О развитии учения об инстинктах

Фрейд сформулировал свое учение об инстинктах, которое изначально было учением о либидо, на основе критического рассмотрения форм проявления детской сексуальности и перверсий и при этом предложил модель фаз развития детской сексуальности (ПСС V, 1905, с. 27). Содержанием этого, протекающе­го по определенным фазам, развития является полное удовольствия освоение своего и чужого тела. При этом, по мнению Фрейда, происходит развитие час­тичных либидозных влечений по образцу удовлетворения базовых организмен­ных потребностей. Так, при приеме потока пищи происходит стимуляция кожи губ и полости рта с помощью объекта (здесь пищи) как материала орального удовлетворения.

Потребительские нужды и возбудимая телесность в переживании субъекта могут объединяться, результатом чего становится появление эрогенной зоны. С учетом более современной точки зрения, следует отметить также, что при формировании эрогенных зон и при преобразовании диффузно возбудимых зон в эрогенную зону решающую роль играют соответствующие субъект-объект­ные отношения, особенно ранние взаимодействия матери и ребенка.

Это переживание потребности и полное удовольствие от удовлетворения при взаимодействии с объектом для грудного ребенка выступает как опыт в отношении следов воспоминаний. Разделение с оральным объектом протекает в рамках псевдо-диадического отношения: отношение к объекту еще нечетко отделяется от себя самого, так как изначально оральный объект - это материн­ская грудь.

Соответствующим образом развивается и частичное анальное влечение. Ид опирается на телесные потребности анального и уретрального выходов и развивается под действием стимуляции относящихся к ним возбудимых зон

– 39 –

кожи и слизистых оболочек, а также мышц, закрывающих анальное отверстие. Когда говорят об эрогенных зонах орального переживания удовольствия, име­ют в виду получение удовлетворения за счет определенного материала, тогда как анальное удовольствие усиливается в противостоянии объекту (содержа­ние кишечника) и за счет овладения им с помощью выталкивания или удержи­вания, с помощью активной манипуляции. Также здесь имеет значение то, ка­кую роль играет объект отношений при возникновении эрогенных или по-ино­му занятых зон; как формируется реакция на отказ, протест и противостояние со стороны объекта отношения. Одновременно, особенно в связи с воспитани­ем чистоплотности, вступает в спор об объекте (содержание кишечника) и тре­тий объект, с которым ведется борьба за анальный объект; этот третий объект также может стать адресатом анального подарка. Здесь уже вырисовывается тот треугольник, который играет столь важную роль как в преэдиповых, так и в эдиповых конфликтах.

На фаллической фазе фокусом концентрации удовольствия в собственном теле становится фаллическая или клиторальная зона. Здесь ребенок пережива­ет в собственном теле, без какого-либо внешнего воздействия, возможность полного удовольствия возбуждения, которое связано с чувством независимос­ти, самораскрытия, лучащегося выступления, «большой радости». Конечно, здесь тоже важное значение имеет поведение значимых людей. Среди прочего, от этого поведения зависит, сможет ли ребенок с самого начала воспринимать себя в своем фаллическом удовольствии и экспансии как источник удоволь­ствия для других.

Это развитие заканчивается эдиповой фазой. Тем самым формируется новое поле конфликта: отныне ребенок в полной мере конфронтирует с третьим объек­том, то есть с соперником, за желаемый второй объект. В этой связи на базе пере­живания «быть меньше, чем...» или «иметь меньше, чем» возникают страх каст­рации или зависть к пенису и проистекающие из этого интерперсональные кон­фликты, которые сопровождаются эмоциями зависти и ревности, а также сты­дом и виной. При этом особенное значение получает упоминающийся Фрейдом конфликтный элемент захватывающего сексуального переживания.

Вопрос о том, в какой мере, говоря об инстинктах, следует иметь в виду соматическую силу или психическую энергию, был решен Фрейдом с помощью введения понятия репрезентации. Оно означает способ перевода из соматического в психическое. Репрезентация инстинкта в то время понималась Фрейдом как репрезентация представления. Другой элемент - это аффективный вклад. Он отделен от представления и находит «выражение, соответствующее количеству, в событиях, которое можно обозначить как аффекты ощущений» (ПСС X, 1915, с. 255).

С инстинктами, таким образом, соотносятся репрезентативный элемент (репрезентация инстинкта, она же репрезентация представления) и аффектив­ный (количественный) элемент, хотя Фрейд и не вводил понятия аффективной

– 40 –

репрезентативности (см. об этом ниже в этой части). В то время как репрезен­тации представлений, влечений могут быть вытеснены с целью регуляции удо­вольствия-неудовольствия, суть аффективного кванта в другом: он или преоб­разуется в качественно новый аффект, скорее всего, страх, или подавляется (ПСС X, 1915, с. 255-256, 276-277).

Такое подавление, однако, это не просто вытеснение в бессознательное, как это происходит с представлениями. Поэтому в строгом смысле нельзя говорить о бессознательных аффектах. В системе бессознательного (топог­рафической теории) обнаруживается лишь возможность для возникновения аффекта; таким образом влечение представлено только в системе предсоз­нательного/сознательного (или в системе Эго) в виде аффекта (ПСС X, 1915, с, 277).

Достаточно нестрогое определение Фрейдом аффектов в их связи с инстин­ктами можно объяснить тем, что Фрейд уравнивает присущую инстинкту сум­му возбуждения и квант аффекта инстинкта. Здесь следует отметить, опираясь на результаты исследований аффекта (см. соответствующий раздел данного учебника), что специфических аффектов влечений не существует: когда влече­ние достигает определенного уровня возбуждения, направленного на желае­мый объект, независимые от инстинкта исходные аффекты включаются в отно­шения к объекту влечения как регуляторы (Krause, 1983).

Учение Фрейда об инстинктах вплоть до своего окончательного оформле­ния в виде дуализма Эроса-Танатоса (инстинкт жизни-инстинкт смерти) пре­терпело множество изменений. И это еще раз показывает, сколь тяжело было придать удовлетворительную теоретическую форму всему спектру клиничес­ких наблюдений и собственных наблюдений.

Сексуальный инстинкт в своем развитии с самого начала представлен час­тично и полиморфно, его целью является устранение напряжения из сомати­ческих источников (эрогенные зоны). Изначально не сталкивающееся с пре­пятствиями внутреннее стремление приобретает свои исключительно индиви­дуальные черты по мере того, как в опыте субъекта появляются разнообразные способы удовлетворения инстинкта.

Другой тип инстинкта был описан Фрейдом под названием инстинкта со­хранения Эго или инстинкта самосохранения. Эго использует его энергию в защитном конфликте с инстинктом сексуальности.

В то время как Эго, в соответствии с первой моделью конфликта, рассмат­ривалось как оппозиция непереносимым для него представлениям и выступа­ло одновременно как защищающий элемент, инстинкты самосохранения и сек­суальности стоят отныне в оппозиционном напряжении по отношению друг к другу. Теперь исполняющее защитные функции Эго черпает используемую для этого энергию или мотивацию из инстинктов самосохранения. Впоследствии также будет указано на то, что инстинкты самосохранения или Эго-инстинкты

– 41 –

обладают нарциссическим качеством, так что следует говорить о нарциссичес­ких инстинктах, являющихся контрагентами направленного на объект сексу­ального влечения (см. ниже).

С клинической точки зрения, в этих первых формулировках теории влече­ний речь идет о противостоянии в защитном конфликте сексуальных и Эго-инстинктов (ПСС VIII, 1911, с. 234), с генетической точки зрения - о противо­стоянии инстинктов самосохранения и сексуальности.

В 1910 году Фрейд назвал всю совокупность несексуальных потребностей инстинктами самосохранения. В психическом конфликте они участвуют как Эго-инстинкты. Оба полюса этого конфликта были обозначены Фрейдом (ПСС VIII, 1910, с. 97-98) с помощью двух элементарных понятий, в которые вклю­чены все действующие в человеческой душе органические потребности; Шиллер в свое время сказал о них так:

«До тех пора, пока за структуру мира

Отвечает философия,

он движется вперед

за счет голода и любви»

В ходе последующих исследований Фрейд столкнулся с амбивалентнос­тью любви и ненависти и трудился над тем, чтобы интегрировать ее в учение об инстинктах. Это оказалось нелегкой задачей: «...отношения любви и нена­висти не определяют отношения влечений к их объектам, но зарезервированы для отношения Эго к объектам в целом» (ПСС X, 1915, с. 229). После чтения этой работы можно выдвинуть гипотезу об агрессивной тенденции, которая не представляет собой компонент инстинкта сексуальности, но принадлежит к ин­стинкту самосохранения.

По ту сторону сферы действия инстинкта, который направлен на либидоз­ное удовлетворение, то есть на получение удовольствия (или, по меньшей мере, на снижение неблагоприятного напряжения), лежат клинические феномены вынужденного повторения. Эти феномены были выявлены главным образом при диагностико-терапевтическом рассмотрении неврозов навязчивых состоя­ний и меланхолии и описываются с помощью понятий амбивалентности, аг­рессивности, садизма, мазохизма и ненависти. В поисках типа инстинкта, ко­торый сделал бы понятными эти феномены и в то же время мог бы быть рас­смотрен в качестве полярного напряжения по отношению к ранее введенному понятию инстинкта сексуальности, Фрейд обнаружил инстинкт смерти (ПСС XIII, 1920, с. 40). Этому инстинкту противостоят все те модальности инстинк­тов, которые направлены на удовлетворение и получение удовольствия, коро­че, на сохранение индивида и тем самым жизни (Эрос) (ПСС XIII, 1923, с. 268).

В противоположность направленным на обеспечение жизни и ее сохране­ние инстинктам инстинкт смерти стремится к полному упразднению напряже­ний, которые характеризуют существование-в-жизни, к возврату от многокле-

– 42 –

точного организма с его нестабильностью, которую нужно постоянно регули­ровать, к стабильности неорганического, из которого произошло органичес­кое, к стабильности окончательного устранения напряжения. Инстинкты смер­ти, которые направляются как первичный мазохизм сначала вовнутрь, на само­разрушение субъекта, могут быть обращены вторично вовне, против объектов; они были обозначены Фрейдом как инстинкты разрушения (ПСС XIII, 1923, с. 269).

В результате усилий Фрейда, наблюдаемые им в клиническом исследова­нии - особенно в исследовании меланхолии - психологические феномены были сведены к биологической основе, однако в свете современных биологических исследований они оказались не вполне точны. Жизнь и смерть с микробиоло­гической точки зрения рассматриваются не как противоположности; они ле­жат в одном континууме, который не допускает однозначного отделения этих состояний друг от друга (Brenner, 1986, с. 27). Однако при этом сохраняются психологические феномены, которые можно свести к инстинкту агрессии, и обоснование принятия существования такого инстинкта остается несомненным.

Гипотеза Фрейда о стремлении к смерти, направленном изначально про­тив субъекта и реализующемся в биологических процессах, подвергалась зна­чительной критике. Направленное на объект стремление к агрессии, понимае­мое Фрейдом как обращение субъекта на объект, перенаправленное изнутри наружу стремление к смерти, в клинической практике вело к смещению акцен­тов: направленная на объект часть инстинкта смерти приобретала как инстинкт агрессии все большее значение и привлекала все большее внимание, а биоло­гические детерминанты агрессивного поведения нередко упускались из виду. Агрессивность рассматривалась преимущественно с точки зрения влияния ок­ружения, специальных условий социализации. Однако с некоторых пор обсуж­дается имеющий биологические корни изначальный инстинкт агрессии и раз­рушения; при этом говорится также об инстинкте убийства (см. Heigl-Evers und Ott, 1997с; Petri, 1996, с. 132; Rudol, 1993, с. 92). Это можно связать с дискус­сией об историческом насилии и уничтожении людей (в особенности в нацист­ской Германии в период Холокоста), а также с сегодняшними актами жестоко­сти и происшествиями, которые при помощи средств массовой информации поступают к нам ежедневно в потоке новостей. Все больше жестокости мы переживаем и в непосредственном повседневном опыте.

Дискуссия об инстинкте убийства актуальна также в связи с результатами последних социально-биологических исследований. В них среди прочего было показано, что у гоминид, в первую очередь, у шимпанзе, существует предрас­положенность к уничтожению сородичей, чего до сих пор этологи не замечали (Goodall, 1986;Kortland, 1972; Ploog, 1995). С социально-биологической точки зрения, такие способы поведения рассматриваются в связи с императивными стремлениями к передаче своего генома и тем самым к продолжению и сохра-

– 43 –

нению вида. Осуществление соответствующих тенденций и импульсов поведе­ния, понимаемых как выражение инстинкта убийства, допускается (в особен­ности представителями неодарвинизма) также и у родственников Species humana (Vogel, 1989).

Следует пояснить, что в попытках Фрейда концептуализировать психичес­кий конфликт в относящихся к этому полях напряжения, всегда был и оставал­ся инстинкт, при этом он понимался и рассматривался Фрейдом с различных точек зрения и по-разному обозначался. Для определения значения инстинктов и их следствий для концептуализации психического конфликта необходимо представить структурную теорию и последующие теоретические концепции.