От захватничества кнарциссическим злоупотреблениям

«Захватничество» - этот термин использует психо­аналитик Франсуаза Кушар, говоря о «подразумеваемых основном и дополнительных значениях этого слова. Они возникают ассоциативно и придают его звучанию - по­мимо телесно-вещественного смысла «пленения» и «при­своения» - оттенок «рабовладения», что, в свою очередь, наводит на мысль о рабском клейме, оттиске, матрице. Изначально же термин «захват» имеет юридическое происхождение и подразумевает возможность ограниче­ния и полного распоряжения частной собственностью, в нашем случае - свободой другого, сродни админист­ративному захвату, по аналогии с национализацией или

' Более подробно см. Натали Эйниш «Положение женщины».

31

даже с тюремным заключением».* Если «захват в плен» собственной матерью распространяется также и на мальчиков, то именно с девочками он обретает наибо­лее жестокие и архаические формы и подчас доходит до прямого насилия.

Принуждение соответствовать общепринятым обще­ственным моделям, девальвация женской сексуальнос­ти, выведывание секретов, ужасающие наветы и обвине­ния, всякого рода вмешательство в личную жизнь - вот далеко не полный список наиболее часто встречающих­ся форм, среди которых смешение идентичностей - едва ли не самая обычная, но, тем не менее, далеко не са­мая безобидная форма «материнского захватничества». Франсуаза Кушар следует путем, к которому довольно редко прибегают психоаналитики, - она акцентирует внимание преимущественно на наличии отклонений у родителей, а не возникновении деструктивных или не­вротических импульсов у детей. Это направление с 1965 года уже было обозначено этнопсихиатром Жоржем Девере,** а затем психоаналитик Алис Миллер продолжила его разрабатывать и углублять.

*Франсуаза Кушар «Материнское захватничество и жестокость. Исследование по психоаналитической антропологии».

** «Если в клинических наблюдениях так часто встречается про­блема совращения родителями собственных детей, то это потому, что те же авторы изначально настроены на такое исследование и торопят­ся обнаружить потаенную зону Эдипова комплекса. Феномен, исполь­зуемый скорее неосознанно с целью обобщить или концептуализиро­вать объяснение. Как только объяснение основательно подтверждено ссылкой на миф «ледникового периода», притянутый Фрейдом в под­тверждение одного из его редких спорных утверждений в связи с необ­ходимостью увязать Эдипов комплекс и поведение, которое вызывает побуждение демонстрировать его отсутствие. Я верю в существование Эдипова комплекса, но не в биологическую предрасположенность де­тей к нему, а скорее в биологическую детерминированность комплек­са отца и матери Эдипа - Лая и Иокасты. Именно взрослые провоци­руют и стимулируют, и, скорее всего, будут вызывать и в дальнейшем Эдипов комплекс у рожденных и будущих детей до тех пор, пока мир остается миром». (Жорж Девере «Детские голоса», (1965) в «Эссе по общей этнопсихиатрии», Париж, 1977.)

Прежде чем заострять внимание на проблеме фи­зического насилия родителей над своими детьми и его опустошительных последствиях, Алис Миллер вскрыла суть и сделала доступной пониманию одну из наиболее необычных форм материнского «захватничества», на­званной «нарциссическими злоупотреблениями». Имен­но они стало центральной темой фильма «Беллиссима». Родительские и, в особенности, материнские «нарциссические злоупотребления» собственным ребенком представляют собой самопроецирование родителей на сына или дочь, чьи дарования используются не ради их развития, но ради удовлетворения потребности в общественном признании одного или обоих родителей. В этом же заключается «драма одаренного ребенка». Именно такое название дала своей первой книге Алис Миллер, в которой она подробно останавливается на вышеозначенной проблематике, ранее упорно игнориру­емой психоаналитическими теориями. В наши дни проблема злоупотребления родительским влиянием приоб­ретает первостепенную важность. Как уже говорилось ранее, в связи с развитием контроля над рождаемостью, родительское самоосуществление через ребенка распро­страняется все более широко. В свою очередь, «нарциссические злоупотребления» порождают феномен «ре­бенка-короля», который предполагает ниспровержение всего и всех вокруг, кроме самого ребенка, включая и отца, а вместе с ним сексуальной жизни жены, замыка­ющейся в своей единственной идентичности «матери в большей степени, чем женщины».

Девочки чаще подвержены подобным злоупотреб­лениям, но они - не единственные жертвы: мальчики также несут свою часть бремени. Об этом, например, рассказывает фильм Джуди Фостер «Маленький муж­чина» (1991). История о сверходаренном ребенке, кото­рая убедительно показывает, как мальчика используют сразу две взрослые женщины. Мальчик одновременно

выполняет роль объекта нарциссической проекции не­замужней женщины, несмотря на наличие педагогичес­кого образования неспособной разобраться и справиться с вечным недовольством самой собой, а также эмоцио­нальную роль заместителя спутника жизни для одино­кой матери. Обе женщины соперничают друг с другом, и каждая пытается «захватить в плен» мальчика «для его же пользы». Так ли уж случайно совпадение, что ни одна, ни другая не удовлетворены своей сексуальной жизнью?*

«Нарциссические злоупотребления» могут проявить­ся в различных парных отношениях: отец - сын, мать - сын, отец - дочь, мать - дочь, но именно в последнем случае они проявляются как в наиболее ярко выражен­ных, так и в самых деструктивных формах.** Посколь­ку нарциссическая проекция более простым и естествен­ным образом возникает, когда ребенок принадлежит к тому же полу, что и родитель, а неудовлетворенность из-за недостатка независимости, свободы распоряжать­ся собственной жизнью и возможностей самореализовы­ваться во внешнем мире (за пределами семьи), харак­терна по давней традиции именно для женщин.

В действительности,более широко известен поразительный при­мер «нарциссических злоупотреблений», связанный не с матерью,а сотцом - это случай юного Моцарта. Онописан социологом Норбертом Элиасом в книге«Моцарт. Социологияодного гения», Париж,1991. Чтобы ознакомиться с описаниемэтого случая влитературе с точки зрения «нарциссическихзлоупотреблений», см. Натали Эйниш "Гений социологии", Критика, № 550 - 551.

** «Материнское захватничествов отношении мальчиков, частопринимает более мягкие формы,замаскированные нежностью и лас­кой. Ребенка пытаются пленить с помощью утрированного внимания и любви.Собственничество материпо отношению к дочери проявля­етсяпрежде всего вжестком насаждении собственной материнской модели,уважении толькосвоих желаний и требованияхделать все возможное для полного их удовлетворения». (ФрансуазаКушар, там

В то же время мальчики, которые обременены обя­зательствами реализовывать родительские устремле­ния, становятся жертвами скорее семейной, нежели персональной установки. В представлении родителей их род продолжается в наследнике, тогда как ребенок, «захваченный в плен» матерью единолично, в большей степени подвержен межличностной модели смешения идентичностей, которая парадоксальным образом ста­новится более тяжкой ношей, чем бремя семейных на­дежд и чаяний, так как менее последовательна и ничем не опосредована. По сравнению с мальчиками, на девоч­ках «нарциссические злоупотребления» сказываются гораздо пагубнее, так как нерасторжимо связаны с межидентициональными злоупотреблениями. Лишенная матерью собственной природной идентичности, девочка вынуждена нести двойной груз, конструируя ложную самоидентичность и к тому же помогая реализовывать чужую — материнскую.