Краткая история экспериментального изучения памяти

ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Л.В.ЧЕРЕМОШКИНА

ПСИХОЛОГИЯ ПАМЯТИ

Рекомендовано

Советом по психологии

Учебно-методического объединения

по классическому университетскому образованию

в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений,

обучающихся по направлению и специальностям психологии

УДК 159.953(075.8)

ББК 88.3я73

Рецензенты:

доктор психологических наук, профессор Д. Б. Богоявленская;

доктор психологических наук, профессор Ю.М.Забродин

Черемошкина Л. В.

446 Психология памяти: Учеб. пособие для студ. высш. учеб, заведений. —

М.: Издательский центр «Академия», 2002. — 368с.

ISBN 5-7695-0924-4

В пособии впервые описываются собственно психологические закономерности функционирования памяти и мнемические способности. Изложенный материал позволит читателю понять, как и почему информация запоминается, забывается или припоминается. Происхождение и строение мнемических способностей излагаются с привлечением обширного экспериментального материала.

Для студентов факультетов психологии, психологов-практиков, всех интересующихся проблемами памяти.

УДК 159.953(075.8)

ББК 88.3я73

Учебное издание

Черемошкина Любовь Валерьевна

Психология памяти

Учебное пособие

Редактор Г. С. Прокопенко

Ответственный редактор И. Б. Чистякова

Технический редактор Е. Ф. Коржуева

Компьютерная верстка: О. В. Пешкетова

Корректоры В. Н. Рейбекель, Л, Б. Орловская

Изд. № А-395. Подписано в печать 19.08.2002. Формат 60´90/16.

Гарнитура «Ньютон». Печать офсетная. Бумага тип. № 2. Усл. печ. л. 23,0.

Тираж 20000 экз. (1-й завод 1-5100 экз.). Заказ №1984.

Лицензия ИД № 02025 от 13.06.2000.

Издательский центр «Академия».

Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77.99.02.953.Д.002682.05.01

от 18.05.2001.

117342, Москва, ул. Бутлерова, 17-Б, к. 223.

Тел./факс: (095)330-1092, 334-8337.

Отпечатано на Саратовском полиграфическом комбинате.

410004, г. Саратов, ул. Чернышевского, 59.

ISBN 5-7695-0924-4 © Черемошкина Л. В., 2002

© Издательский центр «Академия», 2002

Введение

Психология памяти имеет широкое практическое применение. Трудно представить грамотно построенный процесс обучения, создание новых обучающих и развивающих технологий, а также программ, направленных на коррекцию и компенсацию познавательных способностей, без учета закономерностей запоминания и забывания материала. Любая диагностическая процедура (диагностика уровня познавательного развития, индивидуального своеобразия познавательных процессов или особенностей интеллектуальной активности) требует знания закономерностей функционирования памяти. Кроме того, психология мнемических процессов крайне важна в любом виде деятельности, базирующемся на припоминании, воспоминании или воспроизведении (например, в судебно-следственных процессах). Знание закономерностей забывания является основой психотерапевтической практики, патопсихологии при анализе и лечении амнезий.

В данной работе память рассматривается как система способностей запоминать и воспроизводить информацию и собственно информации, хранящейся в памяти (того, что мы называем содержанием психического). Современное состояние психологии мнемических способностей («орудий» или средств запоминания, сохранения и воспроизведения), имеющей «за плечами» более чем столетнюю историю экспериментальной психологии памяти и тысячелетнюю общефилософскую историю, характеризуется концептуальной незавершенностью.

Память и, довольно часто, мнемические способности описываются с помощью результативных характеристик (например, мнемические способности — это индивидуальные характеристики успешности запоминания, сохранения и воспроизведения). Кроме того, память и мнемические способности определяются через необходимость сохранять прошлое, тем самым явно упрощается сущность мнемической функции и ее место в системе психического.

Проблема происхождения мнемических способностей отождествляется с проблемой нервно-мозговой обусловленности мнеми-ческого процесса. Однако память оказывается более сложным процессом и на сохранность следа способны повлиять собственно психологические процессы (например, волевое усилие). Тем не менее основная масса исследований памяти сводится к изучению либо результативно-процессуальной стороны данного явления, либо степени выраженности (представленности) видов памяти в общей картине мнемических процессов, что, однако, не объясняет происхождения мнемических способностей.

Для изучения процессуальных характеристик мнемических способностей необходимы соответствующие методы исследования. Существующие методические процедуры с низкой степенью ва-лидности и надежности объективируют процессы запоминания и воспроизведения, фиксируя в значительной степени результативную сторону памяти. Как правило, процессуальный анализ сводится к констатации разной успешности выполнения тестов, соответствующих уровням обработки запоминаемой информации или уровням хранения воспринимаемой информации.

Мнемические способности традиционно характеризуются пятью основными процессами: запоминанием, сохранением, воспроизведением, узнаванием и забыванием. Однако абсолютное большинство работ посвящено исследованию запоминания через непосредственное воспроизведение, что затрудняет создание целостной картины функционирования мнемических способностей. Процессы сохранения, узнавания, забывания и воспроизведения обычно рассматриваются как следствие особенностей запоминания. Признавая объективно существующую связь этих процессов в едином познавательном акте, следует отметить назревшую необходимость изучения процессов забывания, сохранения, воспроизведения и узнавания в качестве относительно самостоятельных проявлений мнемических способностей. Кроме того, анализ результативного уровня функционирования мнемических способностей с необходимостью предполагает наличие адекватных и надежных критериев оценки успешности мнемических способностей конкретного субъекта.

Приходится признать, что структура мнемических способностей практически не рассматривалась на солидном экспериментальном уровне. Объясняется это тем, что способности чаще всего изучаются в рамках дифференциально-психологических исследований, тяготеющих к сравнительно-эмпирической методологии.

И наконец, исследования развития мнемических способностей отличаются смешением понятий «память» и «мнемические способности» и рассматривают генезис мнемических способностей как увеличение возможностей запоминания, сохранения и воспроизведения без содержательного анализа их психологических механизмов.

Указанные тенденции современного состояния психологии памяти и мнемических способностей предопределены еще и крайней степенью эклектичности, наблюдающейся при подборе методов изучения индивидуального своеобразия мнемических процессов. Таким образом, логика развития психологии памяти и мнемических способностей приводит к постановке ключевой для ее современного состояния проблемы — проблемы теоретической (конструктной) валидности результатов и подходов в целом. С этим связана и необходимость изучения структурных компонентов (механизмов) мнемических способностей при реализации мнемиче-ской функции в процессах целостного поведения, деятельности и жизнедеятельности субъекта.

В учебном пособии ставится и исследуется проблема функционирования и развития памяти и мнемических способностей как системы разноуровневых механизмов: функциональных, операционных и регулирующих. Изучение системного взаимодействия функциональных, операционных и регулирующих механизмов мнемических способностей позволяет продвинуться в разработке методологических основ психологии как науки, конечной практической целью которой является работа с индивидуальностью личности. Фундаментальным вопросом психологии памяти является ее происхождение. Проблема онтологии мнемических способностей остается открытой в связи с тем, что способности как психическая реальность обладают противоположными свойствами. На онтологическом уровне анализа психологии мнемических способностей отмечается одновременное наличие природного (врожденного, наследственного) и приобретенного в способностях; обусловленность эффективности мнемических способностей неразрывной связью особенностей строения мозга, ВНД человека и характером социализации личности. На уровне анализа развития мнемических способностей в них можно выделить актуальное и потенциальное, прогрессивное и регрессивное.

В книге анализируется соотношение понятий «память» и «мнемические способности», что позволяет обозначить общепсихологические и дифференциально-психологические направления исследований мнемических процессов и их методологические основы.

В данном учебном пособии рассматриваются свойства функциональных механизмов мнемических способностей, характеризующие их как генотипически и врожденно обусловленную психическую реальность, проявляющуюся в теснейшем взаимодействии с разноуровневой познавательной активностью, которая может иметь как осознаваемый (регулируемый), так и неосознаваемый (нерегулируемый) характер. Это создает условия для дальнейшего исследования генотипически и врожденно обусловленной основы памяти, а также других познавательных способностей и интеллектуальных процессов. Методологически, теоретически и экспериментально доказывается, что функциональные механизмы мнемических способностей представляют собой устойчивую, бессознательно проявляющуюся характеристику человека как индивида. Проанализированы свойства, виды (13 видов) и структура операционных механизмов мнемических способностей. Доказывается, что операционные механизмы памяти представляют собой устойчивую, неосознаваемо (относительно неосознаваемо) проявляющуюся характеристику человека как субъекта деятельности. Операционные механизмы впервые анализируются как способы решения мнемической задачи и как ментальные мнемические структуры, что позволяет рассматривать взаимоотношения памяти и интеллекта как взаимоотношения непрерывно взаимодействующих, открытых по отношению к образованию новых связей многоуровневых развивающихся систем переработки информации.

В учебном пособии представлены концептуальные основы исследования проблемы типического в памяти и реализован один из подходов к выделению оснований типологии мнемических способностей.

Тип мнемических способностей рассматривается как структура свойств, имеющих прочные взаимообусловленные связи по «вертикали» интеллектуальной активности — от перцептивных процессов до мыслительных, как симптомокомплекс перцептивных, мнемических и мыслительных свойств, обусловливающих мнеми-ческий результат в определенных пределах и субъектно стабильный характер обработки запоминаемого материала.

Заключительная глава учебного пособия посвящена свойствам, структуре и значению регулирующих механизмов как системного взаимодействия внешней по отношению к мнемическим способностям и внутренней регуляции. Исследования регулирующих механизмов как механизмов взаимодействия когнитивных и личностных образований в мнемическом процессе позволили рассматривать память как подструктуру личности. Представлен системогенез мнемических способностей, описаны критерии анализа мнемических способностей в характеристиках развития. Эти данные позволяют с новых позиций подойти к исследованию собственно психологических закономерностей психологии развития.

Таким образом, здесь представлены онтология, структура, процессуальные, феноменологические и генетические характеристики мнемических способностей — средств организации индивидуального опыта человека как индивида, субъекта деятельности и личности.

В книге впервые излагается ряд новых научных результатов:

• соотношение понятий «память» и «мнемические способности»;

• структура мнемических способностей;

• свойства функциональных механизмов мнемических способностей;

• свойства, структура, виды и значение операционных механизмов мнемических способностей;

• типы мнемических способностей: перцептивно-мнемический, образно-мнемический и мыслительно-мнемический;

• свойства и значение регулирующих механизмов мнемических способностей;

• уровни системогенеза мнемических способностей. Впервые введены в психологию памяти новые понятия: «мнемический стиль» и «мнемическое ментальное пространство».

Представлены результаты эксперимента, посвященного процессу забывания, когда между первичным и вторичным воспроизведением прошло 13 лет.

Кроме того, впервые дан анализ процессов воспроизведения как трансформации оригинала, обусловленной осознаваемыми и неосознаваемыми причинами.

Полученные в работе результаты, характеризуя неизвестные ранее закономерности функционирования мнемических способностей в деятельности, поведении и жизнедеятельности, показывают определенную концептуальную неполноту и незавершенность, свойственные современному состоянию психологии мнемических способностей. Дело в том, что она не включала в должной мере в сферу своего конкретного анализа такую критически значимую систему детерминант, как уровень психического отражения человеком окружающей действительности в соответствии со своими субъектно-деятельностными и личностными характеристиками.

Результаты, полученные в ходе экспериментальной работы, проводившейся автором более пятнадцати лет позволяют сделать следующий основной вывод: функционирование мнемических способностей не исчерпывается объективными закономерностями, а подчиняется системному взаимодействию объективных и собственно психологических закономерностей субъектного и субъективно-личностного планов.

Субъектные закономерности функционирования мнемических способностей — это устойчивые, повторяющиеся тенденции формирования и проявления мнемических процессов, совершающиеся помимо сознания, но зависящие от индивидуальных особенностей человека как субъекта познавательной деятельности.

Субъективно-личностные закономерности функционирования мнемических способностей — это устойчивые, повторяющиеся тенденции формирования и проявления мнемических процессов, обусловленные сознанием личности. В основе собственно психологических закономерностей функционирования памяти и мнемических способностей лежат объективные законы и закономерности.

Глава 1

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ ПАМЯТИ

Понятие «память»

Память человека изначально не может быть одномерным образованием, ибо человек как биосоциальное существо является одновременно индивидом, субъектом деятельности, личностью и индивидуальностью. В связи с этим память характеризует человека как:

индивида — представителя рода человеческого с определенными биологическими (родовыми) способностями запоминать, сохранять и воспроизводить информацию;

субъекта деятельности, мнемические процессы которого зависят от характера его взаимоотношений с окружающей средой и запоминаемым материалом (условий запоминания, места запоминаемого материала в структуре деятельности, особенностей процессов целеобразования и т.д.);

личность, обладающую сознанием и самосознанием, формирующую отношения с окружающим миром и способную регулировать проявление собственных мнемических процессов;

индивидуальность, отличающуюся качественным и количественным своеобразием (неповторимостью) процессов запоминания, сохранения и воспроизведения.

Кроме того, безусловное участие в процессах запоминания и воспроизведения восприятия, мотивации и других процессов заставляет думать, что, характеризуя память, мы описываем психику в целом. Как минимум этими двумя фундаментальными обстоятельствами объясняется то, что память с древнейших времен и до наших дней пытались определить с помощью метафор. Память — это совсем как:

восковая дощечка (Платон, Аристотель);

комнаты в доме (Фрейд);

сундук с барахлом (Дж. А. Миллер);

бутылка (Дж. А. Миллер, Галантер и Прибрам);

конструкция (Бартлетт);

реконструкция динозавра (Найссер);

голограмма (Прибрам) и др. [211].

Таким образом, проблема, являющаяся, по выражению П. П. Блон-ского, «ровесницей психологии как науки», не имеет научной дефиниции. Это связано с тем, что трудно ответить на вопрос, где проходят «онтологические» пределы памяти, каков тот «материал», из которого складываются ее психические механизмы.

Особое значение памяти среди психических функций человека исследователи видят в том, что ни одна функция не может быть осуществлена без участия памяти. Поскольку и сама память немыслима вне других психических процессов, то проведение соответствующих разграничительных линий оказывается просто невозможным.

Исследователи второй половины XX в. для снятия проблемы «собственной» специфики памяти нередко привлекали понятие «система». Однако системный подход ориентирует на изучение целого отнюдь не путем размывания границ между его частями. Точно так же преодоление функционализма в психологии предполагает не пренебрежение спецификой функции, а особое внимание к ней, без которого не может быть обозначено истинное место функции в структуре целого. В истории изучения процессов памяти, равно как и определения самого понятия, практически безраздельно господствует тенденция, которую можно назвать ретенциональной (ретенция — удержание, сохранение). Согласно этой тенденции, при рассмотрении содержания понятия учитывается лишь то, что память представляет собой след прошлого опыта. Таким образом, функция памяти ограничивается ее специфическим объектом (прошлое). Поскольку, однако, предполагается, что этим исчерпывается вся проблема, значение «результата» и «продукта» оказывается настолько генерализованным, что понятия «память» и «психика» становятся действительно синонимичными. Г. К. Середа [200] считает, что для восстановления утрачиваемых разграничительных линий между памятью и «остальным» содержанием психики необходимо подчеркнуть два момента.

1. По отношению ко всем другим процессам, образующим первичный психический продукт (отражение, образ «видимого»), память выступает в качестве вторичного продукта (отражение отражения, представление «невидимого»).

Такое различение первичного и вторичного продуктов психики, в сущности, давно уже закреплено психологической традицией в понятиях «образ» и «представление». «Однако это различение оказалось сегодня как бы забытым: изучение природы соответствующих психологических реальностей практически полностью вытеснено из современной научной психологии. Подтверждением тому может служить, например, исчезновение из активного психологического словаря таких понятий, как "образ памяти", или такой оппозиционной пары понятий, как "представление памяти — представление воображения". Психология памяти как будто не ощутила от этого больших потерь, однако, с уходом из ее поля зрения указанных понятий, утрачивается та часть ее собственного предмета, которая была адекватно ею определена» [200, с. 42].

2. Будучи продуктом других психических процессов, память не может быть им противопоставлена так, как противопоставляются друг другу «результативное» и «процессуальное». Никакой продукт психики не может выступать в ней иначе, чем в форме процесса, и никакая «структура» не может существовать иначе, чем в форме функции. Таким образом, границу между памятью и другими психическими процессами следует проводить не по этой линии. Ее следует искать внутри процесса, различая и выделяя в нем «процесс-функцию» и «процесс-структуру» (т.е. некоторый «результативный» акт по отношению к предшествующему процессу). Если результат решаемой субъектом задачи в данный момент еще не входит в содержание его памяти и находится вне ее, то, значит, он не может быть получен средствами самой памяти. Добыть его (буквально — «промыслить») субъект может только средствами другого процесса. «Суверенность» этого другого, следовательно, не подлежит сомнению. Вместе с тем другое может существовать как процесс только при условии непрерывных переходов функции в структуру и структуры в функцию. Это означает, что всякий познавательный процесс непрерывно превращается в память и всякая память превращается во что-то другое. Где же следует искать момент превращения, отделяющий одно от другого?

По мнению Г. К. Середы, всякий психический процесс превращается в память в тот момент, когда он становится условием осуществления другого процесса (или следующего этапа того же процесса). То есть, превращаясь во «вторичный» продукт и приобретая способность осуществляться в плане «чистого» представления, он становится внутренней опорой для дальнейшего развития процесса. Другими словами, «элементом памяти» оказывается все, что, «удаляясь» от «вещественной» определенности психики, переходит «в сферу духовного как такового», т. е. становится представлением [200].

Можно сказать, что всякое содержание психики переходит в память в тот момент, когда оно перестает быть собственно «целевым» элементом познавательного процесса и приобретает служебную функцию по отношению к новому элементу, занимающему место цели.

Исследования Г. К. Середы показали, что необходимым и достаточным внешним психологическим условием такого превращения является наличие у субъекта в процессе осуществления им того или иного действия ориентации на предстоящее. Характер и особенности такой ориентации закономерно определяют соответствующие характеристики процессов памяти. Получается, что основным фактором, конституирующим человеческую память, служит не то, что было, а то, что будет. Можно сказать иначе: то, что было, закрепляется в памяти постольку, поскольку оно будет нужно, т. е. память определяет не прошлое, а «будущее». В противовес ретенциональной традиции эта линия анализа может быть определена как интенциональная [200].

Вся проблема состоит в том, чтобы в служении будущему увидеть единую дефинитивную функцию памяти, изначально предопределяющую ее начало и конец, а в отражении прошлого еще до его возникновения увидеть средство, все характеристики и самый механизм которого с самого начала предопределены тем, что будет нужно (в его субъективном отражении).

Любой момент деятельности запоминается только для осуществления последующего. Наличие в памяти «пассивного» латентного слоя этому утверждению не противоречит. Гипотеза «сплошной записи» опыта также не исключает, а предполагает его непрерывную организацию. Функционально запоминание не отделено от воспроизведения. В реальной деятельности эти процессы сопряжены, даже если феноменологически они разделены во времени. Они сопряжены и в самом сохранении, которое может быть понято как опыт, длящийся постольку, поскольку существует «для чего», и представляющий собой, следовательно, непрерывное воспроизведение «прошлого опыта», включенного в актуальные жизненные задачи.

Интенциональный подход Г. К. Середы по существу предполагает замену ряда ключевых понятий общей теории памяти их «антонимами», каких пока нет в нашем обиходе.

Единственная попытка такой замены одного из этих понятий была предпринята Ф. Бартлеттом, который употребил понятие «реконструкция» вместо «репродукция». Но до сих пор соотношение этих понятий (репродукция — реконструкция) не рассматривается как оппозиционное. «Мы все еще считаем (и сам Бартлетт тоже подавал к этому повод), что реконструкция — это некоторый привесок к репродукции (ее нюанс), означающий некоторые "потери" при воспроизведении. И как бы ни оправдывались эти потери, мы всегда тоскуем по несбыточной возможности безукоризненно точного сохранения "всего" нашего опыта» [200, с. 45].

Понятие «реконструкция» следовало бы рассматривать как заранее включенное в содержание всех остальных понятий, образующих общую теорию памяти и обозначающих ее процессы. При этом реконструкция должна пониматься как необходимо задаваемая предстоящими целями, связанная с ориентацией на будущее, и рассматриваться как функция, которую память не «вынуждена терпеть», а для которой она изначально предназначена.

В этой связи необходимо обозначить три существенные особенности, отличающие мнемическую переработку материала нашего опыта в процессе его «сохранения» от его мыслительной обработки:

1) память — это непрерывный процесс «самоорганизации» индивидуального опыта, никогда не прекращающийся в психике человека, подобно тому как никогда не прекращается процесс кровообращения и кислородный обмен в живом организме;

2) память — это бессознательный процесс, не поддающийся самонаблюдению непосредственно и открывающийся индивиду только через свои «продукты». Управлять процессами памяти можно только с помощью произвольных мыслительных действий;

3) в отличие от мышления память релевантна не целевым отношениям деятельности, а смысловым отношениям опыта, которые могут выражаться в интегративных «стратегических целях» или смысловых образованиях личности, задающих программу «самоорганизации» опыта [200].

Область действительного творчества памяти — это не познавательная сфера, а сфера формирования личности. При этом память, конечно, не «создает» личность своими средствами. Основа формирования личности — опыт как «совокупность взаимоотношений между человеком и объективным миром». Однако если бы продукты этого опыта «сохранялись» в человеке в таком же «элементном» и разобщенном виде, в каком они ему первично даны, они, в сущности, никак не могли бы в нем взаимодействовать. Объединяя эти элементы в некоторую субъективную целостность, память осуществляет психологическое творчество личности в буквальном смысле этого слова [200]. С этих позиций центральная функция памяти — приведение к единству — должна быть «реабилитирована» и в своей классической форме: восстановлении исходного. В этом процессе проявляются способы организации представлений (собственно мнемические операции), о которых можно судить по результатам различных форм воспроизведения. Однако эти способы не заложены в память «до опыта» (если в качестве памяти рассматривать ее природную основу). Чаще всего они представляют собой редукцию и перенос мыслительных операций на уровень «бессознательных умозаключений» памяти. Поэтому-то специальная организация «внешних» для памяти мыслительных процессов является наиболее прямым путем «проектирования» и процессов памяти. Так, постановка определенных стратегических задач (наиболее общих целей некоторого ряда предстоящих действий) достаточно жестко предписывает программу мнемического отбора, селекции и организации продуктов промежуточных действий. Таким образом, если объектом мышления являются некоторые «первичные» вещи, обработка которых управляется условиями данной познавательной задачи (т.е., прежде всего, целью настоящего момента), то объектом памяти являются вторичные («мнимые») вещи, обработка которых подчинена обобщенным смысловым задачам (т. е. «целям» более или менее отдаленного будущего).

Наибольшую власть над памятью имеют «верховные управляющие системы» (Н.А. Бернштейн [28]), «генерализованные мотива-ционные диспозиции» (C.D.Morgan, H.A.Murray [315]), определяющие личностные «векторы» поведения (Б.Ф.Ломов и др. [138]). Чем выше их уровень и чем больше их власть, тем более они неподвластны непосредственному произвольному контролю (А. Г. Асмолов [19]).

На вопрос о том, как изменяются сами «векторы», задающие стратегическую программу мнемической реконструкции опыта, нельзя ответить без учета того обстоятельства, что высшие и низшие уровни системы «дивергентны» и взаимозависимы и что «части, в свою очередь, несут в себе предопределение целого» (М.Ф.Веденов, В.И.Кремянский, О.Т.Шаталов [48]). Содержание следствия всегда имеет в себе сверх того, что оно получило от причины (Б. Г.Украинцев [229]). Осуществляемое посредством этой прибавки обратное влияние следствия на его причину обусловливает изменение самой причины. Таким образом, высший уровень за счет собственных «элементов» не только себя реализует, но и преобразует.

В свое время Н.А.Бернштейн отметил, что отдельное движение никогда не реагирует на деталь детально. Совершенно очевидно, что и память на любые подробности опыта должна «откликаться как целое». Это означает, что в каждый момент осуществления деятельности в нее включается весь «прошлый опыт». Другими словами, каждый элемент «нового» опыта всегда соотносится со всем «прошлым опытом». Это предполагает, что опыт должен одновременно выступать в форме какого-то интегративного целого, представляющего собой «изономию множественного и многоразличного» (А. А.Ухтомский [232, с. 239]), «координированное единство» всего, «что было накоплено за всю нашу жизнь» (П.К.Анохин [14, с. 44]). Непрерывное воспроизводство такого «психологического интеграла» как необходимого условия развивающейся жизни и деятельности и составляет основную функцию памяти, если ее рассматривать с операционно-содержательной стороны. Основой такого «интеграла» может быть некоторая иерар-хизированная система опыта, которая только и способна взаимодействовать с миром вне системы как целое. По мнению Г. К. Середы, память может быть определена как «психологический механизм (совокупность психических процессов) системной организации индивидуального опыта в качестве необходимого условия осуществления предстоящей деятельности» [200, с. 47]. Очевидно, что выделенная здесь функция действительно специфична и не может быть реализована ни одним другим психическим процессом, взятым в отдельности, в том числе и мышлением. Если обобщить существовавшие на конец XX в. представления о мне-мических процессах, то можно сказать, что память представляет собой многоуровневую, иерархическую, динамичную, открытую к образованию новых связей систему организации информации в целях осуществления предстоящей деятельности.

Итак, память — это система организации опыта, феноменологически описываемая процессами запоминания, сохранения, узнавания, забывания и воспроизведения. Данная система состоит из двух образований: средств запоминания, сохранения и воспроизведения и совокупности той информации, которой человек уже владеет. Средства организации индивидуального опыта представляют собой мнемические способности, которые находятся в непрерывном взаимодействии с системой накопленной человеком информации. Память как системное взаимодействие мнемических способностей человека, его знаний, опыта, переживаний и т.д. обладает следующими основными свойствами:

многоуровневостью;

динамичностью;

развиваемостью;

иерархичностью;

открытостью по отношению к образованию новых связей.

Р. Аткинсон одним из первых понял, что исследование памяти как системы позволяет не только ввести язык, полезный для дальнейшего анализа памяти, но и описывать с его помощью и восприятие, и сложную когнитивную деятельность. И то и другое требует для своего осуществления отображения, сохранения, извлечения информации, что позволяет анализировать эти процессы с помощью одних и тех же понятий.

Р. Аткинсон, анализируя компоненты системы памяти, приближается к пониманию специфики именно человеческой памяти. Информация в хранилищах памяти представлена в виде перцептивных кодов, характеризующихся набором первичных признаков. Перцептивные коды сами по себе не содержат информации о значении и смысле кодируемых стимулов и событий, а являются неким упорядоченным набором признаков, достаточным для представления события или стимула в л-мерном пространстве. Следующим видом представления информации в системе памяти являются концептуальные коды. Эта вторичная форма представления информации рассматривается Р.Аткинсоном в виде упорядоченного набора признаков, определяющих локализацию стимула в п -мерном пространстве; измерениями этого набора является совокупность первичных концептуальных характеристик. Концептуальные коды имеют постоянное представительство в функциональной структуре долговременной памяти, которая называется концептуальным хранилищем. Каждый концептуальный код вместе с множеством связанных с ним перцептивных кодов образует узловые структуры концептуального хранилища. Перцептивные и концептуальные коды являются основными элементами другой функциональной структуры долговременной памяти. Информация о событиях и ситуациях кодируется в данном хранилище путем объединения кодов или их частей, соответствующих наборам стимулов, поступающих в систему памяти из внешней среды. Это хранилище также рассматривается Р.Аткинсоном в виде «"-мерного пространства, измерениями которого являются характеристики перцептивных и концептуальных кодов, а также характеристики, описывающие соотношение их концептуальных кодов (например, «превосходство», «подчинение», «принадлежность»).

Приведенная дифференциация компонентов системы памяти позволяет рассматривать память как многоуровневую, динамичную, развивающуюся, открытую по отношению к образованию новых связей систему, ибо предполагает обработку информации на различных уровнях сложности. Проблема структуры памяти представляет, по существу, проблему структуры интеллекта. Как бы по-разному мы ни подходили к определению интеллекта, его строение обусловлено наличием различных уровней обработки информации. В этом смысле все известные модели памяти могут быть дополнены иными уровнями обработки информации, например различными уровнями перцептивного кодирования: сенсорными и перцептивными эталонами, оперативными единицами восприятия, оперативными образами, образами-манипуляторами и др.

Критерии дифференциации уровней обработки информации в процессе ее запоминания и воспроизведения будут определяться характером тех связей, в которые «вступает» вновь поступающая информация. В последние годы многие исследователи восприятия и кратковременной памяти пришли к выводу, что необходимо отказаться от трактовки данных процессов как полносвязных систем. Этот вопрос является достаточно принципиальным, он тесно связан с выяснением того, какими должны быть модели когнитивных процессов: хронологическими и иерархическими или пространственными и гетерархическими. Многочисленные исследования восприятия и кратковременной памяти, выполненные на различном материале, в том числе и исследования процессов чтения, приводят к заключению о недостаточности хронологических и иерархических моделей [81].