Универсальная и партикулярная концепции справедливости

Функциональная аргументация в пользу того, что проблемы справедливости вол­нуют все человечество, не означает, что представления о справедливости едины и универсальны для всех людей. Такие страшные трагедии, как Холокост и другие акты геноцида, говорят о том, что при определенных обстоятельствах нормы спра­ведливости могут практически не приниматься во внимание. Теоретики отме­чают, что люди часто определяют пределы, за которыми принципы справедливо­сти не применяются (например, Deutscri, 1985). По словам Опотоу (Opotow, 1990), «когда индивид или группа оказывается за пределами сферы применения нрав­ственных и ценностных норм и принципов справедливости, имеют место нрав­ственные исключения» (р. 1). Понятием нравственного исключения пользуются для объяснения того, почему некоторые группы оказались способны к совершению таких страшных зверств, как Холокост, по отношению к другим группам (Bar-Tal, 1994), или почему обращение европейских поселенцев с туземцами было столь бесчеловечным (Berry & Wells, 1994). Нравственное исключение, по-видимому, имеет место при возникновении острого конфликта между двумя группами и в том случае, когда «чужая» группа воспринимается индивидом как не имеющая отно­шения к его Я.

Нравственное исключение представляет собой крайнее проявление партику-.лярпого применения принципов справедливости. Более распространено социаль­ное разграничение между мы-группой и опи-группой. Мы-группа обычно состоит из близких друзей индивида, его родственников, членов семьи, тогда как они-груп-па — это посторонние или знакомые. Различные принципы справедливости к объекту применяются в зависимости от его групповой принадлежности. Например, в пределах семьи распределение ресурсов часто происходит на основании потреб­ностей членов семьи, тогда как па рабочем месте это распределение может проис­ходить в соответствии с заслугами.

Культура формирует партикулярное применение принципов справедливости прежде всего потому, что именно она влияет на то, как понимается мы-группа. В индивидуалистических обществах, судя по всему, мы-группы имеют больший размер (Wheeler, Reis & Bond, 1989) и относительное количество друзей в ней выше, чем членов семьи, по сравнению с мы-группой в коллективистских куль­турах (Bellah, Madsen, Sullivan, Swidler & Tipton, 1985; Hsu, 1953). Индивидуалисти­ческое общество в большей мере, чем коллективистское, склонно рассматривать прин­ципы справедливости как универсальные и применять их независимо от границ груп­пы. По сравнению с индивидуалистическим обществом коллективистское делает больший акцент на применении определенных принципов в пределах конкретной группы, часто придерживается контекстуальных взглядов на справедливость и при­меняет различные принципы справедливости к членам разных социальных групп.

Кроме того существуют различия в отношении человека к другим живым существам. В азиатских культурах, на которые глубокое влияние оказали идеалы буддизма, существует давняя традиция заботливого и внимательного отношения к животным. Убежденные буддисты являются вегетарианцами из-за неприятия

убийства любого живого существа. Они часто покупают диких животных и выпус­кают их на волю, что является для них проявлением сострадания к животным. Западные культуры, которые сформировались на основе иудейско-христианской

традиции, проводят более резкую границу между человеком и прочими живыми существами. В то же время эти чисто западные представления порой смягчаются, а порой и сменяются противоположным подходом, благодаря современным эколо­гическим движениям. Вопросы о справедливости по отношению к животным и по отношению к будущим поколениям людей сегодня являются частой темой акаде­мических и политических дискуссий на Западе (см. Bazerman, Wade-Bensoni & Benzoni, 1995). Возможно, с этими переменами связано то, что, как показали кросс-культурные исследования проблем, касающихся прав животных (например, Bowd & Shapiro, 1993), жители Америки и Германии больше обеспокоены жестоким об­ращением с животными, чем японцы (Kellert, 1993).