Мозговая организация синтагматического строения высказывания

Известно, что наличие мотива высказывания, потребности что-то сообщить, потребовать что-то или уяснить какое-либо содер­жание требуют создания определенной схемы, обеспечивающей речевую формулировку этого первоначального мотива. Исходный замысел, или то, что психологи называют «мыслью» или «интен­цией», должен претерпеть известную перестройку, воплотившись в схему последовательно развертывающегося, синтагматически построенного речевого высказывания.

Как было показано выше, этот этап, необходимый для пре­вращения исходной мысли в схему последовательного речевого высказывания, обеспечивается предикативно построенной внут­ренней речью.

Как мы уже видели, именно аппарат внутренней речи (кото­рая на первых этапах онтогенеза носит развернутый характер, а затем свертывается), предикативной по своей функции, позволя­ет перекодировать исходный замысел в связное и последователь­ное речевое высказывание. В тех случаях, когда условия, необхо­димые для возникновения свернутой внутренней речи, почему-либо исключаются, неизбежно нарушается и речевое высказывание в целом. Однако в данном случае нарушение речевого высказы­вания, обусловленное нарушениями внутренней речи, носит со­вершенно иной характер, чем только что описанное.

В этих случаях как активное возникновение мотивов высказы­вания, так и его исходный замысел могут в известных пределах

оставаться сохранными. Трудность заключается прежде всего в том, что больные этой группы оказываются не в состоянии пере­вести исходный замысел в схему «линейной» предикативно пост­роенной фразы, а затем и в схему плавного, развернутого речево­го высказывания. В данном случае, в отличие от описанных выше, это нарушение носит уже чисто речевой характер.

Мозговые механизмы такого перевода исходной семантичес­кой записи в схему развернутого речевого высказывания пред­ставляют специальный интерес, и поэтому мы остановимся на них несколько подробнее.

Процессы возникновения развернутого речевого высказыва­ния связаны прежде всего с работой передних отделов речевых зон коры левого полушария.

Хотя современные знания о функциональной организации передних отделов речевой коры головного мозга еще далеко не полны, тем не менее хорошо известна картина тех нарушений поведения, которые возникают в случаях их поражения.

Больные с поражением передних отделов речевых корковых зон (префронтально-лобных отделов левого полушария) не про­являют особых нарушений в выполнении сложных программ по­ведения и контроля за их протеканиями, которые наблюдаются у больных с двусторонними префронтальными поражениями моз­га. Вместе с тем, как правило, у них нет ни парезов, ни парали­чей, характерных для больных с поражением моторной зоны коры, нет у них и нарушений сложных, двигательных навыков, связан­ных с поражением премоторных отделов мозга.

Характерным для этих больных является то, что они, легко выполняя предложенные им двигательные программы, начинают испытывать значительные затруднения, когда им нужно перейти к самостоятельному планированию их деятельности, к созданию тех творческих программ, которые лежат в основе активного по­ведения. Эти больные, как правило, пассивны и легко выполня­ют лишь готовые задания. Инициатива в их собственной дея­тельности отсутствует, и их поведение носит тот пассивный ха­рактер, который характерен для поражения лобных отделов мозга.

Нарушения активного творческого поведения и составляют тот фон, на котором разыгрываются нарушения речи, характерные для больных с поражением этой области.

Нарушения речевой деятельности, к рассмотрению которых мы обращаемся, возникают с наибольшей отчетливостью при поражении нижних отделов заднелобной области левого полуша­рия, иногда связанных с поражением полюса левой височной области. Их картина хорошо известна в клинике и многократно описывалась под названием «нарушения речевой инициативы» или «динамической афазии» (Лурия, 1966, 1972, 1975; Цветкова, 1972; Ахутина, 1975).

Эта картина сводится к следующему. Больные с этой формой нарушения речевой деятельности не проявляют никаких затруд­нений в артикуляции, легко повторяют отдельные слова и фразы, могут без труда называть предметы и даже серии предметов, не дают тех явлений персеверации или бесконтрольного всплывания побочных связей, которые характерны для больных с пора­жением префронтальной области. Первоначальное наблюдение может не обнаружить у больных вообще никаких речевых рас­стройств. Однако пристальный анализ показывает эти расстрой­ства достаточно отчетливо. Они выступают у больных данной груп­пы в тот момент, когда им нужно перейти от простого повторения слов или фраз или называния предметов к активному, твор­ческому созданию схем самостоятельного речевого высказывания.

Такие больные легко повторяют первый фрагмент или «смыс­ловой кусок» прочитанного им рассказа. Однако если им предла­гается передать рассказ в целом, они начинают испытывать су­щественные затруднения и заявляют, что им «ничего не прихо­дит в голову». Такой же дефект обнаруживается у больных этой группы и при попытке рассказать содержание предъявленной им сюжетной картины. В этом случае они называют отдельные дета­ли этой картинки, иногда схватывают ее существенное содержа­ние, но оказываются совершенно не в состоянии воплотить это содержание в связное развернутое речевое высказывание.

Подобные нарушения активного творческого поведения со­ставляют тот фон, на котором разыгрываются нарушения речи, характерные для больных с поражением этой области.

С особенной отчетливостью эти дефекты выступают в тех слу­чаях, когда больному предлагается задача дать устное сочинение на заданную тему. В этих случаях больные проявляют полную беспомощность. Они заявляют, что ощущают перед собой пусто­ту, что у них нет никакого плана речевого высказывания. Один

из таких больных, характеризуя свой речевой дефект, сказал: «У других после четверга идет пятница, а у меня — ничего».

Другой больной с этой формой речевых нарушений в ответ на предложенное ему задание — дать устное сочинение на тему «Се­вер» — после очень долгой паузы заявил: «На Севере есть медве­ди (снова длинная пауза)... о чем и довожу до Вашего сведения», или «На Севере диком стоит одиноко на голой вершине сосна». В последнем случае активное, творческое речевое высказывание заменяется припоминанием готового стихотворного стереотипа.

Вследствие нарушения динамической схемы высказывания активная, повествовательная речь оказывается для этих больных почти недоступной; они становятся молчаливыми, хотя вся лек­сическая и синтаксическая структура речи у них сохранна.

Подобная речевая адинамия, стойко наблюдающаяся у боль­ных с поражениями мозговых систем заднелобных или лобно-височных отделов левого полушария, связана с нарушением про­цесса перекодирования исходной семантической записи в ту пре­дикативную схему, которая является основой для развернутой, повествовательной речи. Можно думать, что основное наруше­ние речевой деятельности в данном случае сводится к наруше­нию внутренней речи, предикативной по своей функции, и что именно это нарушение не позволяет больным создать схему даль­нейшего развернутого речевого высказывания. Нарушение внут­ренней речи приводит к распаду глубинной синтаксической струк­туры, совершенно необходимой для превращения исходной смыс­ловой записи в дальнейшую схему последовательно и плавно развертывающейся речи.

Нарушение активного речевого высказывания, возникающее при поражении передних отделов речевых зон левого полуша­рия, не ограничивается только что описанными явлениями рече­вой адинамии или «динамической афазии».

Поражение нижних отделов премоторной области левого по­лушария приводит также к своеобразным нарушениям речевого высказывания, которые в определенной степени задевают син­таксический строй речи.

Известно, что премоторная зона мозговой коры имеет прямое отношение к интеграции отдельных движений в целые серийно организованные программы или «кинетические мелодии». Ее поражение приводит к нарушениям сложных двигательных на-

выков, к трудностям переключения с одного элемента движения на другой, что препятствует осуществлению сложной цепи дви­жений, протекающих как единая «кинетическая мелодия».

Те же самые нарушения можно видеть и в речевых процессах. Однако здесь они задевают саму грамматическую структуру связ­ной, синтагматически построенной речи.

Характерным для этих форм речевых расстройств является тот факт, что как сама артикуляция, так и повторение отдельных слов или цепи изолированных слов остаются здесь достаточно сохран­ными, не нарушена и номинативная функция речи: больной сво­бодно называет отдельные предъявляемые ему предметы. Он на­чинает испытывать затруднения лишь при назывании подряд не­скольких предъявленных предметов; в этих случаях у него выступают либо затруднения в припоминании названий, либо инертное повторение уже произнесенных слов.

Особенно грубые нарушения наблюдаются у этих больных тог­да, когда от называния предмета или от повторения отдельных изолированных слов они переходят к построению целого предло­жения. В этом случае у больных обнаруживаются значительные затруднения в синтагматической организации плавного высказы­вания при сохранности парадигматической организации речевых процессов. Больные, которые без труда могут обозначить отдель­ный предмет, действие или качество, совершенно не в состоянии объединить отдельные речевые элементы в одно связное предло­жение. Из их речи выпадают глаголы и служебные слова, слож­ная структура фраз заменяется изолированным перечислением отдельных ее номинативных элементов. Вследствие этих наруше­ний предикативной организации речевого акта и возникает то явление «телеграфного стиля», которое хорошо известно клини­ческой неврологии.

Так, больной, которому предлагается повторить фразу «Маль­чик ударил собаку», обычно воспроизводит лишь отдельные ее вещественные обозначения: «мальчик... собака...» или же в луч­шем случае обозначает действие в словарной (нулевой) форме: «мальчик... собака... ударить». Естественно, что такое нарушение связной синтагматически построенной речи резко нарушает и спонтанную речь больного. Так, больные этой группы, пытаю­щиеся, например, передать историю своего ранения на фронте, говорят: «Вот... вот... фронт... вот... наступление... вот... пуля...

вот... ничего... вот... больница... операция... вот... речь... речь... речь...» и т.д.

В основе этих форм нарушений речи лежит глубокий распад ранее укрепившихся грамматических стереотипов, составляющих основу развернутого синтаксически организованного высказыва­ния (Лурия, 1975; Ахутина, 1975; и др.).

Мы еще не знаем в деталях интимных механизмов, которые лежат в основе этой формы афазии, известной в неврологии под названием «телеграфного стиля», однако безусловно то, что по­ражение указанных зон коры головного мозга избирательно на­рушает как предикативную функцию внутренней речи, так и ре­чевые механизмы, необходимые для синтагматически построен­ного плавного высказывания.

Следует одновременно отметить и тот факт, что в этих случаях наблюдаются и нарушения других компонентов синтагматичес­кой структуры плавного высказывания. Речь таких больных от­личается монотонностью, изолированной артикуляцией отдель­ных слов. Просодическая (или интонационная) структура речи, составляющая одну из отличительных сторон синтагматически построенного речевого высказывания, также нарушается у этих больных. У них страдает и мелодически построенная система интонаций, и система ударений.

Еще более грубую форму речевых расстройств этого ряда со­ставляет так называемая моторная афазия, возникающая при по­ражении зоны Брока.

Характерной чертой этой формы речевых расстройств являет­ся тот факт, что если больные с динамической афазией легко могли повторять слова или называть предметы, то у данных боль­ных эта возможность частично или полностью исчезает.

Больные с поражением задней трети нижней лобной извили­ны левого полушария (зоны Брока) свободно артикулируют от­дельные звуки, не проявляя трудностей, связанных с апраксией позы. Однако артикуляция цепи звуков оказывается уже суще­ственно нарушенной: больные вследствие инертности не в состо­янии быстро переключиться с одного звука на другой и с другого на третий с обычной для нормального испытуемого легкостью. Так, произнеся звук «б», они не могут переключиться на звук «к» и в задаче повторить сочетание «ба-ка» повторяют его как «ба­ба», а комплекс «би-ба-бо» повторяют как «бо-бо-бо» и т.д.

Это патологическое нарушение плавного перехода с одной артикуляции на другую лишает их возможности произносить це­лые слова, поскольку при этом требуется именно плавное пере­ключение с торможением предшествующей артикуляции. Поэто­му больные этой группы не могут произнести, казалось бы, про­стое слово «муха», артикулируя его как «му... ма», и т.д.

Этот факт составляет центральный симптом «афазии Брока» или «моторной афазии». Нет больших оснований сомневаться в том, что в основе «афазии Брока» лежит патологическая инерт­ность раз возникших артикуляций, нарушение тех элементарных «кинетических мелодий», которые необходимы для порождения не целой фразы, а отдельного слова, в виде нарушений плавного перехода нескольких сменяющих друг друга артикулем. Поэтому есть все основания рассматривать «моторную афазию», или «афа­зию Брока», как наиболее грубую форму только что описанных расстройств кинетических мелодий или кинетической организа­ции речевого двигательного акта.

Таким образом, «афазия Брока» представляет собой элемен­тарную кинетическую афазию, при которой нарушается не син­тагматическое строение целого предложения, а плавное порож­дение компонентов отдельного слова, определенная последова­тельность артикуляций.

Этот тип речевых расстройств представляет собой распад испол­нительной части речевого акта в самых элементарных его формах.

Процесс обратного развития «афазии Брока» обычно прохо­дит через стадию телеграфного стиля, и больной, после того как он уже начинает произносить отдельные слова, еще долгое время продолжает испытывать затруднения в объединении этих слов в целые фразы; и предикативное строение его речи еще в течение длительного времени требует специальных приемов восстанови­тельного обучения.

От только что описанной моторной афазии Брока резко отли­чается другая форма моторной афазии, которую в отличие от кинетической или эфферентной моторной афазии мы предложи­ли обозначить термином «кинестетическая» или «афферентная» моторная афазия.

Этот вид речевых расстройств возникает при поражении пост­центральной области речевой зоны (Operculum Rolandi). Внешне

эти расстройства похожи на только что описанную форму мотор­ных речевых нарушений. Однако специальные исследования по­казали, что в основе этой формы речевых нарушений лежит не столько распад кинетической мелодии в пределах одного слова, не столько трудности плавного перехода от одной артикуляции к другой, сколько невозможность найти саму артикуляцию, необ­ходимую для произнесения того или другого звука. Следователь­но, эта форма моторной афазии может расцениваться как свое­образная апраксия речевого аппарата.

Больные с афферентной моторной афазией в отличие от боль­ных с афазией Брока часто не могут правильно артикулировать даже единичные звуки и легко смешивают произнесение звуков, близких по артикуляции. Такие больные начинают смешивать близкие, «оппозиционные» артикулемы, заменяя, например нёбно-язычные «л» на «н» или «д», или губные «м» на «п» или «б» и т.д. Поэтому они не могут правильно произносить слова, в кото­рых встречаются близкие или коррелирующиеся артикулемы, и произносят «баба» как «бама», «халат» как «ханат», «слон» как «стон» или «стол» и т.д. При таком смешении близких артику­лем, в основе которого лежит апраксия речевого аппарата, рече­вые нарушения носят характер расстройства речевых операций, что резко отличает эту форму от описанной выше формы дина­мических расстройств речевого высказывания.

Эти отличия можно наблюдать как в характере ошибок, кото­рые делает больной при произнесении слова, так и в процессе обратного развития дефекта и восстановления нарушенной рече­вой функции. Как правило, основная задача, стоящая перед пси­хологом, пытающимся восстановить речь такого больного, сво­дится к постановке правильно дифференцированных артикулем, и если эта трудность преодолевается, больной без труда перехо­дит к правильно построенной речи, минуя стадию «телеграфного стиля». Для этой формы речевых расстройств характерно также, что просодическая сторона речи, как и ее синтагматическое стро­ение, оказывается достаточно сохранной, и именно эти признаки дают возможность выделить как самостоятельную, афферентную, или кинестетическую форму моторной афазии.

МОЗГОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ