Понимание и объяснение. Цель толкования заключается в том, чтобы сделать понятным непо­нятное

Цель толкования заключается в том, чтобы сделать понятным непо­нятное, или. выражаясь метафорически, пролить свет на тайну. Вполне законно поэтому предъявлять к психоаналитической интерпретации высокие требования. Рассмотрев в начале этой книги психоанализ на вопрос его принадлежности к герменевтным. интерпретирующим или ес­тественным наукам, мы пришли к выводу, что все мнения по этому по­воду, в принципе, одинаково правомощны. Аргументом в пользу этого утверждения является позиция самого Фрейда, всегда сопровождав­шего пациентов в их путешествии по запутанным тропам ассоциаций и в то же время изыскивавшего возможности для научного обоснования своих догадок (Freud 1937a, S.45).

Пытаясь определиться в принадлежности психоаналитического ме­тода к тем или иным научным доктринам, можно придти к выводу, что последний подобно медали имеет две стороны, обе из которых лицевые, а именно — понимание и объяснение. Понимание включает в себя способность аналитика отмечать инди­видуальные. эндемичные черты личности анализируемого и его био­графии. Личный опыт терапевта — например, воспоминания об эмо­циях, пережитых им в связи с собственной влюбленностью в случае, когда рассказ пациента касается именно любви,— является важным личным подспорьем на пути понимания чувств пациента. Процесс дос­тижения такого понимания бывает достаточно длительным, однако его продолжительность всегда зависит от количества усилий, прилагаемых аналитиком в этом направлении. Чем больше общего между терапевтом и пациентом, тем выше шансы последнего быть понятым правильно. Однако и аналитик, слишком буквально воспринимающий данное усло­вие, рискует допустить ряд серьезных ошибок в интерпретации.

Объяснение выстраивается психоаналитиком в соответствии с общи­ми для всех людей закономерностями, в частности, психического разви­тия, включающего в себя стадии рождения, младенческой зависимости, поступательного отделения от матери, контакта с третьим лицом (отцом, братом, сестрой, бабушкой или дедушкой), конфликтного «треугольника» отношений, взросления, протекающего в различных группах сверстников, отделения от группы, контактов с другими людьми, психи­ческой переработки этих контактов и т.д. Использование психологи­ческих законов позволяет аналитику классифицировать доминирующие у пациента типы поведения, чувств и мышления и тем самым обосно­вать свое понимание с научной точки зрения *. Для осуществления такой классификации применяются разнообразные методы. В психоанализе, коммуникационных науках, лингвистике и социологии получил широ­кое распространение, в частности, метод магнитофонной записи раз­говора между специалистом и исследуемым лицом. В дальнейшем на основе произведенной записи составляется письменный документ, под­лежащий кропотливому исследованию.

Внешняя форма психоаналитической практики достаточно известна, однако процессы, протекающие в психике аналитика, стремящегося при-

* Приведенная здесь независимая гипотеза о существовании двух уровней анализирования, а именно — понимания и объяснения — перекликается тем не менее с выво­дами Юргена Кернера (Juergen Косглсг 1985) и Хайнца Когута (Heinz Kohut 1984), который определяет роль эмпатии (Empathie).T.c. способности терапевта почувст­вовать себя на месте пациента, в психоаналитическом лечении, как поступательно осуществляемую аналитиком смену «позиции понимания на позицию объяснения» (S. 254). Различия в подходах к данному вопросу обоих авторов, будут рассмот­рены в главе VIII 4.3. (шесть ступеней понимания во внутреннем диалоге психо­аналитика).

дти к верному толкованию, изучены мало. В числе немногих серьезных работ по данной теме, надо отметить, в частности, книгу Клаубера « Про­блемы психоаналитического контактам (Klauber «Schwierigkeiten in der analytischen Begegnung» 1980) и его же научный доклад «Об источниках толкования и его цели в психоаналитическом процессе» («Ueber die Entstehung von Deutingen und ihr Ziel im psychoanalytischen Prozess»). в ко­тором автор особо акцентировал внимание на необходимости творческого подхода к интерпретации и на немаловажном в этой связи значении неко­торой спонтанности. Мужественная попытка Кодиньолы разобраться в сущности психоаналитического толкования, сделанная им в эссе «Ис­тинное и ложное» («Das Wahre und das Falsche» Enzo Codignola 1986), привела к созданию логики, присущей одному лишь процессу возникно­вения интерпретации, но мало поспособствовала разрешению самой про­блемы. И наконец. Jakob Arlov (1986). также исследовавший природу психоаналитического толкования, ввел понятие «внутреннего» («Innere») диалога, протекающего в сознании аналитика в процессе формирования интерпретации и представляющего собой реакцию на слова пациента.

Шесть ступеней понимания во внутреннем диалоге психоаналитика

Акцент, сделанный нами на прилагательном «внутренний» отнюдь не случаен, ведь данный диалог оказывается своего рода «акустической брешью» («akustische Luecke» Ernst Meier 1981), по той очевидной при­чине, что, к примеру, на магнитофонной записи воспринимается, как пауза, молчание.

Инструментов, позволивших бы записать или каким-то иным меха­ническим способом задокументировать внутренний диалог психоана­литика, не существует, поэтому любому исследователю остается доволь­ствоваться опосредованной информацией, которую в состоянии ему пре­доставить опытный психоаналитик. Разумеется, точность таких сведений напрямую зависит от готовности последнего быть откровенным. Приве­денная ниже классификация является результатом моего личного иссле­дования, проводя которое я опирался на принципиальное мнение, что несмотря на бессознательное течение поэтапного понимания, завершаю­щегося толкованием, оно, так же. как и подавляющее большинство бес­сознательных процессов, протекающих в психике пациента, может быть осознано психоаналитиком. Разделение психоаналитического процесса на отдельные этапы по­нимания — предприятие рискованное. Заранее предвидя возражения критики, укажем поэтому на тот факт, что на практике этапы понима­ния, как правило, либо сменяются не столь последовательно, как в пред­ложенной адаптированной классификации, либо вообще происходят одновременно.

Первая ступень представляет собой восприятие слов пациента. Со­гласно исследованиям, проведенным в рамках психологии восприятия, человек вообще воспринимает лишь часть внешних воздействий, будь то обращенные на него слова, действия или др. Кроме того, сам процесс восприятия зависит от обстоятельств получения информации (напри­мер. времени и места) и степени доверия, которое испытывает воспри­нимающий к рассказчику.

Вторая ступень включает в себя процесс переработки восприня­того, а в нашем контексте оказывается первой попыткой приблизиться к психоаналитическому пониманию пациента. На данном этапе главная роль отводится герменевтному подходу, подразумевающему использо­вание терапевтом в аналитических целях, в частности, личного опыта. Если вторая ступень пройдена аналитиком успешно, он приходит к лредпониманию (Vor-Verstaendnis) пациента.

Использование аналитиком своего собственного жизненного опыта значительно увеличивает его шансы на правильное понимание того, о чем рассказывает ему пациент, а следовательно, оказывается в каком-то смысле гарантом достижения необходимой для успешного анализирования эмпатии (empathische Kompitenz. Kutter 1983).

Третья ступень, в отличие от первых двух. требует от психоанали­тика использования в процессе понимания пациента психоаналитичес­ких концепций «желания и сопротивления» и «переноса и контрпере­носа» (см. гл. VIII 4.1., 4.2.). Данные концепции, а также упомянутая в рамках «второй ступени понимания» эмпатия являются важнейшими инструментами психоанализа. В практическом плане использование, в частности, «переноса и контрпереноса» заключается в реагировании аналитика на перенос пациента. В идеальном случае психоаналитик в состоянии адекватно реагировать на любой перенос анализируемого. Образно говоря, в контрпереносе должны зазвучать лишь те струны, которых коснулся пациент. Продолжив сравнение аналитика с музы­кальным инструментом, можно констатировать два необходимых усло­вия правильного реагирования на перенос: во-первых, затрагиваемые пациентом струны должны у аналитика иметься, а во-вторых,— долж­ны прозвучать. Расстроенные «инструменты», разумеется, никуда не годятся. Кроме того. принцип применения контрпереноса можно срав­нить с работой измерительных приборов. Задача аналитика — реагиро­вать на поведение пациента подобно амперметру» фиксирующему малей­шие изменения в силе тока. Аналитику необходимо стать как бы сенсор­ным органом пациента.

Четвертая ступень представляется этапом наиболее сложным. По­следний представляет собой совмещение или синтез трех предыдущих этапов, который позволяет аналитику на основании текущего процесса составить предварительный «внутренний образ» («inneres Bild») ана­лизируемого. Данный «образ» может первоначально оказаться вполне субъективным и относиться скорее к вымыслу, чем к реальности. В ча­стности. Rosenhan (1976) подчеркивает в этой связи зависимость черт предварительного «внутреннего образа» от бессознательной склонности некоторых аналитиков принимать желаемое за действительное, а также от ориентации терапевта на ту или иную психологическую теорию. Часть психоаналитиков придерживается, к примеру, теории травмы и склонна, поэтому видеть в любом пациенте «жертву» драматических обстоятельств (заглавие книги Массона «Что сделали с тобой, бедное дитя?» (Masson «Was hat man dir, du armes Kind getan?» 1984 ⁶ являет­ся как бы аллегорическим аналогом данной позиции). Другие аналити­ки придерживаются теории влечений и рассматривают пациента в каче­стве «виновника», потенциально способного на обман и агрессию.

Пятая ступень состоит в сличении «внутреннего образа пациента» с ранее известными психоаналитику примерами проявления стереотип­ных отношений. Предпринимая это, психоаналитик вносит в свое пер­воначальное мнение некоторые коррективы. Важное значение на данном этапе приобретают сведения, полученные терапевтом в течение учебного анализирования, а также его собственный жизненный опыт, связанный с переживаниями тех же чувств, о которых упоминал пациент. Резуль­татом успешного преодоления пятой ступени станет для аналитика воз­можность в дальнейшем дать этим аффектам конкретные определения.

Шестая ступень знаменует собой переход к использованию собствен­но теории психоанализа, т.е. психоаналитической концепции личности и учения о болезнях. Даже в том случае, когда в течение пяти предыдущих этапов аналитику не приходилось вплотную заниматься теоретическими конструкциями психоанализа, находясь на шестой ступени, он сознатель­но или бессознательно к ним обращается. Предварительный практический образ сопоставляется с существующим на этот счет образом теоретичес­ким. Таким образом, психоаналитик получает дополнительную возмож­ность уточнить предполагаемые причинно-следственные связи между сим­птомами пациента и его внутренними конфликтами. Тем самым происхо­дит непосредственный контакт психоаналитической теории и практики.

Данный процесс протекает, как правило, между сеансами, когда временная и пространственная дистанция позволяет аналитику исследо­вать пациента, отодвинув в сторону эмоции (имевшие определяющее значение на втором, третьем и четвертом этапах) и подчинив свои раз­мышления логике. Аналитик проводит параллели между выводами, продиктованными ощущениями, которые возникли у него в контрпере­носе, и соответствующими теоретическими построениями. Если психо­аналитик не в состоянии самостоятельно разобраться в тех или иных трудно поддающихся анализированию феноменах, он имеет возмож­ность обратиться за помощью к коллегам. Особо сложные случаи стано­вятся подчас объектом изучения на психоаналитических семинарах.

Необходимо, кроме того, указать, что четыре первые ступени пони­мания ориентированы на герменевтику, и лишь две последние опира­ются на знание общих закономерностей и могут быть охарактеризованы в связи с этим как номотетические. Таким образом, этапы психоана­литического понимания иллюстрируют синтез герменевтики и логики. отличающий психоанализ вообще.

Седьмая ступень представляет собой психоаналитическое толкова­ние. Последнее может считаться таковым лишь в том случае» если, к примеру, наряду с констатацией факта сопротивления со стороны пациента, делается Оказание на вид и причину данной реакции.

Проверка правильности толкования

Проверка правильности данного толкования редко обходится без тех или иных осложнений. В частности, пациенты могут реагировать на интерпретацию аналитика по-разному. Часто анализируемые соглашаются с выдвинутой аналитиком интерпретацией, однако нередко они заявляют: «Я не признаю этого. Я это не понимаю. Я не могу в это поверить» и т. п. Концепция «желания и сопротивления» дает психо­аналитику право решить, что признать данное толкование пациенту мешает внутреннее сопротивление. Ни в коем случае не исключая вероятность такой ситуации, следует однако отметить, что, в подав­ляющем большинстве случаев, пациент, не признающий толкование аналитика, бывает прав. Поэтому честному терапевту не остается ни­чего другого, как быть заранее готовым к перспективе постоянных перепроверок.

Йорг Зоммер дает в своей недавно опубликованной книге « Диало­гические методы исследования» (Joerg Sommer «Dialogische Forschungs-methoden» 1987), в частности, следующие критерии проверки правиль­ности данного толкования:

1. Критерий когерентности толкования, подразумевающий внутрен­нюю логическую связность последнего.

2. Критерий практического подтверждения толкования или, иными словами, возможности его применения в лечении пациента.

3. Критерий диалогической проверки толкования, т. е. единодуш­ного признания интерпретации терапевтом и пациентом.

Кроме перечисленного существует основной принцип проверки пра­вильности толкования, выработанный в психоанализе в процессе его развития как метода лечения душевных расстройств. Если данная тера­певтом интерпретация вызывает позитивные изменения в состоянии пациента (в контексте переноса, сновидений, физического самочувст­вия, межличностных контактов и др.), то такое толкование принято считать верным.

5. Экскурс: опытные, экстремальные и смешанные формы психоанализа и поведенческой терапии. Сравнительный анализ

В заключение этой главы необходимо еще раз обратиться к сравни­тельному анализу психоаналитической, разговорной и поведенческой терапий и рассмотреть на их примере соотношение герменевтного и есте­ственнонаучного подходов в психоаналитическом знании в целом (см. табл. 14). Первый пункт таблицы отведен чисто герменевтному психо-