Графические методы в психологической диагностике

Романова Е. С, Потемкина О.

ББК 88.4 Р69

Ответственный редактор:

доктор психологических наук,

академик Ю. М. Забродин

Рецензенты: кандидат психологических наук А. Г. Асмолов

доктор психологических наук В. В. Гульдан доктор психологических наук И. В. Дубровина

ISBN 5-86776-017-0

Графические изображения (рисунок и почерк) давно привлека­ли ученых-психологов как возможность раскрытия психологичес­кого содержания индивидуальности, ее связи с миром, особенно­стями поведения, эмоционального состояния и т. д. Если Вы хотите узнать о своих индивидуальных особенностях, составить свой пси­хологический портрет, это можно сделать на основе описания ри­суночных тестов, способов их анализа и интерпретации, которые изложены в доступной и удобной форме.

Для практических психологов, философов, юристов, психоте­рапевтов, искусствоведов, а так же всех интересующихся проблема­ми индивидуальности и ее особенностями.

„ 47202000000-013 Р А-76(02)-91

ББК 88.4

ISBN 5-86776-017-0

Романова Е. С, Потемкина о ф 1991 ' '

Издательство «Дидакт» мление, 1991

офор-

ВВЕДЕНИЕ

В последние годы в психологических исследованиях стали весьма популярны графические методы, получившие значи­тельное распространение на Западе еще с начала 50-х гг.

За сравнительно недолгую историю графических методов__

психодиагностических тестов — разработано много специаль­ных приемов и процедур, вошедших в число классических ди­агностических средств. Это, в частности, рисунок человека__

тест Ф.Гудинаф (127), Д.Харрис (129), тест "Дерево" К.Коха (134), "Дом-дерево-человек" Д.Бука (120; 121), рисунок семьи В.Вульфа (77), которые с разными модификациями использо­вали В.Хьюлс (131), Л.Корман (126), Р.Бернс и С.Кауфман (124), А.И. Захаров (43), Е.Т.Соколова (94), Г.Т. Хомента-ускас (106; 107) и др. В отечественной практике получила рас­пространение диагностическая методика "Пиктограмма", пер- • воначально предложенная А.Р.Лурия как прием изучения особенностей опосредованного запоминания, а затем весьма де­тально изученная в работах Г.В.Биренбаум (9), С.Я.Рубинш­тейн (85), С.В.Лонгиновой (69; 70), Б.Г.Херсонского (102; 103; 104; 105)и др.

Однако, при всем разнообразии методов, 6 целом получив­ших название графических, их возможности еще недостаточно широко раскрыты. С одной стороны, в практической сфере ис­пользуется незначительное количество вариантов заданий и тем изображения, а с другой — отсутствует внимание к провер­ке их на валидность, надежность получаемых данных и интер­претаций.

Графические методы, относясь к классу проективных, дают человеку возможность самому проецировать реальность и по-своему интерпретировать ее. Поэтому естественно, что пол­ученный результат в значительной мере несет на себе отпеча­ток личности, ее настроения, состояния, чувства, особенностей представления, отношения и т.д.

Введение

Вообще говоря, в каждом графическом изображении, кото­рое можно рассматривать как невербальное сообщение для дру­гого, остается что-то специфически индивидуальное. И труд­ность методической задачи состоит в том, чтобы максимально контрастно выделить то, что принадлежит автору изображе­ния, отчленив его от того, что составляет нормативную, "неав­торскую" сторону изображения — канву стандартной ситуа­ции, влияние стандарта задания, содержание общего смысла сообщения и т.п. Но это весьма трудно сделать, поскольку в субъективном графическом продукте (письме, рисунке и т.п.) воедино слиты и выражаются совместно с одной стороны, — смысл (сообщение), отношение автора, его способности и т.д., а с другой — ограничения на это выражение со стороны куль­туры (в данном сл/чае норм графики), материала изображе­ния, структуры графического задания (дом, дерево, человек и т.п.) и наконец, возраста человека (например, специфичных этапов развития графических умений и навыков ребенка). Ука­занные ограничения образуют упомянутую выше своеобраз­ную нормативную структуру и выступают как отсчетный фон, на котором и по отношению к которому могут быть выявлены личностные особенности человека.

- Это подтверждает весь опыт человеческой культуры. Мы знаем: в рукописном тексте остается как бы "след" пишущего, отражаются его личностные свойства, переживания, отноше­ние к смыслу сообщения, наконец, его состояние. Классиче­ским примером, подтверждающим сказанное, является анали­тическое сопоставление рукописных текстов и рисунков выдающихся русских писателей и художников, (что било сде­лано, в частности, при исследовании творчества А.С.Пушкина, Ф.М.Достоевского, С.Эйзенштейна). Этот пример показывает, что существует общий (для разных форм выражения) стиль всей графики индивида. С теоретической точки зрения это оз­начает, что возможна и разрешима проблема психологической идентификации личности человека по результатам анализа его графического продукта. Это позволяет рассматривать два различных варианта методов психодиагностики соответствен­но видам графического продукта:

— методы психографического анализа текста,

— психодиагностические рисуночные тесты.

Введение

I

Рисуночные тесты, как особая разновидность психографи­ческих методов, часто используются в практической диагно­стике и нередко служат единственным средством развития об­щения между психологом и консультируемым: в рисунках содержится обилие "сигналов" для психолога, которые можно использовать для построения диалога с консультируемым. По­следний, в свою очередь, в процессе общения с психологом ис­пользует не только слова, но и образы. Рисунки, как показы­вает опыт, имеют яркие индивидуальные различия, что дает возможность построения на их основе естественных психоло­гических классификаций и типологий, и это достигается зна­чительно быстрее, чем при применений других методов.

Анализ рисунков, письма, "изобразительного языка" в це­лом не только расширяет диагностические возможности, но и способствует более глубокому пониманию всего душевного со­стояния человека, его видения мира и социальной ориентации.

Однако, за многими достоинствами графических методов, простотой и доступностью их применения стоят высокие тре­бования к специалисту-психологу, использующему их. Необ­ходимы длительная практика, чрезвычайная осторожность в интерпретации, умение правильно формировать сложный ком­плекс методик, поскольку графические методы, по нашему убеждению, не должны применяться изолированно от других методов.

К сожалению, расширяющееся применение графических методов и процедур пока не привело к созданию работ, обоб­щающих опыт их использования, к формированию обшего под­хода к психологическому анализу разных видов изображении. В настоящее время также нет единства взглядов на интерпре­тацию результатов психографического исследования- ЧаШ всего каждый из исследователей, "набивая руку" на акои-

одной или группе методик, выделяет свои собственна16 метры для построения интерпретации. При этом крайне редки попытки анализировать рисунок в контексте художественной культуры, накопившей богатый опыт оценки художесвенного творчества.

По нашему мнению, это сужает возможности психологического применения графических методов, сдерживает ** „,бо-тие, обогащение, верификацию. В предлагаемой читате1

Введение

те мы попытались найти общий подход к анализу графического материала (на основе анализа 25 тысяч рисунков детей и более 10 тысяч рисунков взрослых, представителей различных про­фессий) , сопоставляя данные, полученные при использовании наиболее употребительных рисуночных тестов. Это позволило нам в какой-то мере систематизировать описание графических методов и способов их применения в психодиагностике.

Книга не претендует на полноту материала по графическим диагностическим методикам и представляет собой лишь на­чальный этап в развитии общего подхода. Для детальной раз­работки необходимо более глубокое изучение психографиче­ской техники и диагностических процедур, сопоставление их с другими методами, систематическое исследование этниче­ских, возрастных, половых и других различий в выполнении графических изображений.

Хочется подчеркнуть, что наша книга, в которой предпри­нята попытка обобщения данных по графической диагностике, одна из первых, и в силу этого является дискуссионной. Пони­мая, что подобный труд не может быть лишен недостатков, ав­торы будут очень признательны читателям за за высказанные критические замечания.

ЧАСТЬ I

Очерк историко-психологического анализа графической деятельности

Глава 1 Краткая история письма и начало почерковедения

Рассматривая историю развития графических продуктов че­ловека, целесообразно обратиться к филогенезу письма как особой формы графической деятельности. Здесь можно уви­деть длительные и трудные этапы развития письма и рисунка от первоначальных пиктограмм до современной письменно­сти, развитие изобразительной деятельности от первого абри­са тени, отброшенной человеком, до современной живописи и графики, передающих сложнейшие авторские ощущения и видение происходящего.

Время, сохранившее наскальные рисунки древнего человека, отразило и особенности жизнедеятельности древних людей, и их изобразительные возможности. Изобразительная деятельность поначалу была необходима для передачи сообщений другим лю­дям, фиксации опыта. Считается, что таким образом охотники предупреждали товарищей о передвижениях, количестве и по­родах зверей — с помощью различных примитивных знаков, основным назначением которых было сообщить об определен­ном факте. История письма отражена в фундаментальном тру­де ЧЛоукотки (71).

Предполагается, что первоначально все эти знаки были не­зависимы от языка, так как они действительно являлись только сигналами, простыми знаками, часто заранее установленны­ми, но всегда понятными. В первую очередь сюда можно отне­сти знаки, столь необходимые в тех случаях, когда охотник шел по следам стаи. Одним из таких сигналов (приемов их очень много, особенно в этнографии) служит ветвь; положенная кон­цом в нужную сторону. В дальнейшем в подобных случаях ста­ли размещать негодные для охоты стрелы остриями в нужном направлении. Этот обычай, коренящийся в далеком прошлом

Часть I

человечества, сохранился до сих пор, и мы вычерчиваем стрел­ки, указывающие направление. Но одних указаний направле­ния было недостаточно. Вскоре сюда присоединилось стремле­ние наглядно передать отсутствующему товарищу и некоторые подробности ситуации — так возникли рисунки. Люди разра­ботали на основе рисунков целую систему сообщений, с по­мощью которой можно было передавать и более сложные ком­плексы значений, чем простое обозначение видов животных и направлений их передвижения. Но все же это еще не письмо, а только намек на него.

В действительности письмо также начинается с рисунков, которые своей традиционной формой подсказывают логиче­ское содержание сообщений и всегда более конкретны, более однозначны, что снижает возможность ошибок при восприятии их содержания. Однако, не все рисунки, дошедшие до нас от минувших веков, являются письмом, сообщением. На совре­менном этапе нам, людям цивилизованным и далеким от при­митивного мышления, трудно точно установить, имеем ли мы в том или ином случае дело с "чистым" рисунком — воплоще­нием индивидуальной эстетической эмоции, или с письмом, со­общением. Иногда имеет место смешение.

Изображения, содержащие сообщение, выполненное рисун­ками, называется пиктограммой. Различают пиктограммы и петроглифы. Их различие состоит в том, что пиктограммы — это исключительно рисунки, а петроглифы включают в себя также геометрические и другие элементы. К примеру, в рисуночных сообщениях, обнаруженных на севере американского конти­нента, преобладают пиктограммы, а на юге — петроглифы.

У всех пиктограмм есть одна общая особенность: они знакомят нас лишь с одним определенным событием, по большей части бытового характера, иногда разбитым на от­дельные моменты, но всегда с легко обнаруживаемой цело-, стностью. Таким образом, можно сказать, что каждый ри­сунок как бы соответствует одному предложению. Задача пиктограмм заключается в наиболее наглядной передаче целых комплексов значений; вероятно, поэтому разные ин­дивидуумы облекали свое высказывание в различную фор­му. Можно выделить пять видов основных назначений, ко­торые выполняли пиктограммы. Первый вид — простейшие

Глава I

пиктограммы, выполняющие назнания любовных посла­ний, которые находили у североамериканских индейцев и оду­лов (Северная Сибирь). Второй вид известен как охотничьи сообщения, существовавшие пг чти у всех народов мира да­же в доисторический период, третий вид образуют магиче­ские и заклинательные формул л, в особенности распростра­ненные у североамериканских < индейцев, а также в Индонезии. Четвертый — донесения о боевых стычках, на­бегах, атаках и походах, а также надписи на могилах. На­конец пятый, последний вид — это пиктограммы политиче­ского характера, например, петиции, договоры, сведения о переписи населения, а также различные заявления, предуп­реждения и т.п. Анализ пиктографических сообщений пока­зал, что для них наиболее характерна стихотворная форма с присущей ей ритмической устойчивостью, лучше всего от­вечающая постоянному значению отдельных рисунков. Не­которые народы особенно любят пользоваться этой формой, поэтому мы иногда говорим о пиктографических стихах или песнях.

"Наибольший интерес, — пишет Ч. Лоукотка, — пред­ставляют знаки марийцев (восточная часть европейской России) и саамов (Швеция), жителей юга Европы, а также арабов и бразильских индейцев, в которых наблюдаются первые попытки стилизации изображений. Стилизация за­метна также в некоторых наскальных рисунках Южной Ев­ропы и Северной Америки, например, в них мы находим стилизованные руки, бычьи головы и т.п." (71. с.22-23). Можно считать, что разные виды пиктограмм составляют первую ступень развития письма (71).

Значительный прогресс, по сравнению с неопределенными неясными пиктограммами, представляет следующая ступень |развития письменности, так называемая идеографическая, ло-'гически развивающаяся из пиктографической. Поскольку сло­во и рисунок представляют собой два возможных способа вы­ражения одного и того же объекта, то люди уже на раннем этапе стали отождествлять определенные рисунки с определенными словами. Они начинают пользоваться символами, знаками, приобретающими условный характер. При этом мы видим, что °чень многие знаки и символы происходят от так называемо

Часть I

кинетической речи. Это чисто графический наглядный эквива­лент определенного жеста, уже вошедшего в обиход. Он внед­ряется в письмо главным образом там, где кинетическая речь оперирует символическими движениями (часто заимствован­ными из магии).

Например: у нас палец, приложенный к губам, означает "молчи!", а у североамериканских индейцев этот жест означает "дитя", указывая на то, что дитя не умеет говорить. Из этого жеста впоследствии возник знак "дитя", графически изобра­жавшийся двумя параллельными черточками, пересекаемыми вертикальной третьей чертой.

Идеографическое письмо в определенном смысле уже мож­но назвать символическим — в тех случаях, когда с помощью рисунков хотят закрепить и передать другим известные представ­ления, выраженные словом. Идеограммами широко пользуются современные народы, особенно для магических целей, но чаще всего это — сугубо религиозная символика, доступная лишь по­священным (рис. 1,2,3).

Этап символического письма отличается тенденцией к быстрому поступательному развитию. Символы приобрета­ют универсальный характер, их форма и логическое содер­жание стандартизируются, употребление становится более условным. Параллельно с этим, сложные в прошлом изо­бражения упрощаются, стилизация исчезает, и в конце кондов, преобладание получает чисто звуковой эквивалент. Теперь знак уже не отображает значение слова, а только фиксирует звуковой комплекс. И хотя этим письмом и про­должают пользоваться главным образом для сообщений ис­торического и религиозного характера, уменьшение количе­ства знаков в нем делает его сравнительно более доступным для широких слоев населения.

Таким образом, если на первых этапах "искусство" письма являлось почти исключительным достоянием жрецов и знаха­рей, сохранявших его в тайне, то в дальнейшем словесное пись­мо порывает с религией, перестает быть орудием ритуала, про­никает во дворцы вельмож и в лавки торговцев, а оттуда, прайда, уже в совершенно измененном виде, прокладывает путь и в широкие массы.

Настоящее, в подлинном смысле слова, письмо, которое

Рис. 1. Идеофаммы

Часть I

Рис. 2. Древнешумерские идеографические знаки

мы в состоянии читать даже спустя тысячи лет, возникло в Египте и получило всеобщую известность под названием иероглиф . Но есть мнение, что иероглифика может быть старше, что она возникла в месопотамской культуре шуме­ров — споры историков по этому поводу продолжаются.

Бесспорно, большим шагом вперед было изобретение фи­никиянами фонетического письма, в котором снимаются трудности, присущие другим системам. Теперь письмо до­стигает почти полного совершенства: оно уже чисто фоне­тическое, не требующее ни идеограмм, ни определителей, ни каких-либо иных дополнений. В пределе каждая буква изображает один определенный звук, каждый звук переда­ется одной буквой. То, над чем древние египтяне бились тысячелетиями, удалось достигнуть финикиянам. Имелись просто 22 знака, которыми можно было выразить любое cjjobo финикийского или родственного ему семитского язы­ка. Именно эта легкость и послужила прямой причиной бы-

* Впервые этот термин применил Климент Александрийский в 200 г. до н. э. Иероглиф — от греч. hietros — священный и glyphe —то, что вырезано

Глава 1

Рис. 3. Хеттская иероглифическая надпись

строго, можно сказать головокружительного распростране­ния данного типа письма. То, чего не могли достичь с по­мощью иероглифов и клинописи, теперь претворяется в действительность. Письмо перестает быть доступным одним посвященным; графически наглядное изображение звуков освободилось, наконец, от прежних символических форм и стало письмом в подлинном смысле слова.

Наряду с обычным письмом постепенно возникает новая отрасль искусства — каллиграфия. Первичные примитив­ные, неуклюже выписываемые знаки приобретают стандар­тные изящные формы. Однако, несмотря на отработанную каллиграфию начальных форм письменности, каждая на­родность, как и каждая индивидуальность, заимствуя для выражения своей мысли те или иные символы, использова­ли их в св?ей манере исполнения. А далее и время делало свое дело. Например, у некоторых культурных групп этот процесс зашел так далеко, что письменная речь стала непо­нятной народным массам. В результате такая окаменевшая речь со временем исчезала, уступив место молодым языко­вым формам. Классическими примерами этого, известными из истории, могут служить латинский и романские языки начала средних веков, древнегреческий язык и греческие Диалекты после падения Византийской империи, а также

Часть I

санскрит и позднейшие народные диалекты индийского i языка (рис. 4, 5, 6, 7), хотя иногда это объясняют и друга-*? ми причинами — следствием завоевания данных народов другими (71).

Необычайное разнообразие типов письма в принципе от­крывает перспективы исследовательской работы психологов. Существует устойчивое мнение, что по письму можно изучать или, по крайней мере, судить о национальном характере мыш-' ления людей, его создавших; об особенностях и способах обще­ния; о национальных чертах того или иного народа. Анализ воз­никновения письма дает некоторые основания говорить о том, что развитие письма, его разнообразие может отражать харак­терные психологические особенности народности, групп лю­дей.

Как бы то ни было, при общих характеристиках письменно­сти в конкретном тексте всегда сохраняется человеческая ин­дивидуальность с ее своеобразием, графической специфично­стью техники письма — почерком, который, в свою очередь, открывает для нас прежде всего общий вид письма, а затем — его характерные особенности, свойственные данному индивиду (наклон, нажим, штрихи, величина и связь букв, знаки препи­нания и т. д.).

Не случайно в дореформенной России существовала судеб­ная экспертиза документов — это отражено в "Своде законов Российской империи" 1857 г., в соответствии с которым "рас­смотрение и сличение почерков производится назначенными судом, сведущими в том языке, на коем написаны и подписаны сличаемые документы, достойными веры людьми... когда можно — секретарями присутственных мест, учителями чистописа­ния или другими преподавателями из находящихся в том месте или поблизости учебных заведений и вообще лицами, которые по заключении надлежащих присутственных мест могут в сем случае быть признаны сведущими..." (25. С. 24). Как видно из положения об экспертах, требования, предъявляемые им, были весьма невысоки, а основным качеством, необходимым для участия в экспертизе, были "писарские" навыки (именно в силу этого главной фигурой в экспертизе рукописей считали секре­тарей и учителей чистописания). Таким образом, "до 1889 г. в российских судах исследование документов было представлено

' Глава 1

Рис. 4. Различные виды индийского письма:

1 — брахми; 2 — тохарское; 3 — тибетское; 4 — чамбиали; 5 —деванагари; 6 — кайти; 7 — гуджарати; 8 — моди

Часть I

Рис. 5. Рааличные виды восточного письма: / — иероглифы; 2 — клинопись; 3 — демотическое мероитское письмо;

4 —самаритянское; 5 — еврейское; 6 — раввинское;

7 — новоеврейский курсив; 8 — пехлевийское; 9 — авестийское;

10 — эстрангело; 11 — сирийско-палестингкое; 12 — негториансое;

13 — карн-уни

Рис. 6. Развитие алфавита

Часть I

Рис. 7. Различные виды письма

Глава 1 19

псевдоспециалистами по судебному почерковедению — экс­пертами-каллиграфами в лице секретарей присутственных мест, топографами, граверами, учителями чистописания" (25. С.25).

Основные положения почерковедения впервые были разра­ботаны русским криминалистом Е.Ф.Буринским (1849-1912).

Уже в конце прошлого века в странах Европы многие из экс­пертов по почерку стали известными специалистами и привле­кались для экспертизы в судопроизводстве, причем были отла­жены международные связи, когда для особо важных экспертиз приглашались эксперты из других стран: Англии, Франции, Америки, Бельгии и др. ч

Вот краткие примеры данных графологической экспертизы характеров: всякая волнистость в начертаниях (в линии строк, в рисунке росчерка) харак­терна для людей, обладающих известной изворотливостью в области мысли, хитростью. Злоупотребления угловыми линиями в письме указывают на твер­дость и настойчивость в проведении своих взглядов и осуществлении своих на­мерений, на склонность к заострению конфликтов, тогда как округлость начер­таний говорит о склонности смягчать противоречия, сглаживать контрасты, миролюбии натуры. Подобная склонность либо к угловатостям, либо к мягким движениям при письме сказывается во всех произвольных движениях челове­ка: жестикуляции, походке и т п

Три главных графологических категории, построенные на гармонично­сти, геометрической выдержанности и графологичности письма, как счита­лось, позволяют судить о степени одаренности, самобытности личности, ини­циативы, степени сложности и разнообразия (или наоборот, однообразия) психических проявлений человека

Степень гармоничности письма определяется гармонией в сочетаниях со­ставных элементов письма. Так, рисунок отдельных букв может казаться иног­да и некрасивым, с неправильностями, изломами, но они образуют гармони­ческое целое (48).

Степень гармоничности письма, по мнению графологов, отражает степень одаренности личности, развитие умственных способностей, присутствие вкуса, наличие внутренней культуры человека.

Степень геометрической выдержанности письма определяется ровностью линий, строк и полей, равномерностью интервалов между словами и строками (междустрочным пространством), равномерностью нажима и общей выдер­жанностью письма. Следует обращать внимание на начало и конец письма Часто линии строк в начале письма, отличаясь ровностью, теряют ее к концу письма. Почерк постепенно становится крупнее, размашистее, неравномернее

* Каллиграфы стремились в сравниваемых документах отыскать лишь структурное сходство букв В то время считали, что для того, чтобы быть хорошим экспертом, прежде всего необходимо самому быть превосходным к°ллиграфом

Часть I

Степень гармонической выдержанности письма, как считалось, отражает осо­бенности волевого развития человека, запас нервно-психической энергии, ра­ботоспособность, обдуманность или необдуманность волевых актов, устойчи­вость или неустойчивость чувств, определенность и неизменность отношений, степень общей уравновешенности, способность (или неспособность) к систе­матическому труду, развитие сдерживающих импульсов и др.

Степень графологичности письма определяется степенью отклонения от каллиграфического образца и противопоставляется каллиграфическому пись­му, поскольку безукоризненно каллиграфический почерк безличен. Степень гра­фологичности письма напрямую связывалась со степенью самобытности лич­ности, личной инициативы, степенью разнообразия (однообразия) психических проявлений личности. Чем ярче отклонения от каллиграфии, тем больше бьши склонны думать, что в каких бы областях ни проявлялась личность • — духовной или материальной, в области общественной и практической жизни, науки и искусства — всюду она не только не довольствуется одним приспособ­лением к условиям своей деятельности, но и стремится внести в жизнь что-то свое, новое и оригинальное (48).

Психологическое исследование решает вопросы, связанные с отношением письма к содержанию человеческих представле­ний, и, разумеется, с его отношением к слову.

Психологическое изучение письма — графология — зани­мается также и установлением индивидуальных особенностей письма: в зависимости от типа индивидуальности автора, его настроения, состояния, возраста идентифицирует признаки письма С.Д. Зуев-Инсаров.

В наше время принято деление признаков письма на две группы: признаки письменной речи и признаки почерка.

Признаки письменной речи отражают навык владения человеком культурой речи. Они отражают смысловую сто­рону сообщения и делятся на общие и частные. Наиболь­шую идентификационную ценность представляют призна­ки, информирующие об авторской лексике, к которым относятся:

— употребление определенных фразеологизмов, професси­онализмов, диалектизмов, жаргонных слов, вульгаризмов и т.д.

Под признаком письма (почерка) до сих пор понимается особенность письменно-двигательного навыка, отобразивша­яся в рукописи. Почерковедение включает также специаль­ное исследование почерка для установления условий, в ко­торых выполнялись записи (например, стоя, лежа и т.д.), состояние пишущего (опьянение, заболевание). Разработа-

Глава!

ны также методики установления пола и возраста по при­знакам письма. 1

Общие признаки почерка характеризуют почерк в целом как систему движений и подразделяются на:

— признаки размещения движений (размещение заголов­ков, дат, наличие или отсутствие полей, размер интервалов между строками и словами и т.д.);

— признаки, отражающие степень и характер сформиро­ванное™ почерка (выработанность, темп письма и т.д.);

'— признаки строения почерка;

— признаки, отражающие структуру движений по их тра­ектории (форма, направление, наклон и т.д.).

Частные признаки почерка отражают особенности пись­менно-двигательного навыка пишущего, проявляющиеся в процессе выполнения и соединения отдельных письменных знаков и их элементов.

Одним из проявлений индивидуальности почерка безусловно является "на­жим". Графологи считают, что сильные нажимы в почерке бывают у людей, любящих проявлять силу, склонных к энергичным действиям. Нажим свойст­венен их натуре, как уверенная, твердая поступь; ровный, умеренный по силе нажим отражает уравновешенность, обдуманность волевых актов, самообла­дание, способность к глубоким привязанностям (исходя из степени геометри­ческой выдержанности письма); неровный импульсивный нажим (ясно можно отличить тонкие, волосяные штрихи от более толстых штрихов, которые рас­пределены неравномерно) — импульсивность волевых актов, порывистость, впе­чатлительность, неуравновешенность, эффективность, неспособность к систе­матическому труду. Вообще говоря, последнее носит весьма условный характер, хотя и приводит часто к отсутствию равномерности напряжения. Обычно люди с такими проявлениями в почерке в критические моменты жизни способны достигать наивысшего своего напряжения, но затем наступает период почти полного бездействия. Вспыльчивость, способность расстраиваться из-за пустяков, мелочей, склонность к хаотичности в развитии способностей, высо­кая эффективность, нарушенное психическое равновесие, частые конфликты в связи с противоречивыми склонностями, отдельные вспышки энергии харак­терны для неровного импульсивного нажима, определяющего степень геомет­рической выраженности письма; густой, жирный нажим соответствует разви­тости чувственных влечений; очень слабый, неровный нажим отражает неуверенность в себе, склонность к постоянным колебаниям, альтернэтивэм, неспособность решиться на что-либо определенное, склонность мучить себя; приступы страха и опасений, часто не имеющих под собой реальной почвы, неврастенические уклоны психики.

В качестве примера графологического анализа приводим подпись А-К.Шеллера вместе с графологической ее интепретацией, описанной в ра­боте В.Маяцкого (1990). Качество и характер подобной графологической

Часть I

экспертизы того времени представят интеоес для самостоятельного анализа читателя.

Подпись А. К. Шеллера

Взятая для образца (73) только одна подпись известного беллетриста А. К. Шеллера-Михайлова говорит нам не толь­ко о его характере, о выдающемся таланте, уме, деятельно­сти, но и о всех резких переменах жизни. Вглядитесь, сколько жизни в этих знаках, каждый штрих, каждая буква, точно живые свидетели напоминают вам его,биографию каг писа­теля и как человека. Разберем подробнее.

Буква А красивой и изящной формы с удачным завитком и высокой начальной точкой, рассказывает нам о юности Шел­лера, когда под влиянием его бабушки, прогоревшей аристок­ратам, в нем развились мечтательность, фантазия, честолю­бие, стремление к мишурному светскому блеску, роскоши, любовь к комфорту, изяществу, к салонному лоску при пол­нейшей духовной пустоте и умственной спячке. Все та же буква говорит нам о сильном характере, решительности и смелости. Возвышающееся начало следующей буквы говорит о природном уме, таланте, силе воли, настойчивости, твер­дости в достижении намеченной цели и удачи. Расплываю­щийся слегка нажим и идущие все ниже толстые штрихи — это душевная ломка, душевное страдание и горькое разочаро­вание того времени, когда писатель, попав в иное общество, сознает все ничтожество своих прежних идеалов, все ничто­жество и пустоту того, к чему так стремился, в чем видел цель жизни. Говоря словами поэта: "Он сжег все, чему покло­нялся. Поклонился всему, что он прежде сжигал".

Недешево досталась ему эта нравственная ломка, завер­шившаяся страшным кризисом в виде той долгой, опасной

Глава I

болезни, которую перенес писатель в это время, и о которой так ясно говорит нам слишком ниспадающая уродливо непра­вильная буква "л". Затем буквы идут опять ровно на одной высоте — это период успеха и славы; писатель, как говорит­ся, вышел на прямую, уравновесив свое материальное и нрав­ственное состояние. Размашистая и широкая буква "е" гово­рит о его доброте, благотворительной деятельности, бескорыстной, святой любви к ближним. Но, как видит чи­татель, и этот период продолжается недолго, как бы пада­ющая буква "р" и идущие все ниже и ниже следующие штрихи и росчерк означают постепенный упадок, потерю здоровья и де­нег, тяжкую болезнь, мучительные страдания и бедность (73).

В психографическом и Криминалистическом изучении по­черка одной из важных вех является процесс, учиненный над Н.Г.Чернышевским. Как известно, основным "доказательст­вом", призванным изобличить выдающегося русского мысли­теля в его подпольной революционной деятельности, были: за­писка Чернышевского некоему Костомарову, выступавшему свидетелем по делу, который и подделал данную записку, пись­мо к Плещееву, которое поначалу Костомаров потерял, а затем нашел по истечении двух лет. Теперь можно сказать, что это была-подделка (записки и письма), изготовленная Костомаровым, имитирующая почерк Н.Г.Чернышевского. Изучение архи­вных документов позволило достоверно установить, что запи­ска и письмо, приписываемые Н.Г.Чернышевскому, в действи­тельности были выполнены Костомаровым по прямому указанию III отделения.

Сам Н.Г.Чернышевский в категорической форме отрицал принадлежность инкриминируемых ему документов, в связи с чем возникла необходимость проведения почерковедческой экспертизы. Эта экспертиза называлась каллиграфической, и все исследование письма сводила к выявлению сходства или не­сходства начертания отдельных сличаемых почерков, т.е. кон­фигурации букв. На предъявленную ему подложную записку Н.Г.Чернышевский сказал: "Эта записка была мне предъявле­на комиссиею, и я не признаю ее своей. Этот почерк красивее и лучше моего".

"...Можно нарочно написать худшим почерком, но нельзя

Часть I

нарочно написать лучшим почерком, чем каким способен пи­сать. В ломаном почерке не могут уменьшиться недостатки по­длинного почерка"(25. С.30).

"Обращу внимание на две из особенностей, которыми кра­сивые и ровные почерки отличаются от неровных и некрасивых. Строка состоит из трех частей: 1. Росчерки, выдающиеся вверх. 2. Росчерки, выдающиеся вниз. 3. Средняя полоса строки... В ровном почерке линии, проведенные по верхним и нижним око­нечностям букв, не выходящих из основной средней полосы, должны быть прямые параллельные линии; в неровном они — ломаные линии, то сходящиеся, то расходящиеся.

Прямые части букв, занимающие эту среднюю основную полосу строки, в ровном почерке все имеют одинаковое накло­нение к горизонтальной оси строки, а согнутые части — части эллипсов, имеющих один размер, т.е. одинаковую степень соб­ственной искривленности, или целые ровные эллипсы... В не­ровном почерке ни одна из этих одинаковостей не соблюдает­ся" (25. С.29-30).

В пояснении, данном Н.Г.Чернышевским, содержится нео­бычайная глубина проделанного им анализа. Предложенные Н.Г.Чернышевским принципы не теряют актуальности в наше время, спустя более чем 125 лет после их формулирования. Н.Г.Чернышевскому удалось во многом спрогнозировать буду­щие требования к научной экспертизе почерка и необходимым условиям ее проведения.