Работа в клинике, или лягушка на кочке
Устройство на работу
Где-то в январе 1967 года я уже начал искать себе работу. Я проведывал своих однокурсников, которые были устроены совсем неплохо. Ходил я устраиваться на работу в военной форме. И где-то делал это с удовольствием. Когда я был на службе, то в каждый удобный момент переодевался в гражданское. Теперь я с удовольствием носил военную форму. Оказалось, что устроиться на работу гак, как тебе хочется, не так просто. Кроме того, передо мной стояла проблема выбора. Как-то я решил, что хирургией мне заниматься уже не стоит. Здоровье не то. Стоит мне пойти на лабораторную работу или в аспирантуру. Вот какие были мои мысли. А теперь о телодвижениях.
Я зашел на кафедру оперативной хирургии. Там еще работала моя научный руководитель. Встретила она меня приветливо. Но заведующий кафедрой был другой. На кафедре уже активно клепались диссертации по пластике органов искусственными и естественными тканями. Был шаблон. «Пластика толстого кишечника нейлоном». Менялись только названия ткани и пластического материала. Текст диссертации повторялся, чуть ли не слово в слово. Вот там я и хотел пристроиться.
Моя однокурсница (мы ее прозвали Детсадом) познакомила с директором онкологического института. Он неодобрительно посмотрел на меня: «Холостой и красивый. Девочек будет только портить». Документы я туда подал, а работу искать продолжал. На всякий случай пошел в облздрав. Там меня сразу же захотели отправить на село. Но закон был на моей стороне. Получил я направление в горздрав, но так им и не воспользовался.
Я продолжал искать теоретическую работу. Заходил в два научно-исследовательских института гигиенической направленности и даже в противочумный институт. Везде получал отказ. Другая моя однокурсница привела меня к заведующему кафедрой патологической анатомии. Она уже была кандидатом наук и работала там ассистентом. Честно говоря, всем устроенным моим однокурсникам я дико завидовал и одновременно испытывал к ним чувство благодарности, ибо все они встречали меня приветливо и конкретно хотели мне помочь. И действительно, когда они меня приводили к своим руководителям, те мне уже не отказывали. Так было и на кафедре патологической анатомии. Я подал заявление для поступления в ординатуру.
Однако и онкологический институт, и патанатомия были делом далекой и туманной перспективы (сентябрь 1967), а на дворе только заканчивалась зима. Кроме того, там необходимо было утверждение Москвы. А у меня уже был опыт, когда меня не утвердили при подаче документов в адъюнктуру. Даже просто не приняли для рассмотрения мои документы, хотя у меня уже были сданы кандидатские экзамены. Отписка была та, что мал стаж работы до специальности, хотя по закону и правилу его было достаточно. На этот раз, несмотря на горький опыт, документы я подал и в онкологический институт, и на кафедру патологической анатомии.
Помню, что безделье меня уже начинало утомлять. Я от нечего делать продолжал проведывать своих однокурсников, которые работали на кафедрах, меня в принципе не интересующие. В частности, я периодически заходил к Юмористу и Артисту на кафедру психиатрии. Когда я им высказал свои переживания, они предложили мне стать заведующим клинической лабораторией клиники психиатрии и познакомили меня с заведующим кафедрой Профессором (так я теперь буду его называть), который произвел на меня очень большое впечатление деловым подходом и целеустремленностью.
От ребят я узнал, что на кафедре он недавно. Года три. Тогда ему было 55 лет. Он был одногодком моего отца. Прибыл он из сибирского города. Мечтал создать школу. Подбирал мужчин, желательно холостых. Они мне и посоветовали назваться холостяком, тем более что по документам я и был холостяком. Я получил чистый паспорт, где уже не было отметок о браке.
Профессор обрисовал суть проблемы, спросил, женат ли я. Когда он узнал, что я холостяк, то очень обрадовался. Сказал, что такие люди могут работать по 12 часов в день. Дал он мне задание написать реферат о стрессе страниц на 10. На этой кафедре работал ассистентом и мой сосед Акробат, который учил меня делать склепку. Правда, он отказался меня характеризовать и рекомендовать, так как близких отношений со мной у него не было. Я помню, что тогда обиделся, хотя сейчас понимаю, что он поступил искренне, так как отвечал за свою рекомендацию. А общался он со мной лет 15 назад, когда тренировал нас на перекладине. И действительно, что он мог сказать обо мне как о работнике. Среди ребят, которые у него тренировались, я был не самым лучшим. Для меня контакт с ним был событием, а я для него был одним из многих. Тем не менее он даже снабдил меня литературой для написания реферата. Недели две я писал реферат и к назначенному сроку явился (не помню уже дату и час, но запомнил, что мне нужно было придти X апреля, У часов 17 мин. Я поразился такой точности. Ну, прямо армия.) Принял он меня, конечно, позже, но я тогда не обратил на это внимания.
В конце апреля я был зачислен в штат с необходимостью выйти на работу 3 мая 1967 года. Я едва уложился в 3 месяца, которые даются офицеру для трудоустройства на гражданской жизни, чтобы не прерывался стаж. Уже тогда все люди думали о пенсии. В моменты поисков работы при неудачах я уже думал о том, что зря уволился из армии. (Надо сказать, что жизнь при социализме была устроена с полной определенностью. После окончания института человек поступал на производство. Его помещали в общежитие, когда он женился, ему давали комнату в малосемейном общежитии. Лет через 15 он получал 2—3-комнатную квартиру. К этому времени подрастали дети, которые желали скорой смерти своим родителям на неосознаваемом уровне, чтобы быстрее овладеть этой квартирой. Врачам, учителям было и того хуже, так как больницы и школы кооперативов не строили. Вот и пожалеешь, что ушел из такого детского сада, как армия, где на пенсию уходишь на 15 лет раньше, и размер ее больше и квартиры дают довольно быстро. Но зная личностный комплекс, можно было предположить, что перейдя на гражданку ВП начнет идеализировать армию. – М.Л.)