Февраля Прогуливаем через раз

«Понедельник — день тяжелый». Муж в один из понедельников произнес эту сакраментальную фразу, и Вася потребовал объяснений. Почему тяжелый? Почему именно понедельник? Мы объяснили. Вася кивнул и теперь каждый понедельник подтверждает эту истину. Мало того что вставать после выходных тяжело, так еще первым уроком стоит физра. Это еще можно было бы пережить, если бы не лыжи. Дело в том, что Вася еще с вечера стал готовить почву:

— Мама, я ведь занимаюсь спортом?

— Занимаешься.

— Ты же знаешь, что я хожу на горные лыжи.

— Знаю.

— Тогда объясни, зачем мне еще одни лыжи?

— Ты не хочешь идти на урок в школе?

— Ну наконец догадалась!

— Давай утром решим. Вдруг у вас в зале будет. В зал пойдешь?

— Пойду. А кто решает, когда на улице, а когда в зале?

— Учитель.

— Это как ему захочется?

— Нет, если снега нет, или дождь идет, или холодно, то в зале. А если погода хорошая, то на улице.

Весь вечер Вася клацал пультом от телевизора.

— Вася, мультиков сейчас нет, выключи, — просила я.

— Я не могу. Мне нужно знать, будет ли завтра дождь, ветер и холодно.

Прогноза погоды, как назло, не было. Посмотрела в компьютере. Около нуля. Ветер. Сказала сыну.

— Ну и что это значит?

— Не знаю. Учитель решит.

— Получается, как ему захочется… Вот интересно, а если ему хочется, а нам, ученикам, нет. То что?

— Ничего. Он же учитель.

— А мы человеки.

Утром меня разбудили. Мужчины выясняли отношения.

— Не-е-е-е-т! — кричал Вася, увидев в коридоре свою лыжную экипировку.

— Что случилось? — перепугался муж.

— Не пойду на лыжах! Мама сказала, что их не будет!

— Лыж не будет? — спросил у меня муж.

— Не знаю. Я же не физрук. Я бы не пошла. — Я села в постели, надеясь, что, когда они уйдут, лягу опять.

— Так, Вася, берем лыжи, если будете в зале, я отнесу домой.

— Я не понимаю! Ничего не понимаю! — стонал ребенок.

— Вася, в чем вообще проблема? — не понимал муж. — Опаздываем!

— Проблема-а-а-а! Не хочу-у-у-у! Не могу-у-у! — Вася зарыдал уже натурально. — Как я пойду-у-у-у?

— Пойдешь в лыжном костюме, если не будет лыж, я все заберу, — сделал еще одну попытку муж.

— Аа-а-а-а! — Вася стоял у входной двери и бил по ней лыжным ботинком. Звучало это так: «А-а-а, у-у-у, бум-бум, а-а-а, бум».

— Маша, вставай и сама с ним разбирайся! — зашел ко мне в комнату муж. Надежда лечь испарилась.

— Васенька, ты только на лыжи не хочешь или вообще в школу не хочешь? — спросила я.

— Что это вообще за разговоры по утрам?! — закричал муж, размахивая лыжной палкой.

Дальше мы с Васей шептались под звук ударов ботинком по двери.

— В школу хочу, мне на лыжах неинтересно. Холодно и ноги не ходят. Идешь по кругу, а зачем — непонятно, — хлюпал ребенок.

— Ладно, иди так, в классе посидишь, договорились? Будешь через раз прогуливать, ладно? Сегодня прогуляешь, а в следующий раз пойдешь.

— Мама-а-а-а! — уже радостно взвыл сын. — Обещаю! Буду прогуливать через раз.

— Ну вы вообще… — Муж от возмущения выронил палку.

Ушли. Муж вернулся, скрипя зубами.

— Все дети с лыжами, одни мы — без, — сообщил он мне с порога, — учительница была очень недовольна, что Вася остался в классе. Мне было так стыдно! Как ты можешь? А что будет потом? Он вообще все прогуливать начнет? Что из него вырастет? Как он в институт поступит?

— Ему что, завтра в институт поступать? — Я сделала попытку пошутить. Шутка не прошла.

— Ты! Ты делаешь из ребенка прогульщика! Чтобы этого больше не повторялось! Сама его води в школу — мне стыдно после этого учителю в глаза смотреть!

— Иди на работу, а?

Муж в гневе наткнулся на лыжи — грохот стоял такой… Я быстренько убежала в душ.

Пошла забирать Васю. Встретила на выходе Илью.

Илья очень самостоятельный мальчик. Он сам ходит в школу, сам возвращается. Единственный из всего класса. Он не ляпает себе на рубашку оладьями за завтраком, не выходит из туалета с незаправленной рубашкой и расстегнутой ширинкой, быстро переодевается на ритмику и физру и половине мальчиков помогает завязать шнурки на кроссовках. Очень серьезный. Правая рука Светланы Александровны. На него смело можно класс оставлять — он за всеми присмотрит, приглядит. Потом отчитается по пунктам — кто что делал. Разговаривает со взрослыми, как с детьми неразумными. По-моему, он уже родился взрослым. Но мама Антона мне сказала, что у Ильи — два младших брата. Поэтому он такой самостоятельный. Не от хорошей жизни.

— Привет, — поздоровалась я, — лыжи были?

— Здрасьте. Конечно, были, — строго окинул меня взглядом Илья, — по погоде надо смотреть. Прогнозом интересоваться. А то потом начинается: «Ой, я забыл, ой, я не знал». Стыдно.

— Стыдно, — согласилась я.

Илья кивнул и потопал домой.

Этот мальчик как скажет что-нибудь, так хоть стой, хоть падай.

Дети носились по коридору после уроков. Илья чинно шел к раздевалке.

— Что ты орешь? — поймал он за руку одного мальчика. — Что, на базаре?

А когда Вася однажды потерял портфель, Илья глубокомысленно заметил: «Да, если бы у детей головы отвинчивались, они бы их давно потеряли…»

Как-то Илюша шел и разговаривал сам с собой: «Новую пачку бумаги для рисования сегодня взял. Всего два листа осталось. Тому дай, с этим поделись… что они, едят эту бумагу, что ли? Взял лист — нарисовал. Ничего сложного. Просят и просят…»

— Вась, тебя учительница ругала? — спросила я сына, когда он вышел.

— Нет, а почему она должна меня ругать? — удивился сын. — Знаешь, мама, мне так понравилось уроки прогуливать! Нас в классе пять человек осталось. И мы весь урок в геймбой и пи-эс-пи играли. А я еще с Настей болтал. И рисовал. И даже домашнее задание в прописях написал. Так что мне почти ничего не осталось дома делать. Давай всегда на физру не ходить!

— Нет, Вась, мы же договорились — в следующий раз идешь.

— Ладно, ладно, я понял. Прогуливаю через раз. Я уже и физрука предупредил.