Нарушение понимания конечного. вопроса задачи 5 страница

Нам представляется также, что у больных с поражением ви­сочных и теменных зон мозга невербализованные смыслы форми­руются при решении задач на актуализацию образов-представле­ний с помощью рисования, о чем речь будет идти ниже.

Изложенные нами факты и их интерпретация на первый взгляд как будто вступают в противоречие с ранее известными и опи­санными А. Р. Лурией и его учениками. Было известно, что при поражении теменно-затылочных зон мозга основным фактором, ле­жащим в основе и афазии, и акалькулии, является нарушение симультанного восприятия пространственных синтезов, в связи с чем и нарушается симультанное восприятие и понимание фраз, грамматическая конструкция которых отражает пространствен­ное отношение объективного мира, что и ведет, как писал А. Р. Лу-рия, к нарушению понимания значения, стоящего за этими фраза­ми. Наш же материал показал, что при поражении теменно-заты­лочных отделов мозга больным доступно и целостное симультан­ное восприятие текста (фразы), и целостное симультанное пони­мание его содержания, но только на уровне смысла. Нам пред­ставляется, что в этом случае объяснение может лежать в много­уровневой структуре процессов восприятия и понимания: наруше­ние симультанного восприятия обнаруживается лишь на линг­вистическом уровне организации речи (план значений, по Л. С. Выготскому) по причине нарушения пространственных синтезов (на уровне речи — квазипространственных); однако на психологическом уровне (план смысла) организации речи способность к симультанному восприятию и пониманию смысла остается сохранной.

Эти факты лишь подтверждают положение Л. С. Выготского о том, что «...семантическое наполнение фраз, т. е. смысловое наполнение и речевая сторона не совпадают по своей структу­ре»'. «Если мы рассмотрим любую грамматическую, синтакси­ческую форму, любое речевое предложение, то мы увидим, что грамматическая форма этого предложения не совпадает с соответ­ствующим смысловым единством* которое выражается в данной форме»².

'Выготский Л. С. Развитие высших психических функций.—М., I960,—С. 297.

² Там же.— С. 296.

Это положение Л. С. Выготского, с одной стороны, получает дополнительное доказательство его психологической реальности в наших экспериментальных опытах, а с другой — полученные факты находят свое теоретическое объяснение; становится понят­ным, почему больные с нарушением понимания значений грам­матических конструкций понимают смысл текста (теменно-заты­лочныезоны), а больные с сохранным пониманием значений этих речевых конструкций не понимают их смысла и смысла текста в целом (лобные системы мозга).

Выше мы говорили о структурных нарушениях процесса восприятия, понимания речи, словесно-логического мышлении и понимания как его структурного звена. Остается открытым вопрос механизмов протекания этих процессов — понимания и не­понимания. Здесь нам представляется интересным выдвинутое известным психологом В. П. Зинченко положение о динамической связи значений и смыслов, о полисемии значений и полизначности смыслов. «На самом деле,— пишет В. П. Зинченко,— всегда имеется полисемия значений и полизначность смыслов, имеется избыточное поле значений и избыточное поле смыслов»¹. Опи­раясь на это высказывание, мы сделали попытку найти ответ на вопрос: как больные достигают понимания в одних случаях и по­чему не достигают этого в других?

В норме в процессе общения эта полисемия часто является причиной недопонимания, а в патологии эта избыточность помо­гает компенсировать непонимание конкретных значений путем обращения к сохранным смыслам (как бы .к осмыслению зна­чений) с последующим переходом к означению смыслов, т. е. путь от понимания смыслов (компенсация непонимания значе­ний) ------*- к осмыслению значений------► к означению смыслов —

это собственно путь, по которому идет компенсация нарушен­ного понимания значений при сохранности мотивирующей сферы деятельности, активности и целенаправленности деятельности, что характерно для теменно-затылочных больных. У лобных больных остается сохранным понимание значений, но в традиционном денотативном подходе к значению, р. е. -предметное значение, у них нарушаются смыслы, их понимание, нарушается и осмысле­ние значений и означение смыслов. Они достигают понимания значений логико-грамматических конструкций благодаря сохран­ному у них пониманию общего смысла, сначала путем осмысле­ния значений, а затем — означения смыслил.

Таким образом, понимание значений имеет многоуровневое строение и определенную иерархию звеньев: 1) понимание общего смысла на низком уровне обобщения, 2) осмысление значений. 3) означение смыслов и 4) понимание смысла на более высоком уровне обобщения.

Можно предположить, что слова и их предметное значение

Инженерная психология / Под ред.Л. Н, Леонтьева.■*- М., 1964.— С. 24.

актуализируют соответствующие им образы-представления и их взаимоотношения, активизируют и конкретный индивидуальный опыт и знания, которые создают основу для понимания «первич­ного» смысла. Этот процесс протекает симультанно и неосознанно. А второе и третье звенья — осмысление значений и означение смыслов — протекает сукцессивно, развернуто, путем осознанной интеллектуальной работы по перешифровке значений логико-грамматических конструкций на единицы смысла уже более высо­кого порядка.

В норме, по всей вероятности, понимание речи (вербальной формы информации) и понимание мысли (сообщения и т. д.) представляют собой симультанный процесс (возможно, эти про­цессы протекают параллельно).

При поражении теменно-затылочных отделов мозга этот симультанный процесс (в 1-м звене) превращается в сукцессив-ный (во 2—3-м звеньях): больные сначала «работают» над пони­манием того, о чем говорится, а затем над пониманием того, что передает этот текст.

При поражении лобных систем мозга мы видим противополож­ную картину. У больных этой группы остаются сохранными значе­ния, но преимущественно эмпирические значения на уровне жи­тейских представлений, смысл же грубо нарушается, нарушается и осмысление значений, и означение смыслов. Нарушение смысла находится в связи с нарушением мотивационной сферы деятель­ности и индивидуального сознания, которое несводимо к безлично­му знанию. Сознание всегда пристрастно, и оно есть не только зна­ние, но и отношение. Поэтому и смысл выступает «...прежде всего как отношение, которое создается в жизни, в деятельности субъекта»¹. Это отношение и нарушается при поражениях лоб­ных долей мозга и, возможно, лежит в основе нарушения понима­ния смысла, которое вторично по отношению к первичному наруше­нию «отношения».

Важным нам представляется анализ нарушения вербально-логического мышления и в аспекте соотношения мысли с внутрен­ней речью. Обратив внимание в своем анализе экспериментальных фактов на состояние внутренней речи в процессе решения боль­ными различных мыслительных задач, мы обнаружили, что внут­ренняя речь при поражении теменно-затылочных отделов мозга не нарушается, но страдают оба полюса речевого мышления — мысль и внешняя речь. Л. С. Выготский писал, что внутренняя речь — это особый внутренний план речевого мышления, опосре­дующий динамические отношения между мыслью и словом; это неустойчивый, текучий момент между крайними полюсами речево­го мышления: между мыслью и словом. Известно также, что внут­ренняя речь оперирует смыслами, семантикой и преобладание в ней смысла над значениями «...доведено до математического

Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики.— М., 1981.— С. 300.

предела и представлено в абсолютной форме»'. При поражении теменно-затылочных зон мозга остается более сохранным смысл и он преобладает над значениями в речемыслительном процессе этой группы больных; однако нарушение внешней речи, в част­ности, ее нмпрессивнойстороны, не позволяет этим больным точно понять и сформулировать мысль, заложенную в сложных фразах. При поражении лобных отделов мозга можно думать, что внутренняя речь нарушается при относительной сохранности внеш­ней. Поэтому мы и обнаруживаем у этих- больных нарушение смысла, превалирующее над нарушением плана значений, т. е. нарушение того психологического поля, в котором протекает внутренняя речь.

Известно, что отношение мысли к слову есть живой процесс рождения мысли в слове, мысль совершается в слове, и все эти процессы происходят преимущественно во внутренней речи. Эти процессы нарушаются при поражении лобных систем мозга и относительно более сохранны при поражениях теменно-затылоч­ных зон мозга. Поэтому у больных с лобным синдромом, осо­бенно с поражением префронтальных и задне-лобных отделов, и сама внешняя речь часто звучит формально, как бы в отрыве от мысли. С. Л. Рубинштейн писал, что говорить — это не значит мыслить, и это в большой мере верно для больных с лобным синдромом.

Каков же конкретный механизм нарушения понимания смысла и сохранности понимания значений у лобных больных?

Смысл и его понимание могут формироваться на разных уров­нях функционирования мыслительного процесса. Сначала форми­руется обобщенный глобальный первичный смысл с помощью осмысления денотативных значений, содержащихся в стимульном материале, затем путем' активного анализа, протекает означение этих общих смыслов, и поэтому на следующем уровне появляет­ся возможность формирования обобщенных глобальных смыслов более высокого порядка, которые и лежат в основе полноценного понимания. Если применить здесь тот же способ психологиче­ского анализа, который выше мы применили к интеллектуаль­ным операциям, то более высокий уровень обобщения смыслов и их понимания осуществляется путем создания из данных элемен­тов стимула (литературногб текста, текста задачи, серий сюжет­ных картинок и т. д.) более «высоких самостоятельных синте­зов», представляющих собой уже другую, более высокого уровня обобщения «конфигурацию» тех же составных элементов. Имен­но этот уровень высшего синтеза и создания «новых конфигура­ций» нарушается при поражении лобных систем мозга. При этом у больных нарушается низший уровень формирования общего глобального смысла; эти больные могут оперировать лишь с

В ел готский Л. С. Собр. соч.: В 6 т.—М., 1982.—Т. 2.—С. 348.

отдельными элементами стимула, с денотативными значениями слов и с помощью привычных навыков.

При поражении теменно-затылочных отделов мозга остается сохранным как низший уровень формирования смысла, так и прин­ципиально сохранна способность к высшим синтезам, которые страдают вторично из-за первичного нарушения операций с элементами вербального стимула.

В связи с этим взглядом на возможные психологические механизмы нарушения (или сохранности) понимания смысла рече­вой информации при поражении различных областей мозга не меньший интерес представляет псих'олингвистический аспект анализа нашего материала.

Известно, что поражения теменно-затылочных отделов мозга ведут к нарушению понимания значений, лежащих за определен­ными логико-грамм-атическими конструкциями. Наш эксперимен­тальный материал показал, что эти речевые дефекты лежат в основе нарушения вербально-логического мышления у этой группы больных, которые при этом нарушении хорошо понимают смысл. Выше мы сделали попытку объяснить этот факт дифферен­цированного нарушения значениями смысла' путем психологиче­ского анализа нарушений речи и мышления. Однако возникают вопросы: нарушается ли только речь, или нарушение захватывает и язык тоже? Что лежит в основе дефектов мышления в этом случае — язык, речь или и язык, и речь? Мы понимаем, насколько сложна эта проблема, поэтому мы сделаем лишь попытку кратко пояснить некоторые наши экспериментальные факты. Мы исходим из представлений о языке и речи как о сложном диалектическом единстве, они не тождественны, но едины; язык в этом единстве выступает как средство реализации речи.

Прежде всего отметим, что среди психологов и психологиче­ски ориентированных лингвистов существует мнение о наличии и предложениях грамматического и психологического подлежащего и сказуемого, которые не совпадают друг с другом. «Представи­тели психологической концепции в языкознании... в качестве ком­понентов мысли (суждения), выражаемой предложением, выделя­ют не логический предикат и субъект, а психологическое сказуе­мое и психологическое подлежащее»,— писал В. 3. Панфи­лов'. Такой же точки зрения придерживались Г. Габелянц, Г. Пауль, Ф. Ф. Фортунатов и др. Ф. Ф. Фортунатов, например, определял выражаемую мысль в предложении как психологиче­ское, а не логическое суждение, а Г. Пауль отмечал: «Грам­матическая категория представляет до некоторой степени окамене­ние психологической»², Л. С. Выготский подлежащее и сказуе­мое называл психологическими двойниками.

¹ Панфилов В. 3. Взаимоотношение языка и мышления.— М., 1971.— С. 138.

² Цит. по: Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т.—М., 1982. - Т. 2,— С. 309.

Нам представляется, что наличие именно этих «психологи­ческих двойников» является одним из факторов, позволяющих больным с нарушением способности непосредственного понимания значений грамматических конструкций понимать и содержание, которое выражено в предложении, и его смысл, поскольку, как писал Полан, «...смысл слова представляет собой совокупность всех психологических факторов, возникающих в нашем сознании благодаря слову»¹.

Это еще одно дополнительное объяснение того факта, почему больные с теменно-затылочными поражениями мозга с грубым нарушением понимания значений грамматических конструкций тем не менее сохраняют способность понимания общего смысла предложения и текста. Кроме того, этому способствуют и особен­ности самих логико-грамматических конструкций в русском язы­ке. Ряд лингвистов полагают, что в языке помимо грамматического (синтаксического) уровня существует и логико-грамматический, каждый из которых имеет свои специфические характеристики. Их анализ ведет к пониманию предложения не только как языко­вой единицы, но и как речевой. Различие этих структур прояв­ляется прежде всего в том, что «...подлежащее и сказуемое, как организующие центры синтаксического уровня, не совпадают соот­ветственно с логико-грамматическим субъектом и предикатом на логико-грамматическом уровне»². На логико-грамматическом уровне предложения, который, по мнению многих лингвистов, надстраивается над синтаксическим, особыми грамматическими средствами выражается субъектно-предикатная структура мысли. Некоторые авторы, рассматривая вопрос о соотношении синтак­сического и суперсинтаксического (л огико- грамматического) уровней в плане соотношений языка и речи, считают логико-грамматический уровень принадлежностью речи, а синтаксиче­ский— принадлежностью языка. Так, Э.Бенвенист вообще рас­сматривает предложение не как языковую единицу, а как единицу речи. В. 3. Панфилов также отмечает, что предложение в целом, в его конкретном лексическом наполнении и содержании, в его обусловленности ситуацией, «...представляет собой речевую еди­ницу, т. е. является принадлежностью речи, а не языка»³. Этот логико-грамматический уровень собственно и характеризует само предложение как единство, выражающее относительно закончен­ную мысль и отнесенное к выражаемой в нем действительности. Как слово является не просто суммой морфем, а единицей высше­го уровня по отношению к морфеме, так и предложение на логико-грамматическом уровне построения является не суммой слов, а ло­гико-грамматическим единством.

¹ Цит по: В ы г о т с к и й Л. С. Собр. соч.: В 6 т.— М.. 1982.— Т. 2.— С. 346.

² Панфилов В. 3. Взаимоотношение языка и мышления.— М., 1971.— С. 221.

³ Там же.— С. 165.

Поражение теменно-затылочных отделов мозга ведет к наруше­нию восприятия больными именно этого единства, о чем писал А. Р. Лурия и .которое мы наблюдали в нашем эксперименте: больные хорошо понимали значения отдельных слов, включенных во фразу, но не могли понять значений сложных конструкций, в которые эти слова включены. Это может говорить в пользу на­рушения синтаксического уровня предложений у этой группы, т. е. уровня, который отражает лингвистический аспект речи, относя­щийся в большей мере к языку, чем к речи.

Неспособность больных сделать разбор предложения по час­тям речи и по членам предложения, понять значения таких син­таксических структур, как несмотря на, хотя, если бы, после того, как и др., являющихся языковыми структурами, призванными «...передать причинные, пространственные, временные, условные, противопоставительные и другие зависимости и взаимоотношения между мыслями»¹, в целом ведет к нарушению понимания син­таксических взаимоотношений между словами и отраженных в них взаимоотношений реальных объектов (предметов, явлений). А сохранные суперсинтаксические структуры (логико-граммати­ческий уровень), относящиеся более к речи, позволяют боль­ным проникнуть в содержание и смысл предложения.

Исходя из литературных и наших экспериментальных данных, можно предположить, что нарушение вербально-логического мышления при поражениях теменно-затылочных зон мозга, если рассматривать его в психолингвистическом аспекте, возникает непосредственно на лингвистическом (грамматическом) уровне из-за дефектов конкретных навыков и операций с грамматикой языка, обеспечивающих понимание значений грамматических кон­струкций.

Психологический уровень,^лна "котором происходит понимание смысла, при этом остается сохранным. Можно думать, что при этой локализации поражения мозга преимущественно нарушается по­нимание кодов языка, а не речи, а вторично нарушается и по­нимание речи как естественного проявления языка.

При поражениях лобных систем мозга мы видим обратную картину: в *этом случае первично нарушается психологический уровень в структуре понимания речи — уровень смысла и более сохранным остается лингвистический уровень сложного единства языка и речи. Эти больные могут понять значение синтаксиче­ских и грамматических конструкций, но не могут понять мысль, которую они передают. Операции (и навыки) низшего порядка по расшифровке значений у лобных больных не нарушаются, но, как мы знаем, наличие этих навыков еще не обеспечивает пол­ностью появление интеллектуальной операции, необходимой для Понимания обобщенного смысла.

'Выготский Л. С. Развитие высших психических функций.— М., 960.-С. 295.

Наше более чем смелое предположение о дефектах «интеллек­туальных операций», осуществляющих «высший синтез», направ­ленный на создание «новых конфигураций» (комбинаций) на базе имеющихся интеллектуальных навыков и ассоциаций как одного из механизмов, лежащих в основе первичного нарушения вербально-логического мышления при поражении лобных систем мозга, естественно нуждается в дальнейшем осмыслении, уточне­нии. Хочу лишь заметить, что наше предположение не противоре­чит мысли Л. С. Выготского о том, что «...отношение операции решения задачи к арифметическим навыкам всецело совпадает с более общим отношением всякой интеллектуальной операции ко всяким навыкам, входящим в ее состав»¹.

'Выготский Л. С. Развитие высших психических функций — М I960.— С. 433.