Начальная группа согласных

Конечная группа согласных и т. д.

В обеих системах — семантической и звуковой — элементы или, скорее, классы элементов основаны на структурах. Этот важнейший факт объясняется непосредственными данными речи. Язык всегда реализуется в форме высказываний (предложение — частный случай высказывания) и в форме слогов. Короче говоря, данные, получаемые из наблюдения,— это структуры, а не эле­менты.

Существенной чертой, общей для звуковой и семантической систем, является то, что классы изофункциональных элементов основаны на структурах. Если наука движется в обратном направ­лении — от элементов (например, фонем) к структурам (например, слогам), то это возможно постольку, поскольку в результате пред­варительного анализа, хотя и в неявной форме, элементы были выделены из структур. От современной лингвистики мы ждем именно строгого и явного анализа структур, в результате ко­торого будут получены классы, основанные по своим синтакси­ческим функциям на структурах..

Следует отличать элементы, входящие в один класс, между ко­торыми возможна коммутация (например, два сущест­вительных), от элементов, входящих в одну структуру (на­пример, существительное -+-глаго л, образующие предложение). Если в первом случае между обоими элементами су­ществует отношение, то это отношение логического подчинения, например, chаteau «замок»: Chatelet «маленький замок»; oiseau «птица»: rossignol «соловей».

Существует, как было показано выше, нейтральный {негативный) член и позитивный член, причем первый может всегда быть подставлен вместо второго, тогда как обрат­ное невозможно. Между членами фразы, например l'oiseau chante «птица поет», существует отношение совсем другого плана. Сказуе­мое здесь— конституирующий член (центральный, по Ельмслеву и Ульдаллю), а подлежащее — комплемен­тарный (периферийный — у тех же авторов) член, поскольку сказуемое само по себе выполняет ту же синтаксическую роль, что и целое предложение¹. В звуковой области гласный яв­ляется конституирующей частью слога, поскольку он один может составлять слог; группы согласных — это комплементарные части.

Существуют противопоставления двух видов: между членами одного класса и между членами одной структуры. Как позитивный член класса определяется нейтральным (негативным) членом, т. е. нейтральный (негативный) член является определяющим (defi-niens), а позитивный — определяемым (definiendum), так и ком­плементарный член структуры (например, подлежащее предложения или группа согласных в слоге) определяется противопоставлением (на этот раз — синтаксическим) конституирующему члену.

Семантический закон содержания и сферы употребления ока­зывается частным случаем семиологического закона. Этот закон касается взаимозаменяемых элементов, противопоставленных друг другу внутри одного и того же класса; одни из этих элементов являются более общими, другие, подчиненные первым,— более частными. Возникает вопрос, существует ли соответствующий семиологический закон, касающийся элементов — частей струк­туры.

В статье «О природе так называемых «аналогических» процессов» мы попытались определить пути, по которым происходит распрост­ранение языковых инноваций, приписываемых «аналогии». Эм­пирические данные указывают два таких пути. Один — развитие от общего к частному; например, то, что верно для исходного слова, верно также и для производного (принцип II). Другой путь — от полной структуры к ее конституирующему члену (принцип III);

¹ Формальное доказательство этого положения содержится в нашей статье «Основные структуры языка: словосочетание и предложение». (См. перевод на русский язык сборника работ Е. Куриловича «Очерки по линг­вистике», Изд. иностр. лит., М., 1962.)

например, в ряде индоевропейских языков простой глагол npини-мает акцентуацию сложного глагола. Если во в се х сложных гла­голах в результате слияния приставки с глаголом, какова бы эта приставка ни была, глагольная основа оказывается под ударением (или не под ударением), простой глагол, не имеющий приставки, получает ту же акцентуацию (или также лишается ударения). Изо-функциональные структуры (здесь — глаголы) выступают то в пол­ной, развернутой форме (пристав к а + основ а), то в форме, сведенной к одной конституирующей части (=основа). Так как эти формы изофункциональны, одна и та же глагольная функция распространяется как на соединение приставка + о снова, так и на одну основу. Можно сказать, что в последнем случае эта функция имеет более узкую сферу употребления, чем в первом случае, однако здесь сферы употребления измеряются совсем ина­че, чем в предшествующей логической теореме.

Оба пути, по которым распространяются языковые инновации, называемые аналогическими (т. е. от общего к частному и от полных структур к сокращенным структурам), показывают нам структуру обеих систем — звуковой и семантической. Приба­вим, что эти пути соответствуют двум основным путям челове­ческого мышления: первый — это дедукция, ведущая от общего к частному (то, что верно для общего понятия Л, верно и для частного понятия а); второй — это индукция, ведущая от частного к общему (то, что верно для консти­туирующего члена плюс дополнительный член at, аг, av . . . ап, где n исчерпывает все возмож­ности, верно и для 'конституирующего чле­на плюс нуль).

В системе языка и в звуковой, и в семантической области взаим­ные отношения между членами системы подчинены двойной иерар­хии. Одна иерархия идентична логическому закону подчинения частного целому. Вторая, до сих пор не рассматривавшаяся, но являющаяся точным аналогом первой, состоит в подчинении со­кращенных структур нзофункциональным полным структурам. Несомненно, ошибочное мнение, будто предложения строятся из изолированных слов, явилось причиной того, что традиционная логика, возникшая из грамматики, не замечала общего закона

Структур.

Современная грамматика также не признает этого закона, что влечет за собой тяжкие последствия как для фонологии, так и для морфологии и синтаксиса. Так, например, иногда безличные предложения типа лат. pluit «идет дождь» рассматриваются как прототип личных предложений или как элементарные формы, от которых происходят полные формы. Однако в соответствии с указанной теоремой как раз сокращенные мотивированные формы являются производными от полных двучленных предложе­ний типа подлежащее (группа подлежащего) + ска­зуемое (группа сказуемого). Вопрос об историче-

с ком происхождении различных типов предложений здесь нами не рассматривается.

Семиология, о которой идет речь, не будет общей теорией знака. Она будет основываться на двух разнородных областях, которые, однако, обнаруживают поразительное сходство в струк­туре, особенно в том, что касается классов знаков, основанных на «синтаксических» функциях. Но если грамматика породила логи­ку, то теперь необходимо пересмотреть труд Аристотеля, чтобы получить семиологию, где были бы исправлены два основных не­достатка его логики.

Первый недостаток состоит в том, что содержание тра­диционно рассматривается как данное заранее. Однако содержание элемента, например сумма артикуляционных признаков фонемы или семантическое содержание морфемы, является лишь как бы конденсацией употреблений этого элемента, т. е. вытекает соответ­ственно из звуковых или семантических противопоставлений, в которых участвует фонема или морфема. Содержание обусловлено сферой употребления, но не наоборот. Это подтверждается приве­денным выше фонологическим аргументом (относительно нейтраль­но-негативного и позитивного членов фонологической корреля­ции). Теорема о содержании и у п от реб л е н и и на­поминает нам знаменитую теорему о массе и энергии.

Другой серьезный недостаток — это то, что традиционная логика рассматривает понятия как нечто существующее до суж­дений, т. е. считает, что предложения строятся просто из слов. Однако тот факт, что семантические классы определяются синтак­сическими функциями, и теорема о том, что сокращенные структу­ры основаны на полных, говорят в пользу обратной точки зрения.

Мы оставляем в стороне вопрос о хронологических изменениях системы. В статье «О природе так называемых «аналогических» процессов» мы использовали некоторые понятия, относящиеся к диахронии, например понятия «дифференциация» и «поляризация». Здесь же наиболее важно рассмотреть иерархию и взаимозависимость структур и элементов, удерживаю­щиеся и сохраняющиеся, несмотря на все изменения. При этом мы не можем подробно разбирать понятия «первичная фун­кция» (или «значимость» — valeur) и «вторичные функции», хотя эти понятия имеют капитальное значение как для диахронического, так и для синхронического аспекта иссле­дований.

Это еще не все. Социальный фактор, который с первого взгляда кажется внешним по отношению к системе языка, в дей­ствительности органически связан с ней. Расширение употребле­ния знака внутри системы является лишь отражением расширения его употребления в языковом коллективе '.Это отношение характе-

ризуется не только динамической стороной, но и статическим ас­пектом. Сфера употребления знака внутри системы соответствует сфере его употребления в языковом коллективе. Иначе говоря, чем обобщеннее (беднее) содержание знака, тем шире сфера его употреб­ления говорящими; чем специальнее (богаче) содержание, тем уже сфера употребления не только внутреннего (=внутри систе­мы), но и внешнего (в языковом коллективе).

В области семантики эта зависимость между сис­темой и социальным фактором уже давно была указана Мейе С другой стороны, Тводл подчеркивал социальную природу фонемы. Но социальный характер, внутренне присущий рас­сматриваемым здесь системам, а следовательно, и семиологической системе, которая лежит в их основе, вытекает прежде всего из общих соображений. Различные исследования, ставящие себе целью обнаружение системы языка в ее реализациях, всегда исхо­дили из той гипотезы (более или менее предположительной, но справедливой), что единственная функция языка, заслуживающая внимания—это функция репрезентации, или символическая функция («Darstellungsfunktion» по Бюлеру. Именно в этой функ­ции сосредоточена социальная сторона речевой деятельности, т. е. язык как система (langue). Что же касается экспрессивной и апеллятивной функций⁴, то эти функции в той мере, в какой они носят спонтанный, не канонизованный характер, выступают толь­ко в р е ч и (parole) и относятся скорее к теории человеческой дея­тельности, нежели к теории знаков. И все то, что справедливо по отношению к социальной природе символов, сохраняет силу и при­менительно к звуковым элементам, из которых строятся эти симво­лы, т. е. к фонемам, социальный характер которых не менее оче­виден.

¹ См.: А. М е i 1 let, Comment; les mots changent le sens, AS, 1905— 1906; Linguistique historique et llnguistique generate, I, 1921, p. 230.

* Cm. : M. T w a d d e 1, On Defining the Phoneme, «Language Monographs», XVI, 1935.

³ В русской лингвистической традиции «Darstellungsfunktion» К- Бюлера
принято переводить как «функция с о о б щ е ния». (П римечание
составителя.)

⁴ В русской лингвистической традиции соответственно функции в ы ра­
же н и я- и обращения. (Примечание составителя.)

¹ Всякая «аналогическая» инновация основывается на пропорции, члены которой принадлежат к двум различным говорам.

P. ЯКОБСОН