Все эти мысли вихрем носились в голове, раскидывая мебель и пугая даже тараканов. Данила посмотрел на своего спутника, терпеливо ждавшего хоть каких объяснений

Бывай, может, свидимся ещё.

Встав и стряхнув по привычке пыль с одежды, сварился с картой и гуськом потрусил на другую сторону широкой улицы.

*****************

Полупустой вагон подземного состава мерно покачивался, убаюкивая запоздалых пассажиров, летел под неспящим городом. Обычный вагон, ничем не отличающийся от других – новый, но не миновавший рук доморощенных художников: кое-где на стёклах уже имелись росчерки царапин и фломастеров. Вентиляторы отопления едва слышно гудели, а новейшая шумоизоляция оберегала усталых пассажиров от раздражающих слух звуков, сопровождающих движение поезда. Кварцевые лампы через равные интервалы времени включались и выключались.

Вагон с лёгким шипеньем открыл двери и поменялся пассажирами с платформой. Одна из вошедших персон никак не вписывалась в картину полудремлющей подземки. Громко смеётся и трещит с кем-то. Несколько сонных, недовольных взглядов, и один снисходительный, почти пустой. Девушка поправила до хруста налакированную чёлку, прицелилась, и не нашла лучше места, чем возле другой девушки, уткнувшейся в шарф и беспокойно спящей. Говорунья жаловалась кому-то на незадавшийся день, но тупых продавцов в бутиках, нерасторопного визажиста, хамоватых таксистов, наглых официантов. Спящая рядом девушка несколько раз вздрагивала от особо громких воскликов и резкого смеха, но всё же не проснулась окончательно, лишь беззвучно шевелила губами. Сидящая напротив бабулька укоризненно смотрела на говорунью, намереваясь сделать замечание. Та заметила на себе недоброжелательный взгляд и, сказав в микрофон «секунду», прикрыла его ладонью. Раздражённо скривила тонкие губы, задрала подбородок и с вызовом спросила:

Вам чего?

Что же вы девушка? Сели возле спящего человека и так громко разговариваете.

Спать надо дома! И не ваше дело, насколько громко я разговариваю.

Презрительно усмехнулась, наблюдая реакцию старой кошёлки, которая лезет не в своё дело. Ещё одна история для подружки о том, как ловко надо ставить людей на место. Постепенно сознание всё же обработало произошедшее, и стало ясно, почему старушка смотрит не на неё, дерзкую и независимую, а на сонную замухрышку, которая не может даже правильно подобрать цвет шарфа. Говорунья раскрыла рот, но спящая девушка снова опередила:

Как ты… да ты издеваешься, мразь?!

Рука сама замахнулась, чтобы дать обидчице пощёчину. Как будет смотреться это конопатое лицо, если на нём появятся пару царапин?

Соня встрепенулась, открыла глаза и увидела нависшую над ней разъярённую блондинку и легла на сиденье, уворачиваясь от удара. Рука мазнула в воздухе и звонко припечаталась в блестящие нержавеющие перила. Блондинка взвыла, разразилась потоком ругательств и угроз, а соня вскочила с места и попятилась, растерянно оглядываясь по сторонам.

Станция номер четырнадцать, - известил голос из динамика, состав стал замедлять ход и за окном начали мелькать опорные колонны павильона.

Несколько человек встало на выход. Рыжеволосая выскочила в открывающуюся дверь под непрекращающуюся брань. Из глаз брызнули слёзы.

Почему, почему опять?! – не сдержавшись, выкрикнула она, взбегая по эскалатору.

Патруль покосился, но не стал останавливать: мало ли отчего плачет, может парень бросил, в дела сердечные лучше не влезать.

Любопытные, сочувствующие и безразличные взгляды провожали заплаканную девушку, а один высокий господин шёл по следу, переливающемся ярко-зелёным, фиолетовым и чёрным цветами.

***************************

Данила крался, прижимаясь к стенам домов. Чувство обострены, слух улавливает каждый звук: лёгкий шум ветра в развалинах, скрип досок, собственная поступь, далёкий вой собаки. Тело – наполненный пружинами и шестернями механизм, послушно выполняет приказы. Движения чётки и аккуратны. Самоуверенность зашкалила и браслет вместе с сенсором движения были отключены, карта города отпечаталась в памяти, а разогнанное до турбо - режима восприятие работает лучше любого датчика. Зрение быстро привыкло к алым тонам ночного полумрака. Порой казалось, что даже дыхание – лишнее. Лёгкие, несмотря на всеобщее напряжение организма, работали через раз, и это было достаточно. От этого чувства неуязвимости распирало грудь.

Вот он, момент истины. Не прятаться ,как тряпка, а рискнуть всем ради свободы другого человека; не бояться сложностей, а самому их искать; не избегать ответственности, мордобоя. Данила, впрочем, понимал, что все эти мысли может ему подсовывать подсознание, чтобы не допустить упадка сил. И чёрт с ним. Как бы там ни было, это правильно.