Структурно-уровневая теория интеллекта

Б.Г. Ананьев полагал, что интеллект— это сложная умственная деятель-
ность, представляющая собой единство познавательных функций разного
уровня. Вслед за положением Л.С. Выготского о том, что преобразование
связей между различными психологическими функциями составляет осно-
ву психического развития, в рамках данной теории получил обоснование
тезис об интеллекте как эффекте межфункциональных связей основных
познавательных функций. В частности, на уровне эмпирического иссле-
дования изучались такие познавательные функции как психомоторика,
внимание, память и мышление, которые и рассматривались как компонен-
ты интеллектуальной системы.

В соответствии с исходной теоретической позицией структура интеллек-
та описывалась на основе выявления с помощью процедур корреляцион-
ного и факторного анализа характера связей как между различными свой-
ствами отдельной познавательной функции, например, объемом, распре-
делением, переключением, избирательностью и устойчивостью внимания
{внутрифункциональные связи), так и между познавательными функциями
разного уровня, например, вниманием и памятью, памятью и мышлени-
ем и т.д. {межфункциональные связи).

В итоге был сделан вывод, что общая направленность интеллектуаль-
ного развития в зависимости от возраста характеризуется единством про-
цессов когнитивной дифференциации (возрастанием выраженности
свойств отдельных познавательных функций) и когнитивной интегриро-
ванное™ (усилением межфункциональных связей между познавательны-
ми функциями разного уровня), задающих архитектонику целостной
структуры интеллекта [Ананьев, Степанова, 1972; 1977].

Было показано, что характер внутри- и межфункциональных связей ме-
няется с возрастом.

Во-первых, если в 18-25 лет интеркорреляционные связи между пока-
зателями внимания и мышления составляют 14,1%, то в возрасте 26-33
года — уже 86%. Если же рассматривать только связи с вербально-логиче-
ским мышлением, то рост связей с возрастом становится еще более пока-
зательным: 9,7 и 90% соответственно.

Во-вторых, по мере возрастного развития в структуре интеллекта наблю-
дается тенденция увеличения количества и величины корреляционных свя-
зей как между разными свойствами одной познавательной функции, так
и между познавательными функциями разных уровней. Этот факт был про-
интерпретирован как проявление эффекта интеграции разных форм интел-
лектуальной активности и, соответственно, как показатель становления
целостной структуры интеллекта (в контексте идеи «общего интеллекта»)
на этапе взрослости.

В-третьих, с возрастом происходит перестановка основных компонентов
в структуре интеллекта. В частности, в 18—25 лет самым мощным, по дан-

Глава 9. Интеллект

ным корреляционного анализа, является показатель долговременной памя-
ти, за ним следует показатель словесно-логического мышления. Однако в
26-35 лет на первое место выходят показатели словесно-логического мыш-
ления, за ними идут показатели внимания и только потом — показатели дол-
говременной памяти [Ананьев, Степанова, 1977; Степанова, 1979].

Ананьев постоянно подчеркивал глубокое единство теории интеллекта
и теории личности. С одной стороны, потребности, интересы, установки
и другие личностные качества определяют активность интеллекта. С дру-
гой стороны, характерологические свойства личности и структура мотивов
зависят от степени объективности ее отношений к действительности, опы-
та познания мира и общего развития интеллекта [Ананьев, 1977].

Теория функциональной организации познавательных процессов

Интеллект, согласно Б.М. Величковскому, может быть описан как иерар-
хия (точнее, гетерархия) познавательных процессов, включающая шесть
уровней познавательного отражения [Величковский, 1987].

Так, нижние «этажи» интеллекта имеют отношение к регуляции движе-
ний в предметной среде, начиная с простейших двигательных реакций и
локализации объектов (уровни А и В) вплоть до развернутых предметных
действий в условиях построения предметного образа ситуации (уровни С
и D). Для понимания природы интеллекта наибольший интерес представ-
ляют два последних высших его «этажа» — это высшие символические коор-
динации, отвечающие за представление и хранение знаний (уровень Е), и
стратегии преобразования знаний (уровень F).

Уровень Е представлен концептуальными структурами в виде «прото-
лексикона» (наглядно-типических образов объектов — первичных понятий
по И. Хоффману или фокус-примеров по Дж. Брунеру), а также в виде ког-
нитивных схем (обобщенных, стереотипизированных представлений о раз-
личных предметных областях — фреймов и сценариев). Уровень F представ-
лен процедурами изменения наличного знания в виде операций вообра-
жения, пропозициональных операций, особого рода метаоператоров типа
языковых связок «если, то...», «допустим, что...» и т.д. Благодаря этим про-
цедурам создаются условия для порождения новых смысловых контекстов
(ментальных пространств), которые могут заполняться новыми действую-
щими лицами и объектами, могут видоизменяться, приобретая гипотети-
ческий характер.

Согласно теории Величковского, традиционно выделяемые познава-
тельные процессы (те, что описываются в любом учебнике по психологии)
в действительности оказываются сложными образованиями. Так, ощуще-
ния связаны с работой трех базовых уровней (А, В и С); восприятие — двух
(Си D); память и мышление — трех (D, Е, /); воображение и понимание —
двух (Ей F); внимание— это результат управляющего влияния уровня Ена
E и Е на D.

В отличие от структурно-уровневой теории Б. Г. Ананьева, в рамках те-
ории функциональной организации познавательных процессов отрицает-

Экспериментально-психологические теории интеллекта

ся существование общего фактора интеллекта. Величковский придержива-
ется представления о гетерархическом (полифоническом) принципе коор-
динации познавательных процессов, означающем, что каждый познава-
тельный уровень формируется и работает по своим особым законам в ус-
ловиях отсутствия каких-либо «верхних» или «нижних» цептрализованных
влияний.

Характерно, что и в исследованиях Ананьева, и в исследованиях Велич-
ковского эмпирические границы между отдельными «функциями» или
«уровнями» оказались размытыми. Действительно, при анализе восприя-
тия на первом плане оказываются характеристики селективности перцеп-
тивного процесса (т.е. собственно внимание). При изучении понятийного
мышления в какой-то момент обнаруживается, что, по сути дела, описы-
ваются особенности долговременной семантической памяти. Исследова-
ние логических умозаключений неожиданно предстает как исследование
операций воображения и т.д. Эффект перевертыша — так можно было бы
назвать это необычное явление.

Возможно, так называемые познавательные процессы (восприятие, па-
мять, логическое мышление и т.п.) — это не более чем условные терми-
ны, которые использовались на определенном этапе развития психоло-
гии познания. Определение интеллекта как совокупности познаватель-
ных процессов в контексте такого взгляда на устройство познавательной
сферы было вполне естественным. С другой стороны, есть основания по-
лагать, что интеллект, условно говоря, находится за основными позна-
вательными процессами, которые являются его рабочими органами. Дру-
гими словами, интеллект — это то, что обеспечивает актуализацию и ко-
ординацию познавательных процессов в условиях построения познава-
тельного образа.

Регуляционный подход

Интеллект как условие контроля импульсивной мотивации

Положение о том, что интеллект является не только механизмом перера-
ботки информации, но и механизмом регуляции психической активности,
одним из первых сформулировал и обосновал Л.Л. Терстоун [Thurstone,
1924]. Он рассматривал интеллект как способность тормозить импульсив-
ные побуждения либо приостанавливать их реализацию до того момента,
пока исходная ситуация не будет осмыслена в контексте наиболее прием-
лемого для личности способа поведения.

В качестве примера Терстоун предлагает рассмотреть ситуацию «Вам
срочно понадобились деньги». Допустим, Вы видите неподалеку одного
своего приятеля и решаете немедленно подойти к нему и попросить взай-
мы нужную сумму. Но тут Вы замечаете, что приятель занят разговором с
коллегами, и тогда Вы решаете поговорить с ним о деньгах вечером. Од-
нако минутой позже Вам приходит в голову мысль, что, возможно, не сто-

Глава 9. Интеллект

ит занимать деньги именно у этого приятеля, а лучше обратиться к друго-
му своему знакомому. Но может быть целесообразнее вообще не занимать
ни у кого деньги, а, например, взять ссуду в банке? В следующий момент
Вы вдруг начинаете сомневаться в том, что деньги так уж необходимы.
После определенных размышлений Вы придумываете некоторый вполне
приемлемый маневр, с помощью которого можно разрешить Вашу пробле-
му без денег.

Таким образом, мы имеем психологическую цепочку, состоящую из шес-
ти «шагов»: возникшая потребность (1) — деньги (2) — занять (3) — у знако-
мого (4) — у конкретного приятеля (5) — сию минуту (6). Если реализуется вся
цепочка сразу, то это свидетельствует о фактическом отсутствии интеллекту-
альной регуляции. Если побуждение блокируется между 6 и 5 шагом, то это
говорит о минимальном включении интеллекта, если между 5 и 4 — интел-
лект включается чуть в большей степени. Наконец, в полной мере интеллект
обнаруживает себя на шаге 3 и 2. Наиболее же очевидно интеллект проявля-
ет себя на шаге I, поскольку при этом острое и неотложное побуждение мо-
жет быть осознано в более абстрактной форме, в результате чего исходная по-
требность будет нейтрализована либо существенно трансформирована.

Итак, интеллектуальное (разумное) поведение предполагает: возможность
задерживать побуждения на разных стадиях подготовки поведенческого акта;
возможность думать в разных направлениях, осуществляя мысленно выбор
среди множества более или менее подходящих вариантов адаптивного пове-
дения; возможность осмысливать ситуацию и собственные побуждения на
обобщенном уровне на основе подключения понятийного мышления. Интел-
лект, следовательно, — это «...способность к абстракции, которая по своей
сути является тормозящим процессом» [Thurstone, 1924, р. 159].

Учитывая регулирующую природу интеллекта, Терстоун высказал пред-
положение, что «...высшей возможной формой интеллекта является фор-
ма, в которой альтернативой выступает не что иное как аффективное со-
стояние» [Там же, р. 163].