Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница

Бессознательное отчаяние нарушает связь человека с Само­стью, однако об этом не подозревает. Согласно Кьеркегору, такой человек ведет гедонистическую жизнь, растворяется в чувствен­ном ощущении текущего момента и не ощущает себя причастным к тому, что оказывается выше влечений его Эго. Таково состояние человека, склонного к эстетизму и донжуанству. В данном случае речь идет о таком виде бытия, при котором люди не имеют созна­тельного представления о своем отчаянии, хотя, как отмечает Кьеркегор, навязчивое стремление к нескончаемому чувственному наслаждению, к которому периодически примешиваются харак­терные всплески черной меланхолии и тревоги, свидетельствует о том, что дело обстоит не так уж хорошо.

Если человек позволяет темным силам скуки и тревоги за­владеть своим сознанием, он начинает осознавать свое отчаяние и разобщенность с Самостью, и у него появляется ощущение, что он слишком слаб для выбора Самости - выбора, который потре­бует признания своей силы, чтобы принимать решения. В данном случае человек отчаивается вследствие своей слабости, не позво­ляющей ему посвятить себя чему-то более высокому, чем влече­ния Эго. На мой взгляд, многие пуэллы мучительно страдают, ис­пытывая отчаяние из-за слабости: они хотят быть мужественны­ми и принимать на себя риск, связанный с реальной жизнью и от­ветственностью, но вместе с тем боятся и не могут совершить этот решительный шаг.

Но если человек еще глубже осознает причину своей слабо­сти, то к нему приходит осознание того, что эта извиняющая его слабость является лишь способом избежать признания своей силы. То, что человек изначально принимал за слабость, теперь рассматривается как неповиновение, то есть отказ от исполнения долга! Для Кьеркегора отчаяние неповиновения является выс­шей степенью осознания - осознания того, что человек обладает достаточной силой, чтобы выбрать Самость или, как выражает­ся Кьеркегор, совершить качественное изменение веры, требую­щее признания неподвластного и трансцендентного. Однако он делает свой выбор, отказываясь от изменения, упрямо не пови­нуясь силам, лежащим за пределами разума и человеческой смертности! В отчаянии неповиновения он отвергает возмож-



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 38

Глава 1

Эмоциональная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом



ность изменений и возможность бессмертия. Отказ от одного вместе с тем означает отказ и от другого. На мой взгляд, отчая­ние слабости - это аспект «вечной девушки». А отчаяние непо­виновения мне представляется аспектом «амазонки в панцире». И вместе с тем в глубине они представляют собой одно и то же -два полюса расщепленной Самости.

Женщинам, подпадающим под архетипический паттерн пу-эллы, подавленной отчаянием из-за слабости и уязвимости, нуж­но осознать свою силу и избавиться от идентификации с жерт­вой. Женщинам, с характерным для «амазонки в панцире» стремлением к порядку, нужно увидеть, что это стремление ста­новится ложной силой, и осознать, насколько важно быть откры­той для всего неизвестного и не поддающегося контролю. Со­гласно Кьеркегору, решимость и трансформация приходят имен­но тогда, когда удается преодолеть все стадии отчаяния благода­ря качественному изменению веры. Благодаря такому измене­нию человек признает одновременно и свою силу, и свою сла­бость, переплетение в человеческом бытии конечного и бесконеч­ного, а также осознает, что нить человеческой жизни может быть протянута между противоположностями, а не должна идентифи­цироваться с абсолютом.

С точки зрения терапии огромную помощь в понимании си­туации, складывающейся в жизни многих людей, я нашла в ра­ботах психиатра Карла Густава Юнга. Юнг считал, что жизнь любого человека является настоящей мистерией. Однако инди­видуальное развитие человека, начиная от ранних детских пере­живаний в родительской семье, под влиянием культуры и осо­бенностей темперамента происходит однобоко, так что внешне проявляется одна часть его личности, а другая, конфликтная часть остается скрытой. При этом подавленная сторона, добива­ясь своего признания, часто внедряется в признаваемую сознани­ем часть личности, тем самым воздействуя на поведение челове­ка и нарушая его отношения с другими. По мнению Юнга, зада­ча личностного роста заключается в том, чтобы научиться видеть ценность обеих сторон личности и попытаться их интегрировать так, чтобы они могли действовать вместе на пользу человеку. Я считаю, что с терапевтической точки зрения это очень важно для женщины, имеющей эмоциональную травму и оказывающейся в состоянии внутреннего конфликта между двумя паттернами: «вечной девушки» и «амазонки в панцире». Каждая линия пове-

дения может что-то позаимствовать у другой, а их интеграция лежит в основе развития.

И если женщина имеет эмоциональную травму вследствие нарушения отношений с отцом, у нее есть возможность работать над собой, чтобы исцелить себя. Все мы несем на себе след психо­логического воздействия своих родителей, однако мы не обречены оставаться навсегда лишь продуктами их воздействия. Согласно Юнгу, психике присущ природный исцеляющий процесс, направ­ленный на достижение равновесия и целостности. Кроме того, в психике существуют природные паттерны поведения, которые мы называем архетипами и которые вполне могут служить нам внут­ренними моделями, даже если внешние модели отсутствуют или нас не удовлетворяют. Так, например, внутри женщины существу­ет весь потенциал архетипа отца, и этот потенциал может быть реализован, если женщина захочет пойти на риск и вступить в контакт с бессознательным. Следовательно, даже при том, что род­ной отец или культурно-историческая фигура изначально может сформировать в нашем сознании образ женщины и образ возмож­ной деятельности во внешнем мире, у нас внутри присутствуют позитивные и творческие аспекты архетипа отца, которые могут компенсировать многие негативные влияния разных событий, происходящих в реальной жизни. У каждой из нас есть внутрен­ний потенциал, чтобы установить лучшую связь с отцовским на­чалом. В образах сновидений часто раскрываются ранее неизвест­ные черты образа отца, которые мы можем ощутить в своих пе­реживаниях, чтобы достичь большей целостности и зрелости. Ил­люстрацией этому утверждению может служить следующий кли­нический случай.

Одна женщина, которая проходила у меня терапию, выросла под властью авторитарного ригидного отца, который не признавал ценность фемининности. Воспитывая дочь, он ставил во главу угла упорную работу и дисциплину, а также мужские виды дея­тельности. Не допускалось никакой слабости и уязвимости. По­этому она впитала в себя эти ценности и всегда крайне деловито планировала и свою жизнь. Она не позволяла себе расслабиться или проявить какую-то слабость. Но эта часть ее личности оказа­лась эмоционально отчужденной от других людей и от внутренне­го центра ее личности. Она начала терапию вскоре после того, как у нее развилось кожное заболевание, которое становилось все бо­лее и более заметным для окружающих. Говоря на символическом

\ \



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 40

Глава 1

Эмоциональная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 41

Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru языке, ее уязвимость как бы хотела своего признания. Она боль­ше не могла это скрывать, ибо болезнь распространилась на части тела, которые видели окружающие. В самом начале терапии она увидела сон, в котором она зависла на крыше небоскреба, пребы­вая в крайне затруднительном положении. Оттуда ей открылся широкий вид на город, она могла видеть движение транспорта по улицам, но при этом не могла спуститься вниз и заниматься ка­ким-то делом. Наконец, один смельчак вскарабкался на небоскреб и помог ей спуститься на землю, а затем она по траве бегала боси­ком и играла с ним. Это сновидение показало ту сторону маску­линности, которая отсутствовала в ее развитии, ибо ее лишил вни­мания жесткий и строгий отец. Ей нужно было сформировать связь с инстинктивным внутренним мужчиной, который бы мог с ней играть.

Ей также приснился сон, который показал, какое влияние оказывал на нее отец. В этом сне она захотела показать отцу свое кожное заболевание, однако он отказался на него смотреть. Он отказался допускать, что она хоть в чем-то уязвима, и она бессоз­нательно переняла у него эту установку по отношению к себе. Это повлияло не только на ее эмоциональную жизнь, но и на творческие способности. Хотя у нее был и немалый артистизм, и творческий потенциал, она занялась изучением точных наук, да так и не смогла закончить обучение. Это выглядело так, будто она шла отцовским путем, а не своим собственным. В процессе анализа она постепенно начала признавать свою ранимость и разрешила себе играть. Образ мужчины из ее первого сновиде­ния фактически стал образом, побудившим ее принять эти час­ти своей личности. В реальной жизни она вскоре встретила ду­шевного эмоционального мужчину и, влюбившись, открыла ему уязвимую часть своей личности. Она снова пошла учиться, но на этот раз тому, что ей нравилось. Вскоре после этого образ отца в ее сновидениях изменился. В одном из них ей сказали, что ее отец умер. Затем она услышала колокольный звон, который звал ее на другой берег реки. Она стала переходить реку по мосту, но мост оказался недостроенным, поэтому она спрыгнула в воду, чтобы добраться до другого берега. Смерть ее отца символичес­ки означала конец его ригидной власти над ней, и теперь она ус­лышала голос, зовущий ее на другую сторону реки, к совершен­но новой части ее личности. Для нее это означало влиться в по­ток жизни и своих чувств. Как только у нее это получилось, об-

раз отца в ее сновидениях снова изменился: принятие ее отцом существенно возросло. В одном сновидении она потеряла что-то из вещей, принадлежащих ему, и вместо того чтобы ее обвинить, он ее простил. В другом сновидении отец был творческой лично­стью - рок-музыкантом, и она им гордилась. Получалось так, словно ее сновидения переходили в бытие; и в сновидениях, и в реальности - в каждой области по-своему происходили сдвиги, которые способствовали ее вступлению в жизнь, протекающую в совершенно иной размерности. Благодаря последовательному развитию самопознания и установлению связи со сновидениями в процессе терапии у нее появилась возможность соединиться с игривой, непосредственной, чувственной частью своей личности, а также высвободить свою фемининность и творческие способно­сти. Когда она ощутила энергию компенсации, исходящую из от­цовского архетипа, началось ее выздоровление от старой эмоци­ональной травмы, полученной в отношениях со строгим, ригид­ным и эмоционально отчужденным отцом.



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 42

Глава 1



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru Глава 2

Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru

Жертвоприношение дочери

Твой дух высок, царевна-голубица, Но злы они - богиня и судьба.

Еврипид

Эмоциональная травма, связанная с отцовско-дочерними отноше­ниями, является характерной чертой нашей культуры и в какой-то мере - психологической особенностью современных мужчин и женщин. Зачастую считается, что женщины стоят ниже в своем развитии, чем мужчины. Мужчин часто осуждают, если они про­являют фемининные качества. Эмоциональную травму, связан­ную с отцовско-дочерними отношениями, характеризует наруше­ние связи между маскулинным и фемининным началом15. Нару­шение этой связи затрагивает не только отдельных людей и их партнеров по общению, но и целые группы людей и даже обще­ство в целом. От него страдают и мужчины, и женщины. И тех и других заводит в тупик проблема собственной идентичности и роли в межличностных отношениях.

История эмоциональной травмы между отцом и дочерью уходит корнями в глубокую древность, что мы можем, например, ясно видеть в трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде». Здесь показано, как царь Агамемнон принимает решение принести дочь в жертву, как он опечален и травмирован, будучи вынужден так поступить16. В трагедии также раскрывается характерное для пат­риархального общества ограничение во взглядах на феминин-ность. Ифигения - старшая и любимая дочь Агамемнона. И при

Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 15 Более подробное обсуждение этого вопроса см.: Ulanov, The Feminine.

16 Действие трагедии относится к тому времени, когда обычай приносить
человеческие жертвы был давно утрачен, и то, что отец приносит в жертву дочь,
даже по тем меркам считалось ужасной жестокостью. - Примеч. ред.

этом, как известно из сюжета, родной отец приносит в жертву са­мого дорогого человека. Как же это случилось? Как смог отец со­вершить подобное жертвоприношение?

Главный герой трагедии Агамемнон пребывает в глубоком отчаянии, он близок к безумию, ибо решает возложить на алтарь дочь свою Ифигению. Эллины развязали войну против Трои из-за того, что троянский царевич Парис обольстил и похитил у них прекраснейшую из женщин - Елену, жену спартанского царя Менелая - брата микенского царя Агамемнона. Но когда гречес­кое войско собралось в Авлиде, на греческом берегу, обращенном к Трое, готовое на всех парусах отправиться в сражение, на( море стоял полный штиль: боги не давали ахейцам попутного ветра. Обезумевшие от бездействия воины возроптали, и власть Ага­мемнона сильно пошатнулась. Опасаясь, что войско выйдет из повиновения, Агамемнон отправился к оракулу, который сказал ему, что тот должен пожертвовать первородной дочерью во сла­ву Эллады. Жертвой надлежало умилостивить богиню Артеми­ду, чтобы она попутным ветром вздула паруса ахейских кораб­лей. В отчаянии Агамемнон решил послушаться оракула и по­слал за Ифигенией, в письме сообщив, что выдает ее замуж за Ахилла. Однако это мнимое замужество было лишь предлогом, чтобы доставить Ифигению в Авлид, где ее должны были прине­сти в жертву. Впоследствии Агамемнон осознал свое безумие, но было уже поздно.

В гневе Агамемнон набросился на Менелая со словами, что красота Елены затмила его разум и что теперь он готов потерять и разум, и честь. Менелай обвинил Агамемнона в том, что тот со­гласился принести Ифигению в жертву, лишь бы любой ценой удержать власть. В разгар жаркой ссоры братьев явилась Ифиге­ния, и тогда Агамемнон ощутил свое полное бессилие перед не­умолимостью судьбы. Даже Менелай, почувствовав внезапную жалость к племяннице, осознал, что был неправ, и стал просить Агамемнона не приносить дочь в жертву, но Агамемнон уже при­нял решение довести дело до конца. Он боялся, что из-за его от­каза угодить богине, которая укротила ветер, разъяренные воины взбунтуются и падет жертвой не только Ифигения, но и он сам. Поэтому царь Агамемнон, движимый страхом, в своем стремлении сохранить власть ради славы Эллады, счел себя обязанным отдать на заклание родную дочь Ифигению.



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 44

Глава 2

Жертвоприношение дочери



Ифигения с матерью Клитемнестрой прибыли в Авлид счас­тливые, полагая, что Ифигению выдадут замуж за Ахилла. Одна­ко дочь почувствовала, что отец чем-то очень встревожен и опеча­лен. А когда Агамемнон повелел Клитемнестре покинуть Авлид перед свадьбой, та посчитала это распоряжение странным и от­казалась уехать. В конце концов, разгадав замысел царя, она при­шла в ярость. Ахилл также разгневался, узнав, что Агамемнон его одурачил, и поклялся не щадя жизни защищать Ифигению. Пол­ная отчаяния и ужаса, Клитемнестра рассказала Агамемнону все, что ей стало известно. Сперва муж уклонялся от ответа и не согла­шался с обвинениями жены, но в конце концов признал горькую правду. Разгневанная Клитемнестра заставила его устыдиться еще больше, когда напомнила, что Агамемнон, убив ее первого мужа и продав в рабство грудного ребенка, взял ее в жены силой. Но по­скольку родной отец Клитемнестры смирился с этим браком, она подчинилась и стала послушной женой. Клитемнестра попыталась убедить Агамемнона, чтобы тот изменил свое решение. Сама Ифи­гения умоляла отца сохранить ей жизнь. Они обе вопрошали Ага­мемнона, почему Елена, которая приходилась Клитемнестре сест­рой, а Ифигении тетей, стала для него важнее дочери. Но беспо­мощный и беспощадный Агамемнон, не в силах смирить жажду власти и ставя превыше всего свой долг перед Элладой, ответил, что у него нет иного выбора.

Сначала Ифигения проклинала Елену, проклинала своего кровожадного отца и войско, жаждущее захватить Трою. Но ког­да даже Ахилл оказался бессилен усмирить разъяренных воинов, она сдалась. Она благородно решила отдать свою жизнь за Элла­ду, так как все эллины верили, что, приняв жертву, Артемида на­полнит попутным ветром паруса. Почему Ахилл должен за нее умирать, спросила она, если «один ахейский воин стоит нас десят­ков тысяч»?17 И как может она, простая смертная, перечить боги­не Артемиде? Но выражающий истину греческий хор ей отвечает: «Твой дух высок, царевна-голубица, / Но злы они - богиня и судьба»18. Тем не менее благородная Ифигения смиренно готовит-

ся принять смерть, прощая отца и убеждая мать не гневаться на него, не держать на него зла19.

Какое отношение к фемининности прослеживается в этой трагедии? Женщина является здесь собственностью мужчины. Три главных женских персонажа выступают в качестве объектов, которые принадлежат мужчине. Поскольку Менелай считает себя владельцем Елены, ее похищение побуждает эллинов отпра­виться на войну с Троей, чтобы Елену вернуть. Агамемнон счи­тает, что имеет полную власть над своей послушной женой Кли­темнестрой. И наконец, Ифигения - это дочь, которую отец мо­жет принести в жертву. Следовательно, фемининности не дают проявиться из ее собственного внутреннего источника; она ос­лаблена и низведена до форм, совместимых с доминирующими мужскими установками.

Вместе с тем главной маскулинной целью является власть; основной долг мужчины - любой ценой отстаивать интересы Эл­лады. По существу, то, что Парис соблазнил Елену, становится для греков поводом начать войну против Трои. Агамемнон понял, правда, было уже слишком поздно, что «...похотью палимые, ахей­цы / Вблизи своих заснувших кораблей / В мечтах казнят фри­гийцев...»20. И в конечном счете именно это кровожадное вожделе­ние потребовало, чтобы Ифигения стала жертвой.

В трагедии показано расщепление фемининности. Одна роль предназначена Елене, которая служит воплощением красоты. Дру­гая - Клитемнестре, послушной и преисполненной долга жене и матери. Из всех женских ролей здесь представлены только две эти формы проявления фемининности. Вся сфера фемининности обесценивается до уровня исполнения прихотей мужчины, удов­летворяя его потребность либо в красоте, либо в послушании. Идеал красоты сводит всю ценность женщины лишь к экрану для проекций мужских желаний и заставляет ее оставаться в по­ложении пуэллы с характерной для нее зависимостью, присущей девушке. Чувство долга и послушание делают ее безвольной служанкой хозяина-мужчины. И в том и в другом случае она существует не внутри себя и не для себя, а обладает лишь той



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 17 Euripides, "Iphigenia in Aulis" in Orestes and Other Plays (Baltimore:
Penguine Books, Inc., 1972), p. 429. (В рус. переводе: Еврипид, Ифигения в Ав-
лиде (Ифигения-жертва) // Еврипид. Трагедии. [Пер. И. Анненского]. - В 2 т. -
М.: Наука: Ладомир, 1999. - Т. 2.)

18 Ibid.

19 Согласно некоторым версиям трагедии, в последний момент Артемида
спасает Ифигению, и та становится жрицей в храме этой богини-амазонки, тем
самым в этом мы видим зачатки компенсации, характерной для нашего совре­
менного общества.

20 Euripides, "Iphigenia in Aulis", p. 412.



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 46

Глава 2

Жертвоприношение дочери



идентичностью, которая соответствует потребностям мужчины. Отец, царь Агамемнон, потворствует обесцениванию фемининно-сти, когда в конце концов соглашается пожертвовать дочерью ради того, чтобы ахейцы смогли вернуть Елену. И он полагает, что жена Клитемнестра подчинится его воле. На первом месте для него -честолюбие и стремление лс власти, а жизнь и благополучие доче­ри его волнует в последнюю очередь.

Как две сестры, Елена и Клитемнестра, служат воплощением расщепленного фемининного идеала красоты и послушания, так и два брата, Менелай и Агамемнон, внутренне соответствуют этим противоположностям. Менелай, младший брат, пылкий живой юноша, настолько увлечен красотой Елены, что ради нее готов по­жертвовать всем - не только многочисленными преданными вои­нами, но и даже жизнью своей племянницы. В отличие от него старший из братьев - Агамемнон - сделал свою душу заложницей честолюбия и непомерной жажды власти над Элладой, несмотря на то что роль правителя заставляла его быть в изоляции и не да­вала возможности выражать обычные человеческие чувства, в дан­ном случае - отцовскую любовь к дочери. Быть может, для Ага­мемнона мучительнее всего было то, что он даже не мог плакать. Вот что он говорит:

О, тяжко это новое ярмо...

(Иронически.)

Украшен им на диво царь микенский,

Что демона хотел перехитрить...

Им хорошо, незнатным... могут плакать,

Когда хотят, и сердце в речи вылить...

Стоящий наверху стыдится слез:

Они его бесчестят... Гордость правит

Царями, а посмотришь - так они

Рабы своей же черни, да... и только...

Стыд отнял у меня отраду слез,

Но высушить источник слез не властен.

Пред этим морем бедствий я - не царь.21

Что же это за ярмо, в которое попал Агамемнон как царь и отец? Видимо, речь идет о бессилии духа, символически выражав­шемся в безветрии, которое охватило море. И, как возвещает хор,

«...злы они - богиня и судьба». Агамемнон оказался заложником своевольного мужского стремления к власти во имя Эллады, а зна­чит, ради этого он должен принести в жертву свою дочь, которая станет душой Греции. Но сначала она должна умереть как простая смертная. Царь, внешнее воплощение божественного закона, созна­тельно поддерживает ценности, признаваемые культурой. В этой культуре фемининные ценности снижены и служат лишь удовлет­ворению маскулинных потребностей. Следовательно, здесь женщи­на не обладает реальной властью. Елену просто соблазняют, ибо она является ■«красивой вещью». Клитемнестра, послушная жена, обязана подчиняться мужу. Как мать она должна бы иметь какую-то власть в доме, но оказывается бессильной спасти жизнь дочери, и ее приносят в жертву политической мощи государства. Ифиге-ния говорит отцу, умоляя его сохранить ей жизнь: «...природа / Судила мне одно искусство - слезы, / И этот дар тебе я прино­шу...» 22 Однако ее чистота и невинность и ее слезы не имеют силы, если высшей ценностью является политическая власть. Таким об­разом, культурное обесценивание фемининности, которое поддер­живает царь Агамемнон, заставляет его пожертвовать дочерью. И, несмотря на свою чистоту и благородство, Ифигения, которая про­щает отца, видя, что его решение окончательно и ей придется по­кориться жестокой судьбе, в конечном счете признает это обесце­нивание фемининности. Она приносит себя в жертву Элладе, про­возглашая, что «один ахейский воин стоит нас десятков тысяч». Признавая проекцию души своего отца, она говорит:

Я умру - не надо спорить, - но пускай, по крайней мере, Будет славной смерть царевны, без веревок и без жалоб. На меня теперь Эллада, вся великая Эллада Жадно смотрит; в этой жертве беззащитной и бессильной Все для них: попутный ветер и разрушенная Троя...23

Становясь душой Эллады, Ифигения отрекается от собствен­ной фемининной идентичности и от ценности своих слез: «...О, не тебе над нашей славой плакать... Могилой мне алтарь богини бу­дет»24. Но хотя она покоряется и прощает, ее мать, полная ярости



21 Euripides, "Iphigenia in Aulis", p. 383.

Ibid., р. 311.

Ibid., p. 422.

Ibid.



Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 48

Глава 2

Жертвоприношение дочери



и скорби, не может простить ее смерти. Продолжение истории этой семьи можно проследить в других трагедиях Еврипида: Кли­темнестра убивает Агамемнона, тем самым отомстив ему за смерть Ифигении, а затем, желая отомстить за смерть отца, Клитемнест­ру убивает ее сын. Орест25.

Истоки жертвоприношения дочери отцом лежат в доминиро­вании маскулинного начала над фемининным. Если маскулин­ность оказывается отрезанной от фемининных ценностей, если она не позволяет фемининному началу раскрываться в соответ­ствии с природой, не дает возможности фемининности проявлять­ся в самых разнообразных формах, а сводит их лишь к несколь­ким, которые отвечают маскулинным потребностям и целям, то она утрачивает свою связь с ценностями фемининной сферы. Именно тогда маскулинность становится жестокой, и ее жертвой становится не только реальная женщина, но и внутренняя феми-нинность.

Природа этого состояния выражается гексаграммой 12 «Пи. Упадок» в Древней китайской книге перемен «И-Цзин». Главный образ космоса и человеческого бытия основывается на отношении между фемининным и маскулинным началом. Если эти две поляр­ности связаны гармонично, то существует возможность роста, раз­вития духовности и творчества - благодаря соединению маску­линной и фемининной мудрости. Но если же между маскулинным и фемининным началом существует дисгармония, возникают ус­ловия для беспорядка и появления разрушительных сил.

На гексаграмме 12 «Пи. Упадок» маскулинное начало (небо) находится вверху, а фемининное начало (земля) - внизу. Вот что в книге «И-Цзин» говорится о связи между маскулинностью и фе-мининностью:

Небо здесь наверху и стремится все выше, тогда как земля здесь внизу, погружается все глубже и не может подняться вверх. Нет связи с творческими силами... Между небом и землей нет союза, и потому все оцепенело. Все, что наверху, не имеет связи с тем, что внизу," и на земле царит смятение и хаос.26

Эмоционольная травма дочери, присущая ее отношениям с отцом 2 страница - student2.ru 25 См. трагедию Еврипида «Электра».

26 R. Wilhelm, tr. / Ching: The Book oh Changes (New York: Bollingen
Foundation, Inc., 1967), p. 52-53. (В рус. переводе: И-Цзин. Древняя китайская
книга перемен. - М.: Эксмо-Пресс, 2001. - С. 103-104.)

В книге «И-Цзин» далее сказано, что при такой ситуации в отношениях между людьми преобладает недоверие и творческая деятельность становится невозможной, ибо нарушена связь меж­ду двумя фундаментальными началами. Такую связь между мас­кулинностью и фемининностью изобразил Еврипид в только что разобранной трагедии «Ифигения в Авлиде». С точки зрения юн-гианской психологии нарушение связи между маскулинным и фе­мининным началом может существовать и внутри каждого чело­века, и в межличностных отношениях. В психике каждой женщи­ны есть маскулинная составляющая, зачастую скрытая в ее бессоз­нательном. И наоборот, в психике каждого мужчины есть феми­нинная составляющая, которая часто является бессознательной и недоступной для осознания. Задача личностного роста человека заключается в осознании бессознательной составляющей противо­положного пола, признание ее ценности и ее сознательное выра­жение в соответствующей ситуации. Когда бессознательная пси­хическая составляющая противоположного пола получает призна­ние и становится ценной, она превращается в источник энергии и вдохновения, способствуя созданию творческого соединения мас­кулинного и фемининного начала, а также творческих межлично­стных отношений между мужчинами и женщинами.

Если же, напротив, обесценивать и подавлять фемининность, она в конечном счете приходит в ярость и требует своего призна­ния в крайне примитивной форме, как это произошло с Клитем­нестрой, которая из мести убила Агамемнона. Тогда жертвоприно­шение отцом дочери воздействует не только на развитие женщи­ны, но и на внутреннее развитие мужчины. Агамемнон испытывал такую же боль, находился в таком же отчаянии и был столь же несвободен в своих поступках, как и его дочь Ифигения.

Расщепление маскулинности, при котором на одном полюсе оказывается восхищение красотой, а на другом - жажда власти, и соответствующее ему расщепление фемининности на красоту («вечная девушка») и исполнение долга («амазонка в панцире») проявляется в ссоре между братьями (Менелаем и Агамемноном) и противостоянии родных сестер (Елены и Клитемнестры). Этот конфликт противоположностей вызывает травму отцовско-дочер-них отношений. Расщепление маскулинности на две противопо­ложности, в свою очередь, ограничивает фемининность, формируя идеал красоты и исполнения долга. Оба брата используют жен­щин; один - для удовольствия, другой - для удовлетворения жаж-

Наши рекомендации