Радость. печаль. хаос. мудрость. 6 страница

В Штатах есть тысячи таких женщин. Они провоцируют и подвергают танталовым мукам своих мужей, путаются со всеми подряд и раздражают своих мужей, и никогда не получают хороших шлепков по заду. Совсем не надо быть парижской проституткой, чтобы требовать подобных наказаний от своего возлюбленного, в Польше говорят: "Мой муж потерял ко мне всякий интерес - он больше не бьет меня".

Однажды случилось то, что очень напугало меня. Многие пациенты ретрофлексируют свою агрессию на себя, например, пытаясь удушить себя. Я обычно позволял им душить меня. До того дня, когда одна девушка на самом деле чуть не задушила меня. Я не увидел в ней шизоидную личность. Я уже начал терять сознание, когда в последний момент просунул руки между ее пальцами и раздвинул их. С тех пор я только даю сжимать мою руку. Иногда это тоже изрядно больно. В мире не так уж много душителей. Пациентам, у которых богатая фантазия, для этой цели может служить диванная подушка.

Сам я имею очень слабое стремление неистовствовать без адекватной провокации. Но я могу рассердиться, дважды я физически выбрасывал людей с занятий, когда они бесконтрольно рушили их и отказывались уйти. Я всегда давал сдачи, когда меня атаковали. Несколько раз я приходил в ярость от ревности, но в основном удовлетворялся, мучая свою возлюбленную вопросами и безжалостными просьбами описать, как все происходило в деталях.

Что касается сексуальных игр в ваннах или где-либо еще, то сдержанность не применима ко мне. Фрейд назвал бы меня полиморфным извращенцем. Я даже учился наслаждаться интимными поцелуями моих друзей-мужчин. Обычно я наслаждался многочасовыми половыми атаками, но сейчас в моем возрасте я наслаждаюсь ими, в основном, без выполнения каких-то обязательств с моей стороны. Мне нравится моя репутация грязного мужика и гуру. К несчастью, первый на исходе, второй поднимается.

Как-то раз у нас была вечеринка в "Большом доме" Изалена. Прелестная девушка соблазнительно возлежала на кушетке. Я подсел к ней и сказал что-то вроде: "Берегитесь меня, я грязный старик". "А я, - ответила она, - грязная молодая девушка". После этого у нас была короткая и восхитительная любовная связь.

В основном, мне хорошо, когда я пишу. Я никогда не подозревал, что это так легко. Я начал думать о возможности написания пьесы - я еще не представляю ее. Она пока очень смутно вырисовывается Будучи хорошим актером и первоклассным продюсером, я бы сделал всю вещь как произведение "Фритц". Уже сейчас определенное небольшое количество людей теснится вокруг этой книги, смеясь над моим желанием, презирая меня за это бесконтрольное описание, шокированные моим языком, удивляясь моему мужеству, смущенные многочисленными противоречивыми особенностями, доведенные до отчаяния тем, что не могут наклеить на него ярлыки. Я чувствую потребность пойти на диалог, но...

Окно широко открыто. Слышно легкое угрожающее бормотание прибоя. Мягко дующий ветер поднимает бумаги над столом, все же слишком слабый, чтобы заставить их лететь. Как моя мягкая борода, когда она гладит женское лицо и шею, заставляя трепетать от молчаливого наслаждения, заставляя соски подниматься в гордой эрекции и терпеливом ожидании легких укусов. Мои руки сильны и теплы. Руки грязных стариков - холодные и липкие. У меня есть привязанность и любовь - слишком много этого. И если я успокаиваю девушку в горе или печали, рыдания затихают, она прижимается ближе, поглаживания становятся все ритмичнее и скользят все выше по бедру и груди..., где кончается горе, и аромат духов заставляет ваши ноздри вдыхать его, а не капать слезами.

Эти встречи и открытия сродни температуре Биг Сура. Конечно, у нас нет ни чрезмерного холода, ни чрезмерной жары. Но между тем нет и однообразия тропического острова. Холод - холодный и вызывает дрожь. Дождь - мокрый и приносит слякоть. Солнце нагревает крыши в полдень до духоты. У меня нет крайностей в отношениях. Я не убиваю и не предаю единственный брак. У меня плавающие связи от слишком частых поцелуев до длительного состояния верности.

Первый поцелуй - тест Роршаха.

Вы касаетесь незнакомых губ и рта.

Вы находите молчаливое "Мне все равно"

Или жадность, которая засасывает вас.

Равнодушие, которое тестирует вас.

Легкий поцелуй, которым отделываются от вас.

Легкое предостережение: не обнимай.

Хрустящие тиски, перехватывающие дыхание.

Легкое полизывание в предвкушении секса,

Рот, воняющий как желудочное дерьмо.

Бесстрастность, подобная фригидности,

Напряженность, подобная руке борца.

Мыльная резиновая дряблость.

Нечто, означающее наполненность:

Ожидание, сдержание обещаний о совершенной нежности.

Отмени внешний мир в замирающем уединении.

Каждый поцелуй, скажу я, необычен,

если вы вскроете утонченность

С полным живым участием.

Ангелы называют это "Небесной радостью",

Дьяволы - "Адской пыткой",

Человек называет это "Любовью".

Изален начинается с гостиницы с особым тяготением к горячим источникам. Когда я приехал в Изален, он являлся еще общественной гостиницей и целым рядом семинаров, баром, рестораном, открытыми для публики. Хозяевами гостиницы были Майк Мурфи и Пик Прайс. В настоящее время мы являемся обширным частным институтом с двумя директорами - Майком Мурфи и Пиком Прайсом. Проезжающие через город жулики и нищие торговцы наркотиками либо успокаиваются, либо вышвыриваются вон. Около года назад достать здесь ЛСД или марихуану было легко и естественно, пока Майк не занял свое место. Сейчас мы гордимся тем, что при лечении людей не используем наркотиков. Мы говорим, что созидаем постоянное спокойствие, постоянную радость, постоянную сенсорную осознанность.

Какого черта мы добиваемся? Безусловно, вначале возникла некоторая напряженность в стремлении к освобождению и спасению. Казалось, духу этого места соответствует мистическое, эзотерическое, потустороннее, экстрасенсорное восприятие. Медитация йоги для достижения более высокого уровня существования, по-видимому, более соотносится с городским банальным существованием. Душа, отброшенная за ненадобностью, как бы совершает второе, коммерческое вхождение.

В том-то и заключалась вся прелесть, что вы делаете искреннюю попытку добраться до невербального уровня существования, но не осознаете, что медитация, как и анализ, является ловушкой. Подобно психоанализу, она создает дисбаланс, хотя и на другом конце шкалы. Эти два баланса можно сравнить с процессом дефекации. Запор и понос являются противоположными видами выделения, причем оба сталкиваются с оптимальным функционированием: + против - . В психиатрии мы имеем противоположности - кататонический ступор (- возбуждение) и шизофрения (+ возбуждение). Медитация - это не дерьмо и не подъем с горшка, и представляется мне развитием в сторону кататонии, в то время как психоаналитическая техника полета идей способствует формированию шизофренического мышления.

Я испытал и тихое сидение в Дзендо, и многословную продукцию на кушетке. Сейчас и то и другое покоится под соответствующим надгробием в моем помойном ведре.

Терпеть не могу, когда признают и используют слово "нормальный" по отношению к творческой индифферентности. Оно слишком часто употребляется по отношению к чему-то среднему, а не к точке оптимального функционирования.

Терпеть не могу, когда признают и используют слово "совершенный" для точки творческой индифферентности. Это пахнет достижением и восхвалением.

Мне нравится пользоваться и признавать слово "центр". Оно - "десятка" мишени, цель. Такая цель, в которую стрела без промаха попадает каждый раз.

Мне нравятся все неосуществленные встречи мишени и стрелы, проходящие мимо "десятки" то влево, то вправо, то выше, то ниже. Мне нравятся все попытки, оканчивающиеся неудачей тысячью способами. Там только одна цель и тысяча добрых намерений.

Друг, не будь перфекционистом. Перфекционизм есть проклятие и напряжение. Ибо вы дрожите и попадаете мимо цели. Вы были бы точны, если бы позволили себе это. Друг, не бойся ошибок. Ошибки - не грехи. Ошибки - это способы создания чего-то нового, отличного, возможно, творчески нового.

Друг, не огорчайся из-за своих ошибок. Гордись ими. Ты имел мужество отжать нечто от себя.

На создание центра уходят годы. Но чтобы понять и находиться в сейчас требуется еще много лет.

До этого остерегайся обеих крайностей. Как перфек-ционизма, так и немедленного исполнения, немедленной радости, немедленного сенсорного осознания.

До этого берегись любых помощников, помощники - это сообщники, обещающие нечто для ничто. Они обкрадывают Вас, поддерживая вашу зависимость и неразвитость. Приятно исполнять роль священника и наслаждаться помпезностью стиля Ницше.

Каким же образом стрела, направленная задолго до того, как я узнал о существовании Изалена, попала в эту мишень?

В 1960 году или около этого, я практиковал в Лос-Анжелесе. Я все еще страдал от неприятности, причиненной двумя операциями в Майами, которыми я отрывал себя от Марты и слишком часто принимал ЛСД. Во время ЛСД-путешествий не происходило ничего действительно стоящего. Несмотря на поддержку Джима Симкина, я не мог заниматься профессиональной деятельностью и из- бавиться от ощущения, что я приговорен к жизни. Я был сыт по горло всем психиатрическим мошенничеством. Я не знал, чего хочу: уединения, отпуска? Смены профессии?

Я решился поехать из Лос-Анжелеса в Нью-Йорк, но другим путем: кругосветным путешествием на корабле.

Я всегда любил ездить на кораблях так же, как не любил битком набитые самолеты. Кроме одного случая - когда на пике нашей любви с Мартой мы летели в Европу. Тогда хорошо было сидеть рядом друг с другом.

Обычно меня донимают попутчики, которые надоедают вопросами и требуют внимания, поэтому в своей воздушной тюрьме я жду и благословляю случайную дремоту.

Насколько я люблю летать сам, настолько я не терплю, когда везут меня. При езде на машине, напротив, я в той же мере люблю, когда меня везут, в какой не терплю вести машину сам.

Морское путешествие от Лос-Анжелеса до Нью-Йорка длится 15 месяцев.

Первая остановка - Гонолулу, Гавайи. Это напоминало уже пережитое в Майами-Бич.

Перед тем, как мы вошли в гавань, я испытал, возможно, самое сильное зрительное ощущение в своей жизни. Когда вы подлетаете к Лос-Анжелесу ночью, то видите скопление рождественских елок огромного размера, словно ждущих вас. Их мерцание и блеск заставляют забыть их ложную нейлоновую сущность. Заставляет забыть те безобразные облака смога, которые встречают Вас при въезде в центр многих сотен городов. А теперь умножьте этот многоцветный блеск многократно и представьте себя залитым им. Я испытал это перед Гавайями.

Я люблю их, как и любой другой человек, серебряные искорки небесного свода. Тогда они выглядели еще ярче из-за чистого океанского воздуха, и мне стало любопытно, смогу ли я усилить это ощущение. Я принял небольшую дозу ЛСД, и тогда случилось это.

Неописуемость - это не то слово. Не было больше пространства, не было трех измерений. Каждая звезда была гораздо больше и ближе, каждая исполняла цветовой танец, как планета Венера перед своим падением в океан. Вселенная, пустота всех пустот, ибо некогда была наполнена. Затем Япония - Токио и Киото. Невозможно описать контраст этих городов, которые разделяет лишь ночь езды на сверхскоростном поезде. В Токио - людская бесчувственность, незнание друг друга, скученность такая, что в сравнении с ней сардины в банке имеют больше жизненного пространства. По крайней мере, они не толкают друг друга. К тому же у меня возникло острое ощущение - любящие глаза старой женщины, сидящей на корточках у водосточной трубы, чистящей мои ботинки. Я отбросил сигаретный окурок. Она подобрала его с жадностью. Тогда я отдал ей всю пачку, в которой оставалась еще половина сигарет. Она повернула ко мне голову. Темные глаза увлажнились и светились такой любовью, от которой я почувствовал слабость в коленях. Я до сих пор иногда вижу эти глаза. Любовь делает невозможное возможным.

До этого однажды я видел подобную любовь в глазах. Лотта Циелински - моя первая любовь. Я должен был исполнять в комедии роль знатного господина-француза. Она прошла за кулисы, и при виде меня в костюме и гриме ее лицо изменилось таким образом, словно пред ней разверзлись небеса. Восхитительная, самая восхитительная!

Один японский доктор создал метод лечения неврозов. Три дня в постели. Больному разрешается вставать только для того, чтобы сходить в сортир. Давайте попробуем! Воспользуюсь им, чтобы отвыкнуть от курения! Молодой доктор не говорит по-английски. Все приготовления делает ассистент. Я спрашиваю о переводчике. Пожалуйста, но нужно дополнительно заплатить.

Хорошая комната для меня. Возможно даже, что я - первый европеец, другие больные уставились на меня, как на странное животное. Жена доктора принесла еду, прислуживала на коленях.

Прихожу в кабинет доктора на следующий день после обеда. Доктор сидит неподвижно в сногсшибательном облачении, очевидно, ожидая меня весь день. Не знаю обычаев. Переводчица знает английский слишком плохо.

Я терпел около двух дней, потом не выдержал, сбежал и купил сигарет. Получил счет. Два часа с переводчицей превышали стоимость трехдневного пребывания в санатории. Я не почувствовал себя выздоровевшим.

Японский психолог, которого я встречал в Штатах, предложил мне мастера "дзен" - Росши Ишигуру. Мгновенный "дзен". Сатори за неделю. Без шуток. Я и М. (другой американский психолог) были его первыми учениками-европейцами. Мы плюс восемь японских юношей составили класс. Это явилось величайшим событием. Приглашены фоторепортеры и пресса. Я сохранил газетные вырезки.

У нас с М. была большая комната, мы должны были расстилать на ночь и вкатывать утром матрацы, поскольку днем мастер имел с каждым учеником личную беседу в течение нескольких минут. Во время беседы я должен был лежать, растянувшись перед ним в полной прострации. Он задает некоторые стандартные вопросы, и я свободен на весь день. Это маленький напыщенный человек с довольно высоким голосом, который воспринимает себя и свою работу крайне серьезно. Мы вставали в пять часов утра, нам предлагали сидеть в известной позе лотоса с известным положением ног практически целый день. Нам, двум чужакам, вскоре было дозволено иметь стулья. Через два дня Мастер продемонстрировал, наконец, свои методы. Выдыхайте с лающим шумом. Делайте это в течение (????) времени, равного "минутам" или "часам".

Пища удивительно хороша. Жена Мастера буквально выкладывается, разнообразя японские блюда некоторыми европейскими. После каждого приема пищи мы наливаем o чай в чаши, и с помощью ломтика какого-либо овоща выбираем последнее зернышко риса. Я думаю, что японцы приспособились к нехватке пищи сокращением в размерах, и таким образом отлично живя на низкокалорийной диете. Когда я прогуливаюсь в толпе, то чувствую себя великаном среди лилипутов, хотя мой рост всего лишь 5 футов 9 дюймов.

Во всяком случае я не голодаю, хотя иногда таскаю сигареты и шоколад. Я не верю никому, кто получил хоть какое-то просветление или сатори, но само испытание было интересным. Когда пришло время платить, я был в шоке. Стоимость составила лишь 10 долларов, включая оплату комнаты, пансион и обучение в течение целой недели. Когда мне сказали об этом, я не мог поверить и дал 30 долларов, которые он любезно принял, и подарил мне картину, написанную его женой в сладковатом цветочном стиле.

Я сделал одно действительно плохое дело. На третье утро мне сказали, что вода для мытья готова. Там была огромная бочка с подогретой водой около двух футов шириной и двух футов высотой. Я не знал точно, как погрузиться в воду, но в конце концов, мне удалось забраться внутрь и намылиться. Я воспользовался большим ковшом, который висел рядом с бочкой, чтобы сполоснуть голову. Все вместе было неудобно, но лучше, чем ничего. Позднее я узнал, что совершил преступление. Вода была разогрета с огромным трудом и предназначалась для всех. Черпак служил для вычерпывания воды по мере необходимости. Я испортил умывание всему классу.

Мои запоздалые извинения. Мы слишком испорчены и считаем само собой разумеющимся, что другие люди едва ли заслуживают удовольствия.

Я знаю, каково ощущение сатори, хотя и не прошел все градации просветления, конечно, если подобная штука вообще существует. Сиддхартха, в конечном итоге, является продуктом искренней фантазии Германа Гессе.

Одно из наиболее удивительных и спонтанных ощущений сатори я испытал около тридцати лет назад в Майами-Бич.

Я шел вдоль Олтон-роуд, когда почувствовал изменения в себе. В то время я ничего не знал о психоделических препаратах и никогда не принимал их. Я почувствовал, что моя правая половина стеснена и почти парализована. Я начал прихрамывать, лицо расслабилось, я почувствовал себя деревенским идиотом, интеллект оцепенел и перестал функционировать совсем. Как от удара молнии мир ввергнулся в трехмерное существование, наполненное цветом и жизнью - абсолютно без симптомов деперсонализации - как ясность натюрморта, но с полным ощущением: "Вот она, эта реальность". Это было полным пробуждением моих чувств, или возможно, мои чувства вернулись ко мне, или мои чувства ощутили ощущение. Я, безусловно, знал (в основном из снов и чтения Коржибского) о невербальном уровне существования, но рассматривал его скорее как субстрат, а не как реальную форму существования.

В отличие от Токио Киото мне понравился. Я был так влюблен в Киото, что серьезно рассматривал вопрос о поселении в нем. Мягкие люди, считающиеся друг с другом, глядящие открыто, с уважением. Однажды в кафе я оставил журнал, который уже прочел, хозяин бежал за мной два квартала, чтобы вернуть его. Даже таксисты были честными.

Я сидел часами в саду около отеля, наблюдая за утками, охраняющими неблагоразумных древних карпов и высокомерных лебедей, которые слегка вытягивали шеи на мое подобное поведение. Кругом гармония и безмятежность, и не только в замках и золотых храмах. Несколько раз я встречал это даже в деловой части города - в притоне со стриптизом. Один номер, который был бы непристойностью в любом западном шоу, стал артистическим событием. Актриса, изображающая вдову, мастурбировала перед гробницей умершего мужа. Она делала это с такой увлеченностью и красотой движений, источавших огромную любовь, которая заставила зрителей молчать, а не аплодировать.

Точно так же с Дзен. Это место, как мне помнится, называлось замок Дактокио, один из сотен замков, какие можно встретить на севере Киото. Хозяйка-американка наблюдала за гробницей мужа, библиотекой и обширными трудами. Она услышала о посетителях и одела свой выразительный наряд. Действительно, высокая жрица "дзен".

Студенты являлись пестрой интернациональной группой. Некоторые вели простой образ жизни, претендуя на то, чтобы стать монахами "дзен". Я действительно полюбил их искреннее стремление к искуплению. Мы часто собирались по вечерам перед "сидением". Вначале миссис Сасаки говорила о дыхании и других темах, относящихся к Дзен, но через четыре недели она и ее ученики все больше начали интересоваться гештальттерапией. Я давал как можно меньше, мне просто хотелось подорвать их позицию и результаты работы. Роши, довольно молодой монах "дзен", очень полюбил меня. Перед тем, как покинуть Киото, я пригласил его и всю толпу на изысканный (и я должен признаться, весьма вкусный) китайский обед, который состоял из двенадцати блюд. Я узнал, что он очень хочет иметь ручные часы. Через два дня я увидел, что он не носит часы, которые я подарил ему. Я не мог понять этого, потому что часы были очень хорошие. Затем я увидел, что он положил их в раку, место совершения религиозных обрядов, вместе со своими самыми дорогими вещами.

Дзен привлекает меня как возможность религии без бога. Я был удивлен, что перед каждым занятием мы должны были взывать и кланяться пред статуей Будды. Символично или нет, но для меня это была материализация, ведущая к обожествлению.

Сидение не было большим бедствием, поскольку мы прерывали наши двух-трехчасовые часовые занятия несколькими прогулками. Мы должны были дышать определенным образом и сосредоточивать внимание на дыхании, чтобы свести к минимуму вторжение мыслей, в то время, как Мастер с важным видом прохаживался, иногда поправляя нашу позу. Каждый раз, когда он подходил ко мне, я волновался. Это, конечно, расстраивало мое дыхание. Он ударил мен? сильно лишь несколько раз. У него были очень мощные брюшные мышцы, которые он любил демонстрировать. У меня создалось впечатление, что мышцы значили для него больше, чем просветление.

Я находился там около двух месяцев. Не было времени, чтобы как следует ознакомиться с игрой к о а н. Он дал мне только один по-детски простой к о а н: "Какого цвета ветер?". Он, кажется, был удовлетворен, когда вместо ответа я дунул ему в лицо.

Я снова в тупике. Просмотрел последние два параграфа и нашел их довольно искаженными и разрозненными. Что-то сделает редактор. Сейчас я вижу, что эта работа стремится стать книгой. Это искажаемое первоначальное намерение писать только для себя, разложить себя по полочкам, исследовать свое курение и другие сохранившиеся симптомы. К тому же я отступаю от истины не только потому, что дважды поймал себя на грехе упущения некоторых моментов, но, что более важно, я начал колебаться, описывая живущих людей. Страх преследования или что-то в этом роде. Ну, "что-то будет, что-то будет", как поет Эдит Пиаф.

Пока же это ожидание сделало для меня многое.

Моя первоначальная скука перешла в возбуждение. Я пишу от трех до шести страниц в сутки или между занятиями, или же ночью. Я стал скуп на время и часто предпочитаю писать, чем лежать в лоджии. Мне нравится показывать часть рукописи друзьям, и я получаю все большее удовольствие от их откликов. Когда Тедди, моя секретарша, заходит, чтобы сделать сообщение или прибрать, она должна первая прочитать то, что я написал, и дать свой отзыв. Из-за мобилизации от возбуждения при написании я стал чувствовать себя лучше. Я получаю все больше и отдаю все больше любви. Грязный старик становится отчасти чище. Да и что я могу поделать, если все больше " больше прелестных молодых и не очень молодых девушек, а часто и те и другие, а также мужчины обнимают и целуют меня?

Мое спокойствие, юмор и терапевтическое мастерство возрастают. Интересно, в последние несколько лет я больше не чувствую, что осужден на жизнь, а счастлив и доволен ею. Я в тупике, потому что не знаю, буду ли сейчас писать о своем умершем друге Пауле Вейсоне, который был составной частью моего возросшего интереса к Дзен, или же буду продолжать описание кругосветного путешествия. Я наметил, что мое стремление писать становится все слабее и слабее, когда я упоминаю о Пауле. Действительно, в его присутствии я всегда чувствовал себя маленьким.

Пауль, если бы я мог сделать нечто большее, чем просто вытащить тебя из помойного ведра! Если бы только я мог вернуть тебя к жизни! Ты был твердым и реалистичным, мудрым и безжалостным. В особенности чрезмерно безжалостен в отношении к себе. Дисциплинирую себя сидением за Дзен, достигая яснейшего и честнейшего мышления. Никаких компромиссов в принципах. Ты был одним из немногих людей в моей жизни, к которым я прислушивался. Даже если то, что ты говорил, казалось в то время абсурдным. Я всегда закладывал твое утверждение в свое пузо и давал ему созреть. Почти всегда это приносило плоды. Его замечания не всегда были критичными. Однажды он оказал мне огромную поддержку. Я попытался схватиться с Хайдеггером, и Пауль заметил: "Что тебе нужно от Хайдеггера? Ты бы лучше сказал ему это при удобном случае".

У Пауля и Лотты было самое поразительное супружество. Он был гангстером, а она была тверда. Лотта задавала самые неприятные вопросы со сладчайшей улыбкой. Лотта была приятной, мягкой и хорошей венской поварихой, и Пауль набросился на нее с силой и любовью.

Я встретил Лотту после доклада, который я прочитал в Обществе по развитию психотерапии на тему "Теория и техника интеграции личности". Она пришла и работала со мной. Мы стали и до сих пор остаемся хорошими друзьями.

Пауль, который занимался исследованиями рака, страдал тяжелым неврозом навязчивых состояний. Он работал в основном с Лорой и стал очень хорошим и удачливым психотерапевтом, особенно в случаях пограничных состояний. Кроме гештальттерапии, он очень увлекался "дзен", несколько раз побывал в Японии и пригласил нескольких монахов "дзен" приехать в нашу страну. Лотта жаловалась на это вторжение в их ухоженный дом.

Вот почему я все более и более пленялся Дзен, его мудростью, его возможностями, его внеморальной позицией. Пауль пытался объединить "дзен" с гештальтте-рапией. Я более стремился сосредоточиться на создании приемлемого метода открытия этого способа выхода личности за пределы собственных границ для западного человека. На это меня воодушевил Олдос Хаксли, который назвал "гештальттерапию" единственной психотерапевтической книгой, заслуживающей прочтения.

Мой визит в Японию был неудачен в отношении ма-ло-мальских достижений в "дзен". Это усилило мое убеждение, что, как и в психоанализе, что-то должно быть в нем неверным, раз требуются многие годы и десятилетия, чтобы в конце концов не найти ответа. Самое лучшее, что можно сказать по этому поводу - это то, что психоанализ воспитывает психоаналитиков, а учение Дзен - монахов "дзен".

Ценность обоих - увеличение осознания и освобождение возможностей человека - подтверждается: эффективность обоих методов отрицается. Они и не могут быть эффективными, потому что они не сосредоточены на полярности-соприкосновении и далеки от ритма жизни.

Вчера мне совсем не хотелось писать. Я отдал первые страницы этой главы Каю для перепечатки. После этого я почувствовал пустоту, нечем руководствоваться, нечем заполнять пустоту, ничто.

Тысяча пластиковых цветов

Не заставят цвести пустыню.

Тысяча пустых теней

Не заполняют комнату.

Позднее этой ночью вновь началось нащупывание. Я нащупываю в различных направлениях. Я хочу спасти свою гештальт-философию больше, чем воспоминания и ощущения. Я хочу натолкнуться на язык, который понятен каждому. Я хочу создать жизненную теорию, которая точно не будет драматичной. Я хочу, я хочу, я хочу, я, я, я... Что есть "Я"? Смесь интроекций (как предлагал Фрейд), вещь, которую невролог может локализовать в мозге, организаторе наших действий, капитане моей души? Ничего подобного. Маленький ребенок еще не имеет собственного "Я". Он говорит о себе в третьем лице. Эскимосы используют третье лицо единственного числа вместо "Я".

Мы видим, что биологический гештальт, который проявляется как временный организатор, берет контроль над всем организмом. Каждый орган чувства, движения, мысли подчиняет себя возникающей потребности и готов быстро перемениться, как только эта потребность удовлетворена и затем отступает на задний план. Как только наступает следующая потребность, в здоровом человеке все они служат ей, напрягают все силы для завершения этого гештальта. Все части организма временно идентифицируют себя с временно возникшим гештальтом. Подобный процесс происходит и на социальном уровне. В критической ситуации - при наводнении, землетрясении, праздновании победы, многие идентифицируются с "ответоспособным" гештальтом, способным отвечать за ситуацию - "ответственным" в моральном смысле принятия обязанностей, диктуемых долгом.

В примере с водным дисбалансом два утверждения: "Я хочу пить" и "Я не хочу пить" не являются логическими противоречиями, поскольку одно отражает различные степени дисбаланса, а другое - его отсутствие.

Ну, пока все хорошо. Мы узнали, что "Я" - не статичная вещь, а символ функции идентификации. Однако мы никоим образом не находимся вне опасности. Прежде всего, если Фрейд вообще говорит об интроекции, он имеет в виду процесс идентификации. Если девушка интроецирует свою мать, то она говорит, что она настолько идентифицирует себя со своей матерью, что ведет себя "как если бы" она была ею.

Более того, термин "идентификация" является оптимальным и слишком мало говорит нам о том, что действительно происходит. В конце концов, наш термин требует немного большей ясности: "идентификация с", "идентификация как", и "быть идентифицированным с".

Сейчас это выглядит так, как будто мы должны играть в соответствующие семантические игры. Одна из целей моей философии состоит в том, чтобы быть связующим звеном, иными словами, быть применимой ко всем происходящим событиям, включая неорганический и органический мир. Наиболее исчерпывающим интеллектуальным подтверждением является то, что меньшая шаткость встречается на более высоком, то есть суперпозиционном уровне.

Еще со встречи с Фриндландером я научился искусству настоящей поляризации. Противоположностью "идентификация с" является отчуждение. Самоотчуждение стало важным термином в экзистенциальной психиатрии.

"Идентификация как" имеет противоположность: слияние - отличие от недифференцированного фона.

Я использую термин "слияние" с 1949 года. Я не считаю, что он уже нашел свой путь в психиатрию. Его легко понять, как слово, и совсем не легко, как термин. Это одна из категорий ничто.