Парадоксальные интервенции при работе с детьми

Парадоксальное лечение детей в семейном контексте нельзя назвать чем-то новым (Сельвини-Палаццоли и др., 1974; Уикс и Л'Абат, 1978), но лишь сравнительно недавно был исполь­зован парадокс в работе с детьми за рамками семьи. Л'Абат и его студенты первыми начали исследовать пригодность парадокса в плане лечения маленьких пациентов закрытых отделений психиат­рических лечебниц. Джесси и Л'Абат (1980) выдвигают тезис о том, что применение парадокса в отношении ребёнка, находящегося в закрытом отделении, может не только изменить поведение пациен­та но и модифицировать систему, в которой ежедневно находится ребёнок. Они указывают на то, что парадоксальные интервенции могут оказаться мощным орудием при работе с детьми, поскольку данные техники не требуют от пациента ни больших вербальных умений, ни способностей к инсайту, они дают сиюминутный резуль­тат и в особенности подходят лицам, склонным к сопротивлению. Джесси и Л'Абат приводят несколько принципов применения пара­докса в работе с малолетними пациентами. Они утверждают, что данный метод не показан к применению в работе с детьми, стра­дающими сильными нарушениями, а также с умственно отсталыми детьми. Ребёнок должен нормально развиваться и быть в возрасте как минимум 5 лет. Парадокс следует представить доступным об­разом, пользуясь тем же языком, что и пациент. Джесси и Л'Абат отмечают, что злость, как реакция на парадоксальный рецепт, яв­ляется хорошим предзнаменованием.

Если ребёнок имеет проблемы с поведением, Джесси и Л'Абат особо охотно используют стратегию, называемую «пари». Терапевт описывает неуместное поведение и бьётся об заклад, что оно и в дальнейшем будет иметь место, т.к. ребёнок не в состоянии совладать с ним. Если ребёнок перестаёт демонстрировать пове­дение, такого рода, он выигрывает пари. Если же он не сдержит себя и проиграет, он вынужден будет обучить терапевта своему поведению. А следовательно, когда ребёнок выигрывает, можно сделать вывод, что он обрёл контроль над своим, до этого некон­тролируемым поведением. А в случае проигрыша он должен про­анализировать своё поведение и осознанно воспроизвести его, чтобы обучить этому искусству терапевта.

Хотя дети, чьи случаи были описаны в статье Джесси и Л'Абата, не проходили курс лечения в семейном контексте, можно предположить, что применяемые техники опосредованно воздейст­вовали также и на родителей пациентов.

Один из случаев касался 11-летнего мальчика который до того, как был госпитализирован, неоднократно осуждался судом для малолетних за кражу. Пациент крал как дома, так и вне дома. Его трофеями чаще всего становились устрой­ства подобные тем, что производил его отец, который большую часть своего времени проводил на работе, в от­личие от матери, на протяжении многих лет страдающей депрессией - она целыми днями сидела дома. В больнице мальчик наладил контакт с женским персоналом, и в то же время держался подальше от мужчин. Терапевт (Джесси) сказал ему, что он наконец придумал, как мальчик может дать ему знать о том, что он соскучился по его обществу. А именно, если бы пациент захотел поиграть с представите­лями мужского персонала, ему следовало украсть каталог оборудования, специально для него оставленный на столе в регистратуре. Кроме того мальчик узнал, что кража ката­лога будет содействовать встрече мужчин и женщин, рабо­тающих в больнице, у которых никогда не хватает времени на самих себя, и которые благодаря мальчику должны бу­дут собраться, чтобы обсудить его поведение. Терапевт пожелал ему успехов в деле сближения персонала больни­цы. Реакцией мальчика на парадокс стало удивление, кото­рое быстро переросло в злость. Он никогда не выполнил этого задания, и никогда больше не совершал краж. Вскоре после этого он вернулся в семью, освобождённый от пове­дения, которое явилось причиной его госпитализации. Оп­ределённые факты явно указывали на то, что изменилось также поведение родителей пациента.

Джесси, Юрковйц, Валки и Чиглински (1980) являются авто­рами статьи, представляющей собой развитие теоретических и практических трудов Л'Абата (1975,1976). В ней они утверждают, что позитивное переформулирование приносит детям большую пользу. Во-первых, стандартная система классификации болезней сосредоточивается на индивидуальной психопатологии, выделяя всё негативное и болезненное. Позитивное переформулирование переносит ударение на позитивные аспекты, тем самым изменяя способ восприятия самого себя носителем ярлыка, а также то, ка­ким образом воспринимает его окружение (напр, другие дети боль­ничного отделения или всей больницы). Во-вторых, ребёнок иногда воспринимает себя исключительно как «плохого» или как «сумасшедшего». Позитивное переформулирование даёт ему более сильное чувство контроля и внушает, что его поведение выполняет позитивную, полезную функцию. Это ведёт к росту самооценки па­циента. В-третьих, позитивное переформулирование может вы­звать полезные изменения в интеракциях, происходящих в диадах и триадах, особенно если дети и взрослые погружены в борьбу за власть.

Джесси и сотрудники (1980) сделали наблюдение, что наи­лучшие результаты приносит переформулирование на групповом уровне. Другими словами, максимальной эффективности мы дости­гаем тогда, когда данное сообщение доходит до всех членов груп­пы ребёнка.

К примеру, переформулирование «ссоры» на «совершенст­вование» ораторских способностей не принесёт никакого результа­та. В то время как информирование всех членов группы о том, что они «ссорятся лишь с теми, с кем им хотелось бы сблизиться», должно подействовать. Идея вовлечения всей группы или контек­ста схожа с системной моделью подключения к терапии всех лиц, связанных с проблемой.

Джесси и сотрудники (1980) выдвигают тезис о том, что ре­бёнок младше пяти лет скорее всего не отреагирует на парадок­сальную интервенцию. Данная гипотеза вытекает из когнитивной перспективы и перспективы развития. Джесси "и сотрудники пред­полагают, что восприимчивость к интервенции требует наличия умения оперативно мыслить, поскольку переформулирование про­исходит на уровне метадействительности. Короче говоря, ребёнок должен быть способен а) отличать классы либо понятийные един­ства от их конкретных элементов или частей и б) изменять крите­рий классификации объектов (либо поведения) в ходе анализа од­ного и того же элемента класса» (стр. 14).

Джесси и сотрудники, однако, считают, что возрастные огра­ничения касаются исключительно оперирования понятийным кон­текстом. Они утверждают, что позитивную переформулировку мож­но использовать для изменения эмоционального контекста - и, как следствие этого, для изменения поведения - в работе с детьми младше пяти лет.

Шутливое и дружеское переформулирование детских при­ступов злости может изменить эмоциональный контекст этого по­ведения и вовсе исключить его. Проблема возраста нуждается в дальнейших тщательных клинических и эмпирических исследова­ниях; следует выяснить, какие парадоксы оказываются наиболее эффективными для отдельных возрастных групп или же стадий когнитивного развития. Случаи, описанные Джесси и коллегами, позволяют сделать вывод, что уже на девятом году жизни дети хо­рошо реагируют на большинство известных техник.

Пригодность парадокса в работе с детьми, находящимися в психиатрических клиниках, сигнализирует о новом применении па­радоксальных интервенций. В закрытых отделениях данные мето­ды применяются крайне редко, и до сих пор при этом не использовался какой бы то ни было систематизированный подход. Бергман (1980) представляет многочисленные примеры работы с использо­ванием парадокса в центрах для умственно отсталых.

Эффективными оказались различные техники, такие как парадоксальные рецепты, переформулирование, сдерживание от изменения, предписание ритуала. Бергман утверждает, что 90% интервенций закончилось успехом.

Авторы упомянутых трудов заявляют, что применение па­радоксальных интервенций не ограничивается индивидуальной, семейной или брачной терапией. Мы только сейчас начинаем учиться, как и когда следует использовать парадокс в различных контекстах и с отдельно взятыми типами пациентов. Совершённые ранее открытия убеждают нас в необходимости проведения интен­сивных клинических исследований, которые в дальнейшем потре­буют эмпирического подтверждения.

Раздел 9

ПАРАДОКСАЛЬНЫЕ ПИСЬМА

Письменная коммуникация не является чем-то новым для психотерапии (Пирсон, 1965). Альберт Эллис (1965) случайно от­крыл, что, когда воспаление гортани не позволяло ему словесно передавать интерпретации, и он вынужден был обратиться к пись­му, пациенты значительно быстрее добивались успеха. Кроме того он указал, что терапия в письменной форме исключает влияние присутствия терапевта, что позволяет провести более достоверную проверку эффективности психотерапевтических техник.

Бартон (1965) также анализировал преимущества и недос­татки письменной коммуникации в терапии. К опасностям, связан­ным с такой формой коммуникации, он относил возможность: а) разделения, т.е. перемещения поля внимания за рамки интеракции «терапевт-пациент»; б) слишком сильного акцента на когнитивный аспект ценой эмоционального; в) механического применения; г) злоупотребления данной формой терапевтом, желающим избежать непосредственной конфронтации; д) использования этой формы пациентом, желающим избежать проявления вовне и остановиться на интроспекции. Размышляя о преимуществах письменной комму­никации, Бартон заявил, что она может: а) представлять собой творческий акт и катарзис(если автором письма является паци­ент); б) предоставить данные для анализа содержания; в) в боль­шей степени учитывать контекстуальные факторы; г) сократить время лечения; д) оказаться полезной в ситуациях неожиданной угрозы.

Сельвини-Палаццоли и сотрудники (1978а) относятся к наиболее значительным приверженцам использования парадок­сальных сообщений в письменной форме. Они применяют пара­доксальные письма в семейной терапии. Их отчёты показывают, что в этой области они достигают больших успехов, хотя эти заяв­ления не подкрепляются никакими эмпирическими доказательст­вами.

На протяжении нескольких лет под руководством Л'Абата в Центре исследований семьи при университете штата Джорджия проводятся исследования терапевтической эффективности как не парадоксальных (линейных), так и парадоксальных писем. Адреса­тами парадоксальных писем являются индивидуальные пациенты (дети и взрослые), супружеские пары и семьи. Хотя большинство полученных данных взято из клинических наблюдений и основыва­ется на предварительных оценках (как у Палаццоли), были проведены также и эмпирические исследования. Наша работа в данной области будет представлена в 11 разделе.

Наш интерес к терапии, представленной в письменной форме, имеет несколько причин. Во-первых, всё, что стоит запом­нить, стоит также записать. Словесно переданное сообщение мож­но забыть, подавить, проигнорировать, неверно понять, приглушить или же каким-либо иным способом умалить и спихнуть за пределы сознания. Во-вторых, письмо представляет собой неизменную за­пись, которую можно многократно перечитывать. Каждому терапев­ту известно, что пациент должен многократно прослушать одно и то же утверждение, прежде чем оно окажет на него какое-либо влия­ние. Если мы запишем какое-нибудь сообщение и в рамках рецепта посоветуем пациенту регулярно перечитывать его, всё это может содействовать повышению эффективности терапии. И, наконец, письмо является альтернативной формой терапевтической интер­венции. Словесные методы пользуются всеобщим признанием. Однако вербальная коммуникация является лишь одним из спосо­бов общения. По-правде говоря, для взрослых людей письмо явля­ется основой чуть ли не всех серьёзных действий. Из этого можно сделать вывод, что письменные сообщения более привязывают к себе, нежели вербальные. Психологическое воздействие письмен­ного сообщения, возможно, оказывается более сильным, нежели влияние вербального высказывания. В определённых ситуациях письменные сообщения оказываются особенно полезными. Если вербальное заявление не возымело никакого результата, можно попробовать действенность его письменной формы. В нашей прак­тике мы часто пользуемся письменными сообщениями, когда пыта­емся избавиться от тупиковой ситуации и разрушить повторяющие­ся, деструктивные паттерны. Письменные обращения показаны в том случае, если пациенты склонны к переводу внутрь, опроверже­нию либо избеганию важных проблем. Написанное слово иногда помогает определить неясные либо двусмысленные вопросы. Кро­ме того, письменная форма может придать более безличный тон высказываниям относительно проблем, пробуждающих у пациен­тов чрезмерные эмоции.

Предметом наших исследований являются как линейные письма, так и парадоксальные (Вагнер, Уикс и Л'Абат. 1980). Чита­телю будет легче понять, что мы называем парадоксальным пись­мом, если вначале нами будет охарактеризовано письмо линейное. Стиль линейных сообщений прост и понятен. Они предоставляют пациенту непосредственно возвратную информацию, напоминаю­щую вербальную возвратную информацию в виде инсайтов, интер­претаций или конфронтации. Ниже приводится письмо, являющее­ся примером линейного сообщения, адресованного супругам.

Линейное письмо

Дорогие _________!

Мне было очень приятно с вами работать и я действительно успел полюбить вас. У нас обоих прекрасное чувство юмора, и каждый из вас обращает внимание на то, что де­лает и чувствует его партнёр. Как мне кажется, вы оба ра­ботаете над достижением эффективного взаимопонимания. Однако у меня создалось впечатление, что временами вы сосредотачиваетесь на финансовых проблемах, чтобы из­бежать более щекотливых вопросов. Когда вы начинаете предъявлять взаимные обвинения или обижаться друг на друга и избегаете разговоров об истинных причинах ваших проблем, процесс взаимопонимания и развитие вашего союза тормозятся. То, что один из вас ранит чувства друго­го, вовсе не означает, что партнёр должен отплатить ему тем же.

Хотя, похоже, вам и не безразличен ваш союз, вы склонны убегать от супружеских обязанностей к своим друзьям. Ес­ли ваши друзья становятся для вас важнее вашего брака, то контакты с ними начинают угрожать вашему союзу. Думаю, вам следует принять решение: продолжать ли вам оставаться супругами или же жить каждому своей жизнью. С уважением.

Охарактеризовать парадоксальные письма значительно труднее, нежели письма линейные. В лучшем случае мы можем привести лишь общие принципы конструирования таких сообще­ний. Многие годы практики представляли нам возможность испро­бовать различные варианты и постепенно у нас оформилось соб­ственное мнение относительно наиболее эффективной формулы письма.

Разработка парадоксального письма требует дополнитель­ного времени и усилий. Планирование, написание и корректировка даже короткого письма может занять час времени. Письменная форма требует от терапевта тщательного продумывания интер­венции. Она помогает ему дистанцироваться, в ходе сеанса до­биться этого было бы гораздо труднее. Письменная интервенция должна представлять собой самостоятельное целое. Следует со­средоточиться на конкретном поведении, требующем изменения, а затем чётко сформулировать интервенцию, которая вызовет дан­ное изменение. Письмо можно написать и вручить пациенту сразу же после сеанса. Но в этом есть и свои минусы - пациент должен ожидать, когда письмо будет готово, а терапевт работает под дав­лением, стараясь как можно быстрее сформулировать интервенцию. Письма, написанные в таких условиях, могут быть менее точ­ны; в то время как преимуществом этого подхода является воз­можность лично вручить пациенту (либо пациентам) написанное сообщение и пронаблюдать за его (их) реакцией. Однако иногда то, что было представлено нами как преимущество, приносит ущерб. Пациент может попытаться свести на нет двойную связку, вызван­ную парадоксальным сообщением. Чтобы избежать этого, после прочтения либо вручения письма следует сразу же закончить се­анс.

Мы рекомендуем писать письма после окончания сеан­са и высылать их пациентам на следующий день.Такая проце­дура предоставляет терапевту много времени для выбора соответ­ствующей интервенции.

Обычно мы убеждаемся в том, что хорошее письмо должно «дозреть». На следующий день после сеанса можно ещё раз от­шлифовать определённые детали. Иногда промедление позволяет нам взглянуть на проблему с иной перспективы и склоняет нас за­ново сформулировать интервенцию. Специфика работы с исполь­зованием парадоксальных писем вынуждает нас ограничить коли­чество пациентов. Приготовление письменного сообщения занима­ет много времени и требует таких умственных усилий, что терапевт в состоянии вести одновременно лишь несколько случаев.

Большое значение имеет объём письма, высланного паци­енту. Мы советуем терапевту быть лаконичным - объём письма не должен превышать одной страницы, а его содержание следует ог­раничить двумя-тремя пунктами. Написание более пространных текстов либо текстов, затрагивающих большое количество вопро­сов, не лишено определённого риска. Такие письма выдают дез­ориентацию терапевта, а также, похоже, дезориентируют и пациен­та. Сообщение должно быть кратким и сжатым.

В ходе написания каждого письма следует принимать во внимание ясность текста. Он должен быть сформулирован таким образом, чтобы пациент смог понять каждое слово. Часто мы за­бываем о том, что у многих пациентов возникают проблемы с по­ниманием написанного текста, даже если их словарный запас дос­таточно богат. Терапевт должен максимально приспособиться к возможностям пациента.

В парадоксальном письме мы можем ограничиться лишь одним методом или же - можем использовать комбинацию несколь­ких техник. Здесь мы отправляем читателя к представленным нами общим принципам применения парадоксальных интервенций, а также к описанным техникам. Сами мы успешно использовали в письмах все известные методы. Как уже говорилось, наиболее уни­версальным и клинически эффективным оказалось соединение в письме трёх техник: позитивного значения, переформулирования (или смены ярлыка), а также сдерживания.

Терапевт должен следить за тем, чтобы его директивы не звучали оценивающе либо осуждающе. Следует избегать поучения. Требования должны носить парадоксальный характер, т.е. ставить пациента в ситуацию двойной связки. Короче говоря, лицо, подвер­гаемое терапии, должно получить инструкцию не изменять того, что оно хочет изменить. Изысканность парадоксальной стратегии за­ключается в том, что пациент сам находит решение - никто не под­совывает ему готовых ответов.

Практически все парадоксальные письма производят впе­чатление загадочных, неясных, бессмысленных, запутанных или же поражающих воображение сообщений. Они редко воспринима­ются как простые и понятные. Неясность письма содействует большей увлечённости пациента, т.к. лицо или же семья, получаю­щая сообщение, должны работать над расшифровкой его значе­ния.

Парадоксальные письма применяются нами в различных ситуациях. Некоторым пациентам мы начинаем писать письма уже после первого сеанса. Поступаем мы так тогда, когда у нас есть все основания полагать, что пациент будет оказывать сопротивление, либо когда сопротивление или реактанс уже демонстрировались на первом сеансе. В других случаях парадоксальные письма мы начи­наем высылать после вступительного диагностического периода, если применённые в то время линейные интервенции оказались неэффективными. Создаётся впечатление, что к технике письмен­ного парадоксального сообщения следует обращаться в послед­нюю очередь. Если не оправдали себя линейные стратеги, а позд­нее и вербальные парадоксальные интервенции, без сомнения, следует призвать на помощь парадоксальное письмо.

Письменное сообщение может представлять собой однора­зовую интервенцию, но в нашей практике мы чаще всего применя­ем процедуру, заключающуюся в систематической отправке писем вплоть до того момента, когда наступит важное изменение.

Некоторые, однако, обращаются к этой технике лишь тогда, когда хотят ликвидировать застой, либо подчеркнуть значение дан­ного изменения. В этом случае письмо не только выполняет все перечисленные выше функции, но и привносит в терапию эффект встряски. Пациенты не ожидают от терапевтов письменных сооб­щений - за исключением разве что счетов.

Часть написанных нами писем мы адресовали супругам, ко­торые не подвергались терапии, а принимали участие в програм­мах развития партнёрства, проводимых Л'Абатом и его командой (1975; Л'Абат, 1977а). Данные программы предназначены для функциональных и дисфункциональных супружеских пар, желающих улучшить качество своего союза. Они не призваны решать конкретные проблемы, а представляют собой общие, проводимые строго по учебнику структурированные упражнения, не требующие от терапевтов серьёзной подготовки и большого стажа работы. Как правило, два терапевта, мужчина и женщина, работают с супругами на протяжении восьми, недель. В программу входит вводный или диагностический структурированный сеанс, шесть одночасовых се­ансов (с интервалом в одну неделю), а также сеанс, подводящий итоги (follow-up session).

Ниже будут представлены три случая, иллюстрирующие применение парадоксальных писем в контексте развития партнёр­ства. Все три пары принимали участие в программе, организован­ной Центром Исследований Семьи при Университете штата Джорджия. Супруги знали о том, что участвуют в исследователь­ской программе, и были проинформированы об отправке им пись­ма после окончания четвёртого сеанса.

Каждый сеанс был детально документирован, что позволя­ло тщательно следить за процессом изменения. Программа разви­тия партнёрства чаще всего влекла за собой изменение первой ступени, происходящие довольно-таки медленно. В то время как изменение, вызванное парадоксальным письмом, как правило, происходит быстро и отличается радикальностью. Благодаря запи­сям о ходе всего процесса мы смогли сделать вывод, что письма вызвали желаемый результат.

Случай 1

Когда 24-летний Билл и 22-летняя Джанет обратились в Центр Исследований Семьи, чтобы принять участие в программе развития партнёрства, их совместная семейная жизнь насчитывала три года. Ранее Билл возглавлял небольшую фирму, но впоследст­вии он продал её, чтобы начать обучение. Его жена имела техни­ческое образование и работала по специальности. Билл не плани­ровал вернуться к учёбе, но, в конце концов, поддался уговорам Джанет. Ему казалось, что жена вынуждает его закрыть фирму и поступить в учебное заведение. Джанет содержала и себя, и мужа, работая по 60 часов в неделю и старательно планируя расходы.

Джанет вышла за Билла в 19 лет. Её отец был алкоголиком. Девушку ничто не связывало с семьёй и, по её же словам, она ни­когда не получала от родителей каких бы то ни было доказательств любви. У неё с отцом часто возникали серьёзные ссоры. Замуже­ство позволило Джанет убежать из ненавистной ей семьи. После её ухода из дому родители развелись, а отец перестал пить. В се­мье Билла царила доброжелательная атмосфера, хотя его отец также был алкоголиком. Билл рассказывал, что особенно прочной является его связь с матерью, которой он звонил по нескольку раз в неделю.

Билл и Джанет решились принять участие в Программе Развития Умений Разрешать Конфликты. Участники этой програм­мы учатся уменьшать количество ссор и проводить конструктивные споры. Супруги заявили, что ссоры являются их главной пробле­мой. Они желали уменьшить их количество и научиться ценить друг друга, смириться с тем, что иногда их мнение различаются, а также избавиться от стереотипа, исходя из которого, Джанет всегда была права, а Билл неизменно ошибался.

В ходе трёх первых сеансов можно было пронаблюдать не­сколько паттернов поведения. Ссору начинала преимущественно жена, а муж уходил от ссор. Джанет представляла агрессивную сторону. Она разжигала ссору с убеждением в том, что её атака со­вершенно обоснована, и что правда на её стороне. Женщина отда­вала себе отчёт в том, что она манипулирует мужем. Ей хотелось контролировать его поведение и всё решать за него. Она стреми­лась также заставить его хоть как-то отреагировать на её действия. В ответ на всё это Билл применял интеллектуализацию, после чего выходил из ситуации. Одним из его способов избегать ссор были звонки к матери. Джанет и без этого переживала сильный стресс из-за отношений мужа и его матери, поскольку считала, что свек­ровь постоянно присутствует в их жизни. Когда Билл звонил мате­ри, его жена чувствовала себя нелюбимой, к тому же она пережи­вала неописуемую ярость. Ссоры между супругами и триангуляция[§]" с подключением матери Билла довели до того, что партнёры нача­ли всё более отдаляться друг от друга.

Джанет обижалась на мужа за его связь с матерью. Она также опасалась, что, если так и дальше пойдёт, она с течением времени уподобится своему отцу, которого считала воплощением враждебности и гнева. В то же время Билл старался избегать Джа­нет. Он уже не мог выносить её постоянных нападок и всё более отдалялся от жены, пытаясь защитить себя и свой брак.

После окончания четвёртого сеанса партнёры получили письмо следующего содержания:

Дорогие Билл и Джанет!

В этом письме мы хотим затронуть все проблемы, обнару­женные нами в ходе наших встреч. Эти проблемы выходят за рамки процесса развития партнёрства. Мы обращаемся к вам письменно, так как то, что мы заметили, слишком важно, и мы не можем позволить себе остановиться лишь на устном упоминании. Если наши наблюдения будут вы­ражены в письменной форме, все нам будет легче их про­анализировать.

(Это стандартный абзац, начинающий письма к участникам программы развития партнёрства).

Нас радует то, что вы умеете использовать конфликты для создания крепких уз, и одновременно с этим каждый из вас сохраняет благодаря этой борьбе собственную индивиду­альность. Весьма похвально, что вы не равнодушны друг к другу, что доказывают ваши ссоры.

(Ссоры получают несколько позитивных значений. Возника­ет вопрос: «Почему партнёры вынуждены использовать ссоры для достижения близости, сохранения индивидуальности и выражения чувств»?).

Нам бы хотелось подсказать вам, каким образом можно ещё более сблизиться друг с другом благодаря ссорам. Ко­гда в следующий раз один из вас почувствует себя нелю­бимым и захочет обратить на себя внимание, пусть он не говорит об этом партнёру, а устроит вместо этого крупный скандал. Когда второй из вас почувствует, что ссора слиш­ком сильно сблизила вас друг с другом, пусть он выйдет из разговора и закроется в своей скорлупе, употребив рацио­нальные и логичные аргументы, либо покинув помещение.

(Трансакционный рецепт - предписан паттерн ссор).

Мы задумываемся над тем, в состоянии ли вы объединить­ся. До тех пор, пока каждый из вас будет продолжать на­стаивать на том, что он прав, вы оба будете доказывать друг другу ошибочность взглядов своего партнёра, а это ис­ключает единство, которое станет возможным лишь тогда, когда вы откажетесь от споров относительно того, кто прав, а кто виноват. Достаточно ли у вас сил для того, чтобы сплотиться?

(Линейное сообщение, законченное вызовом. Сила опреде­ляется как способность объединиться).

Нам было приятно работать с вами; мы по достоинству оценили ваши усилия и ваше активное участие в сеансах.

(Линейное, на первый взгляд, сообщение со скрытой пози­тивной конотацией. Партнёры в ходе сеансов часто спорили. Их ссоры интерпретированы как заинтересованность, т.е. нечто пози­тивное).

С уважением.

Стандартная процедура требовала, чтобы на последующих сеансах не затрагивалась тема письма, разве что супруги сами изъявляли желание коснуться этого вопроса. Данный принцип был призван избежать уничтожения связки, вызванной парадоксальным сообщением. Согласно инструкции, если бы партнёры захотели по­говорить о письме, терапевты должны были бы повторять содер­жание сообщения и давать уклончивые ответы. Специалистам так­же советовалось информировать участников программы о том, что всё будет детально объяснено на заключительном сеансе.

Билл и Джанет не упомянули о письме ни на одном после­дующем сеансе. Однако терапевты отметили определённые изме­нения. У них создалось впечатление, что взаимоотношения супру­гов изменились: они сблизились друг с другом, стали более откры­тыми, чаще шутили. Их скованность стала куда-то исчезать. Наи­более значительное изменение заключалось в том, что с момента вручения письма между партнёрами не произошло ни одной ссоры. В то время как ранее своё совместное существование они отмеча­ли по крайней мере одним крупным скандалом в неделю.

Ещё в ходе терапии Билл решился устроиться на работу на полставки. На шестой сессии по этой причине между супругами разгорелась ссора. Однако Билл уступать не стал. Он вёл себя ре­шительно и использовал модель честной борьбы, которой оба партнёра обучались на предыдущих встречах.

В ходе заключительного сеанса терапевты спросили у суп­ругов, какой была их реакция на письмо, и принесло ли им участие в программе развития партнёрства какую-нибудь пользу. Джанет назвала письмо «фальшивым», а Билл и вовсе не знал, что о нём думать. Они оба согласились с тем, что ссоры между ними стали явлением редким, и что они сблизились друг с другом. Джанет при­зналась в том, что она прекратила свои нападки на семью Билла.

Случай 2

31 -летний Фрэнк и 32-летняя Сюзан приняли участие в на­шей программе развития партнёрства как супруги с 13-летним ста­жем. Их единственной дочери в ту пору исполнилось 7 лет. У Фрэн­ка была хорошая работа, а Сюзан училась. Фрэнк был старшим братом в семье. Он происходил из бедной семьи, а его отец был алкоголиком. В возрасте 14 лет Фрэнк убежал из дому, но спустя 3 года вернулся под родной- кров. Он утверждал, что его семья состоит из одних неудачников. Сам он не закончил обучения в непол­ной средней школе. Его родители в конце концов развелись, и Фрэнк чувствовал себя обязанным помогать своим братьям и сест­рам (всего в семье было семеро детей).

Семья Сюзан во многих отношениях была противополож­ностью семьи Фрэнка. Её родители были богаты и всю свою заботу и внимание посвящали дочери.

Ей не разрешалось заниматься нормальной деятельно­стью, соответствующей её очередным этапам развития. Сюзан бы­ла «папиной дочкой», и отец был против её замужества.

Вскоре после свадьбы супруги на протяжении определённо­го времени обучались в одном церковном учреждении и в этот пе­риод жили порознь.

Партнёры назвали две главные проблемы, существующие в их союзе. Первой из них была несамостоятельность Сюзан. Фрэнк жаловался, что его жена целиком и полностью зависит от него. У него было такое впечатление, что его партнёрша судорожно вце­пилась в его шею и не позволяет ему свободно дышать. Сюзан признавалась в том, что она недостаточно самостоятельна, и хоте­ла изменить такое положение. Другая проблема супругов касалась выражения чувств. Сюзан обижалась на своего мужа за то, что он никогда не выражает своих чувств. Ей не хватало знаков любви и нежности с его стороны. Кроме того, она сама не умеет выражать злости. Свои чувства женщина выражала через плач либо через проявления любви к партнёру. Сюзан была уверена в том, что вы­плесни она свой гнев наружу - и муж навсегда покинет её. Фрэнк также не мог выразить своей злости. В прошлом ему довелось вы­плеснуть гнев на нескольких членов своей семьи, которые вскоре после этого в связи с трагическим стечением обстоятельств умер­ли; поэтому злость у него ассоциировалась со смертью. Поскольку ни один из супругов не умел справляться с чувством злости, в их браке действовало железное правило, запрещающее ссоры. Даже если они оба были сильно разгневаны, им следовало отрицать этот факт и притворяться, будто они уже помирились ещё до того, как легли спать.

Партнёров больше всего беспокоило отсутствие равнове­сия в браке, что и склонило их выбрать Программу Развития Ра­венства в Браке (Л'Абат и др., 1975). Им обоим хотелось, чтобы Сюзан стала более самостоятельной.

Сюзан и Фрэнк представляли собой классическую пару типа «родитель и ребёнок». Жена целиком приняла подчинённую пози­цию, накладывая тем самым на мужа обязанность заботиться о ней. Хотя и создавалось впечатление, что Сюзан совершенно бес­помощна, тем не менее она использовала своё положение для ма­нипулирования некоторыми аспектами своего супружества или же для взятия его под свой контроль. Демонстрируя бессилие, женщи­на накладывала на мужа обязанность подтверждать свою заботу по тому же принципу, по какому узник может надеяться на заботу со стороны своего господина. Отношения между супругами были очень напряжёнными. Разделение ролей уже настолько закрепи­лось, что проведение изменения, которого оба так желали, потре­бовало бы более развёрнутой формы интервенции. Поскольку с партнёрами нами был заключён лишь кратковременный контракт, вытекающий из нашей программы, мы не решились применить ре­цепт, который вызвал бы более значительную дестабилизацию системы. Содержание врученного им письма было следующим:

Дорогие Фрэнк и Сюзан!

В данном письме мы хотим затронуть все проблемы выяв­ленные в ходе наших встреч. Мы обращаемся к вам пись­менно, поскольку то, что мы заметили, слишком важно для того, чтобы остановиться лишь на устном обсуждении. Ес­ли наши наблюдения будут записаны, всем нам будет легче их проанализировать.

(Стандартный вступительный абзац).

Можете поздравить себя - редко удаётся встретить пару, в которой бы царило такое взаимопонимание. Нам кажется, что каждый из вас может без слов понять чувства партнёра. Очевидно, что вы должны очень много думать об этом. Мы полагаем, что благодаря этому рефлексивному пониманию вам удаётся сохранить соединяющую вас эмпатическую связь.

(Позитивным значением наделено правило, запрещающее борьбу. Правило определяется как взаимопонимание и идеальное взаимоощущение. Супруги тщательно контролируют собственные чувства. Они понимают, что им обоим следует избегать ссор, чтобы защищать друг друга и свой брак).

Нам импонирует то, что каждый из вас наделён такой большой властью в браке. Мы советуем вам и в дальней­шем использовать своё могущественное влияние. Однако, чтобы не нарушать установленного вами разделения ро­лей, один из вас должен продолжать отрицать наличие у себя возможности вести контроль (хотя он и пользуется ею постоянно); в то время как другой должен притворяться беспомощным. Старайтесь любой ценой поддерживать су­ществующее сотрудничество, сохраняя нынешнее разде­ление ролей.

(Предписаны правила, действующие в браке. Письмо ука­зывает на то, что оба партнёра располагают властью; в нём описы­вается, каким образом они используют эту власть, чтобы защищать свой союз).

Вы произвели на нас впечатление сердечных, интелли­гентных и заботливых людей. И мы надеемся, что наше со­трудничество будет продолжено.

(Позитивное высказывание завершает письмо). С уважением.

В ходе очередных сеансов Сюзан и Фрэнк не затрагивали темы письма. Во время подведения итогов они перечислили не­сколько небольших изменений, которые были ими замечены и под­тверждены. Сюзан заявила, что теперь она демонстрирует боль­шую решительность в отношении Фрэнка. Пациентка призналась в том, что стала более непосредственной и открытой. Она почувствовала себя самостоятельной. В свою очередь Фрэнк заявил, что стал более нежен с женой и начал делиться с ней своими эмоция­ми. Супруги в один голос заявили, что Сюзан добилась больших успехов, и что они оба сейчас в большей мере довольны своим союзом.

В этом случае непосредственной реакции на письмо не бы­ло. Не было отмечено никаких резких или же неожиданных изме­нений. Поэтому трудно оценить влияние самого письма на поведе­ние участников программы.

Случай 3

Джо и Салли было по 32 года и они полгода состояли а браке на тот момент, когда ими было решено принять участие в программе развития партнёрства. У Салли это был второй брак; впервые она вышла замуж в 19 лет и прожила со своим первым мужем 11 лет. После развода с ней остались две несовершенно­летние дочери. За плечами у Джо тоже был неудачный брак.

Партнёры стремились усовершенствовать свои способно­сти к взаимопониманию. Они также признались в том, что хотели бы сохранить связывающую их романтическую любовь, и пришли к выводу, что лучшим для них будет участие в Программе Развития Переговоров в Браке (Л'Абат и др., 1975), в которой акцент ставит­ся на умении общаться.

Терапевты считали, что данная пара переживает своего рода затянувшийся медовый месяц. Супруги отрицали существование каких бы то ни было проблем или разногласий. Они сосредотачивались исключительно на совместно проведённых чудесных мгновениях. Их брак напоминал скорее серию свиданий, нежели постоянный союз. Больше всего поражало то, каким образом парт­нёры определяли свои роли. Они воспринимали себя скорее как любовников, а не как супругов. И муж, и жена утверждали, что они постоянно обсуждают своё положение. Супруги намеревались ос­таваться вместе до тех пор, пока присутствие партнёра не пере­станет вызывать в каждом из них приятное возбуждения. Они по­клялись расстаться сразу же, как только ситуация изменится. В их союзе не существовало долгосрочных целей, а супруги отрицали наличие каких бы то ни было ожиданий в отношении друг друга. Оба они подчёркивали свою потребность в индивидуальном разви­тии. По их мнению, так попросту сложилось, что они оказались очень похожими друг на друга. Супруги выражали также убеждён­ность в том, что, прими они какие-нибудь взаимные обязательства - и каждый утратит частичку себя.

Мы выдвинули свою гипотезу: по нашему мнению, Джо и Салли старались оградить себя от чувства обиды и поражения, пе­режитых ими в их предыдущих браках. Они старались избегать раз­говоров о страдании и конфликтах.

Партнёры отказывались от близости (которая помимо всего прочего означала способность разделять страдания другого), а также от принятия супружеских и родительских обязанностей.

Партнёры получили письмо следующего содержания:

Дорогие Джо и Салли!

В данном письме мы хотим затронуть все проблемы, кото­рые были отмечены нами в ходе наших встреч и которые выходят за рамки процесса развития партнёрства. Мы письменно обращаемся к вам, т.к. отмеченное нами слиш­ком важно для того, чтобы остановиться лишь на устном обсуждении. Если наши наблюдения будут представлены в письменной форме, всем нам будет легче проанализиро­вать их.

(Стандартный вступительный абзац).

Несколько недель совместной работы, позволило нам убе­диться в том, что вы являетесь заботливыми, чувствитель­ными, жаждущими любви людьми, вкладывающими боль­шие усилия в работу над своим союзом. Мы ценим вашу искренность, открытость и красноречие.

(Линейное высказывание на тему позитивных аспектов союза).

Мы с восхищением наблюдаем, как вы взаимно поддержи­ваете своё развитие как любовников, помимо того, что вы являетесь супругами и семьёй (а). Не переставайте забо­тится об индивидуальности и развитии своего партнёра; не спешите с созданием нового, интегрированного союза, а также с разделением обязанностей супругов и родителей (б).

а) Позитивная конотация на тему поддержки. Затрагивается вопрос о том, что партнёры оказывают взаимную поддержку друг другу как любовники, но не умеют делать этого как супруги.

б) Сдерживающее высказывание. Партнёры получают инструкцию «не спешить» с принятием ролей супругов и т.п.).

Как вы думаете, могла ли бы ваша забота о развитии парт­нёра превратиться в привязанность к семье и браку?

(Вопрос, содержащий переформулировку. Он внушает, что преобразование является элементом брака).

Мы благодарим вас за участие в нашей программе - рабо­та с вами оказалась для нас очень приятной.

(Резюмирующая фраза).

С уважением.

В ходе последующих сеансов терапевты сделали несколько новых наблюдений. Супруги производили впечатление подавлен­ных и раздражённых партнёров. Салли жаловалась на чрезмерное количество обязанностей и требовала, чтобы Джо почувствовал себя целиком и полностью ответственным за её дочерей. У неё появились сомнения относительно уверенности в том, что она бы­ла готова всё разделить с мужем. Женщину беспокоило, что её партнёр будет оказывать на неё слишком сильное влияние. Джо также начал сомневаться в своей преданности их союзу. Он гово­рил о своих опасениях, связанных с будущим союза и с принятием ответственности за детей.

В этом случае непосредственным результатом письма яви­лось уточнение существующих между супругами недомолвок. В хо­де очередных сеансов были выявлены все проблемы, избегаемые до сих пор партнёрами при разговорах об их браке. На дополни­тельном сеансе партнёры заявили, что полученное письмо им по­нравилось, хотя они и не до конца поняли его. К сказанному они добавили, что письмо ими долго обсуждалось. Конфликт между со­хранением индивидуальности и жизнью в браке продолжал иметь для них большое значение. Они решили, что для них важнее соб­ственная индивидуальность. Партнёры подтвердили своё сущест­вовавшее до сих пор мнение о том, что изменение характера их союза скорее всего приведёт к его распаду.

Как нам кажется, влияние письма на супругов было боль­шим, но, к сожалению, кратковременным. На какое-то время оно помогло им противостоять серьёзным супружеским проблемам. Однако в конечном итоге партнёры вернулись к своей первона­чальной позиции, подчёркивая необходимость сохранения индиви­дуальности. Данный случай доказывает, насколько важно продол­жать работу после совершения изменения.

Если бы супруги участвовали в терапии, а не в структуриро­ванной программе, проблемы, затронутые ими после получения письма, должны были бы стать предметом непосредственной ин­тервенции. А чтобы достичь лучшего результата в рамках програм­мы развития партнёрства, возможно, следовало бы увеличить ко­личество писем.