Латентная фаза и суперэго как внутренний авторитет
Процесс нормального развития требует, чтобы в латентной фазе ребенок привык к Суперэго, как внутреннему авторитетному голосу, чтобы Суперэго стало терпимее к выражению влечений за счет модификации некоторых излишне строгих архаических черт ранних интроектов. В самом начале латентной фазы в функционировании Суперэго имеется тенденция к примитивности, жестокости, ригидности, непоследовательности и легкости экстернализации. Эти разрывы и крайности в функционировании Суперэго периода начала латентной фазы являются результатом того, что Суперэго не является точной копией функций, до того заимствованных у других во внешнем мире, а искаженной и неустойчивой (особенно вначале) их версией. Впоследствии, однажды ребенок может показаться способным на любое правонарушение из-за отсутствия интернализованных моральных стандартов, в другой раз – человеком сверхморальным и, как полицейский, следящим за порядком, докладывающим о нарушениях других, и в то же время осуждающим их за свои собственные проступки. Однако иной раз он может повести себя так, чтобы спровоцировать повторное наказание, призванное смягчить его бессознательную вину, что немало озадачивает окружающих (Freud, 1917).
Поскольку детская способность сдерживать себя по сравнению с сильным давлением влечений относительно слаба, ребенок часто терпит неудачу, пытаясь поддерживать постоянные стандарты и идеалы Суперэго. Это обозначает в начале латентной фазы период уязвимости чувства собственного достоинства. Черты характера оказываются теперь более определенными, чем раньше. Многие из них основываются на реактивных образованиях, но ставших стойкими этическими принципами (Freud, 1926). В латентный период ребенок выказывает убежденность и честность и особенно старается, чтобы другие соблюдали все правила и были честными.
Для ребенка в этот период особенно важны выполняемые Суперэго функции отслеживания инстинктивных импульсов и их контроля. Суровые ограничения необходимы в связи с тем, что нужно подавлять ассоциированные эдиповы инцестуозные желания. Когда на мастурбацию наложен строгий запрет, может появиться множество симптомов, таких как навязчивые действия, обсессивное мышление, извращенные "сны наяву", невнимательность или трудности с концентрацией внимания в школе и даже асоциальное поведение. Чрезмерное чувство вины, жесткие внутренние стандарты и страх кастрации могут запустить порочный круг. Борнштайн отмечает, что чем менее извращена и смещена мастурбация ребенка, тем менее изнуряющим будет возникающее потом чувство вины (1953, стр. 70).
Расширяющийся в латентном периоде круг общения несет ребенку новые искушения, тогда как поддержка стандартов родителями уменьшается по мере роста ожиданий того, что ребенок будет в этом самостоятельнее. Сопровождающаяся ослаблением родительской поддержки борьба с сексуальными и агрессивными влечениями представляет собою испытание для незрелых Эго и Суперэго, обнаруживая в функционировании последнего слабые места. В результате может пострадать поведение в школе (A.Freud, 1949), ребенок время от времени может вовлекаться в сексуальные игры со сверстниками, после которых обостряется чувство вины.
Ко второй половине латентного периода конфликты и чувство вины, связанные с мастурбацией, имеют тенденцию к ослаблению. Против вмешательства сексуальных импульсов у ребенка уже имеется более совершенная защитная структура; Суперэго менее примитивно, менее жестоко и требовательно, и мастурбация и связанные с ней фантазии, к этому времени уже замаскированы и смещены от первоначальных эдиповых желаний и объектов, кажутся менее опасными. Следовательно, неизвращенная генитальная мастурбация, сопровождаемая явно сексуальными фантазиями, время от времени практикуется в поздний латентный период и психически нормальным ребенком.
На ранних стадиях развития Суперэго легко экстернализуется. Мальчик, который весь день дрожит при мысли, что скажет отец, если он перепачкается, демонстрирует это, только услышав отцовские слова: "Смотри у меня!" Будущее развитие ребенка, однако, требует, чтобы в латентном периоде он стал брать на себя ответственность за свои поступки и ощущать Суперэго как внутренний авторитетный голос.
Продолжающийся процесс идентификации с родительскими морально-нравственными ценностями отчасти стабилизирует функцию Суперэго и способствует всевозрастающей независимости от давления, оказываемого самыми ранними или примитивными интроектами и влечениями (Hanmann & Loewenstein. 1962; E.Jacobson, 1964). По мере протекания идентификации с внутренними правилами и стандартами, все более независимо от внешнего авторитета, имеют место самокритика и самонаказание, самовознаграждение с более устойчивым чувством благополучия. Как только возникает такая стабильность и независимость, то можно говорить о самостоятельном Суперэго.
Промежуточной ступенью в этом процессе является то, что ребенок при сверстниках задействует иные моральные стандарты, нежели в присутствии родителей. Значит, согласно замечанию Анны Фрейд,
"Подлинная нравственность начинается, когда интернализованная критика, воплощенная теперь в стандартах, выставляемых Суперэго, совпадает с восприятием Эго своей вины" (1936, стр. 119).
Поэтому латентная фаза несет двойную нагрузку, требуя, во-первых, интеграции развивающегося Эго, когнитивных функций и функций Суперэго (смягчение сурового, наказывающего характера последнего) и, во-вторых, консолидация, ревизия и поддержание морального кодекса. Пиаже (1964), Кольберг (1981) и Гиллигэн (1982) рассматривают мораль и то, как моральный кодекс изменяется в процессе развития. Этим изменениям способствует прогресс в абстрактном мышлении, позволяющий ребенку совершать свой нравственный выбор независимо от внешней поддержки способами более последовательными и адекватными.
Интернализация и консолидация родительского отношения, авторитета и ценностей продолжается весь латентный период. На этом пути ребенок находит другие объекты поклонения, чьи требования и стандарты могут отличаться от родительских. Эти различия позволяют ребенку в процессе деперсонификации Суперэго переоценивать родительские стандарты и осуществлять модификацию или пополнение своего представления о нравственности. По словам Фрейда:
"В процессе развития Суперэго также воспринимает влияние тех людей, которые заступили на место родителей – воспитателей, учителей, объектов преклонения. Как правило, оно все дальше удаляется от первоначальных родительских фигур, становясь, так сказать, безличней" (1933, стр. 64).
Иногда ребенку не удается целиком взять на себя ответственность за собственные поступки, что является показателем того, что директивы Суперэго слабо интернализованы или легко экстернализуются, так что он продолжает наделять авторитетом внешние фигуры. При нехватке самостоятельности Суперэго ребенок остается зависимым от других, однако оказывает сопротивление их давлению и порядкам. Его действия продолжают основываться на принципе удовольствия, не совпадая с тем поведением, которого от него ожидают, и он не способен идентифицироваться с авторитетными фигурами. Ребенку кажется, что окружающие его не понимают, плохо с ним обращаются и злоупотребляют им. Такой ребенок в подростковом возрасте обычно сталкивается с серьезными затруднениями, его мораль, стандарты и способы их реализации обыкновенно реэкстернализуются и переоцениваются. Если, уже подростком, ребенок так и не достигает саморегуляции и самостоятельности Суперэго, то он продолжает ожидать от внешнего мира соответствия своим желаниям; он определенно получает нарциссическую травму всякий раз, когда его ожидания, что внешний мир ему что-то должен, не оправдываются.