Применение АНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕХНИКИ К ИССЛЕДОВАНИЮ ПСИХИЧЕСКИХ ОБРАЗОВАНИЙ 2 страница

Четыре лекиии по психоанализу

жней простоты и непосредственности во взаимоотноше­ниях с матерью и, наконец, нечистая совесть и страх пе­ред смертью. Я бы могла еще долго рассуждать по этому поводу, но оставим это до следующего раза.

Возможно, вы чувствуете, что дальнейшее изуче­ние истории эмоционального развития ребенка - занятие интересное, но не видите его связи с вашей конкретной работой. Вы полагаете, что дети старшего возраста, с ко­торыми вы имеете дело, давно переросли стадию полной зависимости от матери, детскую ревность и все эмоцио­нальные потрясения первых лет жизни. Но здесь вы оши­баетесь. Явления, с которыми вы сталкиваетесь в ваших группах или классах, непосредственно связаны с этим ранним периодом жизни. Те дети, которых вы называете склонными к конфликтному и асоциальному поведению, завистливыми, вечно недовольными, отождествляют своих одноклассников с родными братьями или сестрами и здесь, в школе, пытаются силой решить проблемы, не решен­ные дома. Те, кто агрессивно реагирует на малейшую вашу попытку воспользоваться своей властью над ними, отож­дествляют вас со своим отцом и переносят на вас свою предназначенную отцу враждебность и пожелание смер­ти. Точно так же те, кто выглядит настолько застенчи­вым, что даже не осмеливается взглянуть вам в лицо, равно как повысить голос в классе, пытаются отказаться от таких желаний, воспитывают в себе стремление к под­чинению. Прежде вас удивляло подобное объяснение этих явлений. Верно то, что у шестилетнего ребенка уже есть определенный набор реакций, и он воспроизводит их при­менительно к вам. То, что предстает перед вашими глаза­ми - лишь повторение давних конфликтов в новом обли­ке. Вы в данном случае являетесь жертвой, но не причиной этих конфликтов.

Я предвижу ваше второе возражение. Возможно, вы почувствовали, что описанная мною семья не суще­ствует вовсе или, по крайней мере, большинство семей, с детьми которых вы имеете дело, не такие. Не так час­то встретишь мать, дарящую своим детям столько люб­ви и тепла и распределяющей эту ласку так равномер­но. Не всегда встретишь и отца, так хорошо ладящего со своей женой и служащего для малолетнего сына пред-

Лекция первая

метом любви и восхищения. Как правило, картина со­вершенно иная.

Но описывая такую образцовую семью, я пресле­довала определенные цели. Я хотела, чтобы вы почув­ствовали всю сложность ситуации, в которой оказыва­ется ребенок, испытывающий противоречивые чувства даже при наиболее благоприятных внешних условиях. Каждый фактор, способствующий их ухудшению, ина­че говоря, все обстоятельства, омрачающие картину об­разцовой семейной жизни, в то же самое время обостря­ют внутренний конфликт ребенка.

Представим себе, что ребенок на протяжении пер­вого, наиболее важного года жизни совсем не воспиты­вался своей матерью, а переходил из одной приемной семьи в другую или воспитывался в детском доме посто­янно меняющимися, более или менее безразличными нянями. Не следует ли нам считать, что отсутствие пер­вой естественной эмоциональной привязанности сильно повлияет на его дальнейшую жизнь?

Или допустим, что отец, с которого мальчик берет пример и по стопам которого хочет следовать во всем, стра­дает алкоголизмом, психическими расстройствами или является преступником. В этом случае стремление подра­жать отцу, в нормальных условиях оказывающее неоцени­мую поддержку в воспитании, может погубить ребенка.

Когда родители состоят в разводе и каждый из них пытается взять верх над другим во влиянии на ребенка и представить другого виновным, полноценное эмоцио­нальное развитие ребенка находится род угрозой. Его доверие к родителям подорвано, так как его способность к критической оценке разбужена слишком рано.

Я приведу здесь слова восьмилетнего мальчика, тщетно пытавшегося помирить своих родителей, соби­равшихся разводиться. Он заявил: «Если папа не любит маму, то мама не любит папу, и поэтому они меня тоже не могут любить. Тогда и я их не люблю. И потому вся семья разваливается». Выводы, сделанные ребенком в этих условиях, тревожны. Он ведет себя как служащий обанкротившейся фирмы, разочаровавшийся в собствен­ных принципах работы и потому потерявший всякий интерес к своим обязанностям. В таких обстоятельствах ребенок так же, как и в предыдущем примере со служа-

Четыре лекции по психоанализу

щим, прекращает исполнять сврю задачу, то есть в дан­ном случае нормально' развиваться, и в качестве реак­ции на ненормальные условия обнаруживает отклоне­ния. ' '

Дамы и господа, на сегодня хватит. Я представила вам сегодня события раннего детства в той форме, в ко­торой они были воссозданы методом психоанализа. Не знаю, насколько прабомочными показались вам эти вы­воды. В'любом случае осуществленные психоаналити­ками открытия в' целом помогли привлечь внимание людей к событиям первых лет жизни.

В завершение я представлю вашему вниманию слу­чай, подтверждающий практическое значение таких теоретических построений.

Недавно немецкий суд вынес решение в бракораз­водном процессе. В ходе судебного разбирательства воз­ник вопрос, с кем из родителей оставить двухлетнего ребенка. Защищавший мужа адвокат доказал, что жена, в силу всех особенностей своего характера, не способна должным образом воспитать ребенка. В ответ на это ад­вокат жены построил свое возражение на том факте, что двухлетний ребенок нуждается в заботе, а не в воспита­нии. Чтобы разрешить этот спор, экспертам был задан вопрос, в каком возрасте, по их мнению, начинается воспитание ребенка. Только часть из приглашенных экспертов принадлежала к психоаналитической школе, а часть - к другим, придерживающимся ортодоксаль­ных взглядов. Тем не менее, они единогласно пришли к выводу, что воспитание ребенка начинается с первых дней его жизни.

У нас есть все основания, чтобы предположить, что в период. Предшествующий открытию психоанализа, эксперты пришли бы к обратному выводу.

Лекция вторая. Инстинктивные проявления раннего детства

Мне не известно, как вы восприняли предыдущую лекцию, но осмелюсь предположить, что впечатление было двойственным. С одной стороны, вы, возможно, думаете, что я не смогла предложить ничего, кроме дав-

Лекция вторая

но известных вам фактов, и сделала это с излишним пафосом; что у меня сложилось ошибочное мнение, буд­то учителя до сих пор считают своих учеников некими существами, не связанными с семьей; что я забыла, что сегодня даже самый молодой преподаватель, столкнув­шись с трудностями, в первую очередь думает о домаш­нем окружении ребенка, о неблагоприятном родительс­ком влиянии или о последствиях того, что ребенок является младшим, старшим или средним в семье. Вы всегда пытаетесь объяснить поведение ребенка в школе тем или иным обращением с ним в семье. Так что задол­го до прослушивания моей лекции вам был известен тот факт, что характер ребенка формируется под влиянием домашней обстановки.

В то же время вам может показаться, что я сильно преувеличиваю, приравнивая чувства и поступки детей к соответствующим проявлениям взрослых людей. Так, я приписала ребенку, вступившему в бытовые разногла­сия со своими братьями и сестрами, желание смерти последним; а нежное и совершенно невинное отношение мальчика к матери превратила в чувства мужчины, желающего вступить в интимные взаимоотношения с женщиной.

Вам кажется вполне естественным, что мальчик в своих будничных отношениях с отцом осознает, что тот превосходит его в силе, и неохотно подчиняется ограни­чивающим его свободу родительским требованиям. Но я раздула этот конфликт до масштабов битвы не на жизнь, а на смерть. Вы уже давно с удивлением узнали, что психоанализ зашел так далеко, что сравнил эмоциональ­ное состояние маленького ребенка с чувствами персона­жа древнегреческого мифа, царя Эдипа, сразившего сво­его отца и овладевшего матерью. Возможно, своим выступлением я просто доказала вам, что предубежде­ние, которое вы всегда испытывали по отношению к психоанализу, не было лишено оснований, и то, что рань­ше было предубеждением, теперь стало мнением, опи­рающимся на ваш собственный опыт. Здесь я не собира­юсь приводить аргументы в защиту точки зрения психоанализа. Я прошу вас просто немного повременить с выводами.

Четыре лекции по психоанализу

Давайте еще раз вернемся к вынесенному немец­ким судом вердикту, который, как я показала вам, пол­ностью соотносится с идеями психоанализа. Что следу­ет подразумевать под понятием «воспитание» с первого дня жизни? Что можно воспитывать в юном, мало отли­чающемся от животного создании, о мыслительных про­цессах которого нам до сих пор было известно так мало? На чем могут основываться попытки образования? Судя по набросанной мной схеме внутренней жизни ребенка и его взаимоотношений с окружающими, можно поду­мать, что ответ не сложен. Задача будет заключаться в том, чтобы проверить, правда ли ребенок испытывает враждебные чувства по отношению к братьям, сестрам и отцу, а также желание физического обладания мате­рью, и не дать этим желаниям воплотиться.

Но при ближайшем рассмотрении такое определе­ние воспитания ребенка на ранних стадиях развития оказывается нелепым и неудовлетворительным. Малень­кий ребенок беспомощен и бессилен перед окружающи­ми его людьми. Мы знаем, что его существование под­держивается лишь благодаря доброте окружающих. Его сила не идет ни в какое сравнение с их силой. Так что у него нет ни малейшего шанса осуществить свои опас­ные желания. Судебной и медицинской практике дей­ствительно известны случаи, когда мальчики, насколь­ко это позволяло их физическое развитие, исполняли роль отца по отношению к матери или когда девочки использовались отцами в сексуальных целях. Но во всех этих случаях исполнению ненормальных желаний спо­собствовали не физическая сила и энергия ребенка, а ненормальное поведение взрослых, использовавших дет­ские желания в целях удовлетворения собственной по­хоти. В реальной жизни, как правило, гораздо важнее защитить ребенка от насилия отца, чем отца от враж­дебности ребенка.

Так что вопрос об определении воспитания в начале жизни остается открытым, и о том, в чем оно состоит, мы также знаем немногое. Впрочем, можно взглянуть на этот вопрос и с другой стороны, снова обратившись к приве­денному выше официальному вердикту и сравнив два по­нятия - забота о ребенке и воспитание ребенка.

Лекиия вторая

Объяснить, что такое забота о ребенке, не сложно. Уход за ребенком заключается в удовлетворении его физических потребностей. Тот, кто заботится о ребенке, должен удовлетворять его голод, следить за тем, чтобы он всегда находился в тепле, уюте и чистоте (правда, последнее больше соответствует желаниям взрослых, чем ребенка), защищать его, от опасностей и прочих сложно­стей. За удовлетворение всех его нужд ничего не требу­ется взамен. Воспитание, напротив, выставляет ребенку определенные требования.

Бесконечное перечисление актуальных ныне и в прошлом целей воспитания вывело бы меня далеко за пределы сферы моей компетенции. Родители ребенка всегда стремятся к тому, чтобы его облик соответство­вал их требованиям, то есть их цели различаются в за­висимости от места проживания, материального бла­госостояния, социального сословия, политических убеждений. Тем не менее эти различные цели имеют рдну общую особенность. Основная тенденция воспита­ния состоит в том, что родители стремятся вырастить ребенка человеком, похожим на окружающих его взрос­лых. Из этого мы можем заключить, что воспитатель стремится исключить в ребенке все черты, отличаю­щие его от взрослого, иными словами, борется с поведе­нием ребенка или, как это понимают взрослые, с его непослушанием.

Было бы ошибкой с моей стороны подробно на этом останавливаться, так как любой учитель и работник Дневного центра знает об этом из собственных наблюде­ний. Но то, как ребенок проявляет себя в школе, слабо отражает его внутренний мир. Достоверные сведения о нем могут дать лишь те, кто жил в постоянном взаимо­действии с ним с младенческого возраста до пяти лет. Опрашивая таких людей, мы слышим в ответ следую­щее: он ужасно эгоистичен и ни с кем не считается; он заботится только о своих интересах и удовлетворении собственных желаний, независимо от того, мешает это другим или нет. Он неопрятен и неряшлив; он прикаса­ется к самым отвратительным предметам и даже тянет их в рот. Он абсолютно не стыдится собственного тела и очень любопытен к вещам, которые другие пытаются

Четыре лекции по психоанализу

скрыть от него. Он обжора и обожает сладкое. Он жес­ток по отношению ко всем живым существам, которые слабее его, и получает огромное удовольствие, ломая вещи. Ему свойственно множество дурных привычек, связанных с телом: он сосет пальцы, грызет ногти, ко­выряет в носу, забавляется со своими половыми органа­ми; и все это он делает с особой страстью, стремится удовлетворить все свои желания и при этом не терпит ни малейшей отсрочки.

Жалобы родителей сводятся к двум пунктам. Пер­вый — это чувство отчаяния; как только им удается оту­чить ребенка от одной дурной привычки, так тут же по­является другая. Второй - это недоумение. Они не могут понять, откуда это все берется. Разумеется, не из подра­жания родителям; они тщательно оберегают ребенка от общения с детьми, которых считают испорченными.

Вы можете сказать, что такое перечисление детс­ких качеств больше напоминает обвинение, чем объек­тивное описание. Но ведь взрослые никогда не были объективны по отношению к детям. Вместо того, чтобы наблюдать за ними, они на протяжении веков вели себя как строгие учителя, которые подходят к каждому дет­скому проступку с возмущением и негодованием. Им не удастся докопаться до истинных причин поступков де­тей, пока они не научатся не торопиться с выводами. До тех пор, пока они называют это «непослушанием», та­кое детское поведение будет оставаться для них просто хаотичным, беспорядочным нагромождением качеств. Ничего не остается, кроме как сокрушаться по этому поводу!

Более того, до сих пор даже научные исследования не смогли пролить свет на этот вопрос. Они пошли пу­тем отрицания всех черт, не вписывающихся в картину детского характера, которую они выработали из отвле­ченных гипотез. Психоанализ был первым течением, освободившимся от преждевременных суждений, пред­взятости и предположений, с которыми взрослые с не­запамятных времен подходили к эволюции характера ребенка.

В результате масса необъяснимых и неприятных явлений объединилась в органичное целое. То, что рань-

Лекция вторая •

ше казалось набором произвольных черт, -предстало в виде четкой последовательности различных стадий раз­вития, в виде того, что раньше понималось под поняти­ем взросления человека. Психоанализ также нашел объяснение перечисленным выше жалобам родителей. Ни быстрая замена одной привычки другой, ни их воз­никновение без какого-либо внешнего повода больше не ставят исследователя в тупик; с этих пор эти привычки не рассматриваются как досадные случайные, отклоне­ния, но понимаются как естественные, нормальные зве­нья гармоничной цепи развития.

Первым свидетельством существования такой стро­гой последовательности стал сделанный в результате на-блюдений вывод, что выбор частей тела, с которыми дети связывают свои привычки, неслучаен, а предопределен. Как вы помните, в нашей первой лекции мы выяснили, что в основе эмоциональной близости матери и ребенка лежит первое кормление и забота матери о ребенке.

В первые недели жизни пища играет важнейшую роль в жизни ребенка; в этот период его рот и связанные с ним органы являются самыми важными частями его тела. Те ощущения, которые он испытывает, когда со­сет материнскую грудь и когда молоко течет к нему в рот, наиболее приятны для ребенка, и он хочет их про­должения и повторения даже после утоления голода. Вскоре он находит способ испытывать эти ощущения независимо от принятия пищи и кормящей его матери' — он начинает сосать свой собственный палец. Тогда мы говорим, что ребенок «сует пальцы в рот». В эти момен­ты его лицо принимает такое же довольное выражение, как и в те минуты, когда его кормит мать, и поэтому вопрос, почему ребенок сосет палец, никогда не вызы­вал сомнений: он делает это потому, что ему это прият-' но. Сосание пальца, являющееся по сути лишь имита­цией принятия пищи, стало независимым процессом и превратилось в занятие, доставляющее ребенку удоволь­ствие. Взрослые же, напротив, никогда не позволяли ребенку наслаждаться сосанием и расценивали его как «дурную привычку».

Более того, доставляющие удовольствие занятия, связанные со ртом, ни в коей мере не ограничиваются

Четыре лекции по психоанализу

принятием пищи и сосанием пальцев. Ребенок ведет себя так, будто хочет ознакомиться с целым миром в пределах его досягаемости посредством рта. Он грызет, лижет и пробует на вкус все, что попадет ему под руку. Следящие за ним взрослые расценивают такое поведе­ние как «негигиеничное», то есть опасное для здоро­вья. Важнейшая роль области рта как источника прият­ных ощущений сохраняется на протяжении всего первого года жизни, остаточные явления от этого периода име­ют место и в дальнейшем, на гораздо более поздних ста­диях развития. Я отношу к ним такие вышеупомянутые качества, как обжорство и пристрастие к сладкому.

Выбор следующей области тела, выходящей на первое место по значимости, в прошлом занимаемое об­ластью рта, также обусловлен внешними факторами. До этого времени взрослый мир был снисходителен к ре­бенку и почти полностью посвящал себя уходу за ним, от ребенка требовалось только одно - привыкнуть к по­рядку и регулярности в принятии пищи и отходе ко сну. Но теперь другой важный фактор постепенно входит в жизнь ребенка - соблюдение чистоты. Его мать или няня стараются отучить его испражняться под себя. Нелегко заставить ребенка контролировать эти функции. Можно сказать, что весь второй год жизни проходит под знаком этих нередко очень энергичных попыток со стороны взрослых привить ребенку привычку к чистоте.

Думаю, вы понимаете, что не следует винить ре­бенка за то, что ему требуется столь длительный период времени, чтобы привыкнуть к соблюдению чистоты. Его сфинктеры еще недостаточно развиты. Что касается на­чального периода, я с этим согласна, но в дальнейшем все происходит наоборот. В результате пристального наблюдения за ребенком появляется подозрение, что хоть он теперь и способен контролировать свои сфинктеры, он защищает свое право совершать испражнения тогда, когда ему этого хочется, и что он расценивает продукты своего организма как нечто, принадлежащее ему. У него появляется необыкновенный интерес к собственным эк­скрементам; он пытается дотронуться до них, играть с ними и, если его, конечно, вовремя не остановить, он даже засунул бы их в рот. И здесь снова мы можем без

Лекция вторая

труда определить мотивы его поведения по выражению его лица и тому рвению, с которым он все это делает. Очевидно, что это забавляет ребенка, доставляет ему удовольствие.

Важным моментом является то, что это удоволь­ствие больше не связывается с силой или слабостью сфин­ктеров. Точно по такому же принципу, как раньше ребе­нок открыл для себя, что можно получать удовольствие, имитируя принятие пищи через рот, теперь он наслаж­дается ощущениями, полученными посредством своих функций выделения. Область ануса становится в этот период времени наиболее важной частью его тела. Так же как в грудничковый период ребенок чувствует на­слаждение, сося палец, независимо от принятия пищи, теперь он пытается задержать свои выделения, играя с этой частью тела и получая приятные ощущения посред­ством анальной зоны. Если он приучается ходить в туа­лет, что не позволяет ему продолжать эти занятия, то он пытается хотя бы сохранить в памяти эти ощущения, связывая их с такими позволительными развлечения­ми, как игры с песком, водой, землей и, значительно позже, с «размазыванием» красок.

Взрослые всегда жаловались, что в этот период дети неряшливы и постоянно устраивают вокруг себя беспо­рядок. Но они же всегда были склонны прощать это ре­бенку, потому что он еще мал и глуп, а его эстетический вкус еще недостаточно развит, чтобы он мог понять раз­ницу между чистотой и грязью, и его обоняние еще не в состоянии отличить, приятный запах от ужасного.

Я придерживаюсь мнения, что в основе таких на-' блюдений лежит предубеждение и что здесь допущена ошибка суждения.

Если вы пронаблюдаете за ребенком приблизитель­но двухлетнего возраста, то заметите, что с его чувством обоняния все в порядке. Он отличается от взрослого толь­ко оценкой различных запахов. Приятный взрослому человеку аромат цветов оставит ребенка совершенно рав­нодушным, если его, конечно, еще не научили, нюхая цветок, говорить «О, как мило!».

Другие характеристики относятся к той же кате-v гории. На протяжении веков люди отмечали жестокость

Четыре лекции по психоанализу

детей, приписывая это отсутствию понимания чего-либо. Когда ребенок отрывает лапки и крылья бабочкам и другим насекомым, убивает или калечит птиц или на­правляет свои разрушительные действия на игрушки и другие предметы обихода, старшие обычно прощают ему, считая, что это вызвано отсутствием у него сочувствия к отличным от него живым существам и непониманием денежной стоимости вещей.

Но и в этом отношении наши наблюдения указы­вают нам на нечто иное. Мы считаем, что ребенок кале­чит животных не потому, что не понимает, что причи­няет им боль, а именно потому, что хочет причинить боль, и для этой цели маленькие, беззащитные насеко­мые - самые подходящие и наименее опасные существа. Ребенок портит вещи потому, что реальная их стоимость ничтожна по сравнению с тем наслаждением, которое он получает, ломая их. И снова мы можем судить о мо­тивах его поведения по выражению его лица и тому осо­бому рвению, с которым он идет к своей цели. Он так ведет себя потому, что получает от этого удовольствие.

После того, как старания взрослых заставить ребен­ка ходить в туалет увенчались успехом, и он, несмотря на свое сопротивление, научился контролировать свои дви­жения, анальная зона теряет свою роль в доставлении ему удовольствия. Ее место теперь занимает даже более зна­чимая часть тела. Ребенок начинает играть со своими по­ловыми органами. В этот период времени его стремление к познанию направлено на изучение различий между по­лами. Он с удовольствием демонстрирует свои половые органы другим детям и требует того же взамен. Его страсть задавать вопросы, на что часто жалуются родители, зиж- $^ дется как раз на взаимосвязи проблемы различий между {^ полами и происхождения детей, которую он так или ина­че смутно чувствует. К сожалению, та высокая точка раз­вития, которой во многих отношениях ребенок достиг к этому времени, то есть к четырем или пяти годам, кажет­ся взрослым высшей точкой развития у него дурных при­вычек.

На протяжении всего описанного здесь периода времени ребенок ведет себя так, будто не существует ничего важнее, чем следование собственным желани-

Лекция вторая

ям и подчинение властной силе своих инстинктов, в то время как взрослые действуют так, как если бы их главная задача состояла в том, чтобы не дать ему дос­тигнуть своих целей. Результатом такого расклада ста­новится никогда не прекращающаяся битва между деть­ми и взрослыми. Последние стремятся заменить то удовольствие, которое ребенок получает от грязи, от­вращением к ней, отсутствие чувства стыда - стыдли­востью, жестокость - чувством жалости, склонность к разрушению - заботливостью. Интерес к телу и игру с его частями следует воспретить, отсутствие внимания к окружающим — заменить внимательностью к ним, эгоизм обратить в альтруизм. Шаг за шагом взрослые пытаются достичь противоположного тому, что хочет ребенок, и каждым своим шагом провозглашают цели, противоречащие врожденным инстинктивным побуж­дениям ребенка.

Как мы видим, получение удовольствия - главный жизненный принцип ребенка. Взрослый хочет приучить ребенка к мысли, что требования внешнего мира важ­нее его внутренних побуждений. Ребенок нетерпелив, он не терпит отлагательства и поступает только так, как ему хочется в данную минуту; взрослый же учит его откладывать реализацию своих порывов и думать о бу­дущем.

Вас должно удивить, что в своем описании я не делаю существенного различия между удовольствиями, получаемыми от сосания пальца и от игры с гениталия­ми, то есть мастурбации. Дело в том, что с точки зре­ния психоанализа такого различия не существует. Все приносящие удовольствие действия, которые были опи­саны здесь, стремятся к воплощению инстинктивных побуждений. Психоанализ наделяет их всех сексуаль­ным значением, независимо от того, направлены ли они непосредственно на половые органы, рот или анус. Роль, которую играют гениталии на четвертый или пятый год жизни ребенка, тождественна роли, придаваемой рту на первом году жизни или анусу на втором. Гени-тальная область приобретает такое же значение, только в той ретроспективе, в какой мы расцениваем ее отно­сительно половой жизни взрослых, когда гениталии

Четыре лекции по психоанализу

являются исполнительными органами, отвечающими за секс. Но даже в раннем детстве эти дарящие удоволь­ствие области тела несут в себе определенное значение. Полученное с их" помощью чувственное удовольствие служит подготовкой и предварением будущего полово­го акта.

Тот факт, что области тела, позволяющие малень­кому ребенку получать свое первое чувственное наслаж­дение, играют роль, хотя и второстепенную, в половой жизни взрослого, не должен казаться вам достаточным основанием для того, чтобы видеть в действиях ребен­ка, стремящегося извлечь из них удовольствие, сексу­альную подоплеку и придавать самим этим- областям сексуальное значение. Но психоанализ оправдывает та­кую классификацию в свете других обстоятельств. Име­ют место случаи отклонения от нормы, когда воплоще­ние того или иного детского побуждения так и не отходит на второй план по отношению к удовол&ствию, достав­ляемому половыми органами, а остается главенствую­щим и доминирует в половой жизни взрослого, заменяя собой нормальный секс. Такие отклонения называются половыми извращениями. Для этих людей характерно то, что в очень важном жизненном аспекте, а именно в сексуальности, они остаются на уровне маленького ре­бенка или, возможно, время от времени возвращаются к этому уровню.

Понимание этого отклонения в половой жизни взрослых является ключом к объяснению того, почему взрослые так ревностно удерживают ребенка от реали­зации своих побуждений. Фазы развития, через кото­рые ребенку надо пройти, должны быть не больше чем остановками на пути к намеченной цели. Если какая-то из таких остановок кажется ребенку слишком привле­кательной, то возникает опасность, что он захочет осесть там окончательно и откажется от продолжения путеше­ствия, то есть от продвижения к последующим стадиям развития. Много лет назад существовало научное свиде­тельство, подтверждающее эту концепцию, и взрослые, следившие за детьми, вели себя так, будто они распоз­нали эту опасность, и считали своим долгом провести ребенка через все стадии его развития, не позволяя ему

Лекиия вторая

получать удовольствие и реальное удовлетворение ни на одной из них, кроме последней.

С незапамятных времен применялись два спосо­ба удержать ребенка от получения этого сомнительно­го удовольствия. Могли предупредить ребенка: если не прекратишь сосать большой палец, мы его отре­жем; эта угроза повторялась в разных случаях во всех вариантах. Это означало лишь одно - напугать ребен­ка нанесением серьезной травмы необходимой и наи­более высоко ценимой части тела и потому вынуждало его отказаться от удовольствия, которое она ему дос­тавляла. Или родители могли сказать: если ты будешь это делать, я не буду любить тебя, тем самым угрожая ребенку возможностью потери родительской любви. Эф­фективность обеих угроз обусловлена, как мы уже по­няли, положением ребенка, то есть его полным бесси­лием и беспомощностью перед всемогущим миром взрослых и его исключительной зависимостью от ро­дительской опеки.

Оба метода, как правило, одинаково эффективны. Под давлением столь страшных угроз ребенок, конечно, учится отказываться от своих примитивных желаний. Вначале он просто из страха перед взрослым или из любви к нему делает вид, что поменял свое мнение. Он начинает называть отвратительным то, что ему кажется привлекательным, и оценивать как хорошее то, что ему не нравится. Так как он все больше отождествляет себя со взрослыми, их ценности он тоже начинает призна­вать справедливыми. Он даже начинает забывать, что когда-то чувствовал обратное. Постепенно он отворачи­вается от всего, чего хотел в первые годы жизни, и пре­дотвращает возможность возвращения к прежним удо­вольствиям полным отказом от связанных с ними чувств. Чем лучше ему удается эта трансформация, тем больше взрослые довольны результатами своих усилий.

Отречение от удовольствий, ведущих свое проис­хождение от побуждений раннего детства, несет с собой два основных последствия для психического развития индивида. Он применяет навязанные ему стандарты ко всем окружающим и становится нетерпимым к тем, кто этих стандартов не достиг. Моральное негодова-

Четыре лекиии по психоанализу

ние, пробуждаемое в нем подобной вседозволенностью, является ценой тех усилий, "Которые ему пришлось приложить, чтобы подавить в себе детские инстинк­тивные побуждения.

Но так как он старается не обращать свои мысли к так высоко ценимым им когда-то приятным ощущени­ям, чувства и опыт, относящиеся ко всему тому перио­ду, одновременно выталкиваются из памяти. Он забы­вает свое прошлое, которое теперь, ретроспективно, представляется ему отвратительным и недостойным. И именно поэтому и возникает тот провал в его памяти, то непреодолимое препятствие, преграда, отделяющая его от самых важных событий его жизни и так поразившая нас на прошлой лекции.