меловые запяс­тья, темнели наспех замытые следы крови. Шэ­рон вскрыла себе вены на обеих руках. Тогда они еще не были меловыми.

Побледневшая Скалли с блокнотом и ручкой, делая обычные свои пометки, сидела там, где

совсем недавно сидел Дэйв, предлагавший Шэ-рон резать поросят на паях. Молдер стоял возле стеклянного куба с питоном и смотрел внутрь, но головы свернувшейся змеи так и не мог най­ти. Питон напоминал сейчас запаску от транс­континентального контейнеровоза. Только цвет не совпадал.

Цвет питона был веселее.

У миссис Пэддок дрожали губы. И голос дро­жал. И дрожали пальцы сложенных чуть ли не в молитве рук.

— Я услышала, как упал стул. И крик. Я была в своем кабинете, ушла туда, когда деточка начала работать... Я не хотела ее смущать, думала, одной, когда никто не смотрит, ей легче будет сосредото­читься. Знаете, как это бывает. Вбежала... Ну, и... Кажется, я и сама закричала, не помню.

— Вы не слышали, чтобы кто-то входил или выходил? — совершенно автоматически про­должая работать так, как надлежало, спросила Скалли. — Может быть, вы слышали, как дверь хлопала ?

Миссис Пэддок отрицательно покачала голо­вой. Тронула костяшками худых пальцев уголки глаз. Потом все-таки заставила себя ответить:

— Нет. Ничего не слышала. Она была одна. И... вы знаете, агент Скалли... никто не мог вой­ти. Когда дети расходятся, я, если остаюсь в школе, остаюсь одна, запираю входную дверь. Потому что мне страшно.

— Чего вы боитесь, миссис Пэддок?

— Я не знаю. Правда, не знаю.

— Сегодня вы боялись чего-либо?

— Да. Да. Я понимаю, о чем вы. Но я не могу объяснить. Во всяком случае, я ничего не предпо­лагала такого... Такого— нет. Я никак не могла подумать, что эта деточка может так себя пока­лечить. Я старомодная женщина, агент Скалли, и, знаете, у меня просто в голове не укладывает­ся, что в наши дни могут вытворять такие ма­ленькие дети. Вот так вот взять скальпель, накло­ниться над образцом и ни с того ни с сего...

У нее перехватило горло. Она отвернулась, стесняясь плакать.

— Пойдемте посмотрим ваш кабинет,— ска­зал Молдер.

Скалли удивленно подняла на него глаза, но он уже шел прочь от стеклянного куба- Оставив блок­нот и ручку на столе Дэйва, Скалли поспешила за ним, и уже следом за нею, тихонько всхлипывая и аккуратно сморкаясь в огромный, расшитый цветочками носовой платок, посеменила миссис Пэддок. За окном полыхнуло, и ветер с новой силой хлестнул по окнам, наваливаясь на стекла, словно одинокий гризли в поисках приюта.

Кабинет как кабинет, подумала Скалли. Ка­кой-то химией пахнет, правда; днем этого запаха не было. И...

У нее обмякли ноги от мистического ужаса. Ужас был необъясним, не существовало ни ма-

лейших доказательных оснований усматривать что-либо настораживающее в том факте, что на столе миссис Пэддок появилась свеча, но... Но! И Молдер молча смотрел на свечу.

— Со свечами вам светлее, миссис Пэддок? — спросил он.

— О нет, агент Молдер,— ответила миссис Пэддок. И всхлипнула. — Просто, знаете, во вре­мя грозы у нас часто отключают электричество. Я всегда стараюсь подготовиться заранее, чтобы не биться потом в темноте об углы и стекла.

Скалли облегченно вздохнула про себя. Все, все, все можно объяснить как нельзя проще, по­думала она, все и всегда. А я уже начинаю схо­дить с ума.

Молдер подошел ближе к столу. Протянул руку. Скалли показалось, что он хочет потро­гать свечу, проверить, например, не горела ли она недавно, не теплая ли, — но вместо этого он взял что-то, лежавшее со свечой совсем ря­дом. Поднял. И у Скалли опять обмякли коле­ни. Да когда же он перестанет наконец, поду­мала она почти с ненавистью, находить под­тверждения тому, что здесь творится черная магия! Сколько можно!

— Да,— подтвердила, тихонько всхлипнув, миссис Пэддок. — Это цепочка несчастной де­точки. Она мне ее сама отдала перед тем, как приняться за... за препарирование. Боялась ис­пачкать свое украшение кровью.

Понял, хотелось крикнуть Скалли, понял, Фоке? И ничего потустороннего тут нет! Молдер положил цепочку на место.

— Я понял,— сказал он, словно услышав мысли Скалли. — Идем, Дэйна. Благодарю вас за со­трудничество, миссис Пэддок. Постарайтесь ус­покоиться. До свидания.

И они ушли.

И только в коридоре он взял Скалли за ло­коть, легонько притянув к себе. А потом сказал почти шепотом:

— На цепочке копоть. Ее калили на свече. Скалли помолчала, переводя дыхание. И глу­по спросила:

— Зачем?

А Молдер ответил очень серьезно и тоже, в сущности, очень глупо:

— Не знаю. Скалли сглотнула.

— Все, хватит,— жестко сказала она. — Хватит мистики. Тебе так интереснее — воля твоя. Мне пора заняться своим делом. Здесь должен быть компьютерный класс, оттуда я выйду в нашу сеть и буду двигаться последова­тельно и методично.

— Прекрасная мысль, Дэйна. Идем, я прово­жу — я случайно знаю, что это на втором этаже. Заметил, когда искал кабинет психолога. Поста­райся узнать, откуда взялась эта миссис Пэддок. Где работала прежде.

— Далась тебе эта миссис Пэддок!

— О, нет. Совсем еще не далась.

— Пошляк.

— Я совсем не секс имел в виду. И посмотри на того учителя, которого она заменила сегодня. Мистер Кингли, кажется... Что с ним случилось вдруг? А я тем временем попробую снова навес­тить нашего друга мистера Осбери. Ордер на обыск испрашивать, прямо скажем, некогда.

— Ты с ума сошел. Мне опять придется вы­таскивать тебя из кутузки. Он чуть улыбнулся.

— Тебя это до сих пор раздражает? Пора бы привыкнуть.

— Я собиралась в спешке и прихватила со­всем мало карманных денег. Если что — у меня не хватит на залог.

— Значит, я сгнию в тюрьме.

— Фоке, что ты из кожи лезешь вон? Тут же не садилось летающее блюдце! Мы расследуем простое убийство! Отвратительное, мерзкое, — но обыкновенное. Даже если оно ритуальное, — мало ли сумасшедших на свете!

— Сумасшедших много,— задумчиво сказал Молдер. — А вот нормальных, которые действу­ют, как сумасшедшие — раз-два и обчелся. И я подозреваю, что нам лишь кажется, будто они действуют, как сумасшедшие.

— Все равно мы найдем всего лишь убийцу. Обыкновенного убийцу. И даже если он начнет

плести что-нибудь про ангелов и демонов, — это будет обыкновенный убийца, понимаешь? Он преступник, а мы — сыщики. И все! Все!!

Он будто не слышал.

— Я подозреваю,— продолжал он так же задумчиво и неторопливо,— что они действуют не менее нормально, чем мы, когда, скажем, собираемся в банк, чтобы снять немного налич­ных денег в дорогу. Мы садимся в машину, вклю­чаем зажигание, давим на газ. Только... понима­ешь, Скалли,— и он заглянул ей в глаза с высоты своего роста,— у них рычаги иные. И коробка передач устроена не так.

В темноте за окном полыхнуло уже совсем неподалеку, и почти сразу в отчетливо дрогнув­шую стену школы осадным тараном вломился гневный, трескучий раскат грома.

Мгновением раньше миссис Пэддок положи­ла сухую ладонь на забытую Скалли авторучку.

От обвалившегося с небес удара она даже чуть присела, тихонько взвизгнув. Как и подобает по­жилой и беззащитной старой деве, она боялась грозы.

Когда светозарные молнии, прилетая с нево­образимых высот, шутя раскалывали этот мир,— миссис Пэддок особенно отчетливо понимала, что есть кто-то выше и сильнее нее.

И не просто сильнее и выше, — а совершенно иной.

Либерти-сквер