Феноменологический метод в психотерапии

Однако к этим выводам я пришел не путем философского размыш­ления или философского использования феноменологического метода. Я нашел их при помощи еще одного средства, которое я называю знание через участие. Подобное знание достигается во время расстановок семей, при условии, что такая расстановка проведена на основе феноменологи­ческих принципов.

Когда клиент расставляет свою семью, он произвольно выбирает из участников группы представителей, замещающих в расстановке его са­мого и основных членов его семьи, например, отца, мать, братьев и сес­тер. Затем, сосредоточившись, пациент расставляет этих лиц в опреде­ленном порядке по отношению друг к другу. В результате внезапно обна­руживается нечто удивительное. Дело в том, что в процессе расстановки пациент входит в соприкосновение с определенным знанием, которое до этого было ему недоступным. Недавно один коллега рассказал мне, что в ходе расстановки семьи одной его пациентке стало ясно, что она по сис­темному принуждению бессознательно отождествляет себя с какой-то бывшей подругой своего отца. Когда же она расспросила отца и других родственников, те уверили ее, что она ошибается. Но вдруг через несколь­ко месяцев ее отец получил известие из Беларуси. Оказалось, что какая-то женщина, сильно любившая его во время войны, долго разыскивала его адрес и наконец нашла его.

Но это только одна сторона проблемы - сторона пациента. Другая сторона состоит в том, что играющие роли членов семьи, выбранные из присутствующих на лечебном сеансе, спонтанно проявляют чувства и эмоции тех людей, которых они замещают. Иногда у них проявляются и физиологические симптомы. Мне также известно, что некоторые игра­ющие роли членов семьи даже слышали, как бы внутри себя, имя того

человека, которого они представляли в тот момент. Все это они испыты­вают как будто по-настоящему, несмотря на то, что не знают абсолютно ничего, кроме того, кого именно из членов семьи они представляют. Вы­ясняется, что при расстановке семей между пациентом и членами его се­мейной системы действует определенное «знающее силовое поле», позво­ляющее достичь знания исключительно путем участия в расстановке и без всякого внешнего содействия. Но еще более удивительным является то, что играющие роли членов семьи, не имеющие никаких связей с этой семьей и действительно ничего не знающие о ней, могут приобщиться к этому знанию и к реальности данной семьи.

То же самое применимо, естественно, и к терапевту, при условии, однако, что не только он сам, но и пациент, и те, кто играют роли членов его семьи, готовы без каких-либо намерений и страха, независимо от ка­кой-либо известной терапевтической теории или опыта, открыться по отношению к стремящейся наружу реальности и согласиться с ней та­кой, какая она есть. В этом и состоит феноменологическая позиция, ис­пользуемая в психотерапии. Здесь познание достигается как в результате отказа от каких-либо намерений и страха, так и в результате согласия с реальностью - такой, какой она показывает себя фактически. Без этой феноменологической позиции, без нейтрального взгляда на то, что воз­никает, т. е. при преувеличении, ослаблении или желании как-то истол­ковать его, метод расстановки семьи становится лишь поверхностным, легко ведет к ошибкам и теряет свою силу.

Душа

Еще более удивительным, чем знание, полученное путем участия в расстановке, является тот факт, что это сознающее силовое поле (или назовем его лучше «управляющая знающая Душа») находит такие реше­ния, которые значительно превышают те, что мы могли бы выдумать сами. Их воздействие гораздо сильнее того, что мы могли бы достичь путем спланированных действий. Это становится особенно ясным в тех расстановках, в ходе которых терапевт проявляет наибольшую сдержан­ность, например, когда он сам расставляет основных членов семьи и, не давая им никаких инструкций, предоставляет их непреодолимой силе, действующей извне и ведущей к познаниям и опыту, которые не­возможно получить никаким другим путем.

Например, недавно в Швейцарии, когда один из участников курса, расставив свою нынешнюю семью, добавил, что он еврей, терапевт рас­ставил рядом с ним семь участников группы, играющих роли членов его семьи — жертв Холокоста, и позади них — семь играющих роли их убийц. Затем «жертв» попросили повернуться к «убийцам»... и в тече­ние пятнадцати минут все присутствующие были свидетелями безмол-

вного и невероятного процесса общения между «жертвами» и «убийца­ми». В результате выяснилось, что существует что-то вроде законченно­го и незаконченного умирания. И для «жертвы» и «убийцы» умирание за­канчивается только тогда, когда оба они примиряются в смерти друг с другом, чувствуя, что ими обоими управляет и их обоих определяет одна и та же действующая над ними сила, и ощущают, что в конце оба они находятся в сохранности в этой силе.

Религиозная феноменология

Перейдем с уровня философии и психотерапии в другое, более глу­бокое измерение, в рамках которого человек познает, что он находится во власти некоего более широкого Целого, которое он должен признать как общеохватывающее Наивысшее. Это измерение можно назвать рели­гиозным или духовным уровнем бытия. Тем не менее и по отношению к этому уровню я сохраняю феноменологическую позицию, держась без намерений и страха, без какого-либо предвзятого мнения — просто на­блюдая за тем, что возникает.

Следующий рассказ поясняет значение такой феноменологической позиции для религиозного познания и практики.

Возвращение

Родившись, мы автоматически попадаем в какую-то определенную семью, определенную страну и культуру и с детства нам сообща­ют о каком-то определенном человеке, который был идеалом, на­ставником и религиозным вождем этой культуры. С детства мы чувствуем тоску и глубокое желание стать такими же, каким был этот идеал.

Представим, что у кого-то возникает желание присоединиться к группе единомышленников. Этот человек много лет упражняется в дисциплине, следует за идеалом и в конце концов становится та­ким, как он, — думает и говорит, чувствует и желает, как этот идеал. Однако он чувствует, что ему все же чего-то не хватает и поэтому отправляется в дальний путь, чтобы постараться в пол­ном одиночестве, вдали ото всех преодолеть последний заслон. Его путь лежит мимо старых, уже давно заброшенных садов. Только дикие розы все еще цветут в них и высокие деревья по-прежнему каждый год приносят плоды, которые просто опадают на землю, потому что некому собирать их. После садов начинается пустыня, и в скором времени путника охватывает какая-то непонятная пус­тота. Он чувствует себя так, будто для него нет разницы, в ка­ком направлении двигаться, а все образы и картины, которые он время от времени видит перед собой, воспринимаются как пустые. Путник продолжает идти куда глаза глядят, и когда он уже совсем

перестает доверять своим ощущениям, перед ним возникает ис­точник. Этот источник бьет из-под земли и снова быстро впиты­вается в нее. Но в тех местах, которых достигают его воды, пус­тыня превращается в рай. Путник оглядывается вокруг и видит, что к нему приближаются два незнакомца. Эти люди пытались до­стичь того же, что и он. Они одновременно склонились над источ­ником, выпили одной и той же воды и поверили в то, что почти достигли цели. Затем они назвали друг другу свои имена: «Мое имя Будда Гаутама». - «Я зовусь Иисусом Христом». -«Ая- пророк Мухаммед».

Наступила ночь, над ними тихо сияли немыслимо далекие вечные звезды. Все трое притихли, и один из них почувствовал, что сейчас он близок к своему идеалу, как никогда прежде. Ему казалось, что он может за краткий миг прочувствовать все то, что чувствовал, по­знал и испытал его идеал: бессилие, тщетность всего, смирение и то, как он должен был бы себя чувствовать, если бы знал, что та­кое вина.

На следующее утро путник решил вернуться назад, и ему удалось найти дорогу, выводящую из пустыни. Его путь опять проходил мимо заброшенных садов и закончился у ворот сада, принадлежа­щего ему самому. У входа в сад стоял старик, словно ожидавший его возвращения. И старик произнес: «Тот, кто нашел путь назад из такой дали, должен любить цветущую землю и, наверное, зна­ет, что когда все растет, оно одновременно и умирает, и когда оно перестает расти, то служит питанием для другого». «Да, — ответил путник, — я согласен с законом земли». И начал обрабатывать ее.