Теория идей Платона и открытие идеального
Сократ первый положил основание логике, науке о мысленном слове. Возводя все человеческие суждения и рассуждения, все "слова" поэтов, мыслителей, риторов – к понятию, он открыл в понятии принцип и критерий человеческого знания. На основе логического знания Сократ думал построить и систему истинно разумного поведения: оно должно управлять всеми делами человеческими, в частной и общественной сфере. Ведь только благодаря логической мысли мы можем познать высшую цель человеческой деятельности и те общие нормы и законы ее, которые вытекают из этой цели. И высшее благо, и сама добродетель сводятся у Сократа к познанию блага: в его глазах благо, опознанное человеком, понятое им, является не только достаточным основанием нравственного поведения, но и его необходимой причиной. Аристотель говорит про Сократа, что сами добродетели представлялись ему понятиями разума. Таким образом, и человеческая речь или рассуждения, и человеческое поведение, должны иметь рациональное логическое начало в понятии, которому в последующей философии присваивается термин – логос. Открытие этого логоса и составляет заслугу Сократа: то разумное слово, которое человек тщетно искал во внешней природе, живет в нем самом, и только в себе самом человек может познать его.
Но это слово – не только субъективный принцип человеческого рассудка. В самом рассудке оно осознается как универсальный принцип; именно поэтому оно может служить основой разумного поведения человека по отношению ко всему внешнему миру. Сам скептицизм Сократа, его критика всех человеческих мнений, всех ограниченных или мнимых знаний основано на его понятии универсального знания – универсального не только по своей логической форме, но и по своему содержанию. И если Сократ видел всю свою мудрость в обличении мнимой человеческой мудрости, то именно в силу этого идеала универсального разума и божественной мудрости, который он проповедовал. "Думаешь ли ты, что в тебе есть нечто разумное, а вне тебя ничего разумного нет? Ты знаешь однако, что твое тело заключает в себе только небольшую частицу земли и влаги; ты знаешь также, что оно сложилось из малых частиц прочих великих мировых стихий. Как же ты думаешь, что ты по счастливой случайности вместил в себя весь разум, которого больше нет нигде, и что все сущее в своей беспредельной величине устроено неразумною, слепою силою?"
Философская проповедь Сократа определяет собой все последующее умственное движение. Она поставила ряд новых проблем, имевших принципиальное значение. Прежде всего: если начало человеческого знания и разумной деятельности заключается в понятии, то что же такое само понятие? Чем является оно по отношению к человеческому разуму и к познаваемой действительности?
Понятие есть отвлечение человеческой мысли, которому в действительности ничто не соответствует. На таком представлении основано все учение мегарской школы, обратившей диалектику Сократа в систематическую софистику.
Киническая школа, основанная Антисфеном, пришла к столь же скептическому результату противоположным путем. В окружающем нас действительном мире не существует никаких отвлеченностей; в нем нет ничего, что соответствовало бы общим отвлеченным понятиям. Существуют только единичные конкретные вещи и частные отношения, общие отвлеченные понятия суть только наши слова.
Итак, с первой точки зрения, понятие есть отвлеченность, исключающая всякое представление, с другой – оно лишь описание или пояснение индивидуального представления. В обоих случаях логическое знание невозможно: в одном – потому, что отвлеченные понятие противопоставляется конкретной действительности и прямо противоречит ей, не имея никакого возможного предмета в этой действительности. В другом случае – потому, что невозможно никакое логическое обобщение, никакое суждение, выражающее общие свойства и отношения. Таким образом, в самом понятии обнаруживается противоречие между общим и частным, всеобщим и индивидуальным.
Платон сознавал заключающуюся здесь проблему. Он раскрыл ее замечательно глубоко в своем диалоге "Теэтет", посвященном критике теории познания трех сократических школ – киренской, мегарской и кинической. Но как разрешает ее он сам? Признав вместе со своими предшественниками, что все чувственное "вечно течет", непрестанно изменяется и постольку не подлежит логическому познанию, он последовательно отличал знание от субъективного ощущения. Та связь, которую мы вносим в суждения об ощущениях, не есть ощущение. Сами понятия тождества, различия, сходства, величины, единства и множества нельзя ни считать ощущениями, ни производить из ощущений. В то же время, только посредством таких понятий мы судим, сравниваем, связываем различные чувственные впечатления и восприятия в одно объективное представление о каком-либо предмете.
Но если общие понятия выступают результатом особых умственных актов, спонтанной деятельности нашей души, то как можно прилагать их к тем отдельным вещам, которые мы воспринимаем посредством чувств? Рассмотрев воззрения своих современников, Платон подобно киникам и мегарцам признает, что общие понятия не могут относиться к индивидуальным предметам, воспринимаемым органами чувств. Общие определения относятся не к ним, не к изменчивым чувственным вещам, а к чему-то другому, что наш ум постигает в них. Иначе говоря, понятию подлежит не внешняя, чувственно воспринимаемая вещь, а идея, то есть нечто мыслимое. Такая идея есть объективный предмет понятия: в отличие от вещей, от индивидуальных представлений, идея – это нечто общее. Она есть род или вид, т.е. нечто такое, что является общим бесконечному множеству частных индивидов и может сказываться о многом, будучи единым. Например, "человечество", "животное", "растение" сказываются о множестве единичных субъектов. Как говорит Платон, "мы принимаем одну идею там, где множество вещей относим к одному и тому же наименованию". В то же время, такая идея существует независимо от отдельных изменчивых явлений, воспринимаемых нами в пространстве и времени. Общая идея находится вне изменения, вне пространства и времени. Составляя истинный предмет познания, она одна истинна, то есть она одна подлинно есть в противоположность явлениям, которые возникают и уничтожаются. В-третьих, вещи или явления определяются по своему виду и роду: роды и виды, которым они причастны, делают их тем, что они есть. Отсюда Платон вывел, что вещи существуют лишь "по приобщению" к идеям.
Таково общеизвестное учение Платона об отношении идей к вещам. Другой вопрос, как же относятся идеи к понятиям разума, к нашей мысли? Казалось бы, всякая идея, то есть все мыслимое, предполагает прежде всего разум, мышление – словом, субъекта, который их мыслит. Но для Платона идеи существуют совершенно независимо от такого мыслящего субъекта. Они не продукт наших понятий, но их цель, их норма – они предмет познания, предмет чистой мысли, обладающий полной реальностью. Таким образом, истинно-сущее – не нечто чувственное воспринимаемое нами, ведь чувственное восприятие субъективно и относительно, а предметы его изменчивы и преходящи. Истинно-сущее – неизменное вечное и непреходящее – это нечто умопостигаемое, или идея. Это идея и есть предмет разума. Но это – реальный предмет, как свидетельствуют пребывающие роды и виды вещей, неизменные в потоке преходящих индивидуальных явлений. Идея есть объективная мысль, которая признается самобытной реальностью, разумной творческой силой. Мир идей встает на место внешнего мира. Природа мыслима, познаваема лишь постольку, поскольку она отражает в себе мысль, воплощает в себе мысль. Конечно, воспринимаемый мир явлений не растворяется в идее, но поэтому слово о природе не есть "истинное слово", а миф, в котором, как и в самой природе, истина смешана с ложью, существующее – с несуществующим. И внутренний смысл (или логос) этого мифа заключается в идее.
Чтобы оценить все значение этой философии, надо отдать себе отчет в глубинном ее основании: мысль ничего не может познать, кроме того, что ей сродно, попросту говоря, кроме самой мысли. Все, что мы познаем, все, что мы понимаем, есть мысль. Нашей субъективной мысли соответствует объективная мысль, или идея – иначе нет никакого познания или понимания. Если мы будем отделять от мысли сущее, "то ведь и это сущее известно нам лишь как предмет мысли, ибо, поскольку мы ощущаем или чувствуем только, мы еще ничего не знаем". Пусть природа вещей непроницаема для нашей мысли – это отчасти допускал и Платон, признавая в основе внешнего мира материю, абсолютно чуждую мысли. Но мир явлений не является непознаваемым: наша мысль, наша наука открывает в нем единство и устанавливает закономерное отношение между родами и видами явлений.
Общие роды и виды, общие законы, общие качества и свойства вещей существуют не только в нашем уме, в наших произвольных гипотезах и классификациях, они существуют в действительности. "Идеи" представляются Платону как самобытные объективные сущности. А высшая из всех идей, которая обнимает и обусловливает все остальные, есть идея блага – идеал, который выше всего познаваемого и всего познающего, будучи первоначалом того и другого. Можно сказать, что высшая идея блага, как и весь мир идей в своей совокупности, есть для Платона объективный разум вселенной – смысл и причина всех вещей, их Бог или идеал. Именно таково значение идеи у Платона. Ведь в сфере идей, вечных сущностей невозможно различать между мыслящим субъектом и его объектом. Разумность или идеальность – это существо идей, и идеи делают разумным то, чему они сообщаются.
Исходным пунктом платоновского учения об идеях служит логическая диалектика Сократа и его вера в идеал разума и добра. Подобно остальным ученикам Сократа, Платон задавался вопросом: к чему относятся наши понятия? И подобно им нашел, что они не могут относиться к чувственным вещам – его теория состояла в том, что реальным предметом понятий служат вещи умопостигаемые, или идеи. Но, признав, что каждая идея существует вечно, отрешенно от всего, сама по себе, и неизменно, он столкнулся с новыми трудностями. Как объяснить мир идей в их множестве и их различии? Как объяснить мир чувственный из мира идей, безусловно от него отличного? Как относятся идеи друг к другу и как – к вещам?
В диалогах, написанных в разное время, Платон дает разные ответы. Сначала он предполагает, что идеи относятся друг к другу так же, как соответствующие понятия: логическому порядку сочинения понятий соответствует онтологический порядок мира идей. Таким образом, истинный диалектик, исследуя, как какие понятия исключают друг друга или же согласуются между собой, познает истинное соотношение идей. Но сами по себе идеи, эти вечные архетипы вещей, глубоко отличны от понятий, и Платон стремится выяснить это отличие в диалоге "Софист". Здесь идеи определяютсякак причины вещей, т.е. реальные силы, находящиеся в постоянном живом взаимодействии. Им приписывается способность действия, страдания и постольку – движения. Но это противоречит первоначальному учению Платона: идеи приближаются к чувственному миру, становятся действующими силами, но теряют свою обособленность, неподвижность. Иное учение раскрывается в диалоге "государство". Здесь идеи превращаются в целевые причины, поскольку все они сводятся к одному высшему идеалу, к одной общей цели – к идее блага. Она-то и делает их причинами и одновременно идеальными целями сущего – она подобна Солнцу, которое дает всему и существование и свет. Учение Платона представляет собой дуализм. Идее противопоставляется материя как ее "другое", ее противоположность. Но все мыслимые определения этой материи имеют по необходимости идеальный характер, поскольку всякое определение есть понятие и потому относится к идее. Никакое определение, следовательно, не может исчерпывать существа материи, которое само по себе чуждо всякому определению. Поэтому материя познается как нечто абсолютно противоположное всякой идее или понятию. Она мыслится нами путем отвлечения всяких мыслимых общих свойств и отношений.
Не примиренный дуализм общего и частного, вечной идеи и преходящего явления, идеи и материи вызывает внутренний диссонанс, и Платон побеждает его как величайший из художников гармонией, красотою тех идеальных образов, которые он вызывает. Но такая художественная гармония дает лишь эстетическое удовлетворение. Она содержит в себе как бы предчувствие конечной гармонии, конечного разрешения противоречий составляющего высшую цель человеческой деятельности.
Платон признает высшее идеальное начало, абсолютный идеал, который стоит выше самых крайних противоположностей, выше утверждения и отрицания, бытия и небытия, знания и незнания. Подобно тому, как солнце в видимом мире служит причиной не только света, который делает вещи видимыми, но и самого происхождения, роста, питания существ, так и этот идеал, это божественное благо служит для всего познаваемого причиной познаваемости и причиной бытия. Идеал есть истинная цель бытия, его внутренне основание, которое делает вещи понятными, мыслимыми – и в то же время истинно-сущими, поскольку они к нему приобщаются. Таким образом, Платон признает единство бытия и познания в том высшем идеале, который обусловливает все сущее и все познаваемое. Но этому идеалу противостоит действительность как вечное, непримиренное его отрицание.
Трубецкой С.Н. Учение о логосе в его истории.