Во власти странного зова
Телефон, обычный домашний телефон, иногда приносит совершенно, казалось бы, невероятные вести. Настолько невероятные, что начинаешь сомневаться в здравости рассудка сообщающего их. Но если, не дай Бог, тебя охватывает случайное подозрение, что говорящий — чем чёрт не шутит! — не так уж и далёк от истины, то возникает сомнение в здравости уже собственного рассудка...
Некоторое время тому назад один из авторов данной книги, подняв трубку внезапно как бы взбесившегося телефона, оказался вовлечённым в странный, с каким-то неуловимо детективным оттенком разговор с неизвестной собеседницей:
— Мне нужен Игорь Владимирович Винокуров!
— Я вас слушаю!
— У меня к вам чрезвычайное, не терпящее отлагательств дело. Оно касается судьбы моей дочери. Мне необходимо встретиться с вами как можно быстрее.
— Встретиться готов, но что за дело у вас ко мне?
— Об этом я расскажу вам лично, не по телефону. Дело необычное.
Вскоре мы встретились.
Глубокая материнская тревога, беспокойство за судьбу и состояние дочери — вот главное, что определяло её поведение, заставляло бросаться во все тяжкие, лишь бы спасти свою дочь, неузнаваемо изменившуюся после обучения на каких-то курсах экстрасенсорики, столь многочисленных в наше время. Вот что она рассказала.
После возвращения с курсов, дня через два, вечером, уже в постели, она услышала стенания дочери: «Мамочка! Я боюсь! Иди ко мне, мне страшно!» Пришлось ей несколько ночей спать с дочерью. О том, что дочь две недели была на курсах, она вначале говорить не хотела: «Нам запретили об этом рассказывать!» Но вскоре призналась: они (с подругой) там две недели почти не ели, не пили, не спали, «летали» в прошлое, в будущее, вступали в контакт с инопланетянами — ходили в лес, вызывали эти самые летающие тарелки, которые зависали над ними. Дочь её действительно научилась лечить и однажды помогла облегчить состояние престарелого члена семьи. Утверждает, что может по желанию ускорить приход нужного автобуса к остановке, способна не дотрагиваясь до предмета передвинуть его с места на место. Но подруги дочери отрицают это: подобные попытки с её стороны действительно были, но всегда оканчивались неудачей.
Подруга дочери, к счастью, оказалась не столь податливой, она не испытывала почти ничего из того, что испытала дочь. Тем не менее и ей, более трезвой, теперь тоже иногда кажется, что днём она находится под каким-то «наблюдением».
После прохождения курсов у дочери появилась масса знакомых «курсантов». С некоторыми из них она поддерживала телепатическую, по её словам, связь. Иногда её вызывали откуда-нибудь мысленно, и она всегда приходила на этот странный зов.
Не прошло и двух недель после приезда домой, как дочь вновь внезапно исчезла. Приехала через две недели, уже не скрывая, что была на курсах. Но после этого её туда стало тянуть ещё сильнее, и через полтора месяца нашла возможность поехать вновь.
С каждым повторным посещением курсов дочь становилась всё более замкнутой, всё дальше и дальше отходила от семьи, от матери, от старых друзей. Перестала встречаться с юношей, к которому испытывала искреннее чувство. Попытки вовлечь его в занятия на курсах не удались, они его не заинтересовали. Это дало ей повод обозвать его «тупым». Они расстались. Вскоре место этого юноши было занято другим человеком, значительно старше дочери, с которым она познакомилась в процессе обучения на курсах. Этот человек систематически поддерживал с ней мысленную связь и был способен «вызывать» её к себе даже в те места, о которых она не знала. Человек этот, по словам матери, которая с ним встречалась, придерживается «теории космической любви». После разговора с ним, заметила мать, у неё появилось впечатление, что она общалась с душевнобольным. Такое же впечатление оставалось и после разговоров с дочерью.
Попытки хоть как-то образумить её успеха не имели. Ни на какие контакты с психологами, психотерапевтами, гипнологами дочь не шла, даже если те приходили инкогнито. Дочь каким-то шестым чувством угадывала исходящую от них опасность своего протрезвления. Один из специалистов пришёл к выводу, что после первого прохождения курсов он ещё мог бы ей помочь, но после третьего бессилен что-либо изменить. Другой согласился при условии, что дочь будет добровольно и искренне работать с ним. Однако, мать считает, что такое условие невыполнимо.
Этот случай (есть и другие, известные авторам) свидетельствует о том, что некоторым категориям людей обучаться на всевозможных курсах и семинарах, где развивают экстрасенсорные способности и учат пользоваться ими, абсолютно противопоказано (это же относится и к определённым категориям душевнобольных, особо стремящихся на подобные курсы и семинары). При отборе на курсы эти лица не должны допускаться к учёбе. Но... коммерциализация совершенно определённо внесла здесь свой отрицательный вклад. К тому же не всё так просто с критериями приемлемости или неприемлемости к такому обучению даже здорового человека. И тут есть свои подводные камни, поскольку мы имеем дело лишь с едва познанной реальностью. А непознанная реальность может оказаться весьма и весьма коварной. Так нужно ли безумно бросаться в неё с головой, подвергая опасности свой рассудок?
Об этом предостерегал в одном из своих стихотворений ещё А.Блок. В нём он утверждал, что слишком много есть в каждом из нас неизвестных играющих сил. Это стихотворение не имеет названия и известно по первой строке: «Есть игра: осторожно войти...» Вот то предостерегающее четверостишие:
А пока — в неизвестном живём
И не ведаем сил мы своих,
И, как дети, играя с огнём,
Обжигаем себя и других…
Трагедия в Джонстауне
В ночь с 18 на 19 ноября 1978 года ушли из жизни 911 из 915 членов американской религиозной секты «Народный храм». Все члены уединёной общины жили в посёлке Джонстаун, Гайана, затерявшемся в джунглях Центральной Америки.
Этот загадочный, единовременный и столь массовый уход из жизни жестоко потряс мировую общественность. Согласно первой официальной версии, члены секты якобы «добровольно» покончили с собой: Джим Джонс, глава секты, ясновидящий проповедник-евангелист вынудил всех членов своей многочисленной паствы, включая женщин и малолетних детей, принять лимонад с цианистым калием...
Но не все разделяли эту версию. Одним из тех, кто засомневался в её истинности, был Джозеф Холсинджер, помощник американского конгрессмена Лео Райена. Сам же конгрессмен, выехавший на место трагедии для расследования тайны столь массового ухода из жизни, был убит телохранителями главы секты. Его помощник продолжил дело своего шефа.
Холсинджер пришёл к выводу, что затерянная в джунглях Гайаны община была своего рода полигоном для проведения сверхсекретного эксперимента по подготовке людей, запрограммированных по особому сигналу совершать различные преступные акты, убийства и самоубийства. У подопытных кроликов «стирали» нормальные человеческие нравственно-этические и правовые убеждения и установки, как бы освобождая их совесть от грозящих в будущем тягостных переживаний. Затем перепрограммировали на совершение криминального действия. Использовался широкий диапазон средств: бессонница, особые диеты, наркотики, сеансы «промывания мозгов» и многое другое. Конгрессмен Лео Райен, недопустимо близко подобравшийся к тайне, был немедленно устранён. Но как быть со многими сотнями подопытных «кроликов»? Было принято страшное решение: устранить и их.
Медицинская экспертиза, проведённая главным патологоанатомом Гайаны доктором Лесли Муто, показала, что на теле каждой жертвы джонстаунской трагедии есть следы укола шприцем. Предположение о самоубийстве отпало полностью, поскольку места уколов расположены на тех участках тела, до которых жертвы не могла иметь самостоятельный доступ. Вывод Холсинджера: всех подопытных «кроликов» умертвили!
Помощник трагически погибшего в джунглях Гайаны сенатора установил также, что глава секты Д.Джонс поддерживал тесные связи с ЦРУ, а по меньшей мере двое из его ближайших подручных были штатными сотрудниками этого ведомства. Основной вывод Холсинджера заключается в том, что вся секта «Народный храм» представляла собой своего рода лабораторию, где отрабатывались различные компоненты некоей сверхсекретной программы с кодовым названием «МК-ультра».