Б. Достижение автономии в поведении

Доуван и Адельсон определяют поведенческую самостоятель­ность как то, что подросток может сделать по-своему, и оценивают ее, исходя из анализа тех решений, которые подростки могут принимать в повседневной жизни без апелляции к родительскому авторитету. Данный вид освобождения от опеки часто исследуется при изучении конфликтов, возникающих в результате противо­стояния родительскому контролю.

Большинство подростков в ответ на вопрос о том, как они при­нимают решения в повседневной жизни, утверждают, что испыты­вают трудности и определенные конфликты с родителями. Прове­денные на эту тему исследования рисуют достаточно стабильную картину. Прежде всего, это конфликты по поводу повседневных привычек: одежды, длины волос, макияжа, времени отсутствия дома и т. д. Затем это проблемы, связанные со школьной жизнью: низкая успеваемость, несделанные уроки, необходимость подготов­ки к экзаменам. Наконец, это конфликты, связанные с системами норм и ценностей. В целом результаты опросов, проведенных в Европе (Zazzo, 1966; Coleman, 1980) и Соединенных Штатах (Rice, 1975), показывают, что меньшинство подростков (от 20 до 30 %) не отмечают трудностей в общении с родителями или говорят, что уже преодолели их, большая же часть (70 %) отмечают наличие проблем, часто становящихся предметом спо­ров, и высказывают определенные жалобы в адрес родителей. В этой группе 20 % респондентов указывают на серьезные и постоянные конфликты и считают, что их не понимают. 5—10 % респондентов живут в постоянных острых конфликтах, испытыва­ют чувство отверженности, заявляют о непонимании со стороны ро­дителей, о ригидности родительского мышления и о глубоких рас­хождениях с родителями во мнениях по многим вопросам. Эта группа сталкивается с открытыми кризисами, выражающимися в бурных конфликтах и бегствах из дому.

Изучение этих результатов ясно показывает, что попытки эман­сипации от родителей в большинстве случаев ярко выражены. Однако такие опросы не позволяют составить ни общую картину «непокорившихся» подростков, ведущих открытую борьбу за свою независимость, ни общую картину семьи, терзаемой конфликтами с подростками. Подобная картина, как можно будет увидеть, наблю­дается лишь в одном случае из пяти: большинство подростков как-то договариваются с родителями, появление острых конфлик­тов наиболее часто характерно для семьи, чья история отмечена старыми конфликтами. Впрочем, требования полной свободы не должны затенять позитивный характер отношений с родителями, отмеченный в анкетах: более 60 % подростков считают, что встречают понимание со стороны родителей и испытывают удо­вольствие от их общества (Larsen, 1972; Rutter, 1980). Но хотя 25 % респондентов стоят на более критических позициях, только 5 % подростков описывают семью как место подавления их личной свободы.

Несомненно, на характер ответов респондентов влияют их воз­раст, пол и социально-экономические условия жизни. Многие авторы (Douvan, Adelson, 1966; Zazzo, 1966; Coleman, 1980) утверждают, что конфликтность подростков увеличивается в воз­расте от 11 до 18 лет, причем эта динамика имеет межполовые различия. Требования свободы более сильно выражены у младших девочек, после 15-летнего возраста они снижаются. У мальчиков в начале отрочества жалобы на родителей менее многочисленны, но они возрастают после 15 лет. Если младшие девочки чаще мальчиков требуют свободы, то в силу того, что семейные требования дольше удерживают девочек в инфантильной ситуации: они жалуются, что их заставляют заниматься домашними делами, строго контролируют отсутствие и выбор друзей-мальчиков. Вос­питание мальчиков определяется другими родительскими импера­тивами: достижение независимости, уже возникшее в конце детст­ва, не прерывается с наступлением пубертата; трудности возникнут позднее и будут связаны с возможной конфронтацией по поводу школьных успехов, профессионального выбора и жизненных цен­ностей.

Согласно результатам исследований Заззо (Zazzo, 1966), сту­денты демонстрируют большую неудовлетворенность степенью личной свободы, чем молодые французские рабочие. Если послед­ние и отмечают трудности в общении с родителями, то в прошлом и считают их преодоленными, в то время как у студентов эти конфликты могут развиваться и оставаться постоянными с воз­растом. Наконец, старшие дети в семье стоят в большей оппозиции к родителям и, по сравнению с братьями и сестрами, чаще испытывают чувство отверженности.

Если же посмотреть на эти проблемы глазами родителей, то можно увидеть, что взрослые имеют более негативные установки по отношению к подросткам, чем последние к первым.

Отношения между поколениями двусторонни и, как показал в своем исследовании взаимоотношений поколений Масгроув (Masgrove, 1964), английские подростки в целом расположены к родителям, которые часто находятся под влиянием неблагоприят­ных стереотипов и выражают негативные чувства по отношению к молодежи. Большую роль здесь играет социальное происхожде­ние. По Смиту (Smith, 1978), почти половина родителей в среде английских рабочих негативно относится к молодежи; наиболее часто отрочество для родителей связано с проблемами: алко­голизм, секс, употребление наркотиков и правонарушения. Отно­шения родителей и подростков в рабочих слоях населения во многом определяются стремлением родителей охранить себя отволнений и опасениями, что «заскоки» их детей могут привести к неприятностям с законом.

Заззо (Zazzo, 1972), которая предполагала в своем исследова­нии большую родительскую открытость и доброжелательность, также была вынуждена отметить нетерпимость большинства взрослых французов по отношению к молодежи. Отмечается, что во Франции на доброжелательное отношение старших к отрочеству влияет также уровень социально-экономического благополучия.