Утомляешь, честное слово! Справься с застенчивостью. Она тебя портит!

Ханк решил не ждать, пока завоет сигнализация охраняемого объекта, и в прыжке разбил камеру наблюдения. Временно избавиться от угрозы раскрытия помогли еще два действия: расправа с вышедшим посигаретить китайцем, смотревшим куда-то влево и вверх, и обезглавливание сторожевой псины, сдохшей без единого лая.

“Но я могу быть лучше, чем меня хотели сделать. Могу не подчиняться, могу сам выбирать. Стоит только открыться кому-то, то я так начинаю гневаться, что тому, кому я открылся, достается пуще, чем мне в Сибири. И даже если я наполовину зверь, то, как и любой волк, превыше всего ценю свободу”

Устранив пару конструктивных преград, воин без страха свободной рукой махнул Мэлори, приглашая к себе. Сообщники решили перейти к выполнению второй части плана, согласно которой именно женщина должна была проявить себя, воспользоваться обретенными самоуважением и независимостью, показать, что она больше не является половой тряпкой папаши. “Она освободилась из заключения и стала полностью актуализированной, независимой особой”.

- Ты помнишь план? Подходишь к двери, камера на тебя смотрит, тебе открывают и говоришь…

- Да-да – не нуждаясь в частых напоминаниях, Мэлори отправила мутанту воздушный поцелуй в знак согласия и встала прямо у дома с покосившейся вывеской.

А тем временем Дурсль озадаченно почесывал лобешник, одним глазом поглядывая в монитор видеонаблюдения, а другим - на негра, постоянно сидящего в комнате слежения и наблюдавшего за безопасностью.

- Какого черта ей приспичило сдаваться после побега? Нам ведь приказано её убрать! - оба негодяя пялились в экран, который вот уже десять минут показывал одну и ту же сцену: дочь повелителя стоит под козырьком, всматриваясь в камеру, и шевелит руками, пытаясь прогнать холодок.

Негр, часто показывавший себя сторонником решительных мер, выдвинул весьма реалистичное предположение, поскреб макушку, встряхнулся, поднес к губам кружку с куриным бульоном:

- Ну, может, красотка и вовсе не сбегала из дома по собственной воле, как мог подумать наш босс. Насколько я помню указания, было сказано убить и Ханка. Может, выродок её похитил, а она от него по-тихому слиняла и ударилась в бега?

- А ты знаешь, все возможно… - Дурсль допустил озвученный вариант событий, - Ладно, впусти цыпочку. По ходу дела разберемся… - и небыстрой походкой покинул комнату слежки.

“Мужики, как всегда, такие наивные, что невольно задаешься, как их пол еще не вымер?” - довольная своей способностью вживаться в образ беспомощной жертвы, Мэлори с наслаждением процедила:

- Отлично! - не забыв надеть на лицо коварную улыбку.

В ту же волнительную минуту к ней вышел Верн Дурсль в сопровождении двоих головорезов в спецназовской форме.

- Ты что здесь забыла, крошка? Ты вообще в курсе, что мы должны с тобой сделать? – те отработанным движением перезарядили винтовки и дважды стрельнули в потолок, демонстрируя свою крутизну.

- Догадываюсь - ответила неожиданная гостья. Её глаза смотрели ровно, лишь изредка мигая, - Мой отец, тратя все свои усилия и все свое свободное время на спасение мира, совсем позабыл сложный характер дочери, приспособившейся к беззаботному образу жизни. Гений манипуляции с чего-то решил, что ей захочется по каким-то дебрям шляться с недочеловеком, с которым избалованная девочка спала лишь дважды. Видимо, папаша забыл то равнодушие, с которым она спала с каждым первым встречным…

- Очень убедительное фэнтези! – недоверчиво крикнул Дурсль, тыкая пистолетом под нос гостье, - Вот только я не шутил, говоря о приказе убить тебя!

- Я знаю - уже спокойнее промолвила Мэлори, - Если ты это сделаешь, мой папа, наверное, будет рад. Рад поначалу. Но есть и другой вариант, чем может обернуться моя смерть для тебя!

Гнусно оскалившись, подонок попросил:

- Просвети!

- С удовольствием, если так хочешь! – хитрая брюнетка подошла слишком близко, вторглась на «личную территорию» беседчика, нарушив границы «зоны общения», - Если мой отец вдруг узнает, неважно, каким образом, неважно, от кого, что ты находился в курсе моей невиновности, знал о том, что Ханк меня похитил, и что я от него еле-еле сбежала, и все равно убил, то боюсь, что… - взяла его за руку, державшую пистолет, и попыталась расслабить, - Он так это не оставит, и быстрая смерть покажется тебе милостью. Только не говори, что готов принять любое наказание. Это будет самой тупой и явной ложью, какую я только слышала за свои полтора века…

Дурслю, снесенному четко отрепетированными доводами бестии, ничего другого не оставалось, кроме как пойти навстречу и приказать головорезам:

- Отставить оружие!

Уже не инновационные, но все еще эффективные приемчики прохвостки молниеносно регулировали любые вопросы и устраняли любые препятствия. Для закрепления успеха Мэлори сказала:

- Спасибо – и немножечко поиграла с умными фразами, - Джентльменство, как качество личности, выражающееся в склонности проявлять в межличностном общении воспитанность и понимание, с каждым новым поколением становится все раритетнее и набирает ценность в нашем обществе…

Жестокосердный хозяин производственного цеха, хоть и пообещал госпоже не кидаться угрозами, со всей учтивостью попросил проследовать за ним. Не мороча голову себе и ему, дочь босса предоставила согласие на участие в любой неблаговидной интрижке, какими нередко грешил Дурсль с его любовью к скрытности и люциферскому двуличию.

- Тебе о чем-нибудь говорит имя Антон Белов и… проект под названием Палач? – шкаф ОПБ-шника оказался богат на скелеты, - Цель проекта заключалась в увеличении физических данных человека путем частичного перекодирования его ДНК и введения в организм наностероидов! Повелители Смерти не позволили бы правительству и конкурирующим компаниям присвоить интеллектуальную собственность корпорацииGrand Corporation и заграбастали самые интересные штучки… - фатуммен поделился с Мэлори некоторыми важными сведениями, чего не должен был делать, - Но основную работу выполнили твои руки в день, когда умер Адвокат! Помнишь, как сильно помогла отцу? Как приблизила нас к заветному господству…

Вспомнив это, Мэлори как-то растерялась, поскольку, выполняя папино задание, она старалась верить, что содействует восстановлению справедливости и спасает мир, а оказалось, что просто позволила одному злодею занять трон другого.

“Какой же я глупышкой была, помогая этим извергам”

После Верн Дурсль отошел от темы вклада, который волей-неволей внесла обманутая дочка Фатума, и вновь заговорил о Палаче:

- После чикагской драки Белова со Спауном, закончившейся провалом первого, качка поместили в Симендиан, а мы под видом честных спекуляций подсуетились, своевременно приняли нужные меры и забрали громилу себе…

Гостья поводила глазками туда-сюда, её внимание привлекли разложенные по полочкам, пыльные, стеклянные бутылки и банки, внутри которых плавали человеческие сильнодеформированные уши, носы и другие миниатюрные “запчасти”; мини-контейнер для мусора, стоявший в самом уголочке, издающий неприятный запах; пожелтевшие бумажки и календарики с мятыми краями, прикрепленные к стене. Долго смотревшая на все это, Мэлори со значительным трудом опять переключилась на мерзавца:

- И по какой такой нужде? Мм? По твоему мнению, ваш цирк уродов мелковат и присутствие супернакачанного атлета в коллекции его сильно разнообразило…?

Дурсль захотел убедить плутовку в её недальновидности:

- Не там копаешь. Мы убили крепыша, как только доставили сюда… - и показал, что осталось от некогда могучего суперпреступника, вытащив несколько фотографией из папки в правом верхнем ящике стола, - Вот, оцени, с каким одушевлением работают наши хирурги…

- О, не говори… - визитерку чуть не стошнило, когда её взору представилась

очередная расчлененка, на сей раз с Беловым в главной роли. До неузнаваемости исхудавший Палач лежал прикованным цепью к стене, держа на коленях свою голову.

- Мы из всего стараемся извлечь максимум пользы, в комплекте с удовольствием по возможности. Нам просто кровь из носа нужны были ткани и органы качка, а забрать это, не лишив жизни, увы, невозможно.

- Не стану осуждать. На что только рабы не пойдут ради угождения…

Они бы так еще долго мило болтали, делая вид, что все в порядке, пока бы фатуммен не опомнился и начал бы искать причину убить Мэлори. Но вдруг заработало средство предупреждения приближающейся или возникшей опасности, сигнализация ударила по мозгам мистера Дурсля. Хитрушка, впрочем, продолжила удачно иезуитствовать, водя придурка за нос.

- Что ты на меня так уставился? Я не причем. Даже если Ханк и пришел за мной, каким-то образом выследив твою базу, меня не впутывай в ваши разборки, ок?

В сектанте вдруг заиграла неуместная гордость, соседствующая с неотвратимым желанием попонтоваться перед женщиной, и показать, какой он весь из себя способный и предприимчивый упразднитель:

- Жди здесь, никуда не уходи, въехала? Я соберу ребят, и мы общими усилиями расправимся с твоим похитителем. После того, как все будет сделано, отправим тебя к папочке, а потом…

Отвернуться от неё на миг было непростительной ошибкой: “крошка” нагнулась, сняла туфельку с ноги, пока тот не смотрел, а когда снова встретилась с ним взглядом, ударила острым носом туфли в самый пах.

Невнимательный Дурсль резко покраснел и почувствовал удушье.

- Ты чего! - и, ухватившись за ушибленное место, болезненно скрючился, - Оооооооооой…

Добрый десяток вооруженных автоматами и гранатами скопился возле входной двери. Несколько не остывших трупов со смертельными разрезами на шее всполошили собравшихся. От всплывших в памяти предупреждений приближенного Доктора Фатума (Дурсля) о высокой вероятности нападения неизвестного лица они почувствовали себя еще напряженнее и отчетливо замандраживали.

Возмездие застигло их врасплох, не разрешив даже исповедаться. Фатуммен по имени Харвард чуть не описался от ужаса, тисками сжавшего грудную клетку: появившаяся едва заметная полоска на шее друга расширилась и закровоточила, голова ровно отсоединилась от тела и покатилась по полу, как мяч. Показавшись самому себе неготовым принять вызов невидимого противника, Харвард начал стрелять во все стороны, вслепую тратить патроны. И это действительно помогло, только… не ему, а Ханку, за которого только что выполнили часть грязной работы: опсихев до последнего предела, Харвард буквально изрешетил одного из своих, прострелил колено и не прекратил вести бессмысленный огонь, пока парень, которому не повезло превратиться в грушу для пуль, не украсил собой стену.

“О, боже, Микки, что я натворил - ужаснувшись делами рук своих, неудачный

карабинер прижал пальцы к онемевшей нижней губе, - Прикончил младшенького… и из-за чего? О, нет”

А когда Харвард немного пришел в себя, понял, что пальба поутихла и разжижилась, сделавшись еще более случайной и неприцельной. Фатуммена сильно обрызгало, причем трижды. Наступления уступили отголоскам и боли в затылке Харварда…

Потрошитель, жестокий убийца, распарывающий своих жертв – таким ему, сломленному, смятому, сокрушенному, показался воин без страха. Ханк схватил стиснувшего зубы фатуммена за скальп и куда-то поволок. Пострадатель орал, прося отпустить его, но толи небеса ему не благоволили, толи одних криков было недостаточно, чтобы пробудить в убийце жалость, ему это не помогло избежать казни.

Отложив меч, мститель плотно прижал схваченного затылком к прохладному кафелю и стал произносить осудительную сентенцию:

- Вы намеренно вызывали причины раковых заболеваний и в моменты неуверенности смели лгать себе, что поступаете в соответствии с совестью, нарочно путая её с аморальным кодексом, вы обрекали на адские муки для самоутверждения, для заработка. Вы жить не должны!

Кое-как смирившись со своей непрестижной ролью, ролью жертвы, фатуммен попробовал вырваться и издал сдавленный хрип:

- А ты, типа, должен, да? Положил стольких и все еще чистенький?

Ханк сказал:

- Нет – и это слово было тем последним, что услышал в своей жизни Харвард Спенс.

Мутант нажал локтем посильнее, раздавил гортань, запретив вырваться очередному крику, и добил ударом головы о стену.

“Просто я пес, но меня никто не может усыпить – вот и вся разница”

Докторята, медсестры и прочие представители медперсонала, которые попадались Ханку на пути, отправлялись вслед за фатумменами. Кому пришлось повыть, а кто умер сразу - кому как повезло! Движениями и хладнокровием напоминая терминатора из культового фильма, мечник вполне мог сойти за чутка сбросившего и постройневшего Арнольда Шварценеггера.

“Помни, жалость – хорошее качество, возможно, даже лучшее, но не работающее в таких местах, как это”

Плешивый доктор, беседовавший с Дурслем, догнал коллег по цеху, пытаясь удрать через окно. Только он встал на стул, выбил ладонью стекло, как Ханк кинул убегайке нож в спину. Его физиономия спустя миг исказилась парализующей болью, глаза остекленели, тело выгнулось. Умирающий выцедил:

- Не ради саркастичного злорадства… - и пустил изо рта красную струю.

Лишь двум медсестрам не самого молодого возраста Воин без страха позволил уйти, правда, одну пнул ногой под зад. Визгнув, слабосильная врачиха отлетела в сторону, и попыталась остервенело ругнуться. Тогда её обидчик отступил на шаг и потянулся к ножнам, намекая, чем может быть чревато пренебрежение его

снисходительностью.

“К паршивым овцам и отношение соответствующее”

Когда Ханк забирал Мэлори из замка, открывая ей секретную дверь, ведущую в какую-то другую новую жизнь, что, скорее всего, означало навсегда разлучить её с отцом и со многими прелестями, недоступными в любых местах планеты, его терзали нежелательные мысли, сомнения, вопросы. Сможет ли она привыкнуть к нему настолько, чтобы желание вернуться не возникло спустя какое-то время? Перейдет ли её страсть в более крепкие чувства к нему или потухнет, оказавшись пшиком? И самое интересное, как поступит Мэлори, когда перед ней встанет сложный выбор – помочь ему или заступиться за подонка отца и тем самым лишить себя ощущения той самой свободы? Сделав его, она, таким образом, изменит к лучшему не только свою жизнь, но и спасет жизни многих.

По своему личному опыту Ханк знал, что людям доверять нельзя, а женщинам - тем более. Но не спешил делать выводы и верил, что, возможно, исключительность Мэлори не в одной привлекательности. Как бы то ни было, он знал, что его миссия не закончится с появлением полного доверия к ней. Также Ханк, страстно желая искупить свои самые большие грехи, осознавал обязанность регулярного оказания помощи своим путникам: ему было их жалко, он не смог спасти Базиля Калиньи, с которым они вдвоем пережили все кошмары Онколона, и очень надеялся, что подобная участь ни в коем случае не настигнет Мэлори.

“Верю ли я – не могу сказать. Меня по-страшному грызет чувство стыда оттого, что сомневался в ней”

Но все сомнения улетучились, разом покинули мозг, как только воин снова увидел Мэлори. Спокойная и корректная, дочь Фатума припасла любимому подарочек – живого и (почти) нетронутого Верна Дурсля. Побитый “какой-то бабой”, фатуммен ощущал себя выжитой досуха тряпкой, обляпанной толстым слоем говна, и ритмично стучал затылком о стену.

Коварная Мэл, преподносившая один жирный сюрприз за другим, встала у изголовья пленника и с подковыркой, так, спросила:

- По яйцам больше не хочешь? А?

- Ты… ты садистка, причем ненормальная садистка! - пропищал униженный, трясясь за свое драгоценное хозяйство.

- Ну-ну, а еще я за жизнь завалила больше мужиков, считавших себя крутыми, чем ты тут газов испустил, пока восстанавливал вялого (английский сленг вялый – мужской половой орган, переживший удар электрошокера или каблука)…

Войдя в маленькую комнату, где в данный момент проходило издевательство над хозяином базы, мечник увидел эту садо-феминистскую картину и подыграл заговорщицкой улыбкой. Брюнетка отвлеклась с насмешливостью и кокетством, совсем забыла про обещание повторить удар, подскочила к вошедшему на носочках и обняла, спросив “почему тебя так долго не было?”.

Верн Дурсль посильнее стукнул затылок…

Ханк убедил Мэлори, что теперь база пуста, не считая их и пока еще живого ублюдка, провел ознакомительную экскурсию на всех этажах. Жуткие фотоснимки, вырезанные органы, научные разработки, ценные бумаги с секретными данными, ноутбуки, PC с теребайтниками – это был самый страшный и самый страшно интересный музей. Но они не боялись прогуливаться в нем, полагаясь на сверхчеловеческие способности Ханка…

- Подожди! - воин вдруг остановился, поддавшись какому-то странному приступу внутренней активности. Нечто похожее с ним творилось снаружи. Возникшая интенсивная одышка, быстро перешедшая в удушье, расшевеливала дурные беспокойства на взаимодействия, - Опять…

Мэлори заметила выступившую на его лице красноту и обеспокоенно спросила:

- Что???

Прежними остались не только симптомы, но и причины. Надпись названия корпорации Grand Corporation на красной бочке, стоявшей рядом с дверью в комнату, где мутант убил Спенса, породила новый шок. Вживление больных воспоминаний проходило особо болезненно, когда рядом находился кто-то еще, кто-то небезразличный…

- Он… - не дождавшись улучшения самочувствия, Ханк уклонился от очередных попыток пассии обнять его, возвысился над мусорным ведром в углу коридора, установился на полупустое дно, где валялись разноцветные фантики, и зычно прокричал несколько предложений, - Он не отпускает меня! Стоит мне только подумать о нем, только вспомнить, кем я был и что делал, как пространство вокруг начинает тускнеть, расплываться, исчезать, а потом плавно проявляется другая локация и кошмар возвращается!

“Возвращается…”

Слушай, если это прогонит депрессию, то можешь без раздумий считать меня отцом. И не бери в голову, что тебя никто не вытаскивал из чрева. Неужели тебе, крутому наемнику, жилось бы легче, зная, что я трахнул какую-то смазливую итальянку с претензией на айкью и богатой историей школьных отношений, и ты бы появился в результате одноразового секса?

“Его зовут Лэтс Гранд. Тебе это имя, наверное, ни о чем не говорит”

- Кто не отпускает? – Мэлори не отходила, сколько бы её не отталкивали.

С трудом отдышавшись, Ханк забубнил, повторил за секунду вызубренную речь:

- Его зовут Лэтс Гранд. Тебе это имя, наверное, ни о чем не говорит.

Мэлори не могла поверить в то, что услышала:

“Гранд? Откуда он его знает?” – и удивила не слабее, чем удивилась.

- Говорит вообще-то! – она положила руку на бок в ожидании, когда он снова станет похож на дееспособного, - Откуда ты его знаешь?

Спустя миг после начала спора острый взгляд испытующе проникновенных глаз Ханка

почти порезал избранницу, скрывавшую что-то, что может стать ножом и для него самого:

- Лучше ты первая скажи… откуда ты его знаешь?