Понятие национальной идентификации

С вопросом понятия нации непосредственно связана про­блема отождествления человека с определенной нацией. Этот процесс называется национальной идентификацией.

Национальная идентификация — это процесс самоотожде­ствления с нацией на основании какой-либо связи, а также включения в свой собственный мир и принятия норм, ценно­стей и образцов этой нации.

Большое значение в наследовании черт национального ха­рактера имеет его социально-психологический механизм, ко­торый называется «традиционным».

Традиции — это синхронизированные, подчиненные наци­ональному идеалу верования, способы мышления, стремления, нормы поведения предыдущих поколений, которые разделяет и воспроизводит поколение живущих. Придерживаясь традиций той или иной социальной среды, человек выражает свою со­лидарность и принадлежность к ней, за что получает одобре­ние и поддержку — источник позитивно окрашенного эмоци­онального состояния, которое можно назвать «чувством защи­щенности», и в результате — внутренний душевный комфорт.

Практически все психологические теории нации так или иначе отрицают объективную действительность нации. Это осо­бенно хорошо видно на примере теории «национальной иден­тификации». Основные идеи этой теории таковы: национальные отношения — это одна из форм проявления фундаментальной психологической закономерности, называемой «отождествле­нием» («идентификацией»); существует как позитивное, так и негативное отождествление. Приведем пример, взятый из од­ного французского журнала по социальной психологии. «Ин­дивидуум «Р» негативно отождествляется с объектом «У» в той мере, в которой «Р» склонен радоваться всему, что плохо для «У», или быть недовольным тем, что хорошо для «У». Различаются два типа «национальной идентификации»: идентификация индивиду­ума либо с совокупностью своих сограждан, либо с символами, пред­ставляющими национальное единство и национальный суверени­тет. Первый тип — это идентификация с «национальной общно­стью», второй тип — идентификация с «нацией-властью». На этом основании делается вывод о наличии «демократической лич­ности» и «авторитарной личности».* Нетрудно заметить, что теория «национальной идентификации» может быть легко на­правлена против любого национально-освободительного дви­жения, против легитимного стремления народов к националь­ной независимости и национальному суверенитету.

* Bulletin International des Sciences Sociales. — Paris, 1988. — Vol. III. — №2. - P. 265-266.

Глава 3 СТАТИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЭТНОСА

Психический состав этноса

Психический состав этноса как совокупность этнического самосознания носит исторический характер и претерпевает из­менения одновременно с изменением условий жизни данного этноса.

Большие споры ведутся среди этнографов, философов, пси­хологов и социологов по поводу того, является ли психичес­кий склад этническим определителем. Большинство участни­ков дискуссии по теории нации выступили против включения общности психического склада (национального характера) в число признаков нации.

Против общности психического склада, или национально­го характера, высказываются Б.Ф. Поршнев, И.С. Кон и дру­гие ученые. По их мнению, правильнее было бы говорить не о существовании общности психического склада народов, како­го-то «национального характера», а о некоторых их специфи­ческих особенностях у отдельных групп людей, составляющих конкретный народ.

Психический состав этноса представляет собой, по мнению Г. Лебона, не только синтез составляющих его живых существ, но в особенности — синтез всех предков, способствовавших его образованию. «Не только живые, — пишет он, — но и мертвые играют преобладающую роль в современной жизни какого-нибудь народа. Они творцы его морали и бессознательные двигатели его поведения. Жизнь какого-нибудь народа и все проявления его ци­вилизации составляют простое отражение его души, видимые знаки невидимой, но очень реальной вещи. Внешние события обра­зуют только видимую поверхность определяющей их скрытой ткани. Ни случай, ни внешние обстоятельства, ни, в особенности, политические учреждения не играют главной роли в истории ка­кого-нибудь народа. Глубокие различия, существующие между пси­хологическим складом различных народов, приводят к тому, что они чувствуют, рассуждают и действуют совершенно различно. Из этого вытекает то, что между ними существует разногла­сие по всем вопросам, когда они приходят в соприкосновение друг с другом. Большая часть войн, которыми полна история, возника­ла из этих разногласий. Завоевательные, религиозные и династи­ческие войны всегда были в действительности расовыми война­ми. Приобретение прочно сложенной коллективной души представ­ляет собой для известного народа апогей его величия. Разложе­ние этой души означает всегда час ее падения. Вмешательство чужеземных элементов составляет одно из наиболее верных средств достигнуть этого разложения. Психологические виды, как и анатомические, подвергаются действию времени. Они также осуждены стареть и угасать. Народам нужны многие века, что­бы приобрести определенный психический склад, и они его иногда теряют в очень короткое время. Восходящая дорога, которая ведет их на высокую ступень цивилизации, всегда очень длинна; по­катость же, ведущая их к падению, чаще всего бывает очень ко­роткой».*

* Ле Бон Г. Психология толп — М., 1998. — С. 119-120.

Великий швейцарский психолог Карл Густав Юнг опреде­ляет роль коллективного бессознательного в психическом со­ставе этноса в своей книге «Об архетипах коллективного бес­сознательного». В частности, он отмечает, что именно медлен­но эволюционирующим символическим формам мы обязаны развитием «культурных» идей и поведения. Например, вслед за стадией, связанной с фетишистскими объектами, наступает более сложная стадия в формировании символов, связанная с тотемом, а тотем «тесно связан с началом племенной жизни и прямо ведет к идее палладиума, то есть охраняющего пламя бо­жества, и вообще — к идее организованной человеческой общины».* Смысл заключается в том, что община начинает отображать и переживать свои символы практически и что символы, следо­вательно, способствуют образованию общин, а значит этно­сов, и создают как психические, так и организационные ос­нования для общественной жизни. Коллективное бессознатель­ное, таким образом, формируется из остатков коллективных переживаний этнической группы как определенных неосознан­ных реакций, проявившихся в характерных для данной груп­пы универсальных прообразах, праформах, подсознательно де­терминирующих поведение и мышление каждого человека.

Jung С.G. On Psychic Energy. Vol. 8 // The collected Books, Bollingen Sries 20. - N.Y.: Panteon Books.

К.Г. Юнг связывает процесс образования этносов с архе­типами коллективного бессознательного. Архетип обозначает суть, форму и способ связи наследуемых бессознательных пер­вообразов и структур психики, переходящих из поколения в поколение. Архетипы, таким образом, обеспечивают основу по­ведения, структурирования личности, понимание мира, свой­ственное той или иной этнической группе, внутреннее един­ство и взаимосвязь культуры и взаимопонимания. Иными сло­вами, архетипы образуют своего рода всеобщие априорные психические и поведенческие программы. Первообразы, струк­турные элементы психики являются своего рода образцами поведения, мышления, видения мира, составляя особенности поведения, мышления и видения мира отдельной этнической группы. Архетипы задают общую структуру личности и после­довательность образов, образующихся в сознании при пробуж­дении творческой активности представителя конкретного эт­носа, поэтому его духовная жизнь несет на себе архетипический отпечаток.

Архетип есть символическая формула, которая начинает функционировать там, где или еще не существуют сознатель­ные понятия, или же где таковые по внутренним или внеш­ним основаниям вообще невозможны. Эти субъективные склон­ности и понимание, как писал К.Г. Юнг, сильнее, чем влия­ние объекта. Их психическая ценность выше, так как архетип лежит в основании всех впечатлений.

В. Зеленский, например, отмечал, что «архетип древнее, не­жели культура, так что он не передается традицией, миграцией или речью. Он априорная форма психики и возникает спонтанным образом повсеместно... Субъективное переживание тесно связа­но с архетипами и осуществляется через выраженные символи­ческим образом определенные универсальные мифологические мо­тивы или архетипические образы. Последние являются основны­ми компонентами любых религий, мифологий, легенд и сказок всех времен и народов. Архетипические образы присутствуют также в снах и видениях, в ряде экстатических переживаний».*

Зеленский В. Послесловие // Юнг К.Г. Аналитическая психология. — М.,1995. –С. 291.

В определении коллективного бессознательного К.Г. Юнг утверждал, что человечество вообще и все культуры в частно­сти так же, как и индивиды, подчинены внеличностным бес­сознательным содержанием, которые не исходят из личного опыта и которые предшествуют как личному, так и коллектив­ному опыту. Эти коллективные психические силы не постижи­мы напрямую, а переживаются через свои проявления в кол­лективном и индивидуальном поведении в универсальных пси­хических формах, которые К.Г. Юнг и называл «архетипами». Любой из архетипов имеет множество символических репре­зентаций, определяемых культурными или личностными фак­торами, но сама архетипическая форма при этом едина и унинереальна. Например, в мире существуют десятки тысяч раз­личных мифов о герое, историй, рассказывающих о его похож­дениях. Но суть поведения героя, независимо от его националь­ной или этнической принадлежности, всегда остается той же самой во всех героических мифах. Когда мы говорим о любой архетипической форме, ее фундаментальное значение всегда универсально. То же можно сказать и самих культурах русские в своей основной массе открыты, экстравертны; японцы, как и все восточные нации, интровертны; евреев или швейцарцев проще отнести к мыслительному типу, а грузины кажутся чув­ствующими, по классификации типов К.Г. Юнга. Под экстра­версией и интроверсией в данном случае понимается характе­ристика индивидуально-психологических различий человека, крайние полюсы которой соответствуют преимущественной на­правленности личности либо на мир внешних объектов, либо на явления собственного субъективного мира. Понятия экст­раверсии и интроверсии введены К.Г. Юнгом для обозначения двух противоположных типов личности. Экстравертный тип характерен обращенностью личности на окружающий мир. Для интровертированного типа характерны фиксация интересов личности на явлениях собственного внутреннего мира, кото­рым она придает высшую ценность.

Суть, однако, заключается в том, что само поведение ин­дивидов или целых этнических групп можно в какой-то мере объяснить в терминах архетипической энергии. Так как архе­типы всегда наполняются конкретным содержанием и являются нейтральными в отношении добра и зла, им свойственны амбивалентность и имманентность Они лежат в основе символи­ки творчества, ритуалов, мифов, сказок, сновидений, ком­плексов.

К.Г. Юнг полагает, что разнообразные мифы о сотворении человека исходят из той или иной формы единства, имевшего место в «начале времен». Это единство находит отражение в самых различных символах, таких, как египетский небесный змей, кусающий свой собственный хвост (оуробор), китайский Тайцзы — имеющее круглую форму вместилище всех проти­воположностей, Мировое Яйцо философов, rotundum алхими­ков, двуполые существа, подобные Пуруше индуистской ре­лигии и пр. Эти атрибуты отнюдь не могут быть применены к некоторой человеческой личности, хотя они, как правило, в виде интуитивных и не подвергнутых более основательной про­верке суждений постоянно проецируются на окружающих, что наносит ущерб человеческим отношениям. Такие атрибуты все­гда указывают на то, что происходит проекция содержания коллективного бессознательного, о чем упоминает К.Г. Юнг в своей книге «Коллективное бессознательное». Архетипические элементы не являются личностными воспоминаниями, хотя, естественно, каждый когда-то слышал или читал о подобных вещах. Однако если явление и было элементом его личного характера, то оно должно было бы проявляться во всем, в ре­зультате чего человек приобрел некоторые черты этого архе­типа. Но это — мифология, то есть коллективная психика, а не индивидуальная, так как посредством индивидуального бес­сознательного мы причастны к исторической коллективной психике. Таким образом, мы причастны к миру богов и чер­тей, святых и грешников. Но было бы бессмысленно припи­сывать лично себе эти заключенные в бессознательном возмож­ности. Поэтому необходимо проводить как можно более четкое разделение между тем, что можно приписать личному, и сверх­личным.

К.Г. Юнг утверждал, что стихийно объединяющаяся груп­па может образоваться двумя способами: когда какая-либо силь­ная эмоция или эмоциональная ситуация, в которую попада­ет определенное количество людей, могут вызывать временный провал в деятельности сознания, «потерю души» и регрессию к коллективной психике; и когда одинаковые архетипы в бес­сознательном у целого ряда людей могут наполниться энерги­ей — вследствие определенных внешних обстоятельств, созна­тельных установок или как результат эволюционных процес­сов — и внезапно осенить сознание, вызывая тем самым не­произвольное объединение в группы, связанные общим эмо­циональным настроением и одинаковым поведением. Спонтан­но возникшие группы, по мнению К.Г. Юнга, иногда превра­щаются в организованные объединения и ассоциации, и если задача организации, при этом неважно какой — религиоз­ной, — военной, этнической, экономической либо политиче­ской, состоит в том, чтобы поддержать среди ее членов един­ство и сходство позиций и реакций, то одинаковый психологический опыт неизбежно должен объединить всех представи­телей этих организаций. Однако, как правило, общий психи­ческий опыт прививается посредством образования и пропа­ганды, которые, в свою очередь, используют символы и мифы, вызывающие чувство связанности с группой эмоциональны­ми обязательствами. Чем полнее эти символы (архетипы) отражают психическое наследие и нынешнее состояние членов этнической группы, тем эффективнее они используются в каче­стве консолидирующей силы. Архетипы обеспечивают для пси­хики наличие внутренних и внешних объектов, с которыми она могла бы вступать в борьбу или, наоборот, проецировала бы на них свое единство с трансперсональным содержанием.

Ранее мы уже отмечали особенности фольклора разных наро­дов мира и их взаимосвязь с их психическими особенностями. Чтобы ярче их усмотреть, необходимо обратиться к феноме­нам культуры, и прежде всего к мифологии. Например, Э. Эриксон в своей книге «Детство и общество» дает представление о жизненно важной роли, которую символы и мифы играют в интеграции общества. Особенно четко они проявляются в ми­фических повествованиях, сказках, снах, а также при некото­рых расстройствах психики. Их набор ограничен, так как они лежат в основе творчества и способствуют внутреннему един­ству человеческой культуры, обеспечивают взаимосвязь различ­ных эпох. Таковы Мать-Земля, Дитя, Воин, Бог, рождение, смерть, присутствующие в мифах разных народов.

Для украинского коллективного бессознательного, по мне­нию А. Кульчицкого, характерным является архетип «доброй», «ласковой», «плодородной Земли» Таким образом, мировоз­зренческая толерантность, сопровождающая украинский народ на протяжении всей его истории, есть результат влияния дан­ного архетипа. Формирование украинской психики привело к преобладанию рефлективной мировоззренческой установки над предметной, ориентированной на окружающий мир. Склон­ность к рефлексии согласовывается с эмоционально-чувствен­ным характером и уменьшает роль рационально-волевого ком­понента психики.*

* См.: Кульчицкий А. Мировосприятие украинца // Украинская ду­ша – К., 1992. – С. 48-49, 55, 60-61.

Достаточно важным в формировании ментальных устано­вок украинцев был архетип Богини-Матери. Он стал основой этнической доминанты украинского национального характе­ра Архетип матери тесно связан с культом Великой Богини, который возник еще во времена трипольской культуры, впос­ледствии трансформировавшись в культ Богородицы. Мать играет основную роль в воспитании детей, доминирует в жиз­ни семьи. Таким образом, архетип Матери лишает мировоззре­ние украинцев, по мнению некоторых исследователей, агрес­сивной активности.

Культура общности не есть сумма индивидуальных культур ее членов. Это совокупность творений, ценностей и способов поведения, которые приняты и признаны этнической общно­стью и приобрели важное социальное, этическое и моральное значение для ее членов, определяя поведение, считающееся «обязательным», например правила приличия, правила обще­жития и т.д. Следовательно, не все из индивидуальной культу­ры членов группы становится общим достоянием целой груп­пы. Однако следует отличать культуру общности от культуры наследия, которая передается следующему поколению. Куль­тура общности — это совокупность живых, актуальных, функ­ционирующих произведений и образцов, играющих признан­ную роль в жизни всех членов общности, а культурное насле­дие — это лишь та часть системы, которая была передана сле­дующим поколениям и выдержала экзамен на устойчивость во времени. Культурное наследие обычно подвергается идеали­зации, становится комплексом освященных ценностей, сим­волов, вызывающих эмоциональное отношение, а поэтому и фактором интеграции групп, средством объединения, фактором их относительного постоянства и устойчивости в перио­ды кризисов. Эти вопросы более широко рассмотрены С. Чарновским в его книге «Прошлое и настоящее в культуре».

К.Г. Юнг указывает на то, что представители отдельных эт­нических групп ведут себя в определенных ситуациях соответ­ственно этим образцам, взаимодействующим с содержанием сознания и бессознательного индивидуального.

Следование культуре (архетипам) своего этноса является составной детерминантой его развития. Духовное богатство, как и наука и искусство, передается из поколения в поколение и сохраняется, а потому оно может самостоятельно эволюцио­нировать. Оно не имеет ограничений, в отличие от материаль­ной культуры. У людей имеется возможность оказывать влия­ние на эмоциональную деятельность, организовывать ее. Наи­более эффективно это делает национальное искусство. Оно передается из поколения в поколение и является национальным культурным наследием. Оценка влияния культуры на этниче­скую общность должна быть поставлена в зависимость от ка­чества культуры общности и степени гармоничности развития конкретного индивида. Поскольку процесс эволюции челове­чества происходит во времени путем соревнования между раз­личными социальными системами, в конечном счете будут выживать те общности, в которых духовная культура соответ­ствует требованиям эволюционного развития человечества, а человек в наибольшей степени может стать всесторонне раз­витым существом. Сам процесс следования культуре своего этноса, во-первых, усиливает чувство собственного достоин­ства (от осознания себя членом этого этноса), во-вторых, по­вышает эмоциональное состояние личности, благотворно вли­яющее на весь процесс жизнедеятельности.