Тарайся не идти следом за великими.

То, что случается вначале, всегда кажется лучше и оригинальнее того, что происходит потом. Если вы преемник великого человека или ребенок знаменитых родителей, то, чтобы превзойти их, вам придется не просто повторить, но удвоить их достижения. Не теряйтесь в их тени — застрянете в чужом прошлом. Вы сможете создать собственные имя и личность, если измените курс. Откажитесь от властного отца, заклеймите его наследие и добейтесь власти, засияв собственным, а не отраженным светом.

Многие могли бы воссиять, подобно фениксу, в своем деле, если бы другие им не предшествовали. Быть первым — великое преимущество, известность его удваивает... Те, кто идет первым, добиваются славы по праву первородства, те же, кто следует за ними, подобно младшим сыновьям, вынуждены довольствоваться скудным уделом . Соломон мудро выбрал миролюбие, отказавшись от воинственности и мести по отношению к своему отцу. Изменив курс, он решил, что проще стать героем... А наш великий Филипп П правил всем миром с престола своего благоразумия, поражая народы в веках.. Если его непобедимый отец был образцом энергии, Филипп стал парадигмой благоразумия...

НАРУШЕНИЕ ЗАКОНА Когда в 1715 году после пятидесятипятилетнего блестящего царствования скончался Людовик XIV, все взоры устремились на его правнука и избранного преемника, будущего Людовика XV. Станет ли когда-нибудь пятилетний мальчик таким же великим правителем страны, каким был Король-Солнце? Людовик XIV превратил страну, балансировавшую на грани гражданской войны, в процветающее государство, одно из самых могущественных в Европе. Последние годы его правления были трудны для него — король постарел и устал, но он надеялся, что дитя разовьется в сильного монарха, который снова укрепит страну и продолжит дело, начатое его прадедом. Поэтому в качестве наставников для царственного дитяти были приглашены лучшие умы Франции. Они должны были обучить его искусству управлять государством, методам, в которых Людовик XIV достиг совершенства. Ничто не было упущено в его образовании. Но когда в 1726 году Людовик XV взошел на престол, с ним произошла внезапная перемена: ему больше не нужно было учиться, угождать старшим, само утверждаться. Он оказался стоящим во главе великой державы, все богатства и власть в которой принадлежали только ему. Он мог делать что пожелает. Первые годы своего царствования, когда регентство закончилось, Людовик XV посвятил удовольствиям, предоставив управлять государством своему доверенному лицу Анд-ре-Эркюлю де Флери. Это не вызвало большой тревоги, ведь он был так молод, ему нужно было повеселиться и пошуметь, а Флери был хорошим министром. Но мало-помалу становилось ясно, что этот период грозит затянуться. Людовика не интересовали государственные дела. Его не беспоко-

ило финансовое положение Франции или возможность войны с Испанией, главной заботой его были развлечения. Он не выносил скуку и постоянно искал способы ее развеять. Если он не охотился на оленей и не преследовал юных красавиц, то проводил время за карточным столом, просаживая огромные суммы за одну ночь. Двор, как водится, был отражением вкусов государя карточная игра и пышные увеселения были привычным времяпрепровождением. Придворные не утруждали себя раздумьями о судьбах Франции — они старались произвести наилучшее впечатление на короля, добивались титулов, которые бы гарантировали им пожизненное обеспечение, и синекуры с высоким жалованьем за минимум работы. Паразиты стекались ко двору, долги государства росли. В 1745 году Людовик полюбил мадам де Помпа дур, женщину недворянского происхождения, которой удалось возвыситься благодаря красоте и обаянию, незаурядному уму и удачному замужеству. Став официальной фавориткой короля, мадам де Помпа дур сделалась законодательницей мод и арбитром вкуса для всей Франции. Но у мадам имелись и политические амбиции, и в конце концов она возвысилась до положения неофициального премьер-министра — именно она, а не Людовик, решала проблемы формирования кабинета, по своему усмотрению освобождая и назначая министров даже на самые важные, ключевые посты. Становясь старше, Людовик лишь требовал большего разнообразия в развлечениях. В Версале был построен бордель, Парк-о-Серф, куда свозили прелестных девиц со всей Франции. Подземные ходы и тайные галереи давали Людовику доступ туда в любое время. После смерти мадам де Помпа дур, наступившей в 1764 году, ее преемницей

Подобное новаторство помогло руководимому мудрыми советниками завоевать место в свитке великих. Не бросая собственного искусства, гениальные уходят с проторенной тропы и прокладывают, даже в профессиях старых как мир, шаги наверх, к славе. Гораций оставил эпическую поэзию Вергилию, как Марциал уступил лирику Горацию. Теренций избрал комедию, Персии — сатиру, каждый из них рассчитывал стать первым в своем жанре. Смелое дарование никогда не пойдет на подражание ради легкой победы. Бальтазар Грациан «Карманное зеркало для героев»

стала фаворитка короля мадам Дюбари, которая очень скоро прибрала к рукам двор, а затем, идя по стопам мадам де Помпадур, стала вмешиваться и в государственные дела. Если тот или иной министр чем-то не угождал ей, его тут же увольняли. Вся Европа была поражена, когда Дюбари, дочке кондитера, удалось добиться отставки Этьена де Шуазеля, министра иностранных дел и выдающегося французского диплома-' та, он был недостаточно почтителен с ней. Время шло, шарлатаны и пройдохи свили гнезда в Версале, играя на интересе Людовика к астрологии, оккультизму и финансовым махинациям. Некогда ставший королем незрелый и изнеженный подросток, он с годами сделался еще хуже.

Девизом правления Людовика XV стала знаменитая фраза: «Apres moi, le deluge» — «После меня хоть потоп», или, иными словами, пусть Франция пропадает пропадом, меня к тому времени уже не будет. И действительно, ко времени, когда Людовика не стало (он скончался в 1774 году), его страна, да и его собственные финансовые дела, были в совершенном упадке. Его внук Людовик XVI взошел на престол в королевстве, которое отчаянно нуждалось в преобразованиях и сильном руководстве. К несчастью для страны, новый король был даже слабее, чем его дед; он мог лишь беспомощно наблюдать, как страна скатывается к бунту. В 1792 году Великая французская революция провозгласила республику и конец монархии, и Людовик XVI был наречен Людовиком Последним. Спустя несколько месяцев он был гильотинирован, и корона Франции потускнела, утратив весь блеск, который когда-то придал ей Король-Солнце.

ТОЛКОВАНИЕ

Из страны, в которой в конце 1640-х бушевала разрушительная гражданская война,

Людовику XIV удалось создать могущественнейшее государство в Европе. Великие полководцы трепетали в его присутствии. Повар, допустив однажды ошибку в рецепте, готовя блюдо, покончил с собой, предпочтя смерть гневу государя. У Людовика XIV было много фавориток, но их власть не простиралась дальше спальни. Он собрал у себя при дворе наиболее блестящие умы своего времени. Символом его мощи стал Версаль: отказавшись от дворца предков, Лувра, он выстроил свой собственный дворец на совершенно новом месте. Это послужило символом нового, беспрецедентного порядка, основанного Людовиком XIV. Он сделал Версаль центром мироздания, осью, вокруг которой вращалась не только Франция, но и вся Европа, местом, которое посещали с чувством благоговения. Одним словом, Людовик заполнил зияющую пустоту — разлагающийся институт французской монархии — собственной символикой и сильной, лучащейся властью. Людовик XV же символизирует роковой удел тех, кто наследует что-то великое или идет следом за великим человеком. Может показаться, что для сына такого деятеля естественно продолжить возводить величественное здание на фундаменте, заложенном отцом. Однако в ведомстве власти все получается наоборот. Изнеженный сын, стремящийся к удовольствиям, — вот тот наследник, который, как правило, сменяет великого отца. Ему совершенно не свойственна, даже чужда тяга отца к заполнению пустоты. Согласно Макиавелли, настоятельная потребность есть то, что подвигает людей к действию, в отсутствие же таковой остаются лишь упадок и разложение. Не имея нужды в усилении и укреплении своей власти, Людовик XV неизбежно скатился к застою. В его правление Версаль,

ЖИЗНЬ ПЕРИКЛА В молодости Перикл очень боялся народа: он казался похожим на тирана Писистрата, его приятный голос, легкость и быстрота языка в разговоре этим сходством наводили страх на очень старых людей. А так как он владел богатством, происходил из знатного рода, имел влиятельных друзей, то боялся остракизма и потому не занимался общественными делами, но в походах был храбр и искал опасностей. Когда же Аристид умер, Фемистокл был в изгнании, а Кимона походы удерживали по большей части вне Эллады, тогда Перикл с жаром принялся за политическую деятельность. Он стал на сторону демократии и бедных, а не на сторону богатых

и аристократов — вопреки своим природным наклонностям, совершенно не демократическим. По-видимому, он боялся, как бы его не заподозрили в стремлении к тирании, а кроме того, видел, что Кимон стоит на стороне аристократов и чрезвычайно любим ими. Поэтому он и заручился расположением народа, чтобы обеспечить себе безопасность и приобрести силу для борьбы с Кимоном. Сейчас же после этого Перикл переменил и весь свой образ жизни. В городе его видели идущим лишь по одной дороге — на площадь и в Совет. Плутарх (ок. 46-ок. 120 гг.), «Жизнеописание Перикла»

символ величия Короля-Солнце, стал банальнейшим местом увеселений и наслаждений, чем-то вроде Лас-Вегаса монархии Бурбонов. Версаль теперь олицетворял все то, что было ненавистно в короле обнищавшему народу Франции, и во время революции дворец был разграблен ликующими повстанцами. У Людовика XV, потомка великого Короля-Солнца, был единственный способ избежать западни собственного прошлого: психологически начать с нуля, сознательно не вспоминать о прошлых поколениях и о своей родословной, начать движение в другом направлении, создавая свой собственный мир. Если у вас есть выбор, лучше постараться вообще избежать подобной ситуации, обратиться туда, где есть вакуум, недостаток власти, где вы сможете навести свой порядок, не будучи вынужденным играть роль второго светила в небесах. Власть зависит от того, удается ли ее обладателю казаться сильнее, масштабнее окружающих. Если же вы будете теряться в тени отца, короля, великого предка — вам никогда не удастся добиться этого. Но так как со временем государственная власть из выборной превратилась в наследственную, то новые, наследственные, государи изрядно выродились по сравнению с прежними. Не помышляя о доблестных деяниях, они заботились только о том, как бы им превзойти остальных в роскоши, сладострастии и всякого рода разврате. Николо Макиавелли СОБЛЮДЕНИЕ ЗАКОНА Юность Александра Великого была отмечена сильным чувством, которому он отдавался со страстью, — сильнейшая непри-

язнь к oтцy, царю Македонии Филиппу. Ему претила хитрость Филиппа, осторожный стиль его правления, напыщенные речи, пьянство и разгул, которому тот предавался, его увлечение борьбой и прочими способами убивать время. Александр знал, что ему необходимо стать полной противоположностью отцу: он вырабатывал решительность и храбрость, учился сдержанности в разговоре и не многословию, не терял драгоценного времени на удовольствия, которые не могли принести славы. Александра возмущало и то, что Филипп завоевал значительную часть Греции. «Мой отец будет продолжать захватывать земли до тех пор, пока совсем не лишит меня возможности совершить что-то великое», — пожаловался он однажды. В то время как другие сыновья сильных мира сего радовались унаследованному богатству и жили в свое удовольствие, Александр хотел одного — превзойти отца, стереть имя Филиппа в истории, перечеркнуть своими победами его достижения. Александру не терпелось показать окружающим, насколько он превосходит отца. Однажды торговец лошадьми Фессалиан привел великолепного коня по имени Буцефал, которого хотел продать Филиппу. Ни один из конюших царя не смог подойти к коню, и Филипп стал отчитывать торговца за то, что тот привел такого дикого и свирепого зверя. Видя это, Александр нахмурился и проговорил: «Какого коня теряют эти люди только потому, что по собственной трусости и неловкости не могут укротить его». Он повторил это несколько раз, так что Филипп, которому он этим досадил, с вызовом предложил ему самому попробовать справиться с конем. Он приказал вернуть торговца и коня, втайне надеясь, что его сын свалится и получит горький урок. Но Александр не получил, а преподал урок: он не

ЖИЗНЬ ПЬЕТРО ПЕРУДЖИНО, ЖИВОПИСЦА (1450-1523) Сколь благотворной может быть порою бедность для людей одаренных и сколь мощным побудительным стимулом может она служить им для достижения совершенства в избранном ремесле, каким бы оно ни было, можно видеть очень ясно на примере жизни Пьетро Перуджино. Желая с помощью своих природных способностей достичь определенного достойного положения, он оставил Перуджу, где влачил жизнь, полную бедствий и невзгод, и перебрался во Флоренцию. Но и там многие месяцы оставался беден, спал на сундуке за неимением иного ложа. Он обратил ночь в день и с великим рвением

постигал секреты своей профессии. Живопись стала для Пъетро второй натурой, и его единственным удовольствием всегда оставалась работа, так что он постоянно оттачивал свое мастерство. А поскольку угроза нищеты не переставала маячить перед ним, он ради заработка брался за такие вещи, которыми в противном случае не стал бы себя утруждать, если бы не должен был постоянно заботиться о пропитании. Возможно, богатство закрыло бы перед ним и его дарованием путь к постоянному совершенствованию, тогда как бедность открыла этот путь, но нужда подстегивала его, так как он страстно желал подняться из своего низкого и жалкого

только оседлал Буцефала, но и сумел, пустив его вскачь, усмирить коня, с которым впоследствии не расставался, проделав на нем весь путь до Индии. Придворные бурно выражали свое восхищение, что же до Филиппа, то он в душе был объят тревогой, видя в Александре не сына, а соперника, претендующего на его власть. Неприятие Александром отца становилось все сильнее. Однажды, когда они сильно повздорили в присутствии придворных, Филипп выхватил меч, словно хотел ударить сына. Однако король выпил слишком много вина, оступился и упал. Александр, указав на отца, воскликнул: «Народ Македонии, смотри! Это человек, который готовится совершить переход из Европы в Азию. Да ведь он не может перейти от одного ложа к другому, чтобы не упасть». Когда Александру было восемнадцать, Филиппа убил рассерженный на него придворный. По мере того как молва о цареубийстве распространялась по Греции, город за городом восставал против своих македонских наместников. Советники Филиппа рекомендовали Александру, ставшему царем, соблюдать осторожность, как сделал бы Филипп, и добиться победы коварством и хитростью. Но для Александра это было неприемлемо: он прошел с армией по всей стране до ее самых отдаленных уголков, подавляя восстания и заново сплачивая империю силой и натиском. Часто случается, что, когда юный мятежник подрастает, его антагонизм по отношению к отцу постепенно идет на спад. Тогда он мало-помалу превращается в копию того самого человека, который его так возмущал. Но для Александра соперничество не потеряло остроту даже после смерти Филиппа. Объединив Грецию, он задумал покорить Персию, цель, которая не

покорилась его oтцy, мечтавшему- о завоевании Азии. Победив Персию, Александр смог бы наконец считать, что превзошел Филиппа доблестью и славой. Александр пересек Азию с 35-тысячной армией, чтобы встретиться с персидскими войсками, численность которых превышала миллион. Прежде чем вступить в сражение с персами, Александр проходил черед город Гордий. Здесь, в главном храме города, стояла древняя колесница, опутанная веревками, сделанными из прочнейшей коры кизила. Легенда гласила, что тот, кто сможет распутать веревки — Гордиев узел, станет править миром. Многие пытались справиться с этой задачей, но узел никому не поддавался. Александр, видя, что голыми руками веревки не распутать, выхватил меч и одним ударом рассек узел надвое. Этот символический жест показал миру, что перед ним необычный человек, который не идет по проторенной дороге, а прокладывает свой путь. Вопреки очевидному неравенству сил Александр одержал победу над персами. Все ждали, что на этом он остановится, — это был великий триумф, достаточный, чтобы имя прославилось в веках. Но Александр так же относился к собственным достижениям, как к своему отцу: завоевание Персии было в прошлом, а он не собирался почивать на лаврах прежних заслуг и не хотел позволить прошлому затмить настоящее. Он двинулся на завоевание Индии, чтобы расширить свою империю до пределов известного тогда мира. Только возмущение и безмерная усталость его солдат заставили его отказаться от намерения двигаться еще дальше. ТОЛКОВАНИЕ Александр представляет экстремальный, необычный тип в истории человечества — сын знаменитого и преуспевающего человека, пре-

положения — и если не вознестись к самым вершинам великолепия и совершенства, то, по крайней мере, обеспечить себе достойное существование. По этой причине, невзирая на холод, голод, неудобства и затруднения, тяготы и невзгоды, он радовался каждому дню, который приносил отдых и передышку. Он всегда повторял, словно это была пословица, что на смену скверной погоде обязательно приходит хорошая и что, пользуясь хорошей погодой, следует возводить дома, чтобы обеспечить кров и убежище на тяжелые времена. Джордже Базари (1511-1574), « Жизнеописания художников»

ПРОБЛЕМА ПОЛА МОРФИ Доже самое поверхностное знакомство с шахматами показывает, что эта игра имитирует военные действия, и на самом деле шахматы были любимым времяпрепровождением многих величайших полководцев, от Уильяма Завоевателя до Наполеона. В состязании двух армий — черной и белой — действуют те же принципы стратегии и тактики, что и в реальной войне, так же необходимы интуиция и расчет, так же важна способность предугадывать планы противника, и с той же, если не большей, безжалостностью каждый шаг влечет за собой неотвратимые последствия. Более того, очевидно, что подсознательный мотив, движущий игроками, это ни в коей

взошедшего oтцa в славе и могуществе. Причина того, почему этот тип встречается редко, проста: отцу, как правило, удается приобрести богатство, достичь славы, построить свое царство потому, что он начинает на пустом месте, с малого. Огромная жажда деятельности и энергия ведут его к успеху — ему нечего терять из-за собственной пылкости или чужого коварства. За его спиной нет собственного знаменитого отца, которому необходимо что-то доказывать. У людей этого типа имеются все основания верить в себя — верить, что они все делают лучше других, потому что в итоге они добиваются успеха. Подобный человек подавляет сына, навязывает ему свои уроки, но сын начинает жизнь в совершенно другой ситуации и при иных обстоятельствах. Вместо того чтобы позволить сыну идти в другом направлении, отец пытается заставить его идти по своим стопам, возможно, надеясь втайне, что тот провалится (как Филипп в глубине души желал, чтобы Буцефал сбросил Александра). Отцы порой завидуют сыновьям, их молодости и энергии, и желают, хоть порой и неосознанно, руководить и властвовать. Сыновья таких мужчин часто бывают осторожными и пугливыми, боясь потерять то, чего добились отцы. Сын никогда не выйдет из тени своего отца, если не осмелится применить агрессивную стратегию Александра Македонского: поправ прошлое, создать собственное царство, отодвинуть отца в тень, вместо того чтобы подчиниться и позволить ему проделать это с собой. Если вы не можете начать с нуля в материальном смысле — было бы глупо отказываться от унаследованного, — можете, по крайней мере, начать с нуля психологически, отбросив вес прошлого и избрав новое направление. Александр

инстинктивно почувствовал, что привилегии рождения губительны для власти. Будьте поэтому безжалостны к прошлому — проститесь не только с отцом и отцом отца, но не держитесь и за собственные достижения. Только слабый почивает на лаврах и живет памятью о былых заслугах. В игре власти нет времени для отдыха. КЛЮЧИ К ВЛАСТИ В некоторых древних государствах, например в Бенгалии и на Суматре, если правитель находился у власти слишком долго, подчиненные казнили его. Это отчасти представляло собой ритуал обновления, но также имело целью не допустить, чтобы могущество правителя превысило некий предел — ибо правитель мог сделать попытку нарушить существующий уклад в ущерб другим родам и своим собственным детям. Вместо того чтобы защищать народ, принимая на себя руководство в случае войн, он решал подчинить его себе, захватить власть в более полном объеме. В этом случае он подлежал избиению до смерти или ритуальному убийству. Теперь, когда его не было рядом, ничто не препятствовало возносить ему почести, поклоняться как божеству. Тем временем поле деятельности оказывалось расчищенным для обновленного порядка, который можно было беспрепятственно устанавливать. Прошлое мешает юному герою строить собственный мир — он должен следовать по пути своего отца, — даже если отец умер или не имеет власти. Герою приходится кланяться перед своим предшественником, склоняться перед традицией и опытом. То, что имело успех в прошлом, заставляют повторять в настоящем, даже если обстоятельства коренным образом переменились. Кроме прошлого героя тянет вниз еще и

мере не та задорная задиристость, что свойственна всем соревновательным играм, но намного более зловещий комплекс отцеубийства. Правда, от изначальной цели игры — захват короля — теперь отказались, но с точки зрения мотива теперешняя цель — как бы выхолащивание короля через обездвижение — ничем не отличается, разве что несколько менее жестока... «Мат королю» означает буквально то же, что «смерть королю». ... Согласно тому, что известно нам о подсознательной психологической мотивации шахмат, основное и превалирующее стремление, которое присутствует у игроков, — это скрытое желание превзойти своего отца в

социально приемлемой форме. Символично, что история взлета [ шахматиста XIX века, чемпиона Пола] Морфи к вершинам шахматного Олимпа началась спустя всего год после неожиданной и внезапной смерти его отца, которая явилась для него сильным потрясением. Мы можем высказать догадку, что его выдающаяся и блестящая попытка сублимации была, как в «Гамлете» Шекспира и в «Толковании сновидений» Фрейда, реакцией на это переломное событие... Теперь необходимо сказать и о приеме, которым встретила публика успехи Морфи, ибо он был таким, что возникает вопрос, не объясняется ли последующий крах Морфи его вероятной принадлежностью к типу, который Фрейд описывает как «Die am Erfolge scheitem»

наследство, которое он боится потерять, и страх делает его осторожным и скованным. Власть зависит от способности заполнить пустоту, засеять поле, расчищенное от мертвого груза прошлого. Только после того как фигура отца устранена, перед вами возникает чистое пространство, пригодное для возведения зданий и установления нового порядка. Есть много разных стратегий, позволяющих добиться этого, — вариации ритуального убийства вождя, которые маскируют неистовый порыв, облекая его в социально приемлемые формы. Возможно, самый безобидный и простой способ справиться с тенями прошлого — умалить их значение, играя на извечном антагонизме поколений и настраивая молодое против старого. Для этого требуется подходящая фигура из старого времени, которую можно было бы пригвоздить к позорному столбу. Мао Цзэдун, восставший против древней китайской культуры, яростно сопротивлявшейся переменам, сыграл на скрытом общественном недовольстве насильственным насаждением в стране древнего учения Конфуция. Джон Ф. Кеннеди знал, как опасно увязнуть в прошлом. Он стал принципиально другим президентом по сравнению со своим предшественником Дуайтом Д. Эйзенхауэром и тем самым дистанцировался и от целой эпохи 1950-х годов, олицетворением которой являлся Эйзенхауэр. Кеннеди, например, не играл в гольф — традиционную и не слишком интеллектуальную игру, символ привилегий и старости, страстное увлечение Эйзенхауэра. Вместо этого он выбрал игру в американский футбол на газоне Белого дома. Во всех своих проявлениях администрация нового президента демонстрировала молодость и напор в противовес обстоятельности

Эйзенхауэра. Кеннеди открыл для себя старую истину: молодежь легко восстает против старого уклада, стремясь занять собственное место в мире и освободиться от теней отцов. Дистанция, которой вы хотите отделить себя от предшественника, часто требует создания некоей символики как способа заявить о себе во всеуслышание. Например, Людовик XIV сделал такой символичный жест, отказавшись занять традиционную резиденцию французских королей и построив собственный дворец в Версале. Король Испании Филипп II построил свой центр власти, дворец Эскуриал, и подоплека этого была совершенно та же. Но Людовик пошел дальше: он не пожелал быть таким же королем, как его отец или более ранние предки. Он не носил корону, не восседал на троне со скипетром в руке — он разработал свои собственные новые ритуалы и символы, утверждавшие его королевское величие. Людовик отнесся к ритуалам предшественников как к вызывающим снисходительную улыбку древностям. Следуйте его примеру: не будьте рабами опыта предшественников. В этом случае вам их никогда не перегнать. Вы должны продемонстрировать свое отличие наглядно, выработав оригинальный стиль и символику. Римский император Август, преемник Юлия Цезаря, понимал это очень хорошо. Цезарь был великим полководцем, общественным деятелем, человеком, вся жизнь которого являла что-то вроде ослепительного театрального спектакля, публика следила за ним затаив дыхание. Достаточно вспомнить хотя бы его отношения с Клеопатрой. Поэтому Август, несмотря на свою собственную любовь к театральным эффектам, решил соперничать с памятью Цезаря иначе, стараясь не превзойти его, а полчер-

( «надломленные успехом»)... Говоря языком психологии, не был ли Морфи испуган и подавлен своей собственной дерзостью и самонадеянностью, вдруг оказавшись в лучах славы [благодаря своему огромному успеху] ? Фрейд указывает на то, что причина, по которой некоторые люди не выдерживают груза внезапного успеха, заключена в том, что они могут справиться с ним в воображении, но не в реальности. Кастрировать собственного отца во сне — совсем не то же самое, что проделать это в действительности. Реальная ситуация провоцирует возникновение сильнейшею подсознательного комплекса вины, и наказанием может стать психическое расстройство. Эрнест Джонс, «Загадка Пола Морфи», 1951

кнуть различия между ним и собой: он заложил основание своей власти на возврате к римской простоте, суровости и аскетизму как во внешних проявлениях, так и по существу.

Предшественника сложно превзойти. Проблема заключается в том, что он заслоняет собой перспективу, отгораживая вас, словно ширмой, символами прошлого. У вас нет пространства, необходимого для создания собственного имени. Чтобы справиться с подобной' ситуацией, вам нужно разыскать пустующие места — те области культуры, которые остались вакантными и в которых вы можете сделаться первой, принципиальной фигурой и заблистать в полную силу.

Когда афинянин Перикл собирался начать карьеру государственного деятеля, он обнаружил в политике Афин существенный пробел. Большинство афинских политиков его времени заручались поддержкой аристократии. Сам Перикл также тяготел к аристократам. И все же он решил использовать в своей политической игре простой народ. Его выбор не имел ничего общего с его личными симпатиями, но открывал путь к блестящей карьере. Исходя из этого, Перикл стал человеком народа. Вместо того чтобы соперничать с великими вождями прошлого и настоящего, он сделал себе имя в той области, где его не заслоняла ни одна тень.

Когда живописец Диего Веласкес начинал свою карьеру, он понимал, что не сможет сравниться с великими мастерами Возрождения, творившими до него и достигшими высот техники и утонченности. Он предпочел работать в стиле, по стандартам того времени казавшемся грубым и небрежным. В этом стиле он преуспел. При дворе испанского короля были люди, которые в свою очередь хотели продемонстрировать свой разрыв с прошлым, новизна стиля Веласкеса привела их в восторг. Большинству представлялось слишком рискованным так резко порывать с традициями, но и они втайне восхищались теми, у кого доставало смелости разбить старые формы и вдохнуть новую жизнь в культуру. Вот почему можно достигнуть огромной власти, вступая на целину и заполняя пустоту.

Есть какое-то тупое упорство в желании повернуть историю вспять, и это большое препятствие на пути к власти: вера, а точнее суеверие, что если кто-то до вас добился успеха, проделав операции А, Б и В, то вы сможете повторить его успех, сделав то же. Этот подход, механистичный, словно рецепт печенья, соблазнителен для нетворческих людей как самый простой и удобный из-за их лени и скованности. Но вот беда: обстоятельства и ситуации никогда не повторяются без изменений.

Когда во время Второй мировой войны генерал Дуглас Макартур принял командование над американскими военными силами на Филиппинах, адъютант вручил ему книгу. В ней описывались различные прецеденты, имевшие место при предшествующих командующих, и рассказывалось, как именно они выходили из затруднительных положений. Макар-тур спросил, в скольких экземплярах существует книга. В шести, ответил адъютант. «Хорошо, — сказал генерал, — соберите все экземпляры и сожгите. Я не связан прецедентами. Всякий раз, как возникнет проблема, я собираюсь принимать решение заново — и немедленно». Примите этот подход к прошлому за образец: сожгите все книги — учитесь самостоятельно искать пути решения проблем, по мере того, как они возникают.

Вы можете верить, что отделили себя от предков или от фигуры отца, но, становясь старше, вы должны быть постоянно начеку, помня, что, когда вы в свою очередь станете отцом, бунт могут поднять против вас. В молодости Мао Цзэдун не ладил с отцом, и стычки с ним помогли юноше найти свою индивидуальность и обрести новые ценности. Но со временем этот антагонизм понемногу стирался. Отец Мао считал физический труд более важным, чем умственный. В юности Мао возмущали подобные взгляды, но, став старше, он исподволь приблизился к взглядам своего отца и принял их. Эти идеи отдались мощным эхом, когда Мао принудил целое поколение китайской интеллигенции заниматься ручным трудом, — кошмарная ошибка, которая дорого обошлась его режиму. Помните: призрак вашего отца — в вас самих. Не позволяйте себе потратить годы, создавая себя только для того, чтобы потом ослабить бдительность и позволить призракам прошлого — отцу, привычке, истории — украдкой вернуться и снова занять свое место. Наконец, последнее: как следует из истории Людовика XV, изобилие и процветание делают нас ленивыми и пассивными, когда наше положение обеспечивает нам безопасность и власть, то у нас нет стимула действовать. Это серьезная опасность, особенно для тех, кто достигает успеха и власти в раннем возрасте. Драматург Теннесси Уильяме, например, рано стал знаменитым. Его слава была внезапной, как ракета в темноте, благодаря успеху пьесы «Стеклянный зверинец». «Та жизнь, которую я вел до этого неожиданного успеха, — писал он позднее, — требовала самоограничений, в той жизни приходилось трепыхаться изо всех сил, чтобы свести концы с концами, но это была хорошая жизнь, потому что именно к такой приспособлен организм человека. Я не замечал, как много жизненной энергии уходило на эту борьбу, пока эта борьба не ушла в прошлое. Я обрел наконец уверенность в завтрашнем дне. Я сел, посмотрел вокруг, и мне вдруг стало очень грустно». Уильяме перенес потрясение, которое, возможно, было ему необходимо: оказавшись в результате в состоянии депрессии, на грани психологического срыва, он снова собрался с силами и смог писать. На свет появился «Трамвай Желание».

Ни к чему впадать в подобную крайность, лучше быть психологически готовым начать все сначала, чем заплывать жирком в лени и благополучии. Пабло Пикассо знавал успех, но постоянно изменял стиль своего творчества, порой полностью отказываясь именно от того, что принесло ему признание. Как часто наши ранние победы превращают нас затем в карикатуру на самих себя. Сильные люди распознают подобные ловушки: подобно Александру Великому, они находятся в постоянном движении, в борьбе, изменяя самих себя. Отцу нельзя позволить вернуться, его приходится побеждать на каждом этапе пути.

Образ: отец. Он отбрасывает гигантскую тень на детей, держа их в рабстве даже после своего ухода, связывая с прошлым, сковывая их юные души и принуждая идти тем же прискучившим путем, по которому двигался сам. Он способен на разнообразные уловки. На каждом шагу дети должны быть готовы оттолкнуть отца и шагнуть в сторону из его тени.

Авторитетное мнение. «Остерегайся идти по стопам великого человека — тебе придется приложить вдвое больше усилий, чтобы превзойти его. Тех, кто идет по следам, считают подражателями. Неважно, сколько пота пролито ими, они никогда не избавятся от этого клейма. Нелегко определить новое направление и совершенствоваться в нем, найти новый путь к славе. К неповторимости ведет много дорог, не всегда проторенных. Самые новые могут оказаться самыми труднодоступными, но часто именно они оказываются кратчайшим путем к величию» (Бальтазар Граииан).

ОБОРОТНАЯ СТОРОНА

Из тени великого предшественника можно извлечь и преимущество, если воспользоваться ею как уловкой, следы которой необходимо будет уничтожить, после того как с ее помощью вы достигнете власти. Наполеон III воспользовался именем и легендарной славой своего двоюродного деда Наполеона Бонапарта, чтобы стать первым президентом, а затем императором Франции. Однако, взойдя на трон, он не стал более обращаться к теням прошлого. Он сразу показал, насколько резко будет отличаться его правление, и не давал людям никаких оснований ожидать, что он будет пытаться достичь высот великого предка. В прошлом часто можно найти и то, что заслуживает высокой оценки, — качества, которые неразумно было бы отбрасывать ради самоутверждения. Даже Александр Македонский признавал за своим отцом талант полководца и учился у него. Демонстративный отказ от всего багажа прошлых лет или огульное отрицание ценности опыта старшего поколения выглядело бы несколько инфантильно, особенно если вы не очень ясно представляете себе новый путь, которым собираетесь двигаться.

Иосиф II, сын австрийской императрицы Марии-Терезии, демонстративно поступал во всем наперекор матери — он одевался как обычный обыватель, останавливался в гостиницах, избегая дворцов, создавая образ «народного императора». Марию-Терезию, напротив, отличали царственность и аристократизм. Проблема заключалась в том, что при всем том она была любима народом, эта императрица, которая правила долго и разумно, пройдя нелегкий путь вместе со своей страной. Если вы неглупы и обладаете определенной интуицией, то она подскажет вам верное направление, и вашему бунтарству гарантирован успех. Но если вы такая же посредственность, какой был Иосиф II по сравнению с матерью, то лучше поучитесь у старших, возьмите на вооружение опыт и знание ваших предшественников, которые базируются на чем-то содержательном.

Вот еще что: нужно приглядываться к молодежи, вашим будущим соперникам. Точно так же, как вы сейчас пытаетесь избавиться от своего отца, в скором будущем они будут вести себя по отношению к вам, отрицая все ваши достижения. В то самое время, когда вы бунтуете против прошлого, не спускайте глаз с тех, кто поднимается снизу, и ни в коем случае не давайте им никаких шансов обойтись так же с вами.

Великий живописец и архитектор Возрождения Пьетро Бернини обладал отменным чутьем на потенциальных юных соперников и не позволял им выходить за пределы собственной тени. Однажды ему показал свои архитектурные наброски молодой каменщик Франческо Борромини. С одного взгляда распознав талант, Бернини немедленно нанял юношу в помощники. Тот был в восторге от доброты маэстро, но в действительности это была хитрость, к которой Бернини прибег, чтобы держать потенииального соперника на коротком поводке, психологически его обрабатывать и способствовать развитию комплекса неполноценности. И в самом деле, несмотря на яркий дар Борромини, Бернини превосходил его опытом и известностью. Тот же прием, что с Борромини, он применял на протяжении всей жизни: например, испугавшись, что великий скульптор Алессандро Альгарди затмит его, он так все устроил, что Альгарди не мог найти никакой работы и с радостью ухватился за предложение Бернини стать его подручным. И всякий подмастерье или помощник, который восставал против Бернини и пытался выйти в большой мир, обнаруживал, что его карьера загублена.