Онежское озеро. Первые шаги.

Море влекло нас с детства, но жизнь сложилась так, что мы* погрязли в земных делах. Друзья и однокашники, став моряками, ходили на Кубу, штормовали в ревущих сороковых, а мы отводили душу в байдарочных походах, шастая по камышам и перекатам. Как-то на верхневолжских озерах к нашей “RZ” подошла белокрылая “Мева”. Мы впервые увидали ее вблизи. Сравнение оказалось не в пользу байдарки.

“Мева” дала возможность выйти на большую воду. Летом 1972 г. состоялась проба сил: мы обошли по кругу Онежское озеро. 22 дня имели дело со шквалами, штилями, штормами, - со всем многообразием великолепного Онего. Поклялись в верности парусу самому Онежскому бесу. Получили и награду – уникальный диплом “Катеров и яхт” за плавание по Онежскому озеру без мотора.

Поход проходил по маршруту Медвежьегорск - Челмужская коса – о. Хэд – Вороний остров – Кижи – о. Василисин – мыс Бесов Нос – мыс Муромский – Андома - мыс Петропавловский – мыс Самбо – Шокша – Петрозаводск.

Несколько выдержек из путевого дневника.

24 июля. Мурманским поездом прибыли в Медвежьегорск. Город маленький, особых гор не видно, медведей нет, много машин и магазинов. На нас, навьюченных с ног до головы, глазеют аборигены. Топаем на городской пляж, что слева от порта. Распаковав “Меву” приступаем к сборке. Капитан начинает с того, что роняет в песок барашек от крепежного винта и долго его ищет, тем не менее, часа через три яхта к походу готова.

Ветра нет. На веслах проходим километра три и останавливаемся по левую сторону Медвежьегорской губы у небольшого лесочка. Вечереет. Накидываем на гик тент, залезаем внутрь “Мевы” – теперь это наш дом.

25 июля. Ширина губы – около 5 км. Берега усеяны валунами. Идти надо на юг, а ветер южный. Очень хочется скорее на большую воду. Ведь главная цель похода – испытать и судно и себя!

Перегруженная “Мева” лавирует тяжело, идем медленно. Огибая мыс Горлов Наволок, въехали в буруны, выбрались с трудом.

Надо бы остановиться, но берег плохой – камни. Метров двадцать по щиколотку в воде тащим “Меву”. Протекторы на днище поставить не успели, теперь дерем оболочку. Устраиваемся на ночлег. Капитан таскает дрова, боцман уходит в лес и возвращается с двумя сыроежками и букетиком ягод.

На следующий день шлепаем по крупной волне. Свежая погода весьма способствует усвоению приемов управления парусным судном. Лихо подходим к острову Бычок. Рога этого “бычка” – уютная закрытая бухточка с пляжем из белого песка. Единственное население острова – утиный выводок, удирающий в камыши.

Идем на полуостров Оровский. Боцман садится за руль, на всех парусах выходит из гостеприимной бухты и… немедленно поворачивает обратно: на открытой воде 5- балльный ветер так наваливается на паруса, нагоняя страх на неопытных мореходов, что мы возвращаемся брать рифы…

Цепь островов оборвалась, идем в бейдевинд открытым “морем” наперекор волне и ветру. В широких бухтах, разделенных небольшими мысочками, отличные пляжи. На одном из них разводим костер. Дров – навалом, горят как порох. Тащишь бревнышко по песку, а он поет под ногами.

27 июля. С утра дождь, все же отчаливаем и с попутным ветром идем вдоль берега. В деревне Пигматка, крупной – если верить картам, лишь несколько домиков. Бухточка прикрыта крошечным молом. На огромных остроносых дощатых лодках сидят рыболовы и таскают одну рыбину за другой. Боцман, глядя на эту картину, не выдерживает и требует срочно встать на якорь. Якорь был сделан тут же из нескольких железок, скрученных проволокой. Пока рыбачим, усиливается ветер. Сматываем удочки, берем рифы. До левого берега километра два, справа тянутся острова, отсутствующие на карте…

Шквал застает нас посреди бухты. Ветер рвет паруса, трещит мачта. Убираем грот, – помогает мало. Стаксель пытается сломать мачту пополам, но стоило сдернуть его, как мы тут же теряем управление; короткие злые волны лупят в левый борт, швыряя “Меву” как попало. Снова приподнимаем стаксель, держа и шкот и фал в руках, уваливаемся и, подгоняемые волнами, летим к ближайшему островку. Прибрежный камыш стелется по воде, гнутся и гудят сосны.

Выбросившись на берег и придя в себя, укрываемся от ветра и жарим рыбу.

30 июля. “Мева” бодро лавирует напротив Кижей. Видны все 22 главки несколько покосившейся Преображенской церкви. Берег встречает шумом и многолюдьем. Боцман пристраивается к очереди у киоска с сувенирами, капитан же оказывается вовлеченным в конфликт. Выясняется, что по Кижскому погосту нельзя ходить без билета, босиком и в шортах. Нельзя причаливать к берегу вообще… Капитан отступает к своему судну, теснимый блюстителями порядка.

Уходим в тихий заливчик на соседнем острове, намечаем дальнейший маршрут. Предстоит большой переход через все озеро.

С утра, обойдя с севера о. Большой Климецкой, выходим в заливы Малое Онего. Впереди, очень-очень далеко, среди гребней волн мелькает черточка; судя по карте, это о.Василисин. До него около 40 км – расстояние для нас непривычно большое.

Голубое-голубое небо! Плещется целый океан чистейшей, холодной, приятной на вкус воды. Идем часов пять, устали. На ходу меняемся местами. К Василисину подходим в сумерках. Берега живописные – скалистые, крутые, пристать некуда. Обойдя остров на веслах, находим какую-то расщелину, загоняем туда “Меву’.

Подходит девушка с тремя собаками; на острове метеостанция, хозяева – Барковы зовут нас в гости и устраивают царский прием с баней.

2 августа. Вчера весь день бродили по сказочному, с вековыми соснами острову.

Осмотрели “Меву”. Оболочка ее сильно потерлась, по стрингерам висят лохмотья; из тента выскочили скрепки. Кое-как наводим порядок. К сожалению, самое слабое место – стыки мачты кардинально усовершенствовать не удается.

Идем на Бесов нос. До него 25 км, а ветер ослабевает. По пути навещаем о. Михайловец; здесь развалины поселка и рухнувший пирс. Полный штиль. Гребем. Над Бесовым носом стелется дым, кружится красный вертолет: горит лес. Подойдя к берегу, предлагаем свою помощь, но на нас смотрят недружелюбно, говорят, что лес подожгли туристы.

3 августа. Затушенный было пожар снова раздуло. Мы подтаскиваем шланги, сбиваем пламя с кустов и деревьев, поливаем водой дымящийся мох…

4 августа. Бес – хозяин здешних мест, в два с половиной мера ростом, выбит на красноватом полированном временем граните в окружении множества как древних так и современных наскальных рисунков. Познакомились с секретарем пудожского отделения общества охраны памятников, развешивавшим на деревьях плакаты с призывом беречь петроглифы. Он мечтает о создании здесь филиала Кижского музея.

Природа необычайна. Особенно впечатляет пейзаж Пери-носа: из берегового обрыва торчат скалы-мысы, напоминающие голову и лапы громадной черепахи. Ходим от мысочка к мысочку, копируем загадочные рисунки, заодно пробавляемся черникой.

В сумерках держим путь к островам Гурия. Ветер свирепеет с каждой минутой. Капитан собрался было заложить галс между островами, но передумал и повернул к берегу. С риском врезаться в скалы, удачно выбрасываемся на полоску пляжа. Над нами на высоком обрыве, наклонившись, угрожающе раскачиваются, вот-вот рухнут, огромные березы.

Рано утром, решив перебраться на острова Гурия, отделяемые от нас не более чем километром штормящего озера, приступаем к одной из самых неприятных водных процедур – преодолению полосы прибоя при сильном навальном ветре. Волна, накатываясь на мелководье, закручивается, рушится вперед, норовит всей своей массой ввалиться в кокпит. Грести против ветра трудно, волны крутят нас как хотят. Как удалось одолеть все это – непонятно.

Насквозь промокшие с трудом добираемся до острова, но вылезти на берег даже с подветренной стороны оказалось делом еще более сложным – отвесные каменные стены, волны с грохотом взлетают высоко по расщелинам. Наконец, нащупав ногами какую-то трещину, вползаем вверх по скользкому гранитному лбу и выволакиваем за собой “Меву”. Она полна воды. Капитан вытряхивает воду из своей трубки, раскладывает по камням раскисший табак. В полиэтиленовом пакете плавают карта, дневник и “Школа яхтенного рулевого”.

Рядом, между островами, торчат черные зубы – камни, у которых то и дело вспениваются столбы брызг. Здесь и собирался было впотьмах проскочить капитан!

Рисунков на острове мы не нашли и, спустив со скалы лодку, пошли ночевать на берег. Ветер все сильней, высота волны 1,5-2 м, но мы уже сидим на твердой земле и пьем чай с черничным вареньем.

Шторм, видимо, надолго. Что же делать? Замечаем, что волны опрокидываются метрах в десяти от берега; тогда, чтобы не терять времени, решаем бурлачить “Меву” по этой прибрежной свободной от пены полоске воды. Тащим лодку как бычка на веревочке; ее безбожно болтает и захлестывает, даже поставленный тент не помогает. Устав окончательно, останавливаемся, и используя “Меву” как заслон от ветра, разводим костер. Песок летит как снег в метель, занося только что обнаруженные на пляже медвежьи и волчьи следы, хрустит на зубах. На озере жуткая волна. А рядом шумит дремучий лес, непроходимый бурелом; мощные деревья выворочены с корнем. Несмотря ни на что, капитан заваливается спать, исходя из принципа: кому суждено утонуть, того волки не съедят. Эта философия явно оправдывает себя. Боцман всю ночь сжимает в рукоятку ножа…

6 августа. Судя по карте, впереди должен быть Муромский поселок, а у нас нет хлеба и подмокли спички. Находим, однако, лишь развалины старого монастыря. На заброшенном кладбище на могиле основателя монастыря святого Лазаря растет малина. Собираем ее, поминая добрым словом муромских монахов, оставивших после себя стол сладкую память.

Шторм кончился. Подсушив шмотки, залатав обнаруженную в оболочке “Мевы” дырку, покидаем Муромский мыс и идем на Андому.

Вечереет, ветра нет. Идем на веслах, утешаясь рассуждениями о пользе гребли. На полпути, когда стемнело, подул ветерок. "Мева” резво пошла в бакштаг. Темень такая, что не видно собственных парусов. Около полуночи открылись зеленые створные огни. То, что влетели в устье Андомы, заметили только по исчезновению волны и качки. Чернеют силуэты домов, длинные баржи.

7августа. На другом берегу стоит крейсерский швертбот “Кузен Бенедикт”, гик его украшен предметами дамского туалета. Это земляки – москвичи, двое мужчин и три женщины. Они нервничают: надо успеть дойти до Москвы через два десятка шлюзов, а времени очень мало. То ли дело наш “пароход”; его можно за час разобрать и с комфортом везти с собой в купе поезда!

Долго болтаемся без ветра на траверзе Андомского маяка, любуясь панорамой. Андомский мыс, наверное, самый красивый на Онежском озере. Берег крутой, обрывистый, красно-коричневые скалы, заросшие малиной и крапивой; в воде большие камни. Купаемся, загораем, лазим за ягодами по откосу.

Ветер, как и ожидалось, появился лишь после захода солнца. К Петропавловскому маяку подходим в двенадцатом часу ночи. Освещая себе путь фонариком, пытаемся причалить к высокому берегу, сплошь заваленному валунами. “Меву” вытащить из воды никак не удается, ее бьет о камни. Не спим, сидим у костра, пьем чай.

В три часа утра начался рассвет. Туман. Пользуясь затишьем, решаем совершить 25 километровый прыжок через Свирскую губу на мыс Самбо. Определяемся, находим курс по компасу и отправляемся в неизвестность. Через полчаса земля исчезла из вида, кругом одна вода. Ветер окончательно скисает, “Мева"; чтобы хоть немного стабилизировать лодку, полностью выдвигаем шверт. Сняв одну из передних банок, боцман, свернувшись калачиком, засыпает. Через час смена вахты. Теперь, передав управление, укладывается капитан, но просыпается от сильного толчка в бок и вскакивает, чуть не перевернув “Меву”: прямо на нас идет здоровенный сухогруз “Волго-Дон”, а ветра по-прежнему нет, хода тоже…

Какой-то остряк придумал наворачивать “Меве” на весла барашки; сейчас вот нет ни одной секунды на их отвинчивание! Спасает лишь то, что по лени своей на одно из весел кто-то из нас не навернул барашек; капитан лихорадочно отгребает с пути “Волго-Дона”, судно проходит в трех метрах, нас отбрасывает в сторону поднятая им волна. Не успей мы увернуться, раздавили бы, не заметив! Сон как рукой сняло.

10 августа. Ветер порывистый, крутит как вздумается. Пересекаем широкую бухту напротив Шелтозера. Свежеет, убираем стаксель. На очередном переходе от мыса к мысу, а мысов здесь множество, попадаем в очередной шквал. Ветер норовит закинуть “Меву” на камни, капитан с трудом удерживает ее на курсе. На таком ветре грот даже в 4,5 великоват! Когда мы курсом крутой бейдевинд, зарываясь в волну, проходим выступающую каменную косу, боцман мечтает только о береге – любом береге, чтобы отсидеться! Но на берегу, не прошло и десяти минут, появилось желание идти дальше. Зарифленный грот стоит плохо и почти не тянет, зато можно не бояться за мачту!

На следующее утро боцман в течение двух часов пыталась отойти от берега. Капитану надоела эта бестолковая лавировка, он сел за руль сам, намереваясь преподать урок парусного дела, но кончилось тем, что мы перешли на весла. Вечером высадились на вытянутом полуострове напротив Шокши. Когда стемнело, к нашему огоньку подошли на моторке местные рыбаки – вепсы. Познакомившись с туманным объяснением целей нашего путешествия, они высказались в том духе, что все это здорово, только лучше бы мы ловили рыбу! Воистину, каждому – свое.

12 августа. Обнаружилась течь. Выбрасываемся на берег, разгружаем “Меву”, переворачиваем; ничего страшного, отошла заплата, поставленная раньше. Заделали дырку как положено.

Магазин в Шокше порадовал широтой ассортимента. Есть все. Пришлось купить боцману новые резиновые сапоги (делать этого не стоило: раньше она не стеснялась лезть босиком в холодную воду, а теперь появилась забота – не набрать в сапоги воды!).

Из Шокшинской губы выходим против сильного ветра. Несем все паруса, лихо лавируем не без риска лишиться мачты. Выйдя, уваливаемся, расставляем паруса “бабочкой”. Сзади нас нагоняют огромные длинные волны, “Меву” слегка водит, но идет она бойко.

По берегу на расстоянии 2-3 км один от другого торчат мысы; мы то приближаемся к суше, то удаляемся от нее. Боцман, заложив стаксель шкот, ведет записи в тетради, поглядывая на карту. Вдруг карта вырывается из рук, боцман хватает ее зубами, - резкий порыв ветра ударяет с носа, ветер как-то мгновенно заходит на . Озеро вскипает, навстречу мчится стадо бешеных пенных гребней. Это шквал, который мы прозевали. А на мачте полная парусность! Все ходит ходуном, паруса вырываются из рук, но стаксель удается снять неожиданно быстро. Чуть-чуть подрабатывая растравленным гротом, хватая ветер лишь его нижним углом, мы пытаемся ускользнуть с пути шквала. Мачта гнется дугой, волны летят через борт, но проходит буквально несколько минут, и мы оказываемся под защитой мыса.

С берега картина впечатляющая: озеро бурлит, хлещет дождь. Мы, как говорится, вовремя смылись!

14 августа. Погода немного улучшилась, однако даже в нашей бухте сильная волна; навальный ветер прижимает к берегу. Пытаемся на веслах обогнуть мыс, за которым открывается прямая дорога в Петрозаводск, каких нибудь 30 км. Все руки в мозолях, а удается отгрести всего лишь на несколько сотен метров. Стоит на мгновение поднять весла, тут же сносит назад. Так и не выбрались, пока шторм не кончился. А через час ветер исчез вообще.

Снова идем на веслах. Появляются первые признаки цивилизации: пляж с зонтиками, шоссе. С берега доносится треск мотоцикла, звуки радио…

На южных морях

В июле следующего года мы плавали по Черному морю в районе Сочи, учась ходить по морю также как тридцать лет назад я учился здесь же барахтаться в воде. Изнывая от штиля, болтались на мертвой зыби, заедая ее зеленой алычой, носились по трехметровым волнам, когда паруса намокают от летящих через голову брызг, а плавание переходит в серфинг.

Некоторые трудности возникали при подходе к крутому берегу. Накат сильный; стоит Зевнуть, как лодку накрывает волной, после чего этот аквариум никакими силами не вытащить из воды..

Базировались мы в устье речки Бзугу (позднее на этом месте построили олимпийский парусный центр). По мореходности нас приравняли к килевым яхтам, так что ходили мы невзирая на погоду, даже когда рыбаки и местные яхтсмены загорали на берегу. Однако летом шторм здесь большая редкость; как правило, либо штиль, либо много волны и мало ветра. За время отпуска на нашу долю выпало не так уж и много дней “нормальной” погоды, когда сосед – директор Морского клуба смотрел нам вслед не надеясь увидать снова. В морской воде бурно корродировали все металлические детали лодки вплоть до алюминиевых заклепок.

В том же сезоне нам довелось участвовать в яхт-клубовских гонках на Истре. Оказалось, что ходовых качеств “Мевы” хватает лишь на то, чтобы обгонять “Кадетов”. Но когда шквал положил сразу несколько “Эмок” и “Голландцев” и разогнал по кустам “Финнов”, с нами ничего плохого не случилось. Даже пришлось выступить в роли спасателей. У “Мевы” небольшая парусность, удержать ее от опрокидывания можно на любом ветру; все определяется прочностью лодки и сноровкой экипажа.

Сезон 1974 года мы открыли на Азовском море. На запланированном Селигере все еще лежал лед, и в последний момент мы выбрали для похода на майские праздники маршрут Геническ – Керчь. В принципе, маршрут простой, по нему ходят на байдарках, но в ту погоду, что досталась нам, ни о какой байдарке здесь не могло быть и речи (да и зашли мы явно не с той стороны; лучше было бы начинать от Керчи).

Всего на этот поход мы имели десять свободных дней. Трое суток уходило на дорогу из Москвы и обратно, так что на сам маршрут оставалось не более семи дней.

Из Москвы выехали 30 апреля симферопольским поездом. Во второй половине дня 1 мая были в Новоалексеевке, через час-полтора погрузились в местный поезд и в конце дня оказались в Геническе.

От поезда до воды (пролив Тонкий) метров 50. Погода скверная, холодно, сильный пронизывающий ветер, дождь. Быстро собрали лодку и не поднимая мачты (впереди низкий мост) вышли из пролива в Азовское море. Сразу же встали на ночлег. Нашли немного хвороста, сухой травы, развели костер, обсушились.

2 мая. С утра штиль, на море туман. Зашли в Геническ, взяли на 2-3 дня продуктов и 10 литров пресной воды, отдающей сероводородом. У Геническа в Утлюкском лимане море буквально по колено. Стартовали на веслах, гребли часа два. Затем появился слабый встречный ветерок, стали лавировать под парусами, потом пристали к берегу на обед. В одном из пансионатов обнаружили колонку с хорошей питьевой водой, сменили воду в своей канистре. Когда снова вышли на воду, ветер усилился до 6 баллов. В лодке много воды, отчерпываться на ходу не удается, все время приходится откренивать. Сильно забрызгивает.

Уже на старте Азов дал понять, что морской поход – не катание под сочинскими пальмочками. Дул ветер 5-6 баллов точно вдоль Арабатской стрелки, нам в лоб. Волна метра полтора, но коротка и злая. Лавируя на ней, хода мы не имели и плелись вдоль берега километровыми галсами. Хотя лодка уверено отыгрывалась на волне и ни разу не черпнула бортом, воду приходилось отливать чуть ли не ведрами: как лопнувший водопровод фонтанировал швертовый колодец, пока не догадались заткнуть его поролоном.

Продутые насквозь ледяным ветром, мы квалифицированно боролись со стихией. Особенно досталось боцману – она откренивала швертбот, зацепившись ногой за переднюю банку и свесившись далеко за борт.

В сумерках подошли к берегу. Промокли до нитки и так продрогли, что зуб на зуб не попадал. На берегу ни щепки, предстоял мокрый холодный ночлег, но нас, как всегда, выручила “Мева”. В самую скверную погоду, стоит только вытащить ее на берег, слить воду, расстелить чехлы и спальные мешки, поставить тент, возникает какой-то своеобразный внутрилодочный мир. Снаружи ветер и дождь, в каком-нибудь метре от нас ревет прибой, а здесь горит подвешенный к гику фонарик, наигрывает транзистор, и все беды, выпавшие за день на нашу долю, выглядят приятным воспоминанием.

За день пройдено около 15 км. Следует заметить, что километровых столбов на Арабатской стрелке никто не ставил, ориентиров никаких, расстояние определяется по счислению, возможны ошибки.

3 мая. Ветер южный, встречный, свежий, волна 2-2,5 м, весьма крутая. Лавировка на волнении сильно затруднена. Около полудня мелкая техническая неисправность: затрещала бортовая лестница около вантпутенсов, сломано с десяток латунных шурупов. Ремонт и обед заняли около двух часов. Потом ветер зашел за Стрелку, пошли в крутой бейдевинд. Проскочили поселок Стрелковый, решили не заходя туда дотянуть до Валка. Но у встречных рыбаков узнали, что поселок Валок не существует,

карта врет, никаких магазинов до конца Стрелки не будет. Наши припасы на исходе; на бедность рыбаки подарили нам двух роскошных камбал – калканов.

Сегодня были приняты меры против купания в холодной воде: полиэтиленовая пленка оказалась не слишком эстетичной, но весьма эффективной защитой от дождя и брызг.

К вечеру ветер ослаб. Используя благоприятную обстановку, на ночь не останавливаемся. “Мева” бежит по гладкой воде как по пруду. Встали на берег лишь когда кончился ветер. Время неизвестно: встали часы с автоматическим заводом, замкнуло питание у приемника. Прочесав километр берега, нашли плавник, развели костер. Одного калкана по капитански зажарили на углях, другого по-боцмански засолили. Съедобны оба.

Следующий день начался с установки часов по солнцу; оказывается, с помощью солнца и компаса можно узнавать время с точностью до получаса. Хлеб, вода, консервы на исходе. Морская вода оказалась пригодной для питья и приготовления пищи; по вкусу она напоминает минеральную, и суп на ней получается слегка пересоленым.

Подклеив лодке протекторы, вышли на воду. Ветер около трех баллов, порывистый, часто меняющий направление, но все равно встречный. К двум часам дня пройдено около 20 км, в это время натягивает грозовую тучу. Гроза прошла мимо, но нам досталось как следует: крупный град, а затем ливень. Видимости на море никакой, под потоками пресной воды даже волны стихли.

5 мая. Ветер южный, сильный, лавировка на волнении. Потом начался шторм, ветер усилился до 7 баллов, все море в барашках. Пытались идти дальше, но толку мало, при сильном ветре и волнении лодка круто к ветру не идет. Вынуждены остаток дня ждать на берегу у моря погоды. За день пройдено около 17 км.

На следующий день шторм продолжается, сильный встречный ветер, море белое. На воду не выходили, обнаружили в полукилометре брошеный поселок, население которого состоит из двух женщин лет пятидесяти и стада скота. Поговорили с ними о жизни, взяли ведро воды, купили молоко и буханку хлеба. Все продукты вода привозные, ближайший поселок в 30 км.

После полудня не утерпели и несмотря на шторм вышли на воду. Глухо зарифленый грот не работает, стаксель без грота тоже не тянет, при полной парусности вырвало оковку штага. На берегу разгрузили и полностью разобрали лодку, поставили оковку на место, заклепали и снова собрали лодку. Четыре часа работы на пронизывающем ветру.

К вечеру ветер ослабел и зашел вправо за Стрелку. В темноте поплыли вдоль нее как по пруду. Видимости никакой, берег исчезает из виду уже при удалении от него на несколько сотен метров.

7 мая. Ясная солнечная погода, ветер слабый, со Стрелки, волны нет. В море много дельфинов. После полудня дошли почти до конца Стрелки, посетили местный магазин, загрузились продуктами.

Маршрут повернул налево. В 17 часов направились поперек Арабатского залива на восток. Подул порывистый ветер, натянуло тучи. Благодаря изменению курса ветер стал попутным, идем в галфвинд правым галсом. До сумерек прошли по заливу около 20 км, подошли к берегу, но пристать не удалось – скалы. Ветер, к счастью, отжимной, дует со скал. До темноты не нашли ни одного пляжа, берем курс на огни поселка на мысе Казантип. До него 10-15 км, ветер 5-6 баллов, заходит в корму, шквалит. Три часа идем в полном мраке, когда не видно собственных парусов, все время ветровые удары по парусам. При очередном шквалике решили спрятаться в ветровую тень под скалами и вслепую угодили прямо на пляж. Собирая дрова для костра обнаружили дохлую белугу и живого человека, уточнили у него свои координаты.

Утром разглядели, что в темноте заехали в конец Арабатского залива; берега крутые, отвесная скала высотой метров в 50. Погода с утра хорошая, море спокойно. Заглянули в поселок Мысовое, снова разжились ведром воды. Курс – на мыс Казантип, фордевинд. На мысе встали на обеденный перерыв и для ознакомления с этим весьма живописным местом, затем пошли поперек Казантипского залива.

Ветер 4 балла, волна полтора метра, за рулем боцман, сдает экзамен по управлению яхтой на длинном перегоне. Залив прошли за два с половиной часа и когда уже подходили к берегу, на последней сотне метров попали в роскошный белый с ясного неба шквал. Море вскипело как шампанское в бокале. Выскочив на берег, сняли стаксель, а затем в галфвинд пошли впритирку к берегу, прячась под скалами в ветровую тень. Ветер 7-8 баллов, скалы не образуют сплошной стены, в разрывах между ними сквозит вовсю, каждые 10-15 секунд бьет по парусам. Идти крайне трудно, напряжение страшное, но выходить на открытую воду не рискуем. Так проехали километров двадцать.

Впереди открытая бухта шириной километра три, за ней мыс Зюк; в бухте сильный ветер, большая злая волна. Бухту проскочили минут за пятнадцать; “Мева” под одним гротом неслась как торпедный катер, откренивались на пределе возможного.

За день сильно вымотались, остановились на мысе Зюк, хотя до темноты время еще оставалось; за день пройдено 62 км.

9 мая. Подъем в 5.30. Жратвы нет, до Керчи далеко, ветер слабый, море спокойно. Топаем потихоньку. К полудню дошли до мыса Хрони, вошли в Керченский пролив, лавируем потихоньку. Точно посреди пролива лопнул поддувной рукав правого борта, сразу же уходим на берег в ближайшую бухту и принимаемся за ремонт. Солнце светит вовсю, тепло, первая и единственная возможность позагорать. На ремонт затрачено три часа, за это время скис ветер.

Где на веслах, где под парусом огибаем мыс Фонарь и подходим к порту паромной переправы Крым – Кавказ. Уступили дорогу парому, обошли мол и вышли на финишную прямую. Никак не можем отыскать Керчь. Видно бухту, какую-то горку с обелиском (это был Митридат), но города не видно, а спрашивать в Керчи про Керчь неудобно. На всякий случай идем прямо на Митридат. Лишь войдя в бухту, разобрались что к чему. В девятом часу вечера, раскинув паруса бабочкой, мы скользили архангелами по Керченской бухте. И тогда на Митридате грохнули орудия, взлетел в небо фейерверк – нас встретили салютом Победы.

Подошли к набережной в центре города, прямо под Митридатом. Пляжа нет, набережная высокая, сразу на ней улица с оживленным движением. Лодку трудно вытащить и негде разбирать. Покрутившись, нашли водную станцию и вылезли со своим судном по лестнице на дебаркадер. Когда местное начальство спохватилось, лодка была уже разобрана; с начальством нашли контакт, благо в Керчи всерьез празднуют день Победы.