Психоаналитическая теория фрейда

Теория Зигмунда Фрейда включена в эту книгу по нескольким причинам. Это была одна из самых первых четко сформулирован­ных современных теорий личности, и она все еще сохраняет вли­яние в ряде дисциплин (хотя и не находится в наши дни в основ­ном русле психологии). Это одна из очень немногих теорий, кото­рые предполагают, что область бессознательного как часть психики существует и очень важна для нашего повседневного функциони­рования — положение, которое в наши дни получает определен­ную поддержку со стороны когнитивной психологии.

Кроме того, это очень обширная теория, которая стремится объяснить целый ряд интересных форм человеческого поведения. По всем этим причинам она заслуживает пристального внимания.

Введение

Зигмунд Фрейд (1856-1939) — одна из величайших фигур в психологии личности. Хотя его теория насчитывает более ста лет, она остается исключительно полемичной и влиятельной в различ­ных областях за пределами психологии. Во многих отношениях Фрейд был первооткрывателем.

• Он понимал необходимость тщательного наблюдения пове­дения (хотя существует общее мнение, что его собственный опыт наблюдения был далек от совершенства).

• Он пытался объяснить поведение с помощью небольшого числа психологических процессов.

• Он разработал модель психического функционирования, ко­торая естественным путем привела к созданию отдельного направления в психотерапии (психоанализ).

• В сущности он пытался дать объяснение всем важным аспек­там человеческой жизни, включая религию, любовь к ис­кусствам, развитие ребенка, сны, шутки, «обмолвки», мо­тивацию, тревогу, сексуальное поведение, депрессию и дру­гие неврозы, а также агрессию.

Теория Фрейда и дискуссионна, и влиятельна (особенно в кон­тинентальной Европе) и вне психологии, в таких областях, как литературная критика. Поэтому она рассматривается в двух главах: первая описывает развитие некоторых наиболее важных идей Фрей­да и дает им объяснение, вторая посвящена выяснению того, ка­кие именно положения теории Фрейда действительно верны (если таковые имеются). Теория Фрейда важна, потому что она стремит­ся объяснить, в сущности, каждый значимый и интересный ас­пект человеческого поведения. Это была первая «грандиозная тео­рия» психологии и первая теория (хотя и не бесспорная), которая придавала бессознательному значение большее, чем «мусорной корзине» для забытых воспоминаний. Она по-прежнему остается одной из немногих теорий, которые предполагают, что люди мо­гут быть мотивированны и подверженны влиянию со стороны фак­торов, которые они совершенно не осознают.

По-видимому, почти каждый психолог имеет свое мнение о Фрейде, независимо от того, читал ли он в действительности ка­кую-либо из его работ. На самом деле чтение переводов статей и книг самого Фрейда ничем нельзя заменить, прежде всего пото­му, что некоторые из них были написаны для просвещения чита­телей, не имеющих специальной подготовки, например, для его коллег по медицинской практике, и поэтому я бы настоятельно советовал читателям изучить хотя бы работы, перечисленные в конце данной главы.

Фрейд никогда не собирался быть психологом. Собственно, это понятие появилось незадолго до того, как он начал изучать меди­цину в Вене в 1873 г. Став квалифицированным специалистом, он сосредоточился на физиологических и неврологических исследо­ваниях, проводя в том числе и некоторые новаторские экспери­менты по воздействию кокаина, в частности на яички угря (что

естественно для человека, которому суждено было открыть сексу­альный символизм). Согласно его биографу Эрнсту Джонсу (Ernest Jones, 1953), он говорил своей невесте, что «анатомия мозга была единственным серьезным соперником, которого она когда-либо имела или могла иметь». Таким образом, Фрейд был весьма све­дущ в научном методе: он проводил наблюдения в контролируе­мых условиях, формулируя на их базе теории, которые затем про­верялись в условиях контролируемого эксперимента. Однако каче­ство данных, на которых Фрейд основывал свои собственные теории, все еще остается дискуссионной темой. Критики (напри­мер, Айзенк) утверждают, что теория Фрейда основывается на ненадежных наблюдениях, а сами идеи настолько сложны, что не поддаются опровержению, хотя могут претендовать на то, чтобы «объяснять» почти все что угодно. Мы вернемся к обсуждению этого вопроса в следующей главе.

В XIX в. психиатрия в значительной степени была золушкой в медицинской практике. От расстройств психики, не имеющих явной физиологической основы, отделывались как от чего-то, чего не может быть. Некоторым требовавшим внимания пациентам, страдавшим от таких разных симптомов, как провалы памяти, паралич, нервные тики (подергивания), сужение поля зрения, анорексия, слепота, шепотная речь, конвульсии, а также от це­лого ряда других тревожных нарушений, ставился диагноз заболе­вания различными формами истерии. Это было почти равносиль­но обвинению в симуляции, и медицинский истеблишмент избе­гал таких пациентов.

Интерес Фрейда к психиатрии возник в 1880-е гг., когда он согласно его переводчику Джеймсу Стрэйчи (James Strachey)] нуж­дался в том, чтобы упрочить свое положение для женитьбы на богатой невесте Марте Бернейс (Martha Bemays). В 1885 г. он отпра­вился в Париж проводить исследования совместно с Шарко, про­славленным неврологом. Это решение призвано было изменить судьбу психологии.

Шарко изучал гипнотизм и особенно способы, посредством которых гипнотические внушения могли быть использованы для «имплантации» идей в сознание здоровых испытуемых-доброволь­цев. В результате этих воздействий у испытуемого, даже после ос­вобождения от гипнотического транса, появлялась заданная ак­тивность или возникали определенные чувства. Например, загипнотизированному субъекту могли внушить, что всякий раз, когда впоследствии при нем будет упомянута цифра «девять», он дол­жен вставать или что его левая нога будет ощущать холод и онеме­ние всякий раз, когда он увидит пищу. Испытуемые, подвергшие­ся подобного рода гипнозу, утверждали, что не помнят о том, чтобы их просили вести себя именно так или переживать подоб­ные ощущения, и им было довольно трудно объяснить себе, поче­му они чувствуют побуждение выполнять подобные действия в ответ на гипнотическое внушение.

Фрейд увидел определенное сходство между поведением за­гипнотизированных Шарко испытуемых и пациентами, страдаю­щими от истерии. Прежде всего, в обоих случаях поведение или симптом не имели физической причины. Онемение ноги, возни­кающее в результате гипнотического внушения, имело чисто пси­хологическое происхождение, точно так же как и симптомы паци­ентов-истериков. Помимо этого, испытуемые, подвергавшиеся гипнозу, не осознавали причин своего поведения или побуждений совершать некоторые действия, почти так же как и истеричные пациенты, утверждавшие, что они совершенно ничего не знают о происхождении своих симптомов. Фрейд предположил, что эти явления могут проистекать из забытых впечатлений. Что-то пере­житое, какое-то психическое событие может объяснять симптомы истерии. Поскольку оба — и подвергшийся гипнозу испытуемый, и пациент-истерик — не помнят, как может показаться, о таком событии, оно должно локализоваться в той области психики, ко­торая обычно не доступна сознанию, но откуда, тем не менее, могут поступать сигналы, влияющие на поведение, телесные и психические симптомы.

Если эта теория верна, из нее следует, что симптомы истерии можно лечить, используя определенные психологические манипу­ляции, в значительной мере аналогичные тем, какие производятся при аннулировании гипнотического внушения (или принудитель­ного забывания) в соответствии с инструкциями гипнотизера. Вер­нувшись в Вену, Фрейд заявил о себе как о специалисте по лечению «нервных болезней» с помощью нового метода, именуемого «мето­дом свободных ассоциаций». Он объединился с более опытным вра­чом Иозефом Брейером, и они совместно опубликовали книгу «Исследования истерии» (1893/1964), которая широко интерпретиру­ется как основа фрейдовской теории психоанализа.

Эта плодотворная работа сообщала о некоторых замечатель­ных случаях излечения от симптомов истерии с помощью гипноза.

Пациентов гипнотизировали, а затем убеждали поверить, что сим­птомы их болезни исчезнут, а также просили порассуждать о при­чинах появления этих симптомов (как описано Фрейдом в анализе случая Эмми фон Н.). Позднее Фрейд пришел к выводу, что ос­новной причиной излечения было тщательное изучение воспоми­наний пациента (а не гипнотическое внушение). Он утверждал: Каждый отдельный симптом немедленно и навсегда исчезал, ког­да нам удавалось привести к четкому осознанию воспоминание о со­бытии, вызвавшем его появление, и возбудить сопутствующий аф­фект (слово, которое Фрейд использует как синоним слова «эмоции») (при условии, что пациент описывал события с максимально возмож­ным числом деталей и вкладывал все чувства в это описание).

(Freud and Breuer, 1893/1964, p. 57)

Это первое изложение техники, известной как свободная ассо­циация. Она включала следующее: пациент в непринужденной позе полулежал на кушетке, терапевт садился вне его поля зрения и просил его (или ее) сказать первое, что придет ему в голову в ответ на слова, периодически произносимые терапевтом. Пациен­та особенно настойчиво просили не упускать ни одной детали, даже если она кажется ему тривиальной, несущественной, сму­щающей или посторонней. Затем терапевт тщательно анализи­ровал эти воспоминания и отмечал особенно те случаи, когда пациент затруднялся выдать ассоциацию в ответ на какое-либо слово или фразу. Это может указывать на то, что некий психоло­гический механизм, известный как репрессия, вмешивался в спо­собность пациента отвечать. Поскольку пациента настоятельно просили говорить все, что придет в голову, каким бы фрагмен­тарным, смешным или смущающим это ни представлялось, зат­руднение в порождении ассоциаций едва ли можно было объяс­нить внутренней цензурой. Поэтому предполагалось, что терапевт задевал что-то, близкое к неприятному, эмоционально отягощен­ному, вытесненному в область бессознательного воспоминанию, которое, вероятнее всего, и было подлинной причиной синдрома истерии.

«Исследования истерии» и другие работы описывают несколько случаев, когда пациенты Фрейда в конечном счете смогли вспом­нить события (часто имевшие место в детстве), которые спустя многие годы были полностью забыты и ассоциировались с силь­ными и неприятными эмоциональными переживаниями — такими, как гнев, печаль или вина. Фрейд обнаружил, что, когда па­циент вспоминал травмировавшее его событие и (что особенно важно) заново переживал эмоцию, испытанную в то время, фи­зический симптом просто исчезал. Фрейд утверждал, что, исполь­зуя этот метод, который стал известен как психоанализ, можно лечить такие симптомы, как нарушение глотательного рефлекса, паралич, слепота, нервные тики и потеря памяти.

Далее следуют два довольно типичных примера, которые при­водятся Фрейдом. Первый описывает одну из ранних попыток Брейера исследовать бессознательное, используя гипноз при попытке вылечить молодую женщину, время от времени впадавшую в со­стояние транса, напоминающее некоторые формы эпилепсии. Вто­рой пример описывает разработанную Фрейдом технику психо­анализа.

Было замечено, что, когда пациентка находилась в состоянии «отключенности» (измененное состояние личности сопровождалось за­мешательством), она имела привычку бормотать про себя какие-то слова, причем казалось, будто они возникают из потока мыслей, кото­рые захватывали ее разум. Доктор, зная эти слова, начинал вводить ее в состояние гипноза и повторять ей эти слова так, чтобы заставить ее использовать их в качестве исходного стимула. Благодаря этому пациентка... воспроизводила в его присутствии мысленные образы, которые овладевали ее разумом во время периодов «отключенности» и выдавали свое существование посредством отдельных слов, кото­рые она произносила. Это были фантазии, имевшие оттенок меланхо­лии (назовем их «дневные сны»), иногда характеризуемые поэтичес­кой прелестью, а исходным стимулом являлась, как правило, ситуа­ция, когда девочка сидела у постели больного отца. Когда пациентка связала ряд этих фантазий, она как будто стала свободной и верну­лась к нормальной психической жизни... Напрашивается вывод, что изменения в ее психическом состоянии, выражавшиеся в периодах «отключенности», явились результатом стимула, возникшего из этих эмоциональных фантазий. (Freud, 1957, лекция 1)

Вместо того чтобы принуждать пациента рассуждать по поводу какой-то особой темы, я теперь прошу его отдаться течению свобод­ных ассоциаций — это значит, он говорит все, что придет ему в голо­ву, до тех пор, пока не прервешь его с целью дать какое-то опреде­ленное направление его мыслям. Существенным моментом является то, что пациент должен обязательно сообщать дословно все, что воз­никает в его самовосприятии, нельзя допускать критические возражения, побуждающие его отстранять определенные ассоциации, на том основании, что они недостаточно важны, или не имеют отноше­ния к делу, или что все они в совокупности не имеют значения... Однако если пациент соблюдает это правило и преодолевает свою скрытность, сопротивление найдет другие средства выражения. Это произойдет таким образом, что подавляемый материал никогда не будет доступен, за исключением каких-то намеков, которые прибли­жают его к пациенту иносказательным образом; и чем больше сопро­тивление, тем дальше от фактически существующей мысли, в поис­ках которой пребывает аналитик, будут находиться замещающие ас­социации, сообщаемые пациентом. Если сопротивление невелико, он (аналитик) сможет из намеков пациента сделать выводы о самом неосознаваемом материале, если же сопротивление значительно, он сможет установить его характер на основе ассоциаций... и объяснит это пациенту.

(Freud, 1959, раздел IV)

Таким образом, никакого равноправия в психоанализе не су­ществует. По контрасту с другими современными направлениями психотерапии, в которых консультант и пациент совместно ис­следуют воспоминания и чувства, психоаналитик фрейдистского толка старается уловить знаки сопротивления в потоке свободных ассоциаций и может сделать вывод о глубоко скрытой травме, наличие которой пациент совершенно не осознает. После поста­новки диагноза необходимо убедить пациента признать его и по­верить в правильность интерпретации, даваемой аналитиком, не­смотря на вс» протесты и попытки защиты. Только тогда симптом должен исчезнуть.