Кто приживется, а кто не очень

Тремя основными факторами, определяющими способность русского эмиг­ранта адаптироваться в западном обществе являются:

а) умение быстро обучаться и оперативно обрабатывать большие объемы
информации

б) подходящая профессия

в) стандартизированность личности, отсутствие нехарактерных для пред­
ставителей западного общества потребностей.

Кратко рассмотрим эти факторы.

Итак, прежде всего: если вы плохо переносите переутомление, перегрузку психики событиями и информацией, любите жить спокойно и неторопливо -не следует ехать на Запад делать карьеру. Первые несколько лет эмиграции будут очень тяжелыми. Изучение языка, адаптация в совершенно чужой куль­туре - это нагрузка, сравнимая с той, которую накладывает на вас ваша рабо­та. Или даже большая. Знаете, к примеру, как утомляет устный перевод? Два-три часа такой работы - и все, хочется лечь на диван и ни о чем не думать. Особенно с непривычки. Разговор на иностранном языке - задача попроще, но тоже поначалу утомительно. А ведь придется не только язык изучать и страну осваивать. Надо еще и работать, причем не хуже, чем ваши местные коллеги. Если вы к этому не готовы, если вы не обладаете достаточной вы­носливостью и работоспособностью, а также достаточной устойчивостью пси­хики - не пытайтесь прыгнуть выше головы. Исходите из ваших реальных возможностей. «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». Тем бо­лее, что у многих уезжающих на Запад эмигрантов есть все шансы стать там не вторыми, а последними. Типичной является ситуация, когда крепкие про­фессионалы с многолетним стажем работы из-за неспособности выучить до приемлемого уровня новый языка и адаптироваться к особенностям местной

104
культуры становятся в эмиграции никем, люмпенизированными спивающими­ся безработными.

Многое зависит и от вашей профессии. В целом ряде профессий делать карьеру на Западе с нуля, сразу после приезда, крайне трудно, а часто и по­просту невозможно. Слишком многого вы не знаете в плане языка, культуры, быта, административной системы, да и тамошние профессиональные техноло­гии нередко весьма отличаются от российских. Уж не говоря о том, что часто место получить сложно, особенно если в стране избыток своих специалистов. В таких случаях лучше для начала съездить в Европу поучиться. Например, диссертацию сделать. Денег, конечно, много не заработаете, но зато не при­дется в первый год работать по четырнадцать часов в сутки, пытаясь давать производительность хотя бы на уровне остальных сотрудников. В аспирантуре низкую эффективность вашей работы первое время потерпят. За время аспи­рантуры обживетесь в стране и найдете приличную работу.

Исключение - чистая наука, постдоки и более высокие уровни. А также программирование. Тут тоже трудно, но не критично. Процесс более-менее налажен - приедете, с вами кое-как объяснятся по-английски, и будете си­деть в лаборатории или за компьютером, занимаясь тем же, чем вы привыкли заниматься в России. Всякая бумажная работа, конечно, будет отнимать у вас гораздо больше времени, чем дома, но, повторяю, ситуация не критическая, работать можно. А вот как собирается с нуля работать, к примеру, эмигри­рующий в Канаду врач-психиатр - этого я не могу себе представить. Реально - никак, какие бы иллюзии он не питал на этот счет. На пособие сядет. И сам пойдет к местным психиатрам лечить вызванную этим фактом эмоциональную фрустрацию.

Мир живущих на пособие - это отдельная тема, мало мною изученная. При­веду лишь выжимку из разговора с неким казахским немцем дядей Васей, трактористом, переселившимся в Германию, и, конечно же, севшим на посо­бие - а кому он нужен, пятидесятилетний иммигрант, знающий две сотни слов по-немецки, при общем-то перепроизводстве сельхозпродукции в Европе. А даже если и нашелся бы добрый человек, готовый взять его на работу, требу­ется действительный в Германии аттестат о профессиональной подготовке, без которого нельзя даже на простой трактор человека посадить. «Я о земле мечтаю, в поле хочу. Всю жизнь трактористом был. Сижу дома и вспоминаю, как весной земля пахнет, вороны кричат. Тоска!» Конечно, немецкая соци­альная служба может оплатить ему курсы переподготовки, и получит он бу­мажку о том, что не верблюд. Только для курсов надо хоть как-то немецкий язык выучить, а в пятьдесят лет это уже сложно, особенно если всю жизнь был трактористом и сроду никакие языки не учил. В принципе, все решаемо, только для этого воля нужна. Воля к преодолению множества препятствий, возникающих в процессе адаптации в чужой стране. И минимум способностей. Этой воли и не хватает многим, сидящим на пособии. Что, в общем, нормаль­но. Не всем же быть Штирлицами, кому-то хочется просто землю пахать. Вот только вот в ситуации, где нужны именно Штирлицы, простые пахари будут годами сидеть на пособии, тосковать и спиваться. Эх, дядя Вася, чего же тебя на старости лет в Германию понесло? А просто не думал дядя Вася ни о чем, когда уезжал. Все ехали - и он поехал. Можно и немецкий выучить, и на кур­сах трактористов заново поучиться. Но нет у него ни воли к преодолению препятствий, ни способностей, чтобы их преодолевать. У многих эмигрантов этой категории ситуация попросту зацикливается: нет работы - нет языка, а нет языка - нет работы. Описанная ситуация типична для тех, кто приехал в

новую страну наобум, без долгих предварительных размышлений о том, чем и как они будут там заниматься.

Оглянитесь вокруг. Если среди ваших коллег есть люди (не один и не два человека, а именно люди), временно или постоянно работающие на Западе, значит и у вас в принципе получится, можно съездить. А вот если вы не знае­те никого из представителей вашей профессии, кто бы там работал, или про­читали в газете об одном — двух таких, доросших предварительно до статуса мировой знаменитости - похоже, что и вам не следует питать ложных иллю­зий. Если уж очень хочется на Запад, придется идти обходным путем - снача­ла там поучиться. И помните, что уехать не сложно, сложнее устроиться по приезду. Ехать в незнакомую страну с мыслью «найти там работу» - это дет­ский сад. Современный мир - не Америка времен Джорджа Вашингтона, и вы - не наемный сельхозрабочий тех времен.

Теперь о психологической нестыковке с западным обществом. Об этом уже много говорилось на протяжении всей книги. Здесь я лишь добавлю несколько абзацев, которые помогут вам оценить, насколько выраженной эта нестыковка будет именно в вашем конкретном случае.

Прежде всего, ответьте себе на один вопрос. Какое место в вашей жизни занимают: пьянки с друзьями, девушки, философские разговоры за жизнь? На Западе будет ощущаться острый недостаток всего этого. Далее вспомните, чем вы отличаетесь от остальных, от среднего человека? Что есть особенного в вашей жизни, важного для вас? Может быть, к примеру, вы привыкли в России к определенному, очень специфическому кругу общения? Или каждые выход­ные каким-нибудь не слишком традиционным способом снимаете накопившее­ся за неделю напряжение? Допустим, приезжаете на дачу, напиваетесь там в хлам и стреляете из ружья по воронам? Подумайте, не будет ли на Западе затруднений со всем этим. Ибо там хорошо именно нормальному среднему человеку. А чем сильнее вы хоть в чем-нибудь отличаетесь от среднего, тем выше вероятность того, что в ориентированном исключительно на среднего человека обществе вы не приживетесь.

Проблема заключается даже не столько в ваших конкретных особенностях, увлечениях и идеях фикс. Если вы всю жизнь всего лишь фанатично коллек­ционируете марки - уже плохо. Дело тут не в самих марках, дело в складе характера, не слишком подходящим для жизни на Западе. Не уживаются в тамошней среде люди, которым вечно неймется, которым не достаточно про­сто жить спокойно и быть как все. Встречаются и русские, похожие на евро­пейцев по складу характера. Стандартные интересы, формализованное обще­ние, акцентированность на внешнем, небольшие запросы, повышенная завя-занность на коллектив. И главное - ничего на заднем плане, вот он весь че­ловек, здесь. Ходит по утрам на работу, вечером возвращается домой, ужинает, смотрит телевизор, ложится спать. И это все. Никакого рояля в кус­тах, никаких бесов в тихом омуте. Люди такого типа приживаются лучше, для них единственная проблема - адаптация в чужой культуре. Но если вы в дет­стве мечтали стать космонавтом или шпионом - Европа, скорее всего, не для вас. У вас неподходящий тип психики, вы резко не сойдетесь характерами с местным населением.

И в дополнение, небольшое наблюдение о степени приживаемости на Запа­де представителей различных российских регионов. Здесь, конечно, лишь самые общие, среднестатистические заключения, конкретно к вам это может не иметь никакого отношения. Но всё равно интересно. Так вот, лучше всего уживаются в Европе выходцы из Питера, чуть хуже представители провинци­альных городов европейской части России, значительно хуже - москвичи, и

совсем уж плохо - сибиряки. Питерцы, в отличие от москвичей, более вежли­вы, менее агрессивны, меньше требуют от себя и от окружающих. Они на­правлены скорее на мягкое обустройство жизни, чем на борьбу и достижение цели. Менее искренни, в том числе и сами перед собой. Готовы большим жертвовать ради достижения спокойствия и внешней гармонии. Более склон­ны жить как все, подстраиваясь под окружающее общество. Там, где у моск­вича и мысли не возникнет прогнуться и поискать компромисс - «еще эти французишки будут мне тут что-то вякать» (мне! со всей моей распальцов-кой!) - там питерцу и в голову не придет быть чем-то недовольным. Он будет жить так, как живет общество вокруг него. «А как же иначе, хамить, что ли, людям?» С сибиряками же просто беда. Широкая и дикая, но в то же время детская и ранимая сибирская душа Запад, как правило, категорически не приемлет, но в то же время очень хочет с ним подружиться. А от такого дуа­лизма сильно страдает и напрягается.

Вернемся к ранее описанному примеру. Вас вызывают в школу, где учится ваш ребенок. Сообщают, что он не улыбается. Требуют, чтобы улыбался. Мо­сквич, скорее всего, сразу пошлет: «Не ваше дело! Вам деньги платят за то, чтобы вы его математике учили, а не улыбаться заставляли. И вообще, у меня работы завал, а вы меня по всякой ерунде дергаете. В будущем все претензии только в письменном виде, вот моя визитка». По итогам десятков таких случа­ев он останется крайне недоволен Францией, и, по окончании срока контрак­та, уедет в Москву. Выходец из Санкт-Петербурга проведет воспитательную беседу с ребенком, попросит его улыбаться, быть вежливым, вести себя куль­турно. И сам будет делать то же. В итоге, может быть, и приживется в стране. Ну а сибиряк живет на надрыве. Он будет долго извиняться за ребенка, потом придет домой и даст ребенку по шее, потому будет сомневаться и страдать, возненавидит школьную учительницу, поплачется друзьям за бутылкой, поде­рется с друзьями. В итоге, не вынеся такого стресса, бросит все и уедет домой до окончания контракта.

Повторяю, здесь все изложено очень упрощенно и гротескно. Есть и сиби­ряки, живущие на Западе десятилетиями, есть москвичи, из кожи вон лезу­щие, чтобы подстроиться под местное общество, есть и не прижившиеся пи­терцы. Все сказанное - лишь чтобы показать общие тенденции. А они именно такие.

В чужой монастырь со своим уставом: