Уровень недифференцированной чувствительности

Самый низший, зародышевый уровень развития психичес­кого, отвечающий, согласно А.Н. Леонтьеву, недифференци­рованной чувствительности, следует непосредственно за допсихической формой жизни и допсихической формой отраже­ния. Соответственно этому фаза фоновой активности (всегда отвечающая, как было показано в § 3 главы 1, предыдущему уровню развития) осуществляется здесь на допсихическом уров­не и связана с физиолого-биохимическими факторами, т.е. может быть названа поисковой лишь условно. К.Э.Фабри отмечает, что на «исходном уровне развития психического отражения первичные формы внешней двигательной активности... детер­минировались только раздражимостью».

Можно полагать, что поисковая активность побужда­лась на данном уровне прекращением ассимилятивных био­химических реакций вследствие происходившего по тем или иным причинам отделения живого организма от содержа­щих жизненно необходимые свойства или компоненты ча­стей среды. В простейшем случае (при незначительном про­странственном разъединении) она, по-видимому, выра­жалась в беспорядочных хаотичных движениях, в конце концов приводивших к требуемому для собственно актив­ной фазы деятельности сближению с предметом потреб­ности. Эти движения, по всей вероятности, имели либо биохимическую, либо физико-химическую природу.

Очевидно, что первичная недифференцированная чувстви­тельность направлена на необходимые для поддержания жизни свойства среды, приобретающие сигнальный характер. Соб­ственно активная фаза деятельности проявляется в реакции на эти свойства, наступающей при определенном (на первых этапах развития, по-видимому, очень тесном) сближении с предметом потребности. По его достижении все как бы воз­вращается на круги своя, реакция (R) фактически знаменует восстановление внутренней деятельности. Внешняя деятель­ность является здесь как бы простым придатком внутренней (ассимилятивных процессов), составляющей на уровне не­дифференцированной чувствительности основную, суще­ственно преобладающую часть жизнедеятельности.

Итак, общую структуру жизнедеятельности на уровне недифференцированной чувствительности можно предста­вить в следующем виде: актуализация потребности (пре­кращение ассимилятивных процессов) — фоновая актив­ность - стимул-реакция (S-R) — достижение предмета потребности (восстановление ассимилятивных процессов). Стимул — реакция (S-R) выступают как прообраз реф­лекторного акта («прарефлекс»), который состоит из не­посредственно связанных афферентного и эффекторного звеньев. Отметим, что собственно активная фаза внешней деятельности осуществляется лишь на границе с внутрен­ней, в «прарефлексе».

Психическое отражение на данном уровне выступает как чувствительность к жизненно значимым свойствам среды. Она является и внутренней стороной результата отраже­ния. В то же время уже здесь можно выделить и внешнюю сторону результата отражения — свойства среды, имею­щие сигнальное значение.

Среди современных живых организмов не встречаются животные, отвечающие уровню недифференцированной чувствительности в его первоначальном виде. К.Э.Фабри указывал, что «строение и поведение современных «про­стейших» являются уже намного более сложными, чем у их ископаемых предков. Он полагает, что при зарождении животной жизни существовал более низкий, чем у совре­менных одноклеточных, действительно первоначальный уровень развития.

В то же время многие современные животные близки к уровню недифференцированной чувствительности. Это про­стейшие (амебы, инфузории, жгутиковые и т.д.), многие низшие многоклеточные (губки, коралловые полипы и др.), для которых К.Э. Фабри выделил низший уровень стадии элементарной сенсорной психики.

Выше отмечалось, что на первоначальном уровне пси­хической (животной) жизни фаза фоновой активности еще не связана с психикой и остается обусловленной допсихическими формами отражения. Поведение современных про­стейших подтверждает указанный вывод.

Способы передвижения простейших весьма разнообразны. Некоторые пассивно перемещаются вместе с толщей воды, в которой они находятся, есть простейшие, перемещающиеся реактивным способом. Амебы двигаются посредством пере­распределения плотности протоплазмы, как бы «переливая» ее из одного участка тела в другой. Большинство же простей­ших передвигается с помощью жгутиков или ресничек, пред­ставляющих собой волосовидные плазматические выросты. Однако, как почеркивал К.Э. Фабри, независимо от пере­численных способов, движения простейших (кинезы) в ос­новном определяются «непосредственным воздействием гра­диентов интенсивности биологически значимых внешних факторов», таких, как химический, температурный и т.п. С ка­кими-либо психическими процессами локомоция (передви­жение) простейших в фазе фоновой активности не связана.

Для простейших характерны два вида кинезов — ортокинез и клинокинез. При ортокинезе животные осуществ­ляют поступательное движение с переменной скоростью, определяемой градиентом воздействующего внешнего фак­тора. При клинокинезе изменяется направление движения. Изменение направления движения совершается хаотично, так что животное «находит» наиболее благоприятный век­тор движения после «проб и ошибок».

Кинезы носят ненаправленный характер и не обеспечи­вают подлинной ориентации. Ориентирующие процессы, вносящие адекватную коррекцию в хаотическое изменение характера движения, называются таксисами.

Таксисы простейших, как и их кинезы в целом, не свя­заны с проявлением психического. Показательна в этом отношении тенденция к движению вверх инфузории ту­фельки, не имеющей гравитационной чувствительности. Ориентация движения туфельки определяется действием содержимого пищеварительных вакуолей, которое давит на их нижнюю часть. Если над туфелькой, проглотившей по­рошок железа, поместить магнит, она начинает двигаться не вверх, а вниз: порошок давит не на нижние, а на верх­ние части вакуолей, что приводит к обратной ориентации движения.

Не связаны с проявлением психики и реакции простей­ших на температуру. К.Э. Фабри отмечает, что «здесь не­посредственно необходимая для поддержания жизни энер­гия еще тождественна опосредствующей энергии, сигна­лизирующей о наличии жизненно необходимого компо­нента среды». Какие-либо специфические терморецепторы у простейших отсутствуют. К.Э. Фабри полагает, что реак­ции простейших на температуру сходны с биохимически­ми реакциями типа ферментативных процессов.

Собственно активная фаза жизнедеятельности простей­ших, связанная с зачаточными проявлениями психичес­кого, осуществляется в непосредственной близости от пред­мета потребности. По имеющимся данным, амеба реагиру­ет на пищу с расстояния 20—30 мкм. Активно реагировать на предмет пищевой потребности способны и хищные ин­фузории. К собственно активной фазе деятельности про­стейших относятся и фобические реакции, проявляющие­ся, например, у амеб и инфузорий. Так, при контакте с твердым предметом либо оказавшись в каких-то других неблагоприятных условиях туфелька прекращает движение и «съеживается», что обычно предшествует выделению стре­кательных капсул.

Пластичность поведения — способность к индивидуаль­ному изменению врожденного видотипичного поведения у простейших выражена весьма слабо. Она ограничивается наиболее примитивной формой — привыканием. В опытах немецкого ученого Ф. Брамштедта парамеции определен­ное время держались в сосуде треугольного или квадратно­го сечения, а затем перемещались в более крупный сосуд круглого сечения. В нем они продолжали сохранять при­вычное движение по траектории, повторяющей периметр прежнего сосуда (рис. 1.3).

Рис. 1.3. Привыкание у инфузории туфельки (по Ф. Брамштедту)

Сенсорный уровень

Сенсорный уровень развития психики связан с преобра­зованием первоначально недифференцированной чувстви­тельности в дифференцированные ощущения. Как показал А.Н. Леонтьев, последние возникают при освоении живот­ными организмами все более сложных и многообразных сред обитания.

Среди других психических процессов ощущения выде­ляются своей парадоксальной специфичностью. Л.М. Веккер отмечает, что, с одной стороны, ощущение формиру­ется в пространстве нейрофизиологического субстрата и представляет собой упорядоченное множество состояний последнего, а с другой — дает «представление о свойствах объектов именно как собственных свойствах внеположенных по отношению к субъекту предметов».

Таким образом, характерной чертой ощущения являет­ся его двойственность, принадлежность одновременно и к физиологическим, и к психическим явлениям. В то же время уже в рамках психических процессов ощущения выступа­ют как явления, по существу примыкающие к эмоциям. Не случайно понятия «ощущать» и «чувствовать» нередко взаимозаменяемы: способность ощущать называется чув­ствительностью, органы ощущений — органами чувств. Можно сказать о чувстве горечи во рту и об ощущении радости и т.д. Известно понятие «эмоционального тона ощущений» (В. Вундт, П.В. Симонов, В.К. Вилюнас). Все это позволяет говорить о размытости границы между ощу­щениями и эмоциональными явлениями.

Ощущение можно рассматривать как психофизиологичес­кий процесс, состоящий из двух начал: 1) «отпечатка» раз­дражителя, «упорядоченного множества состояний» нейрофизиологического субстрата и 2) эмоционального эквивалента, выступающего в виде «чувственного представ­ления» (В. Вундт).

Независимо от того, является ли то или иное ощуще­ние контактным, дистантным или обонятельным, оно, с одной стороны, — отпечаток, носитель непосредственной материальной связи субъекта с объектом; с другой сторо­ны, как подчеркивает Л.М. Веккер, оно обладает «объект­ной специфичностью», которую вслед за В.К. Вилюнасом можно связать с вундтовскими слияниями «простых чувств». В то же время эмоциональное начало ощущения может рассматриваться не как его эмоциональный тон, а в качестве непосредственной составляющей. Согласно распространенным представлениям (У. Джемс, У. Мак-Дауголл, В.К. Вилюнас) в рефлекторных актах инстинктивного поведения между сти­мулом и реакцией возникает эмоция, которая и служит не­посредственным побуждением к действию. Данную трактов­ку можно с полным основанием распространить и на ощу­щения, которые, как известно, являются целостными реф­лекторными актами. В этом случае вундтовские «чувственные представления» отдельных специфических качеств раздражи­телей, появляющиеся при ощущениях, могут рассматриваться как первичные элементарные эмоции, возникающие в ре­зультате синтезирующего процесса в центральных и эффе­рентных звеньях соответствующих рефлексов.

Согласно В. Вундту, «простые чувства» образуют одно це­лое связное многообразие», которое может быть выражено в трех измерениях — возбуждение, напряжение и удовольствие, каждое из которых имеет как положительный, так и отрица­тельный вектор. В. Вундт приводит доводы, показывающие «непосредственное родство» чувственных тонов различных ощущений: «Нам кажется, что низкие тона соответствуют темным цветам и черному, высокие тона — светлым цветам и белому. Резкий звук, например звук трубы, и цвета из воз­буждающего ряда — желтый и светло-красный -- соответ­ствуют друг другу... Подобные же сравнения... делаем мы и тогда, когда различаем теплый и холодный цвета, или гово­рим: «резкий звук» и «насыщенный цвет» и т.д.».

Несомненная аналогия, даже взаимозаменяемость зву­ковых и цветовых ощущений хорошо показана В.Г. Коро­ленко в повести «Слепой музыкант». К этому можно доба­вить такую же аналогию вкусовых и обонятельных, зри­тельных и осязательных ощущений и т.д. Как известно, слепоглухие от рождения люди тем не менее обладают целос­тной картиной мира, основанной на имеющихся у них дру­гих ощущениях. Все это свидетельствует о взаимозаменяе­мости ощущений, что обусловлено наличием в них наряду с физиологическим эмоционального начала.

Общая структура жизнедеятельности на сенсорном уров­не может быть представлена следующим образом:

Актуализация потребности — фоновая (поисковая) актив­ность — S-E-R — достижение предмета потребности.

S-E-R (стимул — эмоция — реакция) представляет со­бой рефлекторный акт ощущения с соответствующими эффекторными звеньями. Связь между потребностью и ее предметом усложняется, теперь она включает фоновую активность и целостный рефлекс, развившийся из простей­шего «прарефлекса» предыдущего уровня. Меняется и ха­рактер фоновой активности. На данном уровне она опреде­ляется общей чувствительностью к тем свойствам среды, которые прежде обусловливали собственно активность. Прежняя собственно активная фаза становится фоновой активностью, ее составляющей. Центральной собственно активной фазой становится дифференцированное ощуще­ние с дополнительными эффекторными звеньями.

Отражательный аспект связи субъекта с объектом имеет двойственный характер: с одной стороны, непосредствен­ное взаимодействие с объектом (раздражители — рецепто­ры), а с другой -- психическое (эмоциональное) начало ощущения, появляющееся вследствие синтеза в централь­ном и эфферентном звеньях рефлекса. Результат отраже­ния соответственно предстает, с одной стороны, как не­посредственный «отпечаток» жизненно значимых свойств объекта в нейрофизиологическом субстрате (внутренний аспект), а с другой — как «чувственное представление» этих свойств (внешний аспект).

Отметим, что на сенсорном уровне связь субъекта с объек­том, оставаясь непосредственной, значительно отличается от непосредственного взаимодействия со средой, характерного для предыдущего уровня. Эта связь в несравненно боль­шей степени организуется психическим началом. Уже на уровне недифференцированной чувствительности можно констатировать обусловленность отражения биологической «смысловой связью» (А.Н. Леонтьев), в результате образова­ния которой «соответствующая потребность... как бы «узна­ет себя» в данном предмете-раздражителе, конкретизирует­ся в нем». На сенсорном уровне эта связь функционально оформляется как целостный рефлекторный процесс, который можно рассматривать в качестве основного общеорганизую­щего начала жизнедеятельности данного этапа филогенеза.

Между уровнем недифференцированной чувствительно­сти и сенсорным уровнем — уровнем дифференцирован­ных ощущений — лежит долгий путь эволюции. Отражени­ем этого пути являются многие современные животные, находящиеся на промежуточных уровнях развития. К ним относятся большинство кишечнополостных (в том числе гидры, медузы, некоторые актинии), низшие черви и ряд других беспозвоночных. Следует иметь в виду, что все ныне живущие животные в филогенетическом отношении пред­ставляют собой боковые ветви эволюционного развития, далеко не всегда совпадающие с выделенными уровнями психического отражения (рис. 1.4).

Рис. 1.4. Современные животные и уровни психического разви­тия в филогенезе

Тем не менее большая группа низших беспозвоночных — высшие (кольчатые) черви, иглокожие, двустворчатые моллюски, брюхоногие моллюски (улитки) и многие дру­гие в целом соответствуют сенсорному уровню психиче­ского. В наибольшей степени это относится к большинству видов кольчатых червей.

Двигательная активность кольчатых червей достаточно многообразна и сложна. Локомоция обеспечивается хоро­шо развитой мускулатурой, состоящей из так называемого кожно-мышечного мешка. Его внешний слой представлен кольцевыми волокнами, внутренний — продольными. При передвижении червь ритмично сокращает продольную и кольцевую мускулатуру, в результате чего попеременно вытягиваются и сокращаются отдельные сегменты.

У кольчатых червей впервые в эволюции появляются пар­ные конечности — параподии. На каждом сегменте имеются парные выросты, обычно снабженные опорными щетинка­ми. Специальные мышцы могут двигать их вперед или назад. Параподии также снабжены органами тактильной и хими­ческой чувствительности, имеющими вид щупалец. На го­ловном конце параподии служат ротовыми органами. У многих кольчатых червей, в том числе у дождевого, параподии редуцированы до невидимых невооруженным глазом пуч­ков щетинок, парно расположенных на каждом сегменте. Тем не менее в сочетании с сокращениями кожно-мышечного мешка они способствуют передвижению.

Органы чувствительности типичных представителей сен­сорного уровня психики как морфологически, так и функ­ционально дифференцированы слабо. К.Э. Фабри полагает, что первоначально они представляли собой рецепторные клет­ки с повышенной общей (нерасчлененной) чувствительнос­тью. Согласно принятым представлениям, все органы чувств в филогенезе возникли на основе органов осязания. У наибо­лее примитивных животных способностью осязания облада­ют все клетки поверхности тела. Затем (уже у кишечнополост­ных) появляются скопления специализированных осязатель­ных клеток — первичные органы осязания. Нередко они од­новременно выполняют и обонятельную функцию. Морфо­логическая и функциональная слитность органов осязания и обоняния является характерной особенностью большинства представителей сенсорного уровня развития психики.

В то же время основная жизнедеятельность (добывание пиши) животных данного уровня осуществляется с исполь­зованием только одного из органов чувств — осязания, реже обоняния или зрения. Органы зрения у этих животных либо отсутствуют вовсе, либо представляют собой лишь органы светочувствительности, позволяющие отличать свет от тьмы и определять расположение источника света.

Жизнедеятельность большинства кольчатых червей со­стоит главным образом из врожденных стереотипных про­грамм (заглатывание субстрата, содержащего пищевые ком­поненты, процеживание воды с мелкими животными и т.п.). Ее можно представить как постоянное повторение одного и того же рефлекторного акта ощущения (обычно осязательного), дополненного соответствующими эффек-торными звеньями (заглатывание, процеживание и т.д.). Легко видеть, что эта монотонная рефлекторная деятель­ность, практически лишенная ситуативности, является собственно активной фазой жизнедеятельности, отвечаю­щей психическому отражению максимально возможного для данных животных уровня.

Фаза фоновой активности связана у большинства коль­чатых червей с поиском субстрата, содержащего пищевые компоненты. В общем случае она не предполагает участия дифференцированных ощущений и, по всей вероятности, обычно осуществляется на основе недифференцированной или слабо дифференцированной чувствительности.

Отметим, что на данном уровне развития психики ос­новная часть жизнедеятельности представлена фазой соб­ственно активности, состоящей из однообразных рефлек­торных актов. Необходимость в поисковой активности воз­никает эпизодически, а в ряде случаев (например, у коль­чатых червей, проводящих весь свой жизненный цикл в иле, у дождевых червей в богатых перегноем почвах и т.д.) вообще может не возникать.

Пластичность поведения у животных сенсорного уровня развития психики выражена слабо. Как и для простейших, для них характерна самая примитивная форма пластичности поведения — привыкание. Врожденные реакции на те или иные раздражители, остающиеся без последствий, после многократных повторных воздействий прекращаются. Так, дождевой червь, реагирующий на внезапное уменьшение интенсивности освещения движениями бегства, через опре­деленное количество повторений прекращает эти реакции.

Тем не менее уже на данном уровне появляются зачатки способности к ассоциативным связям, хотя последние фор­мируются с трудом и в ограниченных пределах. В опытах Р. Иеркса дождевые черви помещались в Т-образный ла­биринт, где в одном из двух возможных «ходов» получали электрический удар (рис. 1.5). Через 120—180 повторений они начинали постоянно выбирать безопасное направле­ние. Улитки в аналогичных опытах приучались выбирать нуж­ное направление через 60 повторений, запоминая правиль­ное решение на 30 дней.

Рис. 1.5. Научение у дож­девого червя (по К.Э. Фабри)

В экспериментах с червями было установлено также, что они способны научиться пра­вильно ориентироваться в ла­биринте даже без предваритель­но удаленных передних сегмен­тов. Таким образом, каждый из сегментов в значительной сте­пени автономно обеспечивает жизнедеятельность животных. Это свидетельствует о еще срав­нительно малом влиянии начав­шегося процесса цефализации (обособления головной части) на поведенческие акты. Тем не менее определенная роль передних сегментов все же несом­ненна: после разрезания дождевого червя пополам передняя половина зарывается в землю, совершая такие же коорди­нированные движения, как и целый червь, задняя же часть беспорядочно извивается.

Перцептивный уровень

Следующий уровень развития психики — перцептивный. Он связан со способностью животных воспринимать цело­стные объекты и ситуации. Исследования «перцептогенеза» показали, что он представляет собой стадиальный про­цесс, включающий ряд промежуточных этапов между ощу­щением и восприятием целостного объекта (Л.М. Веккер, Б.Ф. Ломов). Можно полагать, что аналогичные переход­ные фазы характеризовали и процесс формирования перцепта в филогенезе. В обоих случаях эти переходные фазы тесно связаны с различной степенью проявления (в фило­генезе — развития) ситуативного внимания.

Действительно, вряд ли можно сомневаться в том, что внимание является необходимым условием восприятия. Но что такое внимание, как не средство, с помощью которо­го субъект устанавливает связь с объектом?

Отметим, что уже ситуативное внимание, без которого не­возможно восприятие, несет в себе элемент эмоциональнос­ти, пристрастности. Недаром в любовной лирике «обратить вни­мание» означает возможную начальную фазу эротических от­ношений. С проявлением эмоциональности связывал внима­ние Т. Рибо. Вышесказанное позволяет рассматривать ситуа­тивное внимание как процесс, родственный предметному чув­ству, как простейшее, элементарное проявление последнего.

Перцептивному уровню развития психики свойственна инстинктивная, обычно состоящая из ряда взаимосвязанных рефлекторных актов деятельность, обусловленная «ключевыми раздражителями». Однако для ее осуществления на данном уровне развития жизнедеятельности необходимо наличие внимания — психического процесса, связывающего субъекта с целостно отражаемыми объектами и ситуациями.

Механизм возникновения внимания можно представить следующим образом. В состоянии актуализации потребности, обусловливающем поисковую активность, увеличивается де­ятельность сенсорики фонового отражения, что повышает ин­тенсивность «чувственных представлений» свойств объектов за счет увеличения количества участвующих в них «эмоциональных слияний» (В. Вундт). Эта повышенная интенсивность слияния «простых чувств» создает начальную фоновую фазу внимания. Выявление в процессе направляемой фоновым вниманием поисковой активности ключевых раздражителей вызывает фиксацию на объекте. Последняя приводит к даль­нейшему резкому повышению деятельности сенсорного от­ражения, связанной с ней интенсивности «чувственного пред­ставления» образа объекта и возникновению собственно вни­мания и собственно перцептивной фазы отражения.

Переход от сенсорного уровня психического отражения к перцептивному, с одной стороны, является дальнейшим развитием сенсорики — резким повышением числа сово­купных ощущений и соответственно сливающихся в «чув­ственном представлении» «простых чувств», а с другой — диалектическим скачком, вследствие которого становится возможным восприятие целостного объекта.

Таким образом, внимание возникает как психический процесс, осуществляющий объектную фиксацию при вос­приятии. Помимо собственно фиксации на объекте, оно включает эмоциональную составляющую — эмоцию ощу­щения ключевого раздражителя, обеспечивающую энерге­тику процесса внимания и инициирующую соответствую­щий рефлекторный акт инстинктивного поведения.

В свете изложенного процесс восприятия на перцептив­ном уровне развития психики можно представить как це­лостное интегральное ощущение объекта, в котором связь с объектом вместо непосредственного «отпечатка» отдель­ного свойства выступает как объектная фиксация, осуще­ствляемая вниманием, а эмоциональная составляющая — как «чувственное представление» не отдельного свойства, а целостного образа объекта.

Еще раз подчеркнем, что на данном этапе развития, характеризующемся, в частности, сравнительно ограничен­ным уровнем энергетики, восприятие связано с централь­ным собственно активным звеном деятельности. Оно воз­никает только в рамках тех рефлекторных актов, из кото­рых слагается инстинктивное поведение. Эти рефлексы выступают и как целостные ощущения объектов, на кото­рые они направлены. Восприятие становится возможным лишь на пике эмоциональных всплесков, вызванных клю­чевыми раздражителями и обусловливающих внимание.

Итак, подобно тому, как на сенсорном уровне централь­ным звеном жизнедеятельности является рефлекторный акт ощущения, так на перцептивном — рефлекторный акт инстинкта, основная часть которого представлена перцептом. Син­тезируемое в этом рефлексе «эмоциональное слияние» («чув­ственное представление» целостного образа объекта) являет­ся непосредственным побуждением к реализации соответству­ющих эффекторных звеньев, аналогично тому как на сенсор­ном уровне им является эмоциональный момент ощущения. Но если на сенсорном уровне рефлекторный акт ощущения предстает основой самостоятельной единицы жизнедеятель­ности, то его аналог на перцептивном уровне обычно являет­ся основой одного из звеньев в цепи взаимосвязанных различ­ных по содержанию рефлекторных актов, объединенных об­щим «биологическим смыслом» и направляемых вниманием. Структура жизнедеятельности на перцептивном уровне принимает следующий вид:

Актуализация потребности — поисковая активность на уровне сенсорной психики — инстинктивное поведение, инициируемое обнаруженным ключевым раздражителем, — достижение пред­мета потребности.

Как видно, она аналогична структуре предыдущего уров­ня, однако ее внутреннее строение меняется. То, что на сен­сорном уровне было собственно активностью, теперь состав­ляет фоновую (поисковую) фазу деятельности. Собственно активностью, центральной частью деятельности становится инстинктивное поведение, обычно состоящее из ряда взаи­мосвязанных рефлекторных актов, каждый из которых вклю­чает в себя перцепт и дополнительные эффекторные звенья. Отражательная сторона связи субъекта с предметом по­требности в целом предстает как последовательный про­цесс, включающий в себя все осуществляющиеся в ходе инстинктивного поведения перцепты, т.е. ситуативные про­явления внимания и «чувственные представления» соот­ветствующих объектов и ситуаций. Можно полагать, что ситуативные проявления внимания, в основе которых, как отмечалось, лежат эмоции, вызываемые ключевыми раз­дражителями, при этом объединяются подобно последова­тельному слиянию чувств, описанному В. Вундтом. Этот единый процесс внимания контролирует деятельность на всем протяжении инстинктивного поведения.

Таким образом, если на сенсорном уровне отражательный аспект связи субъекта с объектом имеет двойственный харак­тер, то на перцептивном эта сторона связи в целом осуществ­ляется под общим контролем психического. Совокупность не­посредственных материальных взаимодействий с отдельными раздражителями сливается в объектную фиксацию (матери­альную основу перцепта) только при участии внимания.

Результат отражения, как и на предыдущем уровне, выступает в двух аспектах: внутреннем и внешнем. Но если на сенсорном уровне внутренний аспект представляет со­бой непосредственный «отпечаток» свойств объекта в ней­рофизиологическом субстрате, то на перцептивном его аналог — объектная фиксация, обусловленная внимани­ем, — является уже психофизиологическим процессом. Вне­шний аспект результата отражения представляет собой «чув­ственное представление» уже не отдельного свойства, а це­лостного объекта. Обусловленное вниманием, оно стано­вится психическим процессом более высокого порядка.

На перцептивном уровне психики получает свое даль­нейшее развитие биологическая «смысловая связь». Она проявляется уже в виде сложных программ инстинктивно­го поведения, направляемого последовательным ситуатив­ным вниманием. Инстинктивное поведение является обще­организующим началом жизнедеятельности на данном уровне развития психики.

Несмотря на перцептивный характер психического от­ражения, рассматриваемый уровень развития не предпола­гает наличия образной памяти. Последняя может появить­ся лишь при функционировании перцептивного отраже­ния на стадии поисковой (фоновой) активности.

На уровне перцептивной психики находятся три группы животных: членистоногие (насекомые, ракообразные, пауко­образные и др.), головоногие моллюски и большинство низ­ших позвоночных (круглоротые, рыбы, земноводные). По вы­ражению К.Э. Фабри, эти группы представляют в мире живот­ных три вершины эволюции, достигшие разными путями уров­ня перцептивной психики (см. рис. 1.4). Но если для головоно­гих моллюсков и членистоногих этот уровень оказался конеч­ным, то эволюция позвоночных пошла значительно дальше.

Животные, отвечающие уровню перцептивной психики, представлены огромным числом видов, обитающих во всех средах и в самых различных условиях и поэтому отличающих­ся бесконечным многообразием морфологии, размеров и ха­рактера жизнедеятельности. Тем не менее благодаря самой принадлежности к одному уровню развития психики особен­ности их жизнедеятельности, органов чувств и организации двигательного аппарата имеют общие характерные черты.

Прежде всего у всех животных данного уровня жизнедея­тельность связана с активным передвижением и отчасти манипуляционными действиями. Несмотря на самое различ­ное устройство, двигательный аппарат во всех случаях ха­рактеризуется сложным и высокодифференцированным стро­ением. Например, у насекомых, помимо крыльевой муску­латуры имеются мышцы, ведующие движениями тулови­ща, конечностей в целом, отдельных членов конечностей. Характерной чертой животных данного уровня является наличие разнообразных, хорошо развитых органов чувств. В первую очередь это относится к органам зрения, во мно­гом определяющим возможность перцепта, целостного вос­приятия объектов и ситуаций. Развитыми, сложно устро­енными глазами обладают все представители уровня пер­цептивной психики: членистоногие (особенно насекомые), головоногие моллюски и низшие позвоночные. Другими важными для жизнедеятельности животных перцептивно­го уровня органами являются органы обоняния и вкуса, слуха и органы осязания.

Фаза поисковой активности осуществляется здесь, как было показано выше, на уровне сенсорики. Благодаря вы­сокому развитию дифференцированных сенсорных функ­ций эти животные характеризуются активным поиском положительных раздражителей. Пространственная ориен­тация часто осуществляется посредством высших таксисов. При воздействии на животное двух источников раздра­жения (например, света) движение происходит по равно­действующей, получаемой от выравнивания возбуждения в симметрично расположенных рецепторах. Животное мо­жет фиксироваться на одном из источников раздражения и двигаться по направлению к нему. Движение может осуще­ствляться под углом к источнику раздражения (например, по световому компасу, как у перелетных птиц).

В отличие от сенсорного уровня, на котором фаза поиско­вой активности занимает подчиненное положение, а иногда практически отсутствует, на уровне перцептивной психики ее роль исключительно велика. Это связано с резким усложнени­ем условий обитания и жизнедеятельности и, соответственно, с необходимостью активного поиска пищевых объектов.

Собственно активная фаза, как было показано выше, представлена на данном уровне сложными, обычно состо­ящими из ряда звеньев программами инстинктивного по­ведения, внутри которых и проявляется способность жи­вотных к целостному восприятию объектов и ситуаций. Вот как описывает постройку норки роющей осой церцерис Ж.А. Фабр:

«...Церцерис (бугорчатой) нужна отвесная поверхность откосов на краю дороги, склоны оврагов и канав, промы­тых дождем, среди песчаных мест. Благодаря... (этому) она избегает большей части опасностей, которые могли бы уг­рожать ее галерее... Осе, однако, еще недостаточно, выб­рать для устройства жилья отвесный склон. Она принимает и другие предосторожности для защиты от дождей... Если какая-нибудь пластинка песчаника выдается в виде карни­за, если в почве встречается естественное углубление ве­личиною в кулак, то насекомое пользуется данным наве­сом или этим углублением для устройства под ним своей галереи, прибавляя таким образом, естественные сени к своей постройке».

Проявляя способность к разнообразным действиям внут­ри каждого отдельного звена инстинктивного поведения, животные данного уровня теряют возможность восприни­мать целостные предметы и ситуации, если нарушается генетически закрепленная программа, основанная на ини­циировании звеньев соответствующими ключевыми раздра­жителями. Еще раз обратимся к наблюдениям Ж.А. Фабра.

Роющая оса бембекс при вскармливании мухами личин­ки всегда безошибочно находит свою норку, опускаясь при возвращении точно к засыпанному ею перед отлетом входу и раскапывая его. В одном из опытов Ж.А. Фабр после отлета насекомого вскрыл норку с находящейся там личинкой по всей ее длине. Прилетевшая оса «...не изменяет... своего по­ведения. Она садится на том месте, где был вход. Там она роется, разметает песок, туда возвращается после коротких попыток отойти на несколько сантиметров в сторону.

Мать не обращает на личинку никакого внимания: для нее все равно, что личинка, что камешек, что комочек песка. Этой нежной матери, выбивающейся из сил, чтобы прийти к колыбельке своего питомца, сейчас нужна вход­ная дверь — привычная дверь — и ничего больше. А между тем путь свободен... а на ее глазах корчится личинка, ко­нечная цель ее забот.

После долгих колебаний мать входит, наконец, в канав­ку — остаток ее галереи. Она идет вперед, потом назад, потом опять вперед, небрежно разметая песок то тут, то там. Вот мать очутилась рядом со своей личинкой... Нет! Бембекс совсем не узнает личинки, он шагает по ней, топчет ее ногами...

Исследовав дно галереи, бамбекс возвращается к поро­гу, где снова принимается за бесплодные поиски, личинка же продолжает корчиться там, куда ее отбросили толчки матери. Она погибнет без всякой помощи со стороны мате­ри, которая не узнает ее потому, что не нашла привычно­го входа».

Эти наблюдения показывают главные особенности ин­стинктивного поведения данного уровня — жесткую после­довательность отдельных звеньев и необходимость иниции­рования каждого из них своим собственным ключевым раз­дражителем. При обычном ходе вещей прилетевшая с добы­чей оса оставляет муху у входа в норку, раскапывает его, а затем подтаскивает ее к личинке. Из опыта Ж.А. Фабра сле­дует, что ключевой раздражитель последнего звена связан с предыдущим — раскапыванием входа, являясь, по всей ве­роятности, каким-нибудь осязательным ощущением.

При отсутствии ключевого раздражителя, запускающе­го перцептивный процесс, программа данного звена не может быть выполнена. Так как оса не обрела способности к восприятию целостных предметов, она в буквальном смысле слова не видит личинку.