В свете фильма Тарковского «Сталкер».

С максимы «Делай, что изволишь» традиционно начинается разговор о Телеме. В этих словах сосредоточенна основная суть, острие, всё напряжение телемитского дискурса. Понимание этого закона делает телемита телемитом.

Существует определенная и достаточно типичная схема споров вокруг закона «Делай, что изволишь». Вначале непосвященный не может понять, что именно на этом законе строится вся традиция, а потом приходит в ужас. Дескать, «если все будут делать, что изволят», цивилизации придет конец. Когда я прошу описать, как будет выглядеть этот конец цивилизации, оппонент рисует некую картину непрекращающейся оргии с убийствами в перерывах. Образы из фильма «День свиньи» наполняются все более пикантными подробностями, пока, наконец, мы не прерываем нашего оппонента, имея полное право подытожить все сказанное – «так вот, оказывается, чего вы, на самом деле, желаете»!

Разумеется, собеседник тут же замнется и засмущается, изрекая нечто вроде «ну мы-то нет, а вот они…». То, что эти гипотетические страшные «они» не более чем проекция – несложно доказать, не прибегая к магии. Для этого достаточно базовых знаний психоанализа. Нетрудно еще раз увидеть, что, чем более силен запрет, тем более примитивную и устрашающую форму принимает форма запретного. В свое время Кроули очень метко сформулировал закон психологической компенсации, сказав, что «для Дона Жуана риск воспринять мирно щиплющую траву козу как искушение гораздо меньше, чем у любого из святых отшельников».

Здесь мы, наконец, можем сжалиться над нашим собеседником и объяснить, что речь идет о концепции истинного желания. Об этом подробно говорится в Liber Alef, Законе свободы и во многих других произведениях Кроули. А иллюстрацией, позволяющей нам нестандартно рассмотреть данный вопрос, вполне может служить шедевр режиссера Андрея Тарковского «Сталкер».

Тарковский – режиссер особый. Я бы даже сказал, что он – чуть ли не единственный режиссер-пророк, т.е., условно говоря, режиссер иной стороны, и уж он точно не имеет аналогий в мире русского кинематографа. Возможность перенести символ с одной стороны на другую дана немногим, даже в поэзии, а наглядность и ощутимость кинематографа, казалось бы, сводит эту возможность к нулю.

Тарковский – режиссер-провидец. Однажды он ехал по Женеве и, проезжая какую-то площадь, пришел в ужас – «это место великой трагедии». Через неделю в этом месте был убит Улоф Пальме. Это только один из многих примеров. Хотя подобные совпадения имеют большое значение только для профана, тогда как для мага интересен, прежде всего, уникальный взгляд в иное, перенос символа из непроявленного в проявленное, и здесь Тарковскому не было и нет равных в кинематографе.

«Сталкер» (как и некоторые другие фильмы Тарковского) стоит осмыслить в телемитском контексте. Ибо основной вопрос «Сталкера» - это и есть вопрос истинного желания, истиной воли.

В контексте той символической этико-философской дилеммы, которую ставит Тарковский, ответ на вопрос, что значит «делать, что изволишь», очень прост – открыть последнюю дверь в «зоне». Надеюсь, что все читатели смотрели этот фильм, и пояснение только что сказанному не требуется, а если не смотрели – советуем посмотреть его безотлагательно.

Казалось бы – сделать это легко, тем более, что, согласно мифологеме «Сталкера», комната не только раскрывает, но и исполняет желания, что, впрочем, с моей точки зрения, несущественно.

«Делать, что изволишь» – это значит открыть дверь! Что может быть проще! Только вот почему-то никто из персонажей «Сталкера» этого шага не делает. То, что сюда не входит ученый – это понятно. Но почему не идет писатель? И почему, судя по последнему монологу Сталкера, не заходит никто из тех, кого он проводил к этой двери? Скажу честно, мне понятно сожаление Сталкера, ибо подобное я наблюдал не раз. Стучатся – открывается – не входят.

Тарковский очень глубоко и тонко передает то, что «зона» находится по ту сторону добра и зла. Она может убить, может провести, и от чего именно зависит её «приговор» непонятно, даже непостижимо. Соприкосновение с зоной - это соприкосновение с нуминозным. Нуминозное, согласно определению Рудольфа Отто и Карла Юнга, - это священное минус моральный окрас, чистое сакральное за пределами добра и зла. В каждом фильме Тарковского нуминозное являет себя во всей полноте, и во всем мировом кинематографе нам едва ли удастся найти аналогии.

За кадром время от времени цитируется «Дао Де Цзин», отсылая нас к даосской традиции, которую так уважал Кроули. Мы видим здесь универсальное единство, существующее вне любых законов, вне двойственности. В этом и состоит принципиальное отличие «Сталкера» Тарковского от исходного «Пикника на обочине»: «Сталкер» оккультен, тогда как «Пикник» - всего лишь научно-фантастическое произведение. Мир «зоны» – это мир над Малкут, а последняя дверь вполне может быть соотнесена с пересечением пропасти, где каждый сам себе злобный Хоронзон. Казалось бы – предельны реализм повествования, никаких эффектов, зеленых небес или мерцаний «ведьминого студня»; кажется, что такую «зону» можно было бы снять на окраине нашего города, но именно этот реализм и помогает войти в нуминозное больше, чем какой-либо спецэффект.

Последняя комната – истинная воля. Серьезно задумавшись над вопросом, а почему люди не открывают дверь, мы получим принципиальное понимание, из-за чего «делай, что изволишь» - это закон для немногих. И не в том дело, что все, открыв дверь, стали бы маньяками, услаждающими свои страсти, подобно Нерону, – Тарковский устами Сталкера легко опровергает этот обывательский, полный страха взгляд на истинное желание – «ну чего им (добавим от себя – гилетическим, т.е., в гностическом понимании, сугубо материальным людям) нужно, кроме повышения зарплаты и еще каких-нибудь мелких нужд?»

Тарковский бьет в самую точку, отвечая нашему предполагаемому оппоненту, боящемуся слов закона «делай, что изволишь».

«Но как же истинное желание, Собеседование с САХ, пересечение Пропасти?», - могут воскликнуть некоторые внимательные читатели. – «Ведь вы же сами говорили, что только это – истинная Воля, а всё остальное –иллюзия». Такие мнения часто приходится встречать среди телемитов, и, честно говоря, они меня пугают, потому что это – первый, пусть пока и незаметный, шаг к морализму. Потому что ответ – в Книге Закона. И он прост: Путь посвящения, открытия своей Истинной Воли как Собеседования – только для избранных Нюит. Эта избранность подчеркнута в каждом втором стихе Святой Книги. Для остальных – вялые радости быта. Истинная воля гилетического человека – именно такие радости, тут уж ничего не поделаешь, и пусть лучше он получает их, чем становится маньяком от осознания неспособности их получить. И в «зоне» ему делать нечего, а если зайдет – ну, что тут поделать…

Вот еще один парадокс: ему там нечего делать, но он может пойти туда. Потому что он считает, что должен, потому что не различает своей природы, потому что привык врать себе, считая себя либо благодетелем человечества, либо искателем подлинного знания. Свихнется он, конечно, где-нибудь в «мясорубке», между Нецах и Ход, и с этим ничего не поделаешь. Поэтому, даже если он и мясорубку каким-то невообразимым чудом пройдет – дверь-то он точно не откроет. Именно здесь и находится ключ к пониманию «черных братьев», о которых говорил Кроули. Вот главный страх - страх узнать о несоответствии своих представлений о себе, «мультиплицироваться» десятками высоких и низких желаний, страх выяснить, какое же из них истинное. За каждым, подошедшим к двери, на заднем плане явственно возникает невидимый призрак Дикобраза, повесившегося на мешке с золотом.

Но мировоззрение телемита отличается именно тем, что ему решительно нет необходимости соответствовать каким-либо своим или чужим представлениям о себе. Телемит чист перед бытием, потому что свободен от необходимости «отличать одно от другого», ибо хорошо знает, что «так приходит вред». Здесь – смещение центра тяжести: уход от периферийного бытия, внешних, благопристойных ролей, правил, добра, зла, выгод, необходимости «соответствовать», словом, от всего того, что буддисты называли Майей, гностики - Иалдабаофом, а Кроули - Хоронзоном. Смещение к внутреннему центру, названий у которого, опять же, множество. Все учения говорят о необходимости этого смещения, но телемиту, т.е. избранному, нет смысла говорить – он просто переходит. Беда в том, что мы слишком завязли в двойственных представлениях – «выше-ниже», «лучше-хуже», и, в итоге, смещение к центру как действие заменяется дурной бесконечностью Гегеля в разговорах о необходимости совершить это смещение.

Есть еще один персонаж – Сталкер. Он - это тот особенный маг, который настолько сроднился с зоной, что его истинной волей является быть проводником. Странный, парадоксальный персонаж, на вид – слаб и ничтожен, но по зову зоны обладает властью решать, кому умереть, а кому пройти. Это – крест мага-проводника, мага, которому ничего не остается, кроме его парадоксального единства с иным, и чья связь с жизнью поддерживается через тех, кого он ведет. Автоматы Иалдабаофа, как костры инквизиции, всегда целятся ему в спину, но он обладает каким-то невероятным, меркуриевым даром уворачиваться от пуль, проходить в ту единственную дверь, которую в данный миг оставили без охраны. Сталкер – это странное соединение дурака, мага и иерофанта; он упорно ускользает от нашего желания дать ему хоть какую-то конкретную трактовку, определение, смысл. Он – дух зоны, ее сын, плоть от плоти ее. Может быть, он тот, кто излил свою жизнь в чашу зоны, не утаив ни капли, и потому он беден, наг, нищ, но и богаче всех богачей земли? Предположения, предположения…

Христианский миф подразумевает только одну форму святости – «подставь другую щеку», «не противься злу насилием», и другие знакомые нам с детства назидания. Для телемита – свято всё, ибо Нюит есть всё бытие, одинаково объемлющее звезду Бетельгейзе и язвы сифилитика. Но, чтобы пережить это, у телемита должно быть ОСОЗНАНИЕ недвойственности. Если вы, читая эту книгу, говорите «я хочу» - это ваш путь. Если же вы размышляете в категориях «я должен», то, когда дело дойдет до практики, неизбежно сгорите в «мясорубке». Здесь нет смысла в спорах и доказательствах – нужно брать только то, что эйдетически близко. Близка Телема – идите путем Телемы, близко христианство – идите по христианскому пути. Только вот дергаться не надо, и, самое главное, – что бы вы ни выбрали, растворитесь в своем выборе, откажитесь от полутонов, от послаблений, всего этого «человеческого, слишком человеческого». Главное – отдайтесь своему пути, каким бы он ни был, будьте страстны и полнокровны – это то послание Телемы, то «делай что желаешь», которое адресовано не только телемитам, но и всем остальным, всем, кто имеет уши, чтобы слышать.

«Зона» Тарковского свободна от двойственности, и чтобы войти в дверь истинного желания, исполнения Истинной Воли, нужно соединить свой дух с духом «зоны». Но способен на это только тот, кто, смирившись с риском получить злополучный мешок (а риск всегда есть), в итоге окажется высшим посвященным. Еще один парадокс, но чего бы стоила жизнь без парадоксов!

Существует очень древняя система классификации людей на три типа – телесный, душевный и духовный. В терминах Телемы – Земной человек, Влюбленный и Отшельник. Осуществление истинной воли Земного человека – таскать камни, психика – писать поэмы, пневматика – обрести знание недвойственного гнозиса. Правда, поскольку каждый из нас состоит из различных субстанций, порой даже пневматику перед тем, как понять свою волю к гнозису, следует осуществить материальные желания – осуществить, чтобы исчерпать. Здесь, кстати, кроется опасность чисто духовной интерпретации «делай, что изволишь», которая размывает индивидуальность, опасность неисчерпанного желания. Говоря языком гностиков, «не отданный ангелу долг» может подкосить даже самого лучшего отшельника. А разница между кастами выяснится уже по ходу дела. Тот, кто, осуществив материальные желания, исчерпает порыв – тот только сублимировал его. Тот же, кто пойдет дальше – тот отшельник, избранный, гностик. В этом и состоит смысл максимы «делай, что изволишь»: не надо пытаться быть кем-либо еще, кроме себя.

«Рабы будут служить». То, что мы говорим о гнозисе для избранных, о трех кастах, о следовании воли только немногими, может показаться жестоким и несправедливым. Но мы не говорим, что это хорошо или плохо, правильно или неправильно, ибо для телемита это пустые слова. Мы просто смотрим на жизнь незамутненным взглядом и видим, что это именно так. Те, кто должны служить, не будут задавать вопросов и задумываться или, задумавшись, довольствоваться простыми, заранее заготовленными ответами. Истинная воля рабов – служить, крутясь как белка в колесе, иначе – и в этом самый главный парадокс – рабы будут несчастны.

Я хотел бы привести один интересный пример, который меня в свое время поразил и который будет хорошей иллюстрацией вышесказанному. В начале 90-х годов многие психологи говорили о страшном синдроме «самоубийств осуществленного желания». Ну, вот, привык человек жить, зная свою цель: через год – телевизор, через десять – машина. А тут – границы открыли, бизнес разрешили, всё, о чем мечтал, есть, можно безбедно жить на проценты. Казалось бы, целый мир открывается: наслаждайся новейшими произведениями искусства, предавайся святой медитации – да мало ли чему еще! Но – нет: прощальное письмо, намыленная веревка, выбитый стул. Для посвященного это непостижимо. Даже осмыслить, представить, вообразить такое невозможно; ведь возможность независимости от Малкута дала бы ему такие открытия, такие знания, а главное – столько времени, которое можно было бы с таким толком потратить!..

Тем не менее, в «самоубийстве осуществленного желания» практически не было неудач – то есть спасения в последний момент, как это часто бывает. Это говорит о том, что выбор делался не в порыве и без сомнений. Может, потому-то и повесился Дикобраз, который получил этот мешок золота и теперь, будучи всего лишь рабом, не имел смысла служить? Ведь золото позволило купить время, а время – это самый тяжелый из Даров высшего иерарха Сатурна. Осуществив желание, он это же желание и потерял, оставшись наедине со временем, а значит с собой, то есть случилось именно то, чего раб выдержать не может.

Наконец, поскольку речь вновь зашла об истинной воле, я хотел бы вспомнить другое телемитское произведение и немного поспорить с самим собой, точнее, с тем, что говорил недавно в одной из прошлых глав. Ибо, пока вы не поймете, что антитезис столь же верен, как тезис, вы не поймете ничего в мире символов, так что не надо упрекать меня в непоследовательности. Я говорю о «Пер Гюнте». В одной из прошлых статей я говорил о «парадоксе Пер Гюнта» и о прямой связи с антиномией «собою быть иль быть собой доволен». Здесь, действительно, есть прямая параллель с нашей темой. Между противопоставлением тезиса «делай, что желаешь», то есть осуществляй свою Волю, и тезиса «делай, как желаешь», то есть, по сути, потворствуй своим прихотям.

Параллель очевидна. Но давайте разберемся с фигурой Пер Гюнта. В прошлой статье я писал, что он делал, как желает, всего лишь потворствуя прихотям, в результате чего ему была уготована ложка.

Но Пер Гюнт оказался не в ложке, а в вечных объятьях Сольвейг. Сейчас я хочу поставить вопрос совершенно по-другому: могла ли Сольвейг, - которая есть жена и мать, и в которой мы можем узнать других гностических персонажей, например, того, что возникает в известнейшем гностическом произведении «Гром. Совершенный Ум», - спасти своего возлюбленного, как если бы он, действительно, поступал бы лишь так, «как желает». Не был ли путь Пер Гюнта, который не просто потакал прихотям, но бросался в пучину каждого желания со всей полнотой самоотдачи, также осуществлением его Истинной Воли - самым чистым из возможных путей для этого героя?.. Если я не прав, то финал драмы - абсурден и лишен какого-либо смысла. Кроули, кстати, тоже всегда судил по результату.

Попробуйте поразмышлять над этим. Попробуйте осмыслить две противоположные интерпретации Пер Гюнта. И когда вы поймете, что обе правильны – вы поймете, что кое-чего достигли…

Пантеон Телемы.

Осью, сердцем, центром учения Телемы является Святая Книга Закона. Эта книга была получена Алистером Кроули в 1904 году в Каире, при самых необычных обстоятельствах, которые уже были описаны выше. Вначале сам Кроули не мог принять Книгу Закона, поскольку некоторые её пункты (в частности, нападение на буддизм) противоречили его системе ценностей. Целая серия последовавших за этим событий привела его к пониманию, что эта Книга есть высочайшее откровение, а на него самого возлагается тяжесть её передачи человечеству.

Позднее методом «автоматического письма» Кроули получил ряд важных откровений (ныне публикации класса «А»). Эти откровения через сложную вязь удивительных символов раскрывают идеи Книги Закона.

Пантеон Телемы представлен в трех главах Книги Закона, каждая из которых посвящена одному из высших принципов Телемы, персонифицируемых египетскими богами: Нюит, Хадит и Гором.

Для интеллекта современного человека понадобятся немалые усилие и труд, чтобы осознать реальность Богов. Самым коротким ответом на скептические сомнения в их существовании может быть цитата из самого Кроули: «Мне всё равно, существуют боги или нет, но вселенная ведет себя так, словно они существуют, и этого достаточно». Для более утонченного ума мы рекомендуем изучение юнговской концепции архетипов и символов, которые находятся в основе всякой психической деятельности и которые, до некоторой степени, могут быть отождествлены с богами. Поэтому наиболее осторожный читатель может заменить слово «боги» на слово «архетипы», хотя при этом и не стоит забывать, что в контексте практической работы такая замена будет бесполезна – например, вряд ли слова «О, архетип Анимы в аспекте Венеры!», будут хорошим началом для ритуала.

Ставя научный вопрос о существовании богов, мы оказываемся в весьма деликатной ситуации. Экспериментально достаточно легко доказать, что фтор и кислород не могут соединиться, но едва ли вся современная техника поможет нам определить глубину мистического экстаза или понять, чем влияние Девятой симфонии отличается от влияния Одиннадцатой симфонии. Однозначные научные доказательства в пользу бытия или небытия богов наука в принципе не может нам предоставить. Однако косвенных доказательств в пользу существования Богов существует великое множество, и первым и наиболее убедительным доказательством является то, что, как уже было выше сказано, «вселенная ведет себя так, словно они есть».

Итак, перейдем к главной триаде. Первая из центральной телемитской триады богов – Нюит. Нюит (в Египте Нут, Ну, Найт) в классическом прочтении является персонификацией ночного неба. В Телеме Нюит – это не только ночное небо, но и персонификация всего бытия, на всех уровнях имеющая протяженность во всех возможных проявлениях. Кроули соотносил Нюит с бесконечной вселенной, находящейся в постоянном расширении. И тайна здесь заключается в том, что нечто, известное нам как «материя», является лишь одной из возможных форм проявления.

Нюит является высшей формой женственности. В почитании Нюит Телема оказывается родственной различным формам и западного, и восточного гнозиса. Можно провести параллели, отождествляя Нюит с Барбелло, Софией, Шакти, Шехиной и другим высочайшим Богиням, единение с которыми является высочайшей целью адепта.

Переживание опыта единения с Нюит - это самое высочайшее из всех возможных переживаний совершенного эротизма. Вся первая глава Святой Книги Закона пронизана таким невыразимо-прекрасным «небесным эротизмом»! Ничего подобного мне не приходилось встречать нигде.

Прототипом Нюит является древнеегипетская богиня неба Нут. Нюит-Нут изображена на Стеле Откровения. Здесь следует сказать несколько слов об исключительном положении Нут в мировой мифологии. Абсолютное большинство мифологий традиционно отождествляли Небо с мужским началом, тогда как женским признавалась земля. Эта традиционная дихотомия имеет свое исключение только в Египте, где небо персонифицировано не Богом, а Богиней. Этот факт особо выделяет египетскую мифологию, а потому и Телему, из общего мифопоэтического потока, возводя почитание женского начала на небывалую высоту. В Гностической мессе (подробнее о главном таинстве Телемы я скажу несколько позже) первыми словами жрицы, когда она входит в храм и оживляет элементы, являются слова «Земля и небо приветствуют вас!»

Богиня отождествлена не только с землей и даже не с небом, как у египтян, но с высочайшим принципом бытия, объемлющим в себе и землю, и небо.

Главная идея послания Нюит состоит в том, что эрос и логос, дух и материя, мысль и страсть отныне больше не противоположны, но являются частями единого целого. Нюит призывает отбросить все ложные добродетели прошлого эона и предстать пред ней в божественном величии и страсти. Именно через Нюит происходит «Мистерия воссоединения», о которой мы достаточно говорили в прошлой главе.

Вторая глава Святой Книги Закона является посланием Хадит – мифологического супруга Нюит. Если Нюит - это бесконечно огромное пространство, то Хадит - это бесконечно малая, неделимая точка, которая является сердцевиной всякой индивидуальности. Вся видимая вселенная, все проявления духа и материи, внутренняя и внешняя бесконечность есть порождение непрестанной, любовной игры этой божественной пары. Я хочу обратить ваше внимание на то, что космология Телемы, оказывается, лишена всей той пессимистичности, которая свойственна иудеохристианскому мифу, согласно которому наша земная жизнь - это либо «результат божественной ошибки» (пессимистический гнозис), либо, в лучшем случае, сотворена Богом, но несет на себе печать порчи дьяволом. Телема отрицает какой-либо дуализм, потому всё бытие -это не проклятие, но бесконечная, любовная игра богов, лишенная каких-либо категорий «добра и зла».

Единственной параллелью этой концепции может быть концепция кашмирского шиваизма, считающего всю вселенную результатом божественной любви Шивы, представляющего дух, и Шакти, представляющей пространство. Именно в этом телемиты и тантристы находят наибольшее количество параллелей между собой. Тантрист может принять причастие Гностической мессы, Телемит – участвовать в Шакти-Пудже, и это будет органичным для обеих духовных практик.

Хадит – дополнение-противоположность Нюит. Она – бесконечно огромная, он – бесконечно малый, она – эрос, он – логос, она – Воля к любви, он – Воля к познанию. Образ Нюит – обнаженная синевекая богиня, ночное небо без конца и края, образ Хадит – крылатый солнечный диск. Эти символы имеют огромное значение в духовной практике, о которой будет подробно рассказано в следующей главе.

Третья глава есть проявление Ра Гор Хуита, который является сыном Нюит и Хадит. Гор может проявляться и как воин-повелитель с головой сокола, и как играющий младенец.

Гор - божество войны и игры. Это он свергает старый эон, разрушая власть Христа-Озириса. Он есть воля к победе, сила, мужество, стойкость и непоколебимость воина перед лицом жизненных сложностей. В третьей главе сказано следующее: «Ню - утешение ваше, как Хадит -свет ваш, а я есть крепость, сила и мощь оружия вашего».

Я хотел бы сказать, что, помимо основных интерпретаций, существует и ряд дополнительных значений этого символа, которые постигаются по мере продвижения на Пути. Ведь над той пропастью, где творится любовная игра Нюит и Хадит, тезис и антитезис едины.

Два следующих божества не представлены в Книге Закона, но играют не менее важную роль в символизме Телемы. Речь идет о сизигии Терион и Бабалон, образы которых Кроули позаимствовал из Апокалипсиса, полностью переосмыслив их.

При первом соприкосновении с Телемой даже у самых либеральных исследователей вызывают подозрения в ее симпатии к теневым персонажам Апокалипсиса. То, что Кроули идентифицировал себя с антихристом, часто понимается совершенно превратно, в обывательском смысле, подразумевая поклонение злу.

На самом деле, в Телеме Терион и Бабалон имеют совершенно другой смысл, нежели в Апокалипсисе. О поклонении злу даже речи не идет – согласно теологии Телемы, Терион представляет божественное Солнце и Фаллический принцип, тогда как Бабалон - это Богиня вожделения, страсти и любви. Терион и Бабалон - это более «близкие», «земные» варианты Нюит и Хадит, их отражение на следующем уровне познания.

Тем не менее, у читателя может возникнуть вопрос о причинах столь странного изменения смысла в пантеоне. Основная причина, как мне видится, сокрыта в самом христианстве и в так называемых «христианских ценностях», согласно которым сексуальность есть порок, гордость и величие переименовано в «гордыню», а скорбь признается добродетелью. Телема прямо противоположна подобным сомнительным ценностям. Для телемита понятен эллин, живущий сиянием солнца и полнокровием жизни и испытывающий ужас перед «культом могил», как называли христианство в первые века.

Следует так же сказать, что энантиодромия в сакральной вселенной не является чем-то исключительным. Например, у иудеев Яхве представляет собой высший принцип, тогда как у гностиков это – всего лишь слепой творец, творящий в неведении и безумии. Бросается в глаза и разница полюсов между иранской и индийской мифологией: если в Индии Девы–это боги, а асуры – демоны, то в Иране всё наоборот. Наконец, мы можем вспомнить судьбу тех Богов, которым поклонялись до наступления торжества христианства – эти боги были превращены в демонов. Еще одним примером является судьба египетского Сета – первоначально бога солнца и жизни (вспомним имя ранних фараонов: Сэти – это значит «угодный Сету»), позднее он превратился в воплощение всякого зла и порока.

Сакральная вселенная - это не раз и навсегда застывшая в своей догме структура, а живое бытие, в котором процессы энантиодромии –это, в принципе, нормальное явление.

Напряженность между ценностями христианства и Телемы очевидна. Христианство с его культом могил, смирения и смерти всегда испытывало недоверие к солнечной полноте счастья и страсти, которое представляет Терион. Что же касается Бабалон, то надо ли говорить, что для иудеев и их наследников-христиан традиция почитания богини через соединение с храмовыми жрицами казалось вершиной святотатства! Речь идет не о зле, как, например, в сатанизме, а о принципиально разном отношении к сакральному: то, что для одних – святое таинство, для других – святотатство.

Сексуальность, которую представляет Бабалон, для телемита свята, а половой акт является причастием богини. Сейчас, после всемирной славы бестселлера Дэна Брауна «Код Да Винчи», эти слова уже не вызывают такого ужаса и непонимания. Поэтому, несмотря на низкие эстетические качества романа, мы должны быть благодарны его автору за когнитивную революцию, которую он совершил, приблизив новый Эон. Соединение эротического и сакрального еще будет подробно обсуждаться нами в двух отдельных главах данной книги.

Помимо пятерицы основных богов, совершенно особым божеством является Айвасс – «Посланник Гор Па Краата». Точно так же, как Ихтиас представлял собой Логос прошедшего эона, то есть эона Осириса, Рыб, Айвасс представляет собой Логос нового эона. Кроули говорил о том, как он выглядит: «Высокий темный мужчина, на вид тридцати лет, хорошо сложенный, быстрый и сильный, с лицом жестокого царя и прикрытыми глазами, дабы их взгляд не разрушил всё, ими увиденное». Айвасс персонифицирует слово, мысль, разум, способность к ясности и кристаллизации.