С. Л. Рубинштейн ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ В ТРУДАХ КАРЛА МАРКСА

Москва «Просвещение» 1987

ББК 88 X9I

Рецензент доктор психологических наук А. И. Щербаков

Хрестоматия по психологии: Учеб. пособие для студентов Х91 пед. нн-тов/Сост. В. В. Мироненко; Под ред. А. В. Петров­ского.— 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Просвещение, 1987.— 447 с.

Хрестоматия составлена применительно к программе курса общей, возрастной н педагогической психологии в педагогических институтах. Тексты представляют со­бой отрывки и извлечения из трудов ведущих советских, а также прогрессивных зарубежных психологов. Книга снабжена научно-справочным аппаратом.

430900000—662 X —---------------69—87

ББК 88

103(03)—87

©Издательство «Просвещение», 1977 ©Издательство «Просвещение», 1987, с изменениями

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Второе, переработанное и дополненное издание хрестоматии выходит в свет через десять лет после первого.

Решения XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза_/ направленные на духовный расцвет советского общества, ■ориентируют психологическую науку на новый поиск и разработ­ку многих проблем теории и практики. Неизмеримо возрастает роль психологии в связи с ускорением научно-технического и со­циального прогресса, который вызывает появление новых, все более сложных видов человеческой деятельности, расширяет твор­ческие возможности человека и в то же время предъявляет серьез­ные требования к его психическим процессам и свойствам.

В «Основных направлениях реформы общеобразовательной и профессиональной школы» заключена стратегическая программа общества по совершенствованию обучения и воспитания растущих поколений. Качественно новая ее задача связана не только с углубленным обучением основам наук, но прежде всего с фор­мированием гармонично развитой, общественно активной лично­сти, сочетающей в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство.

Эти изменения нашли свое отражение и в настоящем издании.

Хрестоматия начинается статьями, посвященными вкладу в идейный фонд психологической науки, который был сделан классиками марксизма-ленинизма.

Изучая эти статьи, следует обратить внимание па то, что ус­пехи советской психологии заключаются именно в конкретизации марксистско-ленинского учения о сознании и личности примени­тельно к разнообразным проблемам психологии.

В хрестоматию включены материалы, отражающие научные позиции авторов, разрабатывающих тот или иной аспект психо­логической проблематики. Поэтому не следует ожидать полного совпадения подходов к различным психологическим феноменам У разных исследователей. Хрестоматия дает возможность позна­комиться с многообразием этих подходов, показывает их ши­роту. Однако при этом следует обратить внимание па характер­ное методологическое и теоретическое единство позиций совет­ских психологов, стоящих на идейной платформе маркспзма-л> ч*ииизма.

Включая в хрестоматию фрагменты работ, мы стремились ие разрывать их общую логику и использовать то наиболее важное, что необходимо для лучшего усвоения соответствующего раздела программы.

Настоящее издание в основном сохраняет структуру первого. Оно также состоит из двух частей; I часть — Общая психология, II часть—Возрастная и педагогическая психология.

Все ссылки на труды К. Маркса н Ф. Энгельса даны по Со­чинениям К. Маркса и Ф. Энгельса, издание 2-е; ссылки на ра­боты В. И. Ленина даны но Полному собранию сочинений, изда­ние 5-е. Прн этом указывается название работы, том и страница.

В хрестоматии введен единый принцип текстовых выделений (курсив), а также унифицировано написание некоторых понятий и терминов, в текстах сохранены подзаголовки, существующие в оригинале.

Основательное и осознанное изучение включенных в хрестома­тию текстов поможет студентам углубить н расширить свои по­знания, повысить профессионально-педагогическую и психологи­ческую культуру, совершенствовать психологическую подготовку.

В. Мироненко

Часть I

ОБЩАЯ ПСИХОЛОГИЯ

ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОЛОГИЮ

С. Л. Рубинштейн ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ В ТРУДАХ КАРЛА МАРКСА

Психология не принадлежит к числу тех дисциплин, которые систематически, как политическая экономия, разрабатывались Марксом. Мы не найдем, как известно, в Собрании сочинений Маркса специально психологических трактатов. Но в различных его работах, как бы попутно, этим гениальным умом разбросан ряд замечаний по различным вопросам психологии. Стоит вду­маться в эти внешне разрозненные замечания, и становится оче­видным, что, внешне не систематизированные, они представляют из себя внутренне единую систему идей. По мере того как рас­крывается их содержание, замечания эти смыкаются друг с дру­гом и оказываются одним монолитным целым, проникнутым един­ством миросозерцания Маркса, исходящим из его основ.

Поэтому и в области психологии Маркса можно и нужно сейчас трактовать не как великого представителя прошлого, подлежа­щего историческому изучению н филологическому комментирова­нию. К нему надлежит нам подойти как к современнейшему из наших современников, поставить перед ним самые актуальные проблемы, над которыми бьется современная психологическая мысль, с тем чтобы уяснить в первую очередь, какие ответы на самые узловые вопросы психологии заключаются в высказыва­ниях Маркса, взятых в свете общих основ марксистско-ленинской методологии, и какие пути намечаются им для построения психо­логии.

Современная зарубежная психология, как известно, пережи­вает кризис. Этот кризис, совпавший с периодом значительного развития экспериментального исследования, является, как и кри­зис современной физики, о котором писал Ленин в «Материализ­ме и эмпириокритицизме», кризисом методологическим. Он отра­жает общую идеологическую борьбу, ведущуюся в современной науке и выявляющуюся в кризисе методологических основ раз­личных дисциплин, начиная с современной математики. В психо­логии этот кризис привел к тому, что психология распалась на психологии, а психологи разбились на школы, друг с другом враждующие. Кризис в психологии принял, таким образом, на­столько острую и открытую форму, что он не мог не быть осознан

таупнейшнмн представителями психологической науки. Путь для разрешения кризиса может быть только один:<...) радикальная йерестройка самого понимания и сознания и деятельности чело­века, неразрывно связанная с новым пониманием их взаимоот­ношений, может привести к правильному раскрытию предмета психологин. Таков именно — это наше основное положение — тот путь, который с полной определенностью указан в психологиче­ских высказываниях Маркса. Они ясно намечают иную трактов­ку и сознания и деятельности человека, которая в корне преодо­левает их разрыв и создает базу для построения марксистско-ленинской психологии как «действительно содержательной и ре­альной»* науки.

Исходным пунктом этой перестройки является марксовская концепция человеческой деятельности. В «Экономическо-фнлософ-скнх рукописях 1844 года» Маркс, пользуясь гегелевской терми­нологией, определяет человеческую деятельность как опредмечи­вание субъекта, которое вместе с тем есть распредмечивание объекта<.. .> Вся деятельность человека для Маркса есть опред­мечивание его самого, или, иначе, процесс объективного раскры­тия его «сущностных сил». В «Капитале» он скажет просто, что в труде «субъект переходит в объект». Итак, деятельность — не реакция на внешний раздражитель, она даже не делание, как внешняя операция субъекта над объектом, — она «переход субъ­екта в объект». Но тем самым смыкается связь не только между субъектом и его деятельностью, но и связь между деятельностью и ее продуктами. Самое понимание деятельности как опредмечи­вания заключает уже эту мысль; Маркс заострит и подчеркнет ее, когда, анализируя в «Капитале» труд, он скажет, что «дея­тельность и предмет взаимно проникают друг в друга». Посколь­ку деятельность человека есть опредмечивание, объективирование его или переход субъекта в объект, раскрытие в объектах его деятельности, его сущностных сил, в том числе его чувств, его сознания, постольку предметное бытие промышленности есть раскрытая книга человеческих сущностных сил, чувственно пред­лежащая перед нами человеческая психология. Поэтому «психо­логия, для которой эта книга, т. е. как раз чувственно наиболее осязательная, наиболее доступная часть истории, закрыта, не может стать действительно содержательной и реальной наукой»².

Но за сомкнувшейся, таким образом, связью, идущей от субъ­екта к объекту, в деятельности человека сейчас же раскрывается Другая фундаментальная зависимость, идущая от объекта к субъ­екту. Опредмечивание или объективирование не есть «переход в объект» уже готового, независимо от деятельности данного субъ­екта, сознание которого лишь проецируется вовне. В объективи­ровании, в процессе перехода в объект, формируется сам субъ-

¹ Маркс К.Экономнческо-философские рукописи 1844 года.—Маркс К-, Энгельс Ф.Соч., т. 42, с. 123.

² Там же.

ект «Лишь бхтШ* предметно развернутому богатству чело Й^Й^Щ^^вив.ается, .а частью и впервые порождает-ж (ЗюШюа .субъективной человеческой чувственности: музы-1ашКЮ-Ух6, чувствующий красоту формы глаз,—короче говоря, хайие Чувства, которые способны к человеческим наслаждениям икоторые утверждают себя как человеческие сущностные силы. Ибр не только пять внешних чувств, но и так называемые ду­ховные чувства, практические чувства (воля, любовь н т. д.),— одним словом, человеческое чувство, человечность чувств, — «воз­никают лишь благодаря наличию соответствующего предмета, бла­годаря очеловеченной природе...»¹.

<...>Таким образом, объективируясь в продуктах своей дея­тельности, формируя их, человек формирует—«отчасти порожда­ет, отчасти развивает» — свои чувства, свое сознание согласно из­вестной формуле «Капитала»: «.. .изменяя внешнюю природу, че­ловек в то же время изменяет свою собственную природу». Не путем погружения в неизрекаемые глубины непосредственности, не в бездеятельности, а в труде, в самой деятельности человека, преобразующей мир, формируется его сознание.

Чтобы окончательно очертить мысль Маркса н отмежевать ее от идеалистической концепции Гегеля о самопорождающемся субъекте, необходимо в эту цепь рассуждений Маркса включить еще одно существеннейшее звено.

Когда я объективируюсь в своей деятельности, то я тем самым включаюсь в объективный контекст от меня и моей воли неза­висящей ситуации. Я вхожу, в процессе взаимопроникновения дей­ствия и предмета, в объективную, общественными закономерно­стями детерминированную ситуацию, и объективные результаты моей деятельности определяются объективными общественными отношениями, в которые я включился: продукты моей деятельно­сти суть продукты общественной деятельности. «Деятельность и пользование ее плодами, как по своему содержанию, так и по способу существования, носят общественный характер: обществен­ная деятельность и общественное пользование»².

И это относится не только к моей практической деятельности в узком смысле, но и к моей теоретической деятельности. Каждая мысль, которую я сформулировал, приобретает объективный смысл, объективное значение в том общественном употреблении, которое она получает в зависимости от той объективной ситуации, в которую она, мною сформулированная, вошла, а не в зависи­мости лишь от тех субъективных намерений и побуждений, исхо­дя из которых я к ней пришел; продукты моей теоретической, как и продукты моей практической деятельности в их объективном содержании суть продукты общественной деятельности: «Общест­венная деятельность и общественное пользование существуют от­нюдь не только в форме непосредственно коллективной деятель-

¹ Маркс К. Экоиомическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс К.» Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 122. ^% Там же, с. 118.

иОсти и непосредственно коллективного пользования», т. е. не только в деятельности и духе, обнаруживающихся «в действитель­ном общении с другими людьми... Но даже и тогда, когда я за­нимаюсь научной и т. п. деятельностью, — деятельностью, кото­рую я только в редких случаях могу осуществлять в непосредст­венном общении с другими, — даже и тогда я занят общественной деятельностью, потому что я действую как человек. Мне не толь­ко дан, в качестве общественного продукта, материал для моей деятельности — даже и сам язык, на котором работает мысли­тель, — но и мое собственное бытие есть общественная деятель­ность; а потому и то, что я делаю нз моей особы, я делаю нз себя для общества, сознавая себя как общественное существо»¹.

Итак, если мое сознание формируется в моей деятельности через продукты этой деятельности, оно объективно формируется через продукты общественной деятельности. Мое сознание в сво­ей внутренней сущности опосредствовано объективными связями, которые устанавливаются в общественной практике и в которые я включаюсь, вхожу каждым актом своей деятельности, практиче­ской и теоретической. Каждый акт моей» деятельности и я сам в нем через него тысячами нитей вплетен, многообразными свя­зями включен в объективные образования исторически, сложив­шейся культуры, и мое сознание насквозь опосредствовано нми.

Эта центральная концепция Маркса о формировании челове­ческой психики в процессе деятельности опосредствованно через продукты этой деятельности разрешает узловую проблему со­временной психологии и открывает путь к принципиально иному решению вопроса о ее предмете.

В противовес основной идее интроспективной психологии о непосредственности психики (непосредственный опыт как предмет психологии) у Маркса со всей возможной отчетливостью сформу­лировано положение об объективной опосредствованности созна­ния. Ведь «только благодаря (предметно) объективно разверну­тому богатству человеческого существа» получается богатство субъективной человеческой чувственности. Эта идея об объектив­ной опосредствованности психики с большой последовательностью проводится Марксом через все его психологические высказыва­ния. .. Этим открывается принципиальная возможность объектив­ного изучения психики. Психика не субъективно, не для познания только представляется опосредствованной; она может быть по­знана опосредствованно через деятельность человека и продукты этой деятельности, потому что она в бытнн своем объективно опо­средствована имн...

Марксовый анализ человеческого сознания и труда в форме, «составляющей исключительное достояние человека», обнаружи­вает со всей возможной ясностью, в чем выражается эта пере­стройка, как радикально она изменяет всю ситуацию, открывая путь для объективного познания психического.

¹ Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 118.

Основные формулы Маркса о сознании общеизвестны. «Созна­ние (das Bewuptsein) никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием (das Bewupte Sein), а бытие людей есть ре­альный процесс их жизни»', т. е. сознание как отражение бытия — по формуле Ленина. Наряду с этой первой — вторая формула: «Мое отношение к моей среде есть мое сознание»², причем в от­личие от животного, которое ни к чему не относится, человеку его отношение к другим дано как отношение и, наконец, в не­посредственной связи с этим: язык —это практическое, существу­ющее для других людей, а значит, и существующее также для меня самого, реальное сознание... Сущность сознания в том, что мое отношение к моей среде в сознании человека само дано как отношение, т. е. реальное отношение человека к среде становится опосредствованным — через идеальное ее отражение, которое практически осуществляется в языке. Язык служит тем планом, на котором я фиксирую отражаемое мной бытие и проецирую мои операции. Таким образом, идеальный план включается между непосредственно наличной ситуацией, которую я познаю, и опе­рацией или действием, которым я изменяю мир. В связи с этим неизбежно иной оказывается и самая структура действия. Возник­новение опосредствующего идеального плана высвобождает дей­ствие из исключительной зависимости от непосредственно налич­ной ситуации.. . Человек перестает быть рабом непосредственно наличной ситуации; действия его, становясь опосредствованными, могут определяться не только стимуляцией, исходящей из непо­средственно наличной, ситуации, но целями и задачами, лежащи­ми за ее пределами; они становятся избирательными, целевыми и волевыми; именно эти черты характеризуют деятельность чело­века в его специфических отличиях от поведения животных. «Труд в форме, составляющей исключительное достояние человека», ха­рактеризуется прежде всего двумя чертами. «В конце процесса груда получается результат, который уже в начале этого про­цесса имелся в представлении человека, т. е. идеально»: в реаль­ную деятельность включается идеальный план, ее опосредствую­щий, и в связи с этим он «не только изменяет форму того, что дано природой; в том, что дано природой, он осуществляет вме­сте с тем и свою сознательную цель, которая как закон опреде­ляет способ и характер его действий и которой он должен под­чинять свою волю»³.

Наличие идеального плана сознания связано с изменением характера самой деятельности. .. Когда Маркс определяет спе­цифику человеческого сознания как мое отношение к моей среде, которое дано мне как отношение, т. е. имеет опосредствованный характер, он определяет самое сознание, исходя из тех измене­ний в реальных отношениях человека к его среде, которые свя-

_—₇----------

¹ Маркс К-, Энгельс Ф.Фейербах. — Соч., т.3, с. 25.

² Там же, с. 29.

³ Маркс К-Капитал.— Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 189.

заны с генезисом и развитием человеческого сознания. Это мето­дологически решающий пункт.

Человеческое сознание, будучи предпосылкой специфической человеческой формы деятельности — труда, является также и в первую очередь его результатом. В направленной на изменение внешнего мира, на формирование объектов деятельности форми­руется сознание в своем внутреннем существе. Это внутрь про­никающее и изнутри человеческое сознание формирующее воздей­ствие общественной практики, является решающим моментом кон­цепции Маркса <.. .>

Таким образом, решающим для марксистско-ленинской кон­цепции является преодоление противоположности социального и индивидуального, внешнего и внутреннего, осуществляемое в ис­ходной концепции о формировании внутренней сущности челове­ческого сознания в процессе воздействия человека на внешний мир, в процессе общественной практики, в которой происходит взаимопроникновение действия и предмета и формирование субъ­екта и сознания через продукты общественной практики.

В этом тезисе в качестве центрального момента заключается положение об историчности сознания. Формируясь в процессе об­щественной практики, оно развивается вместе с ней. «Сознание, следовательно, с самого начала есть общественный продукт и ос­тается им, — добавляет Маркс, — пока вообще существуют люди»' <.. .>

Применительно к психологическому развитию человека исто­рическое развитие психики не сводится к надстройке «царства духа» над чувственностью и инстинктами природного существа; оно не исчерпывается тем, что над примитивными животными ин­стинктами надстраиваются «высшие духовные чувства», над «гру­быми чувствами» — мышление человека. Процесс развития про­никает глубже; он захватывает все самые примитивные его про­явления. Инстинкты становятся потребностями человека, которые в процессе исторического развития становятся человеческими по-требностями<.. .>

Итак, и элементарные чувства и инстинкты — вся психика че­ловека в целом — вовлечены в процесс исторического развития; переделке подвергаются все участки сознания.., Сознание пред­ставляет из себя не плоскостное образование: различные участки его находятся на различных уровнях развития; но во всяком слу­чае всем своим массивом участвует оно в процессе исторического развития. Так именно, как процесс «становления природы чело­веком», должно быть понято психологическое развитие человека; в этом лишь плане проблема психологического развития может и должна получить действительно глубокую и радикальную трак­товку.

Раскрывая процесс развития как развития и изменения самой природы человека, прежде всего его психологической природы,

Маркс К-, Энгельс Ф.Фейербах. — Соч., т. 3, с, 29.

И

Маркс при этом вскрывает социально-историческую обусловлен­ность этого процесса. Он показывает совершенно конкретно, как различные формы разделения труда перестраивают психологиче­ские способности человека, как частная собственность искажает и опустошает человеческую психику. В этой концепции развития революционная теория с естественной необходимостью приводит к революционной практике. Из понимания зависимости психоло­гической природы человека от их искажающих, препятствующих их полноценному развитию общественных форм неизбежно выра­стают требования изменения этих общественных условий. Рушат­ся ссылки, так часто практиковавшиеся в буржуазной науке, па будто бы неизменную природу человека для обоснования неиз­менности существующего строя, и эту «природу» в действитель­ности обусловившего. Падает и поверхностно идеалистическая концепция об изменении сознания как простой смены мнений и представлений, совершающейся автогенно и являющейся двига­телем исторического процесса. Лишь в реальной перестройке об­щественной практики—но в этой перестройке доподлинно, — в трудном, исполненном внутренних противоречий процессе станов­ления и борьбы перестраивается в своей внутренней сущности сознание человека.

Все политически заостренные требования, которые ставит пе­ред нами практика социалистического строительства, — переделки сознания людей, преодоления пережитков капитализма не только в экономике, но и в сознании людей — все они своим теоретиче­ским основанием имеют эту Марксом заложенную концепцию ис­торического развития сознания под воздействием перестраиваю­щейся общественной практики. И с другой стороны, будучи, йо-первых, результатом исторического развития, сознание является вместе с тем и предпосылкой исторического развития, будучи за­висимым, но все же существенным его компонентом...

В неразрывной связи со всей этой системой психологических идей Маркса в качестве одного из центральных ее звеньев высту­пает марксовская трактовка проблемы личности... Вне связи с личностью невозможно понимание психологического развития, по­тому что «люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей дей­ствительностью также свое мышление и продукты своего мышле­ния»'.

Формы сознания развиваются не сами по себе — в порядке ав­тогенеза, а как атрибуты или функции того реального целого, ко­торому они принадлежат. Вне личности трактовка сознания мог­ла бы быть лишь идеалистической. Тому способу рассмотрения, который исходит из сознания, Маркс поэтому противопоставляет другой — соответствующий реальной, жизни, при котором «исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают соз­нание только как их сознание»².

¹ Маркс К-, Энгельс Ф. Фейербах.«- Соч., т. 3, с. 25.

² Там же.

Марксистская психология не может, таким образом, быть све­дена к анализу отчужденных от личности, обезличенных процес­сов и функций. Сами эти процессы или функции суть для Маркса «органы индивидуальности». «Человек, — пишет Маркс> — при­сваивает себе свою всестороннюю сущность всесторонним образом, следовательно, как целостный человек». В этом участвует и каж­дое из его «человеческих отношений к миру — зрение, слух, обо­няние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощущение, желание, деятельность, любовь, словом, все органы его индивидуально­сти. . .»*.

Вне этой трактовки нереализуем был бы основной для марк­систской концепции тезис, согласно которому сознание человека есть общественный продукт и вся психика его социально обуслов­лена. Общественные отношения — это отношения, в которые всту­пают не отдельные органы чувств или психологические процессы, а человек, личность. Определяющее влияние общественных отно­шений труда иа формирование психики осуществляется лишь опосредствованно через личность.

Но включение проблемы личности в психологическую проб­лематику, конечно, ни в коем случае ие должно означать ее пси­хологизации. Личность не тождественна ни с сознанием, ни с са­мосознанием. Это отождествление, проводившееся в психологии сознания, поскольку она вообще ставила проблему личности, для Маркса, само собой разумеется, неприемлемо^ ..>

Личность существует только при наличии у нее сознания: ее отношения к другим людям должны быть ей даны как отноше­ния. Сознание, будучи свойством материи, которая может обла­дать и может не обладать сознанием (марксизм — не панпси­хизм!), является качеством человеческой личности, без которого она не была бы тем, что она есть.

Но сущность личности есть совокупность всех общественных отношений²...

Человеческая личность в целом формируется лишь через по­средство своих отношений к другим людям. Лишь по мере того как у меня устанавливаются человеческие отношения к другим людям, я сам формируюсь как человек: «Лишь отнесясь к челове­ку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относить­ся к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел как та­ковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода «человек»³.

В противоположность господствующим в современной психоло­гии и психопатологии учениям, в которых личность в своей био­логической обособленности выступает как первичная непосредст­венная данность, как абсолютная в себе существующая самость, определяемая глубинными, биологически детерминированными

¹ Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года. —- Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42» с. 120.

² См.: Маркс К., Энгельс Ф. Тезисы о Фейербахе. — Соч.,, т. Зу с. 3.

³ Маркс К. Капитал. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 62.

влечениями или конституциональными особенностями, независимо от общественных связей н опосредствовании, — для Маркса лич­ность, а вместе с тем и ее сознание опосредствованы ее общест­венными отношениями, и ее развитие определяется прежде всего динамикой этих отношений. Однако так же, как отрицание психо­логизации личности не означает выключения сознания и самосоз­нания, точно так же и отрицание биологизации никак не означает выключение биологии, организма, природы из личности. Психо­физическая природа не вытесняется и не нейтрализуется, а опо­средствуется общественными отношениями и перестраивается — природа становится человеком!

В психологическом плане основное значение для реализации в самом понимании природы личности революционизирующей ее исторической концепции имеет понимание Марксом человеческих потребностей...

Неучет потребностей в понимании мотивации человеческого по­ведения неизбежно приводит к идеалистической концепции. «Люди привыкли, — пишет Энгельс, — объяснять свои действия из своего мышления, вместо того, чтобы объяснять их из своих потребно­стей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осозна­ются), и этим путем с течением времени возникло то идеалисти­ческое мировоззрение, которое овладело умами в особенности со времени гибели античного мира»¹. На основе понятия потребно­сти все учение о мотивизации человеческого поведения получает принципиально иную постановку, чем та, которая ему обычно да­ется на основе учения об инстинктах и влечениях. Но потребно­сти, сближаясь в этом отношении с инстинктами и влечениями, принципиально отличаются от них. Опосредствованные обществен­ными отношениями, через которые они преломляются, они — про­дукт истории, в отличие от инстинктов как только физиологиче­ских образований; они далее имеют и онтогенез, в отличие от ин­стинктов, продуктов филогенеза<.. .>

^: В отличие от всех в основе своей биологических теорий, Маркс вскрывает социально-историческую обусловленность человеческих потребностей, опять-таки не упраздняющую, а опосредствующую «природу» человека. При этом в историческом развитии не только надстраиваются новые потребности над первичными инстинктив­ными потребностями, но и преобразуются эти последние, много­кратно преломляясь сквозь изменяющуюся систему общественных отношений: по формуле Маркса, потребности человека становятся человеческими потребностями^ . .>

Выдвинутые на место инстинктивных влечений потребности реа­лизуют, таким образом, историчность в учении о мотивах, о дви­жущих силах поведения. Они же раскрывают богатство человече­ской личности и мотивов ее поведения. ..

Богатство же и многообразие исторически формирующихся по-

¹ Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. — Маркс К-> Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 493.

требностей создает все расширяющиеся источники мотивации че* ловеческой деятельности, значение которых зависит притом от конкретных исторических условий. «Мы видели,— пишет Маркс,—■ какое значение имеет при социализме богатство человеческих по­требностей, а следовательно, и какой-нибудь новый способ произ­водства и какой-нибудь новый предмет производства: новое про­явление человеческой сущностной силы и новое обогащение че­ловеческого существа»¹. «При господстве же частной собственно­сти,—подчеркивает Маркс социальную обусловленность этого по­ложения,— мы наблюдаем обратное отношение»: каждая новая потребность создает и новую зависимость. Но, «при допущении наличия социализма», это богатство исторически развивающихся потребностей — все более многообразных и создающихся на все более и более высоком уровне — открывает перспективы богатой, содержательной, динамически развивающейся и поднимающейся на все более высокий уровень стимуляции человеческой деятель­ности^ . .>

С учением об историчности потребностей связано у Маркса и учение об исторической обусловленности различий способно­стей. «Разнообразие человеческих дарований, — пишет Маркс, — скорее следствие, чем причина разделения труда»². Это означает, что столь несходные способности, свойственные, по-видимому, лю­дям, занятым в различных профессиях и достигшим зрелого воз­раста, составляют не столько причину, сколько следствие разде­ления труда; не столько причина, сколько следствие, но не только следствие, а также и причина. В «Капитале» Маркс пишет: «Раз­личные операции, попеременно совершаемые производителем това­ра и сливающиеся в одно целое в процессе его труда, предъявля­ют к нему разные требования. В одном случае он должен разви­вать больше силы, в другом случае—больше ловкости, в треть­ем— больше внимательности и т. д., но один и тот же индивидуум не обладает всеми этими качествами в равной мере. После раз­деления, обособления и изолирования различных операций ра­бочие делятся, классифицируются и группируются сообразно их преобладающим способностям. Если, таким образом, природные особенности рабочих образуют ту почву, на которой произрастает разделение труда, то, с другой стороны, мануфактура, коль скоро она введена, развивает рабочие силы, по самой природе своей пригодные лишь к односторонним специфическим фу^нкпи^ям;»³-

Итак, «природные особенности рабочих образуют ту почву, в которую пускает свои корни разделение труда», но раз уже вве­денное разделение труда формирует и трансформирует человече­ские способности. Возникая на почве «природных особенностей», они не являются неизменными, абсолютными сущностями, а под­чиняются в своем развитии закономерностям общественного бы-

¹ Маркс К. Экономнческо-философские рукописи 1844 года. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 128.

² Там же, с. 143.

³ Маркс К. Капитал.— Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 361.

J5

тия, их преобразующим. Маркс выявляет зависимость структуры человеческих способностей от исторически изменяющихся форм разделения труда, конкретно демонстрируя в блестящем и тонком анализе изменение психики человека при переходе от ремесла к мануфактуре, от мануфактуры к крупной промышленности, от ее начальных к более поздним, зрелым капиталистическим фор­мам¹. Здесь центральное значение имеет обнаружение того, как развитие мануфактуры и разделение труда приводят к крайней специализации способностей, к формированию «частичного рабо­чего, простого носителя известной частичной общественной функ­ции. ..»², а дальнейшее развитие автоматизации, при которой труд теряет характер специальности, приводит к замене его «индиви­дуумом, для которого различные общественные функции суть сме­няющие друг друга способы жизнедеятельности».

В своих потребностях и способностях конкретизируется психо­логическая природа личности. Она при этом в самом своем су­ществе оказывается обусловленной, опосредствованной теми кон­кретными общественно-историческими условиями, в которых она формируется<,. .>

Продукты человеческой деятельности, которые являются «опред-меченной», объективированной сущностью человека (его сущно­стных сил), благодаря объективному предметному бытию которых формируется внутреннее субъективное богатство человека, оказы­ваются при господстве частной собственности отчужденными, чу­жими вещами. В результате каждая новая потребность человека, которая могла бы быть новым проявлением и новым источником богатства человеческой природы, становится источником новой за­висимости; каждая способность, порождая в результате своей реа­лизации новые потребности, умножает эти зависимости, и человек в результате как бы непрерывно отчуждает свое собственное внут­реннее содержание и как бы опустошается, становясь во все но­вые и новые внешние зависимости. Лишь преодоление этого от­чуждения, не идеально метафизически, а грубо реально осущест­вляемого режимом частной собственности, т. е. лишь осуществле­ние коммунизма, может обеспечить подлинное развитие личности. «Поэтому уничтожение частной собственности означает полную эмансипацию всех человеческих чувств и свойств; но оно является этой эмансипацией именно потому, что чувства и свойства эти стали человеческими как в субъективном, так и в объективном смысле»³.

Лишь осуществление подлинно человеческих отношений в кол­лективе обеспечит развитие человеческой личности. Богатство дей­ствительных отношений к людям становится здесь действитель­ным, духовным богатством человека, и в сильном коллективе сильной будет и личиость<.. .>

¹ Маркс К. Капитал. —Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 361.

² Там же, с. 499.

³ Маркс К. Экономическо-философскне рукописи 1844 года. — Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., f. 42, с. 120.. '