Три подхода к изучению мотивации индивидуальности

Метаморфоза личности из объекта общественного развития в субъект этого процесса выдвигается в центр исследования личности при изучении проблемы движущих сил ее развития. Веер подходов к решению этой проблемы чрезвычайно широк. Однако при всем многообразии этих подходов большинство из них в психологии, как это показано Л. И. Анциферовой, основывается на двух методологических предпосылках, а именно на принципе стремления к равновесию и принципе стремления к напряжению.

Принцип стремления к равновесию как методологическая предпосылка изучения движущих сил развития личности роднит между собой различные и даже противостоящие друг другу направления, к которым относятся ортодоксальный и современный психоанализ, необихевиоризм и когнитивная психология. Для всех этих направлений — будь то представление о стремлении к компенсации дефекта как движущей силе развития личности в индивидуальной психологии А. Адлера, идея о редукции напряжения потребностей в необихевиористских концепциях личности, положение о системе внутриличностного напряжения как источнике мотивации в теории К. Левина или представление о когнитивном диссонансе Л. Фестингера — характерен скрытый или явный гомеостатический адаптивный подход к изучению движущих сил развития личности.

Лишь другим лицом принципа стремления к равновесию, а не его антиподом является принцип стремления к напряжению как методологическая предпосылка изучения движущих сил развития личности в теориях, так или иначе связанных с персонологическим подходом к личности. К числу этих теорий относятся концепция самоактуализирующейся личности А. Маслоу, постулирующая положение о тенденции к самоактуализации как внутреннем источнике развития личности; теория личности Г. Оллпорта, в которой в качестве основной движущей силы выступает тенденция к самореализации личности.

Общими чертами в понимании движущих сил развития личности являются следующие: постулирование существования некоего единого «первоисточника» развития личности, неизменного и запрятанного в глубинах индивида, неважно, либидо ли это в теории З. Фрейда или же самоактуализация в концепции А. Маслоу (1); преобладание формального, чисто динамического описания движущих сил развития личности над содержательным их анализом и отсутствие адекватного подхода к изучению их общественно-исторической обусловленности (2); постулирование положения о подчиненности активности субъекта некоторой конечной заранее предустановленной цели, а тем самым и понимание человека как преимущественно адаптивного существа (3).

На принципиально иных позициях строится подход к изучению движущих сил развития личности в советской психологии. Методологические представления о «самостоятельной силе реакции» привели к выделению принципа саморазвития личности как исходного при изучении мотивации развития личности, так и определили общую стратегию поиска конкретных психологических феноменов и механизмов движущих сил развития личности. Для этой стратегии характерны, во-первых, выделение положения о роли борьбы противоположностей, противоречия и гармония этих противоположностей как движущей силы развития личности (Л. И. Анцыферова, Б. В. Зейгарник); во-вторых, положение о существовании источника саморазвития деятельности в самом процессе движения деятельности (А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн) .

Как конкретизировались оба этих положения в советской психологии? Первая продуктивная недооцененная попытка найти источник развития деятельности в ней самой принадлежит классику отечественной психологии Д. Н Узнадзе. Критикуя гедонистические представления о мотивации К. Бюлера, Д. Н. Узнадзе вводит представления о функциональной тенденции как источнике развития поведения. Он пишет: «Понятие функциональной тенденции ... делает понятным, что функция, внутренняя сила может активизироваться не только под давлением потребности, но и самостоятельно, автономно...»[176]. И далее продолжает: «...если же оно (удовольствие) возникает только в результате активации функции, принципиально невозможно рассматривать его как мотор-активность: ведь должен же быть когда-то в жизни организма случай такой активации моторной функции, когда ему еще было незнакомо удовольствие функции. Но что же тогда определяло факт активации этой функции? Несомненно, что функция движения сама по себе содержит импульс активации: функция, так сказать, сама по себе стремится к деятельности, сама имеет тенденцию функционирования»[177]. Именно функциональная тенденция, по мысли Д. Н. Узнадзе, является источником таких форм поведения личности, как игровая, творческая и спортивная деятельность.

Введение Д. Н. Узнадзе представления о функциональной тенденции как источнике саморазвития может служить теоретической основой для конкретных разработок проблемы движущих сил развития личности ребенка, проведенных Л. И. Божович и М. И. Лисиной[178]. В работах Л. И. Божович были развиты идеи о потребности во впечатлениях как движущей силе развития личности. М. И. Лисина и ее сотрудники успешно разрабатывают представления о потребности в общении как специфически человеческой движущей силе развития личности. Эти работы, реально реализующие принцип саморазвития как исходный при изучении мотивации развития, — тот случай в развитии науки, когда новые представления облекаются в старые терминологические одежды. То, что потребности в общении, впечатлениях не возникают в виде импульса изнутри или извне, не являются адаптивными и гомеостатическими по своей природе, а имеют в качестве своего мотивирующего источника сам факт взаимодействия субъекта с миром, позволяет с уверенностью предположить, что мы имеем дело не с потребностями в ортодоксальном смысле слова, а как раз с функциональными тенденциями.

Дальнейшее углубление представлений о механизмах саморазвития деятельности осуществляется в работах В. Г. Асеева (1978) и В. А. Петровского[179]. Так, В. Г. Асеев предполагает, что условием инициации развития является наличие некоторой неиспользованной резервной зоны функциональных возможностей, которые потенциально содержат в себе источник развития личности. В. А. Петровским на материале экспериментального анализа «бескорыстного риска» вводятся представления о «надситуативной активности» как источнике зарождения любой новой деятельности личности. В этих исследованиях показывается, что человеку присуща явно неадаптивная по своей природе тенденция, проявляющаяся в постановке различного рода сверхзадач, которая и названа «надситуативной активностью». С исследованиями надситуативной активности непосредственно соприкасаются работы, в которых вводятся представления об установках как механизмах, определяющих устойчивость динамики деятельности, ее развития. Если установки как бы пытаются удержать деятельность в наперед заданных границах, обеспечивая ее устойчивый характер, то надситуативная активность, взламывая эти установки, выводит личность на новые уровни решения жизненных задач. Противоречие между «надситуативной активностью» и установкой выступает в качестве одного из возможных механизмов развития деятельности личности.

Таким образом, разрабатываемые в русле различных направлений советской психологии положения о тенденциях к общению, восприятию, поисковой активности как источниках мотивации, возникающих в самом процессе взаимодействия субъекта с миром, предварительные гипотезы о механизмах процесса развития деятельности личности закладывают основания анализа мотивации развития личности.

Глава 4

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ