Тема 2. Этническая идентичность личности

Тема 1. Этнические грани личности.

Этнические грани личности

Общеизвестно, что люди, принадлежащие к разным на­родам и этническим группам, отличаются друг от друга сво­им поведением, культурой, нравами, обычаями. Пунктуаль­ность, высоко ценимая немцами и голландцами, сравнитель­но мало значит в Испании и еще меньше— в странах Латинской Америки. Североамериканцы запросто зовут друг друга только по имени, но это вовсе не означает дружбы или интимной близости, которые такое обращение предпо­лагало бы в России. Этнические особенности ярко прояв­ляются в искусстве, особенно народном. Не нужно быть тон­ким ценителем, чтобы отличить русскую мелодию от италь­янской или узбекской, украинский орнамент от индийского, английский юмор от французского. Люди обычно без осо­бых затруднений перечисляют черты, типичные, по их мне­нию, для их собственного и для чужих народов, и нередко (хотя далеко не всегда) подобные характеристики и самоха­рактеристики совпадают, принимаются без возражений. Но, с другой стороны, все или почти все подобные характери­стики субъективны, а то и вовсе произвольны.

Именно эта расплывчатость оценок и описаний вызыва­ет у многих исследователей возражения против существо­вания четких границ в содержании таких традиционных для этнической психологии понятий, как национальный харак­тер, национальный темперамент, национальные чувства и настроения. Какими словами можно определить русский на­циональный характер? Порывистый, горячий, добродуш­ный, искренний, смелый, вспыльчивый? Но на все перечис­ленные эпитеты могут претендовать и другие народы. Что, украинцы менее смелы и добродушны, чем русские? Изве­стна склонность украинцев к юмору. Но кто может отри­цать склонность к юмору у русских или у казахов, у турк­мен?

В качестве примера можно привести результаты иссле­дований, проведенных отечественными и зарубежными пси­хологами и этнологами. Вот как выглядят характерологи­ческие портреты типичных представителей различных эт­нических групп.

1. Японец: трудолюбивый, осторожный, организованный, серьезный, упорный, озабоченный.

2. Англичанин: тактичный, спокойный, критичный, ум­ный.

3. Немец: практичный, организованный, трудолюбивый, уверенный, твердый, жесткий, пунктуальный.

4. Русский: откровенный, щедрый, бесшабашный, про­щающий, непрактичный, доверчивый, миролюбивый.

5. Грузин: возбужденный, импульсивный, боевитый, пре­тенциозный, агрессивный.

6. Татарин: гордый, самоуверенный, сметливый, трудо­любивый, хитрый, вспыльчивый, отходчивый.

Те черты, которые мы воспринимаем как специфические особенности национального характера, — это продукт определенных исторических условий и культурных влияний. Они производны от истории и изменяются вместе с нею. А затем, с известным отставанием, меняются и соответ­ствующие стереотипы. Так, в начале XVIII в. многие в Европе считали, что англичане склонны к революции и перемене, то­гда как французы казались весьма консервативным народом; 100 лет спустя мнение диаметрально изменилось. В начале XIX в. немцев считали (и они сами разделяли это мнение) не­практичным народом, склонным к философии, музыке и по­эзии и малоспособным к технике и предпринимательству. Про­изошел промьппленный переворот в Германии — и этот сте­реотип стал безнадежным анахронизмом.

Взаимопроникновение различных культур, определенная стандартизация образа жизни, прогрессирующая урбанизация вызывают у разных народов стремление самоутвердиться в сво­их специфических культурно-психологических ценностях. Культурное самоотождествление теснейшим образом связано с проявлением этнического самосознания народов. Это спе­цифическое этническое отражается, в первую очередь, в ду­ховной культуре, в повседневном быте народа, в его жизнен­ных ориентации, в неповторимом типе мировосприятия. Раз­личные науки пытаются объяснить причины возникновения этнических особенностей как некоей «коллективной» психо­логии, определяющей поведение, эмоции и представления чле­нов этноса. Ведь как отмечал В. Г. Белинский, «...тайна на­циональности каждого народа заключается не в его одежде или кухне, а в их, так сказать, манере понимать вещи...»

В качестве определяющего фактора формирования этно­психологических свойств народов этнографы выделяют влия­ние культурной среды. Собственно, культура начинается с того, что на поведение индивидов накладываются те или иные ограничения, так как целостность культурной среды предпо­лагает выработку единых правил поведения, общей памяти, единой картины мира у представителей конкретного этноса. В процессе исторического развития каждый народ создает собственную однородную систему культурных ценностей, ко­торые используются его членами для выражения своего ми­роощущения и этнического самосознания. Примером этому может служить национальное искусство. В своих различных формах оно способствует сохранению этнического духа, тра­диций, выступая одним из действенных механизмов адапта­ции этноса к деструктивным воздействиям внешних истори­ческих сил. Многие авторы пытаются увязать процесс суще­ствования определенной этнической общности с генезисом и функцией институциональных отношений. Как особый ре­гулятивный механизм, институциональные отношения обра­зуют общепринятые нормы социальной действительности и этнического самосознания и во многом определяются осо­бенностями этнических взаимоотношений, сложившихся в данной культурной среде.

Этнолингвисты в качестве ведущего фактора формиро­вания «психики этноса» рассматривают влияние языка как своеобразной копилки исторического опыта народа. Любой язык сопряжен с этическими, правовыми, религиозными формами общественного сознания, которые несут в себе зна­чительную этническую нагрузку. В основе этих исследова­ний лежат идеи В. Гумбольдта, который ставил задачу ре­конструкции «духа народа» через особенности «внутрен­ней формы языка» (грамматики, семантической структуры). В функциональном плане структура языка в значительной степени направляет структуру мышления индивидов. По­этому в силу доминантности языка среди других психологи­ческих факторов связь этнической психологии с лингвис­тикой представляется продуктивной в решении проблемы этнического самосознания.

В антропологических исследованиях особенности пси­хических свойств этноса часто интерпретируются как «аб­солютизированные психологические» паспорта. Исследова­ние национального характера осуществляется при помощи таких понятий, как «основная» или «модальная» личность, выступающих как своего рода усредненный характер от­дельной культуры. В этом характере выделяют существен­ные признаки исследуемого народа, единые для всех его представителей. На этом основании большинство этнокуль­турных феноменов рассматриваются через призму «основ­ной личности». Подобные взгляды антропологов подверга­ются серьезной критике этнических психологов. Так, известный русский философ и этнопсихолог Г. Г. Шпет под­черкивал, что «можно говорить об устойчивости диспози­ций, приобретенных в коллективном опыте, постоянстве вы­работавшихся "внутренних установок", коллективной "апперцепции" и т. д., не нужно только за ними предпола­гать "готовой врожденности"». По его мнению, любая ис­торическая общность (нация, этнос) носит в себе способ­ность развивать самостоятельное волевое единство, подчиняющее в определенной мере отдельных лиц, ее со­ставляющих. Общий язык, система духовных ценностей, символы, отношения к вещам и людям передаются из поко­ления в поколение, причем унаследованные способы пове­дения служат образцами для будущих действий. Это мно­гообразие факторов определяет «типические коллективные переживания», или особенности психического склада тех или иных этнических общностей. На этом основании Шпет делает вывод, что «ключ к пониманию психологии народа лежит в его истории, в конкретной структуре социальной действительности, образующей наличное бытие „коллектив­ного духа нации"». Из этой посылки следует, что психоло­гия народа проявляется в его отношении к им же создан­ным духовным ценностям. Поскольку каждый индивид является репрезентатором всей реагирующей группы, его личные переживания предопределяются всей массой аппер­цепции, составляющей коллективность переживаний его ро­да, как его современников, так и предшественников. Таким образом, Шпет развенчивает всякую попытку вывести из «психологического индивида» какую-либо систему объек­тивных форм культуры.

Тема 2. Этническая идентичность личности

Этническая идентичность личности, по мнению боль­шинства этнопсихологов, — это осознание себя представи­телем определенного этноса, переживание человеком сво­его тождества с одной этнической общностью и отделения от других.

Существует довольно широкий спектр толкований этни­ческой идентичности личности. Условно их можно разде­лить на две области: личностная идентичность и этниче­ская групповая идентичность. Личностная идентичность оп­ределяется персональными качествами и характеристиками этнофора. Этническая групповая идентичность описывает­ся социальными категориями и базируется на анализе этни­ческих групп, к которым этнофор принадлежит и с которы­ми себя отождествляет.

Личностную идентичность этнофора характеризуют в ос­новном три фактора:

• место этнофора в отношениях с другими (доминиру­ют понятия этнической структуры и этнических ро­лей);
• качества, которыми этнофор наделяет себя (деловые, поведенческие, интеллектуальные);
• самооценка этнофора (адекватная — неадекватная).

Этническая идентичность —это не только осознание сво­ей тождественности с этнической общностью, но и ее оценка (чувства достоинства, гордости, обиды, страха являются важнейшими критериями межэтнического сравнения, эти чувства опираются на глубокие эмоциональные связи чело­века с этнической общностью и моральные обязательства по отношению к ней, формирующиеся в процессе социали­зации индивида). Можно выделить позитивную этническую идентичность, когда позитивные этнические чувства и ат-титюды (социальные установки) включают в себя удовле­творенность человека своим членством в этнической общ­ности, желание принадлежать ей, гордость за достижения своего народа. Негативная этническая идентичность — это наличие негативных аттитюдов к своей этнической общно­сти, что включает даже отрицание собственной этнической идентичности, чувство униженности, стыда, предпочтение других групп и народов в качестве референтных.

Теоретические традиции исследования личностной эт­нической идентичности связаны в основном со школой сим­волического интеракционизма.

Идентичность индивида является результатом попытки соединить социальные роли, которые он выполняет, и его психологические диспозиции с теми моделями личности, которые считаются одобренными в культуре, к каковой при­надлежит конкретный индивид. Эта интеграция является важным внутренним свойством личности, особенно в пе­риод преодоления кризисных моментов жизни.

Направление исследований, определяемых как группо­вая идентичность личности, связано с принадлежностью ин­дивида к определенной социальной группе, в том числе и этнической.

Основные теоретические подходы к анализу понятия этнической идентичности возможны в рамках психоло­гических и социопсихологических исследований группо­вого и межгруппсвого поведения. Толчком к этим иссле­дованиям всегда являются социальные факты групповой дискриминации, национальной вражды, этноцентризма, предубеждений, то есть факты межгрупповых конфлик­тов. Эти теоретические подходы можно разделить на че­тыре традиционно выделяемые в психологии группы: пси­хоаналитическую, бихевиористическую, когнитивную и деятелъностную.

Психоаналитики объясняют социальное поведение че­ловека интрапсихическими факторами. Они исходят из пер­манентного конфликта между личностью и социумом, обу­словленного доминирующей ролью в человеческой жизни бессознательных импульсов, подавляемых обществом. Идея агрессивного начала в человеке лежит и в основе объясне­ния межгруппового взаимодействия. 3. Фрейд первым дал развитую психологическую интерпретацию межгрупповых отношений и, в частности, проблемы отождествления ий-дивида с группой, то есть явления социальной идентифика­ции. Фрейд связывал это явление с противопоставлением любви к собственной группе и агрессии по отношению к другим. Постулировав факт неизбежности, универсально­сти аутогрупповой враждебности в любом межгрупповом взаимодействии, фрейдисты считают ее главным средством поддержания сплоченности и стабильности группы. Все­гда можно связать любовью большое количество людей, но всегда останутся и такие, на которых можно будет направ­лять агрессию. Они объясняют враждебность индивида к «чужим» и привязанность к «своим» амбивалентностью эмо­циональных отношений раннего детства, которые перено­сятся на социальное взаимодействие: любовь и подавляе­мая агрессия трансформируются в любовь к лидеру и аг­рессию к аутогруппе.

Идея Фрейда и его последователей о неизбежности вра­ждебного отношения к аутогруппам прочно вошла в теоре­тические построения исследований межгруппового взаимо­действия не только психоаналитической ориентации, но и некоторых других научных школ. Сам Фрейд, в частности, оказал значительное влияние на Т. Адорно.

Классическая работа Адорно и его сотрудников — уче­ние об авторитарной личности. Авторитарность личности, по Адорно, — продукт ранней социализации в семье. Если родители сознательно или бессознательно стремятся к силь­ной зависимости ребенка от них, ограничивая и подавляя его свободу строго регламентированными нормами поведе­ния, то в дальнейшем он будет чувствовать себя комфортно только в ситуациях статусно оформленных и эмоционально знакомых. Авторитаризм тесно связывается с этноцентриз­мом, то есть с тенденцией быть жестко связанным с собст­венной группой и отклонять все касающееся других групп. Именно степень авторитарности личности, по мнению Адорно, автоматически определяет ее поведение в межгруп­повой ситуации. Тем не менее, Адорно сделал шаг вперед на пути объяснения социального поведения от причин чис­то психологических к социально-психологическим, объяс­няя групповое поведение не бессознательными влечения­ми, а процессами воспитания.

В противовес Адорно Дж. Доллард и Л. Берковитц сочли групповую предубежденность продуктом нормального функ­ционирования человеческого сознания. Агрессивное поведе­ние индивидов по отношению к другим группам возникает при наличии у них фрустраций, имеющих социальный ха­рактер. Фрустрации появляются, когда индивид начинает сравнивать себя с подобными. Меньшее количество различ­ных преимуществ (материальных и духовных благ, власти и т. д.), чем у других, особенно в сравнении с индивидами той же социальной категории, ведет к фрустрациям, которые не­избежно выливаются в агрессивное поведение.

Этническая идентичность сильнее выражена у тех лю­дей, которые живут в культурной среде, значительно отли­чающейся от собственной. Важную роль играет то обстоя­тельство, к какой группе этнического большинства (или меньшинства) принадлежит человек. Представления об эт­нических группах быстрее и острее формируются у представителей этнического меньшинства, но порой в детстве представители меньшинства предпочитают не свою груп­пу, а хотят быть в группе этнического большинства. В этом случае может сформироваться ложная идентичность: ре­бенок воспринимает себя в качестве членов доминирую­щей группы, а не в составе сиоей реальной этнической группы.

С возрастом и развитием этнической идентичности у чле­нов этнических меньшинств обычно происходит сдвиг к «внутригрупповой ориентации на свою этническую группу». Людям свойственно стремление сохранить или восстановить позитивную этническую идентичность, которая дает ощуще­ние психологической безопасности и стабильности.

Эта распространяется и на межгрупповые отношения объясняя, в частности, появление националистических ус­тановок. Таким образом, установки этнофора по отноше­нию к аутгруппам могут рассматриваться как способ разре­шения внутриличностных конфликтов и противоречий. Аг­рессивное поведение по отношению к членам других групп сочетается с признанием и любовью по отношению к «сво­им», то есть к группам идентификации.

Бихевиористы пытаются ответить на вопрос, почему большое количество индивидов выбирает одну и ту же ми­шень для агрессии и почему агрессия часто — групповой, а не индивидуальный феномен. Так, социальный психолог М. Шериф провел классические исследования для выясне­ния возникновения межгрупповых отношений и влияния функциональной взаимозависимости между группами. Он показал, как дружелюбные отношения между отрядами мальчиков в летнем лагере трансформируются во враждеб­ные в результате искусственно введенного фактора межгруп­повой конкуренции. Объективный конфликт интересов при­водит к появлению негативных аутгрупповых стереотипов и в то же время способствует внутригрупповой сплоченно­сти и поддержке.

Согласно теории группового конфликта, реальный кон­фликт интересов между группами (актуальный, или имев­ший место в прошлом, или предполагаемый) обусловлива­ет отношения конкуренции и ожидание реальной угрозы со стороны другой группы. Реальная угроза, в свою очередь, обусловливает:

1. Враждебность отдельных членов группы к источнику угрозы.

2. Увеличение внутригрупповой солидарности.

3. Более полное осознание индивидом своей групповой принадлежности.

4. Увеличение непроницаемости границ группового членства.

5. Уменьшение степени отклонения индивидов от выпол­нения групповых норм.

6. Увеличение меры наказания за нарушение этих норм вплоть до изгнания нарушителя из группы.

Таким образом, Шериф и его последователи, не делая, соб­ственно, процесс идентификации самостоятельным предме­том исследований, фиксируют этот процесс как необходимое следствие межгруппового конфликта. Бихевиористы вывели проблему межгрупповых конфликтов на социальный уровень, рассматривая ее не как функцию взаимоотношений между отдельными индивидами, а как функцию межгрупповых, в том числе этнических, отношений.

Очень важен внешний критерий признания другими людьми этнической принадлежности человека, особенно ко­гда наблюдаются заметные различия внешности. Даже лю­ди, имеющие объективные основания причислять себя к ка­кой-либо общности, например дети из смешанных в расо­вом отношении браков, часто оказываются чужими для нее: кем бы сам себя ни осознавал мулат, для белых он — негр, а для черных -— белый. Когда явных межгрупповых разли­чий во внешности нет, существует высокая степень согла­сия между внешними и собственными критериями идентичности: группа примет человека, даже если он по крови — «чужой». Такой легкий и свободный выбор своей этниче­ской принадлежности возможен у белорусов, русских, ук­раинцев, культура и облик которых во многом близки, то есть ребенок-белорус или украинец может осуществить свой свободный выбор и осознавать себя русским, и окружаю­щие могут также относить его к русским, и наоборот.

Исследования этнопсихологов подтвержда­ют, что человек, хотя и с разной степенью интенсивности, может идентифицировать себя одновременно с двумя этни­ческими группами.

В качестве меры уменьшения конфликта между этниче­скими группами бихевиористы предлагают постановку об­щих для конфликтующих групп целей, вынуждающих их к сотрудничеству и кооперации.

Многочисленные эксперименты привели к постановке вопроса о роли когнитивных процессов в регуляции меж­группового, в том числе и межэтнического, взаимодейст­вия. Положения когнитивной психологии хорошо разрабо­таны, и их применение к социальным процессам дало ин­тересные результаты. В основе когнитивных процессов лежит категоризация, представляющая собой адаптивную функцию человеческой психики, структурирующей беско­нечное многообразие стимулов окружающей среды в более упорядоченную совокупность отдельных категорий. В про­цессы категоризации включаются как сам субъект, так и его окружение. Воспринимая других людей, субъект акценти­рует внимание на их сходстве и различии с собой. Он, та­ким образом, постоянно воспринимает других людей или как членов той же категории, что и он (своя группа), или как членов категории, к которой он не принадлежит (чужая группа). Разрабатываемый подход в дальнейшем оформил­ся в так называемую теорию социальной идентичности, ко­торая является сегодня, пожалуй, одной из самых популяр­ных в западной социальной и этнической психологии. Основной тезис этой теории состоит в том, что у социальной группы существует потребность создавать положительно оцениваемые отличия от других групп, чтобы обеспечить своим членам позитивные самооценки, ибо личность склон­на определять себя в терминах своей принадлежности к со­циальной группе.

Члены этнического меньшинства часто имеют понижен­ную самооценку, болезненное самолюбие и сверхчувстви­тельность к дискриминации. Но принимая негативную идентичность, человек может относить негативные суж­дения к другим членам своей группы, а не к самому себе, устанавливая психологическую дистанцию между группой и собой.

Осознание себя как члена негативно оцениваемой в об­ществе группы допускает и формирование идентичности по принципу: «Пусть мы такие плохие, но это действительно мы», то есть происходит эмоционально-агрессивное подчер­кивание своей этнической принадлежности.

В случае неблагоприятного межгруппового сравнения че­ловек может выбрать и стратегию индивидуальной мобиль­ности, которая состоит в попытке сознательно сменить груп­пу, сформировать измененную идентичность, даже биоло­гически изменить свою расовую принадлежность. Но на уровне обыденного сознания многие люди считают, что на­циональность дана человеку от природы.

Действительно, в процессе социализации общество «при­писывает» ребенка к определенному этносу. В результате у большинства людей проблемы выбора не возникает, но чле­ны группы этнических меньшинств и выходцы из межэт­нических браков могут проходить длительный период «выбора своей этнической идентичности». У этих людей в процессе этнической идентификации кроме критерия при­писывания (кем другие их воспринимают), большую роль играет и критерий внутреннего выбора (кем они сами себя осознают), то есть принадлежность человека к тому или иному народу определяется не биологической наследствен­ностью, а сознательным приобщением к его культурным ценностям и святыням.

Социальная категоризация и неразрывно связанное с ней социальное сравнение (для достижения позитивного отли­чия своей группы) сами по себе достаточны для возникно­вения предубежденности по отношению к другим группам. Поэтому когнитивисты считают, что самый лучший способ уменьшить межгрупповой конфликт— минимизировать различия между группами. Кооперация должна восприни­маться не как межгрупповая, а как внутригрупповая. Если же групповые границы сохраняются, взаимная кооперация не ведет к улучшению межгрупповых отношений. Как толь­ко непосредственная цель кооперации будет достигнута, со­храняющееся деление на группы вновь вызовет к жизни ког­нитивно воспринимаемый конфликт интересов и внутри-групповую пристрастность. Выход может быть найден, если учитывать то положение, что пересекающаяся категориза­ция эффективно нейтрализует дифференциацию. То есть принадлежность к нескольким группам смягчает конфликт между конкурирующими группами.

С позиции деятелъностного подхода процесс иденти­фикации индивида с группой — не спонтанная, изначаль­ная характеристика (как считают представители когни­тивного подхода), а зависимая величина, определяемая структурой межгрупповой деятельности. Когнитивные де­терминанты можно представить себе в виде некоторого по­стоянно действующего фона, конечная же выраженность феномена идентичности зависит от целого ряда социаль­ных факторов, на которые не могли не обратить внимания сами же сторонники теории социальной идентичности. Это степень законности статусных различий между группами, принадлежность к большинству или меньшинству, форма организации межгруппового взаимодействия (конкуренция или кооперация). Однако эти условия групповой деятельности, по мнению когнитивистов, не могут существенно изменить изначальность межгрупповой конфронтации, ес­ли категориальное деление достаточно явно выражено. «Категориальное членство» автоматически развертывает цепочку когнитивных процессов, последовательно доводя его до межгрупповой дифференциации на ментальном уровне и, соответственно, до межгрупповой дискримина­ции на уровне поведенческом.

Деятельностный подход к анализу группового и межгруп­пового поведения исходит из того, что психическая деятель­ность членов группе виде социальной категоризации явля­ется лишь опосредующим звеном влияния объективных условий на социальное поведение. В. С. Агеев, изменяя ус­ловия взаимодействия экспериментальных групп, выделил, помимо уже известных, несколько принципиально новых параметров: цели межгруппового взаимодействия, критерии оценки межгруппового взаимодействия, степень зависимо­сти индивида от группы, а также успех или неудача группо­вой деятельности {1J.

Кроме того, Агеев полагает, что наряду с несомненны­ми, отмечаемыми всеми авторами, дифференцирующими тенденциями, тенденциями к обособлению, к осознанию и подчеркиванию собственной отличимости, практически лю­бой группе свойственны следующие характеристики:

1. Стремление быть составной частью и чувствовать свою принадлежность к некоторой более широкой со­циальной общности (групповая аффилиация).

2. «Групповая открытость». Степень открытости группы межгрупповому взаимодействию характеризует меру ее социальной контактности, степень включенности в социальные процессы более высокого порядка.

3. «Межгрупповая референтность» — потребность в об­ращении к значимой внешней группе, которая высту­пает либо как носитель определенных ценностей и норм, либо выполняет роль «зеркала».

Интегративные и дифференцирующие процессы в меж­групповом взаимодействии сосуществуют одновременно и в нормальных условиях уравновешивают друг друга. Оба этих процесса необходимы для существования и развития группы в системе социальных, в том числе этнических, свя­зей и отношений. Но каждый из названных процессов вы­полняет специфические функции. Дифференцирующие межгрупповые процессы ответственны за создание соци­альной идентичности и аутентичности группы, ее объектив­ной и перцептивной отличимости от любой другой; за под­держание и укрепление границ группового (этнического) членства и признание этого членства в качестве личностно-значимой ценности. Интегративные групповые процессы, напротив, призваны предохранять группу от изоляции и са­моизоляции; они обеспечивают все богатство связей с дру­гими группами: вхождение группы в более крупные соци­альные общности, трансляцию ценностей и норм более высокого порядка, обмен и обогащение предметным, соци­альным и культурным опытом.

Этнический статус чаще всего остается неизменным на протяжении всей жизни человека. Но все-таки этническая идентичность не статичное, а динамичное образование, по­этому внешние социальные обстоятельства могут толкать человека любого возраста на переосмысление роли этниче­ской принадлежности в его жизни, приводить к трансфор­мации этнической идентичности, особенно в случае межэт­нического брака.

Ситуация межэтнического общения дает человеку боль­ше возможностей для приобретения знаний об особенностях . своей и других этнических групп, способствует развитию межэтнического понимания и формированию коммуникатив­ных навыков. Русский, живущий в многонациональной Мо­скве, быстрее осознает свою этническую принадлежность, чем житель Вологды, города с моноэтническим составом, От­сутствие опыта межэтнического общения обусловливает и меньшую предрасположенность к подобным контактам, и меньший интерес к собственной идентичности.

Результаты исследований этнопсихологов позволяют вы­делить три основных типа этнической идентичности: эт­ноцентрическую, полиэтническую и трансэтническую.

Этноцентрическая идентичность, во-первых, обозна­чает ориентацию личности только на одну, свою этническую общность, с которой она связывает свои ожидания, жизнен­ные планы, установки, свою судьбу. Причем связь по крови с этой общностью совсем не обязательна. Блестящим при­мером служит великий языковед В. И. Даль, вся жизнь ко­торого была посвящена созданию «Толкового словаря рус­ского языка». Этноцентрическая ориентация закладывает­ся паспортной системой, которая извне идентифицирует людей с конкретным этносом.

Однако слово «этноцентризм» имеет не одно, а по край­ней мере два самостоятельных значения. Во-первых, оно обозначает тот элементарный, всеобщий факт, что отправ­ным пунктом восприятия и оценки чужих обычаев, нравов и т. д. является опыт собственной этнической группы; речь здесь идет не об определенной системе взглядов, а скорее о некотором неосознанном чувстве, которое окрашивает на­ши восприятия и представления.

Во-вторых, этноцентризм обозначает предпочтение об­раза жизни собственной этнической группы всем осталь­ным: все свое, «наше» является самым лучшим, превосхо­дит все остальное. Такой взгляд, хотя он и встречается час­то, отнюдь нельзя назвать всеобщим. Бывают случаи, когда люди не только не считают свою культуру, нравы, обычаи самыми лучшими, но, напротив, обнаруживают нечто вро­де комплекса неполноценности, благоговея перед всем чу­жеземным.

Полиэтническая идентичность характеризуется разно-ценным отношением к нескольким этносам, знанием или желанием знать несколько языков, желанием одновременно пребывать в двух или нескольких культурных средах. Этот тип этнической идентичности исконно характерен для жителей Швейцарии и актуален в США. Некогда офици­ально признанной доктриной в Соединенных Штатах был «американский патриотизм», вынуждающий всех прожи­вающих на территории США быть истинными американ­цами, забыв о своем настоящем этническом происхожде­нии. В настоящее время эталоном является полиэтническая, бинарная (билингвная) личность, которая наряду с приня­тием американской культуры сохраняет традиции культуры своей исторической родины — владение ее языком, принад­лежность к ее религии, воспитание своих детей в «искон­ных» традициях. Этот эталон двойной лояльности был бы равносилен тому, как если бы в наших паспортах записыва­ли не одну, а несколько национальностей, отражающих эт­ническую принадлежность наших родителей. Человека, жи­вущего и сознательно участвующего в культурной жизни и традициях двух разных народов, называют маргинальной личностью. Полиэтнизм характеризуется вариативностью своих проявлений. Бывает, что человек вынужден приоб­щаться к культуре, к особенностям образа жизни, нацио­нальным традициям иноэтнической общности, поскольку он по каким-либо обстоятельствам попадает в условия ино-зтнической среды. Или же в результате сложных этнотранс-формационных процессов в рамках своей этнической общ­ности функционируют различные подсистемы или сферы иноэтнической культуры (язык, обычаи и обряды и другие культурные и религиозные элементы). В другом варианте полиэтнизм обусловлен изменением значимости определен­ных этнокультурных элементов в процессе этногенеза (про­исхождение и формирование) той или иной общности. Так, например, угасание роли традиций и обрядов у некоторых народов Севера нашей страны обусловливает их ориента­цию на другую, иноэтническую культуру, например, рус­скую как доминирующую.

И последней разновидностью этнической идентичности, которая встречается реже всего, является трансэтнизм, ко­гда личность, не причисляя себя ни к одному этносу, отно­сит себя ко всему человечеству, выходя на надэтнический уровень представления о своем «я» как о субъекте мирово­го сообщества (гражданин мира). Примером могут служить такие исторические личности, как Лев Толстой в России и Махатма Ганди в Индии.