Заключительные выводы

Если обратиться к содержательной стороне регистров, рассматривая их в генетическом аспекте, то стоит отметить некоторые ключевые моменты.

Во-первых, в генетическом отношении регистр нужности является первичным. Это выражается, прежде всего, в его предструктурированном наполнии, он принадлежит той сфере психики, где пока еще отсутствуют четкие структуры. Потребностное начало, характерное для этого регистра сложно поддается вербальному описанию. Здесь можно обратиться к клиническим наблюдениям Балинта, где автор употреблял понятие первичных субстанций, для объяснения генетически ранних конфигураций взаимоотношений (если понятие «взаимоотношение» здесь вообще приемлемо). В этом плане первичным является стабильность этих субстанций, обеспечивающая онтологическое благополучие ребенка, или регрессировавшего взрослого.

Во-вторых, при закономерном в плане развития появлении структурированного мира (главной характеристикой данного процесса является дифференциация объектов, выражающаяся в созревании, прежде всего, перцептивных механизмов) ребенок пытается сохранить предструктурированное состояние, путем «цепляния» или «слияния» с объектами. При этом главной характеристикой этого процесса является нарциссическое, обезличенное восприятие объекта. Объект в данном случае является продолжением субъекта и необходим, в первую очередь, для заполнения дефицитарного сегмента самости. Пассивность регистра нужности здесь трансформируется в активный нарциссический катексис, характерный для регистра слияния.

В-третьих, возникновение дифференцированных объектов порождает состояние тревоги, ребенок обнаруживает присутствие «чужих» объектов (сиблинги, другой родитель, да и сама по себе активность матери заставляет признавать наличие «иных»), обладающих разной степенью активности. Здесь возникает регистр вторжения, препятствующий нарциссическому катексису объекта. А учитывая то, что объект слияния является своего рода продолжением субъекта, это вторжение воспринимается как угроза собственной фрагментации.

В-четвертых, закономерно возникающий в процессе развития эротизированный объектный компонент, нуждается в своем объектном выражении. Однако нарциссический катексис объекта затрудняет его объектный катексис. Иными словами, объект, воспринимаемый как продолжение собственной самости не может полноценно восприниматься в качестве отдельного объекта. Он является отражением интрапсихической структуры,— структуры самости субъекта. Безусловно, один и тот же объект может быть одновременно катектирован объектным и нарциссическим либидо. Однако, на наш взгляд, один из катексисов является дополнительным в отношении другого. При нарциссическом катексисе объекта, объектный катексис может быть реализован лишь частично. В частности, Х. Кохут, анализируя изменения, являющиеся следствием проработки нарциссического переноса, отмечает расширение и усиление объектной любви, или даже, если быть точнее,— способности к объектной любви.

И в пятых, нереализованный объектный катексис, нуждается в реализации. И находит окольный способ, достаточно часто, используя для этого… агент вторжения. Как бы парадоксально это не выглядело, но наличие вторгающегося агента часто усиливает эротический компонент в отношении нарциссически катектированного объекта. Это можно наблюдать как в клинической практике, так и на примере простых наблюдений обыденной жизни. Появление соперника/соперницы усиливает внимание и повышает ценность объекта. Закономерным следствием этого является активация сексуально-агрессивных аффективных тенденций.

Здесь мы сталкиваемся с центральной амбивалентной осью регистра вторжения. С одной стороны, актуализация регистра посягает, а порой и разрушает состояние нарциссического цепляния, слияния или оккупации (регистр слияния), тем самым вызывая тревогу и агрессию,— как следствие угрозы собственной фрагментации (часть меня действует без меня). С другой стороны, данный регистр используется как вспомогательное средство объектного катексиса, иными словами, с помощью агента вторжения усиливается эротизированное объектной восприятие партера/партнерши.

Если регистр слияния отражает использование объекта в собственных регрессивных нарциссических целях, выражаясь словами одной моей клиентки: «Я не могу себя любить. Я любила себя с помощью него». То регистр вторжения позволяет «любить объект с помощью другого»(!), так как при нарциссическом слиянии с объектом, любить его в качестве объекта как такового (в классическом понимании) почти невозможно (так как для этого необходим сам объект со своими границами). Для этого используется агент вторжения. Но вся проблема заключается в том, что помимо этой функции, и даже, прежде всего, агент вторжения вызывает невыносимую боль, связанную с угрозой разрыва с объектом, а по сути — расщепления собственной самости (так как объект является продолжением собственной самости). Вышеотмеченное, на наш взгляд, позволяет понять смешанность и амбивалентность аффективного компонента ревности, где в интенсивной динамике сосуществуют тревога, доходящая до паники, агрессия, эротическая страсть и отчаяние.

В заключении стоит отметить, что предложенная модель не затрагивает всех аспектов ревности, а ограничивается первичной, наиболее ранней и примитивной ревностью. Вместе с тем, мы понимаем, что имеют место достаточно вариативные и важные аспекты, характерные для генетически более поздних форм ревности. Например, экзистенциальные проявления, связанные с изолированностью и страхом одиночества.