Моя вторая просьба: никогда не имитируйте.

Ум - это имитатор, ведь имитация - это так просто. Быть кем-то очень трудно. Стать кем-то очень легко: все, что для этого нужно, — это быть лицемером, что не представляет собой большой проблемы. Глубоко внутри вы остаетесь теми же самыми, но на поверхности - вы все время раскрашиваете себя согласно какому-то образу.

Христианин старается стать похожим на Христа - это и означает слово «христианин». Вы хотели бы уподобиться Христу. Вы на пути к нему, может быть, еще далеко, но все же движетесь помаленьку. Христианин означает человека, кото­рый старается помаленьку стать Христом, мусульманин (по-английски «мусульманин» - Mohammedan) означает человека, который старается стать Мухаммедом. Но, к сожалению, это невозможно; этого нет в самой природе вещей. Вселенная создает только уникальные существа. У нее нет понятия о копиях, дубликатах, ксерокопиях; существование не имеет поня­тия об этом - только оригиналы.

И каждая индивидуальность настолько уникальна и оригинальна, что стараться стать Христом - значит совершать самоубийство. Стараться стать Буддой значит совершать само­убийство.

Поэтому вторая просьба такая: не имитируйте. Если хотите знать, кто вы, пожалуйста, избегайте имитации, ими­тация - способ избежать познания себя.

Мне всегда нравилось одно высказывание Фридриха Ницше, и я, как и сейчас, во многих случаях находил его загадочно верным. Ницше говорит: «Первый и последний христианин умер две тысячи лет назад, на кресте». Первый и последний... Все остальные просто косные, неумелые люди. Они всеми способами стараются быть христианами, а это совершенно невозможно. Существование и его законы не позволяют этого.

Вы не можете изменить законы вселенной.

Вы можете только быть собой и ничем другим.

И это прекрасно - быть собой.

Все оригинальное имеет красоту, свежесть, аромат, жи­вость. Все имитируемое мертво, тупо, фальшиво, искусствен­но.

Вы можете притворяться, но кого вы обманываете? Кроме себя вы не обманываете никого. И какой смысл обманывать? Что вы выиграете от этого?

Те же религиозные люди, Моисей, Махавира, Будда, те же религиозные люди говорили вам, что если вы будете имитиро­вать в точности так, как предписано ими, то вы достигнете великого наслаждения на небесах, в раю. Все они как-то усиливали вашу алчность, вожделение. Они говорят об отсут­ствии желаний, - но ради чего? Видите ли вы противоречие, присущее всем религиям? Они говорят: «Отбросьте желания, так вы достигнете рая». А что это такое, не желать? Это величайшее желание. И какие другие желания вы отбрасыва­ете ради этого? Носить красивые одежды - отбросить. Иметь прекрасный дом - отбросить. Есть хорошую еду — отбросить. Все это желания. Все это мелочи, а что вы получите взамен? Целый рай.

Эти люди не учат вас отсутствию желаний. Напротив, они дают вам, как предмет сделки, великое желание — вам нужно лишь отбросить ваши маленькие глупые желания. И из-за этого великого желания вы готовы имитировать, ведь это единственный способ исполнить его. Вы готовы имитировать. Тысячи людей живут, даже сейчас, по наставлениям Будды. Может быть, они хороши для Гаутамы Будды, он, должно быть, радуется им; я не спорю. Но сам он никого не имитиро­вал, этого вы совсем не видите. Старался ли Иисус имитиро­вать кого-либо? Если у вас есть немного разума, совсем немного разума, этого довольно. Не нужно быть гением, чтобы понять этот простой факт. Кого имитировал Христос? Кого имитировал Будда? Кого имитировал Лао-цзы? Никого. Вот почему они расцвели. А вы имитируете.

Первое, что нужно понять, это то, что отсутствие имита­ции - один из фундаментов религиозной жизни.

Не будьте ни христианином, ни мусульманином, ни индусом - тогда вы сможете открыть, кто вы есть. До этого открытия вы уже покрыли себя всеми видами ярлыков, и потом все время читаете эти ярлыки и думаете, что это вы: вы мусульманин, вы христианин. Эти ярлыки наклеены на вас вами самими или вашими родителями, вашими доброжелате­лями. Они все ваши враги. Всякий, кто пытается извлечь вас из вашего бытия, - ваш враг.

Это мое определение: всякий, кто помогает вам остаться, - какова бы ни была цена, каковы бы ни были последствия, - решительно оставаться самими собой, - тот ваш друг.

Я - не мессия, и я - не пророк. Я только друг, а друг не может сделать то, что вы просите. Какие заповеди я могу дать вам? Нет, никаких. Я не могу сказать вам, что делать и чего не делать. Я могу только объяснить вам, что, или вы можете быть собой, или вы пытаетесь притворяться кем-то другим. Пытаться и притворяться проще, поскольку так вы и действу­ете.

Как вы думаете, хорошо ли в фильме лорда Аттенборо Ганди играет человек, представляющий Ганди? Он играет очень хорошо; он выглядит очень похожим на Ганди. Аттен­боро вынужден был объездить весь мир, чтобы найти человека, похожего на Ганди. Это было очень трудно, а этот человек просто зашел в офис, - и Аттенборо сказал: «Как? А я искал повсюду». То был просто бедный актер из одного маленького театра. Он похож на Ганди, носит одежды, как у Ганди, ходит, как Ганди, говорит, как Ганди, что же еще нужно? Но вы что думаете, он стал Ганди? Иногда он действовал даже лучше Ганди, ведь Ганди все делал впервые, а он во второй раз. У него была возможность отбросить все ошибки и погрешности. Он мог исправиться. Случилось так...

Друзья Чарли Чаплина на его пятидесятилетие устроили особые приготовления для празднования. По всей Англии были приглашены люди, играть роль Чарли Чаплина. Их выбирали по деревням. Потом были состязания следующего уровня, по округам, потом следующие состязания, уровнем еще выше. И наконец финальное состязание состоялось в Лондоне. Чарли Чаплин был шутником, он сказал: «Подходя­щее время, чтобы разыграть шутку». Поэтому он с задней двери вступил в состязание. Но шутка обернулась против него - он стал вторым! Кто-то другой стал первым. Судьи не узнали, что Чарли Чаплин играл сам себя; то, что он оказался вторым, стало известно позже. Кто-то другой преуспел больше в том, чтобы быть Чарли Чаплином.

Поэтому возможно, что христианин пройдет немного дальше Христа, буддист пройдет немного дальше Будды. Но это все игра, вы лишь так действуете; это не ваше существо. Держите дистанцию между существом и деланием. Вы без проблем можете делать что-то против своего существа. Сущес­тво очень терпеливо, очень спокойно и тихо; оно не тревожит вас. Если вы хотите играть чью-то роль, оно позволит вам.

Этот человек, оказавшийся лучше Чарли Чаплина, все же знает, что он не Чарли Чаплин. Его бытие - это его бытие; он просто играл. И когда он узнал, что обошел самого Чарли Чаплина в том, чтобы быть Чарли Чаплином, он не мог поверить этому. Он извинился перед Чарли Чаплином: «Про­стите меня, у меня не было и понятия о том, что вы были в этом состязании».

Чарли Чаплин сказал: «Я думал разыграть шутку, но сам стал посмешищем. Но вы открыли великую истину, что игра и бытие - две разные вещи».

Но в обычной жизни вы не играете роль христианина, вы начинаете думать, что вы христианин. Медленно, медленно, медленно, обусловленные обществом, родителями, образова­нием, вы становитесь христианином. Вы полностью забываете, что не родились христианином. И вы полностью забыли, в чем ваш потенциал. Вы двигались прочь от направления, в кото­ром мог лежать ваш потенциал. Вы ушли очень далеко, вам нужно вернуться назад.

Когда я говорю это людям, это ранит. Но я не могу делать иначе. Вы прошли многие мили в бытии христианином; вам нужно возвращаться многие мили назад, и это будет трудной задачей. И если вы не вернетесь в ту точку, от которой вы отклонились, вы не сможете никогда открыть себя, а это все, что должно быть открыто.

Моя третья просьба такова: остерегайтесь знания.Стать знающим так мало стоит. Везде можно найти священные книги, везде есть библиотеки, университеты; так легко стать знающим. А раз вы стали знающими, вы стали очень уязвимыми, поскольку теперь эго хочет верить, что это - ваше знание, и не просто знание, но и сама ваша мудрость. Эго хочет выдать знание за свою собственную мудрость. И вы начинаете верить, будто действительно знаете.

Вы не знаете ничего. Вы знаете только книги и то, что в них написано. Наверное, и книги эти написаны такими же людьми, как вы. Девяносто девять процентов книг написаны другими читателями. На самом деле, если вы прочли десять книг, ваш ум настолько переполняется всяким хламом, что вам хочется вылить все это в одиннадцатую. Что еще вы с ним будете делать? Вам же нужно будет разгрузить себя.

Число книг продолжает расти. Каждый год на каждом языке выпускается тысячи и тысячи книг. Опасность никогда не была так велика, как сегодня, поскольку никогда раньше знание не было так легко доступно вам - через все виды средств массовой информации. Теперь есть не только книга; вы можете получать знания из газеты, из журнала, по радио, по телеви­дению, и все эти источники становятся все более и более доступными. Опасность становится еще сильнее.

Я был профессором в двух университетах и наблюдал сотни профессоров. Это самое снобистское племя в мире. Профессор думает о себе, что является представителем другой породы, - ведь он знает. И что же он знает? Лишь слова, а слова - это не переживание. Вы можете все время повторять слово любовь, любовь, любовь, миллионы раз; но это не даст вам вкуса любви. Если вы прочтете книги о любви, а о любви тысячи книг, романов, поэм, рассказов, исследований, диссертаций, то узнаете о любви так много, что забудете, что сами-то никогда не любили, что не знаете, что есть вся эта любовь, - но вы знаете все о любви, знаете все, что написано в книгах.

Поэтому третье: остерегаться знания, быть бдительным к тому, чтобы в любой момент вы могли отложить свое знание в сторону, чтобы оно не закрывало вам видения. Его не должно быть между вами и реальностью. Вы должны идти в реальность предельно обнаженными. Но если между вами и реальностью так много книг, тогда все, что вы видите, - не реальность. Реальность, пока она достигнет вас, будет разрушена вашими книгами, она уже не будет иметь ничего общего с реальностью.

Четвертое... Я не буду говорить «молитесь», поскольку нет Бога, которому молиться. Я не могу говорить, как это делают все религии, что молитва сделает вас религиозными. Она даст вам ложную религиозность, поэтому в моей религии слово молитва полностью отброшено. Бога нет, поэтому разговаривать с пустым небом - предельная глупость. Есть опас­ность в том, что вы начнете слышать голоса с неба и выйдете за пределы нормы. Тогда вы станете ненормальными. Тогда вы будете больше не в состоянии что-либо делать, вам нужно будет психиатрическое лечение.

Поэтому, пока этого не случилось - пока Бог не ответил вам, - пожалуйста, не просите. Ведь это в вашей власти — не просить, не молиться. Бог не может заставить вас молиться и просить. Если вы молитесь, просите, настаиваете, он может ответить — вот в чем опасность. И раз вы услышали ответ, тогда вы не будете слушать никого. Тогда вас нужно заставить пройти психиатрическое лечение, иначе вы станете душевно­больными.

Мое слово, заменяющее слово «молитва», - «любовь». Забудьте слово «молитва», замените его любовью.

Любовь не к какому-то невидимому Богу. Любовь к видимому - к человеческим существам, животным, деревьям, океанам, горам. Расправьте крылья любви так широко, как только можете.

И помните, любви не нужна система веры. Любит даже атеист. Любит даже коммунист. Любит даже материалист.

Любовь - это нечто, присущее вам, а не нечто, навязанное извне. Нельзя сказать, что может любить только христианин или только индус, — это ваш человеческий потенциал. И я хотел бы, чтобы вы полагались скорее на свой человеческий потенциал, чем на ложную обусловленность христианства, иудаизма, индуизма... Не несите их с собой, но несите с собой любовь, это частица вашего бытия - любовь без всякого запрета, без всякого табу.

Все эти религии наложили на любовь табу. Можно понять их стратегию. Стратегия такова, что если любовь находится под запретом, то ваша энергия любви начинает двигаться к молитве. Это просто: вы блокируете путь любви, она находит другой путь. Вы заблокировали ей путь к реальности, она постарается достичь нереального. Вы заблокировали челове­ческие возможности, она испытает что-нибудь воображаемое, какую-нибудь галлюцинацию.

Все религии против любви, потому что это опасно: если человек входит в любовь, он может перестать думать о церкви, храме, мечети, священнике. Почему он должен думать? Он может совсем не думать о молитве, ведь он знает что-то более существенное, что-то, дающее большую пищу. Он знает что-то более основательное, зачем ему обращаться к мечтам?

Только подумайте о следующем: попоститесь один день и на следующее утро вспомните, о чем вы мечтали. Конечно, вы мечтали о еде, о пире - это совершенно ясно. Только попости­тесь один день, и вам это будет сниться всю ночь... Что случилось? Вы отбросили реальное, но все ваше существо хочет его. Если вы отбросили реальное, то единственное, что остается, - найти ему замену, нереальное. О чем бы вы ни мечтали, проверьте: сама эта мечта говорит о том, что вы упустили реальность. У человека, живущего в реальности, мечты исчезают. Ему не о чем мечтать, ему нечего видеть во снах. Когда он отправляется спать, он оканчивает дневную работу. Он оканчивает, и ничто не переходит в его сны.

Зигмунд Фрейд, Юнг, Адлер - все эти люди работали над сновидениями. Им следовало бы заглянуть в жизнь хотя бы одного человека, у которого исчезли сновидения, это дало бы им ключ к пониманию проблемы. Но эти люди так же глупы, как и остальные. Вы не можете себе представить, как Фрейд боялся приведений. Вы так не боитесь их.

Юнг был исключен из психоаналитического движения по той простой причине, что он верил в приведения. Однажды, когда Зигмунд Фрейд и Юнг сидели в гостиной у Фрейда, Юнг начал говорить о приведениях. Он очень интересовался приве­дениями. И как раз когда он начал говорить о приведениях, в шкафу раздался сильный взрыв. Фрейд упал со стула и сказал: «Я говорил вам много раз: упомяните о дьяволе, и он тут как тут, - а вы не слушаете». Даже Юнг был потрясен. Они открыли шкаф; там ничего не было. Откуда взялся этот звук, как будто взорвалась бомба? Он закрыл шкаф и снова сел. Они снова начали говорить о приведениях, ведь как можно остано­виться после такого переживания? И снова последовал взрыв! Это был конец. После этого Фрейд никогда не виделся с Юнгом.

Фрейд так сильно боялся смерти, что с ним нельзя было говорить об этом. Его учеников предупреждали, особенно новеньких, никогда не упоминать слово «смерть». Дважды случалось так, что люди упоминали что-то, связанное со смертью, и он падал в припадке, терял сознание. Он так сильно боялся смерти, что даже слова «смерть» было достаточно для того, чтобы он потерял сознание. И эти люди создали психо­анализ, это ваши великие ученые в области ума.

Юнг боялся мертвых тел. И это естественный закон: то, чего вы боитесь, тем вы и восхищаетесь. Поэтому он хотел отправиться в Египет посмотреть на древние мумии, эти мертвые тела, хранившиеся в пирамидах, а теперь находящи­еся в египетском музее. Много раз он хотел отправиться. Заказывались билеты, иногда он добирался до аэропорта, но начинал нервничать, так нервничать, так дрожать, что возвращался обратно - прерывал путешествие. Он никогда так и не смог добраться до Египта. Он предпринял дюжину попыток, и всякий раз начинал нервничать. Сама мысль увидеть мертвое тело возрастом три, четыре, пять тысяч лет выводила его из нормы.

Эти люди не знали ни одного человека, у которого исчезли сновидения. Например, я не могу видеть сны, даже если захочу; это невозможно. Я пытался, но у меня не получалось. Я пытался много раз, придумывалих, ведь нет книг, где говорилось бы о том, как создать сновидение, поэтому я придумывал их по-своему. Я отправляюсь спать, думая о чем-нибудь, представляя что-нибудь в зрительных образах, так чтобы это осталось во сне и стало бы сновидением. Но когда наступает сон, эти зрительные образы исчезают. Сон есть, но того, что я представлял себе, нет.

Если вы живете реальной жизнью подлинно, искренне, полно, сновидения прекращаются. Если вы любите, вы никог­да не подумаете о молитве, поскольку знаете реальное - зачем же вам следовать за нереальным, за псевдо? А все эти религии знали только одно: прекратите реальное, вам нужно следовать за нереальным.

Пятое, что я хотел бы сказать вам: живите от мгновения к мгновению - в каждый момент умирайте для прошлого. С ним покончено. Не нужно даже отмечать, хорошим оно было или плохим. Нужно знать только одно: с ним покончено, его больше нет. Его больше не будет... ушло и ушло навсегда; зачем теперь на него напрасно тратить время?

Никогда не думайте о прошлом, поскольку вы растрачи­ваете настоящее, которое является единственной реальной вещью в ваших руках. И никогда не думайте о будущем, поскольку никто не знает, что будет завтра, как будет завтра, как все повернется, где вы приземлитесь, - вы не можете себе представить этого.

Думаете ли вы о том, что случится с нашей коммуной? Думали ли вы когда-нибудь, что мы осядем в Орегоне, в Америке? Мне кажется, что вряд ли кто-нибудь даже в сновидениях, в мечтах, в галлюцинациях думал об Орегоне. Но мы приземлились здесь. Так случается каждый день. Вы не замечаете этого: вчера вы напрасно тратили время, думая о сегодняшнем дне, а он повернулся не по вашим мыслям и планам, и теперь вы волнуетесь, зачем напрасно тратили время, - и снова вы тратите его напрасно.

Оставайтесь в мгновении, истинно в мгновении, предель­но здесь и сейчас, как если бы не было вчера и не будет завтра, - только тогда вы сможете быть полностью здесь и сейчас.

И эта полнота пребывания в настоящем соединяет вас с существованием, поскольку существование не знает прошло­го, не знает будущего. Оно всегда здесь и сейчас.

Существование знает только одно время - настоящее. Язык образует три времени и создает в вашем уме три тысячи напряженных состояний.

Существование знает только одно время, и оно - настоя­щее, и оно - совсем не напряженное состояние, оно - предель­ное расслабление.

Когда вы полностью здесь, вчера не тянет вас назад, завтра не тянет вас куда-то еще, вы полностью расслаблены.

Для меня быть в мгновении - это медитация, предельное пребывание в мгновении. И тогда все так прекрасно, так благоуханно, так свежо. Ничто не стареет. Ничто никуда не идет.

Это мы приходим и уходим; существование остается, как оно есть. Это не время проходит, это мы приходим и уходим. Но вот заблуждение: вместо того, чтобы увидеть, что это мы проходим, мы создали великое изобретение, часы, - и теперь время проходит.

Только подумайте, если бы на Земле не было человека, проходило бы время? Вещи еще есть, океан еще набегает на берег, разбивая свои волны о скалы. Солнце всходит, солнце садится, но нет утра, нет вечера. Нет времени как такового. Время - это изобретение ума, в своей основе время существует только тогда, когда есть вчера и завтра; настоящее мгновение - это не часть времени.

Когда вы просто здесь, просто сейчас, времени нет. Вы дышите, вы живете, вы чувствуете, вы открыты для всего, что происходит вокруг.

Вы религиозны, когда каждое ваше мгновение становится медитацией.

Вот эти пять просьб к вам.

Беседа 29