Актуальные проблемы дифференциальной психофизиологии

Уже более двух с половиной тысяч лет тому назад медиками античности были сформулированы гипотезы, призванные объяс-аить индивидуальные особенности темперамента соотношением ос­новных жидких сред человеческого организма. С тех пор, особенно на протяжении последних 100 лет, было выдвинуто немало разно­образных, резко различных по научному уровню концепций, на­правленных на выявление тех глубоких природных первопричин, которые, сложным образом взаимодействуя с влиянием окружа­ющего мира, создают в конечном счете неповторимый психоло­гический облик человеческой индивидуальности. Во всех атнх по­пытках речь идет фактически об одном н том же — о выборе не­которой системы биологических понятий, которые в своей совокуп­ности могли бы быть использованы для объяснения индивидуаль­ных особенностей функционирования всех сколько-нибудь важ­ных сфер человеческой психнкн. В нашей советской психофизио­логии в качестве такой системы понятий используются представле­ния, выработанные первоначально в павловской школе и развитые некоторое время спустя применительно к человеку в ряде психо­логических коллективов—прежде всего в лабораториях Б. М.Теп-лова, В. С. Мерлина, Б. Г. Ананьева н др. Я имею в виду... кон­цепцию основных свойств нервной системы (СНС), которая при­нимает в качестве ведущей посылки положение о существовании у высокоорганизованной нервной системы ряда свойств (парамет­ров, черт, «измерений»), характеризующих динамику протекания в ней нервных процессов возбуждения и торможения и составляю­щих в своих комбинациях нейрофизиологическую основу разно­образных психологических проявлений с их индивидуальными ва­риациями.

В настоящее время есть все основания полагать, что эта концепция является наиболее продуктивной из всех предложен­ных до снх пор биологических теорий развития психологической индивидуальности. Ее очевидные преимущества вытекают из того факта, что она берет в качестве отправного момента не побоч­ные или вторичные признаки биологической организации, ка­кими являются, например, морфологические показатели, — при­знаки телесной конституции в теориях Кречмера или Шелдона, а признаки определяющей, ведущей системы человеческого орга­низма—центральной нервной системы. Признавая за морфо­логическими особенностями определенное психобиологическое значение, нужно признать тем не менее, что их роль как факторов психологической индивидуальности не может ндтн ни в какое сравнение с той ролью, которую играет центральная нервная система. Достоинства нейрофизиологической концепции

|18*

факторов индивидуально-психологических различий подтверждены всем ходом творческого развития исходных павловских идей исследователями, работающими в области изучения основных свойств нервной системы, как в сфере чисто физиологического их изучения, так и в сфере исследования их психологических про­явлений и коррелятов.

Следует полностью отдать должное научной мудрости И. П. Павлова, сумевшего уловить в хаосе индивидуальных ва­риаций поведения и рефлекторного реагирования животных влияние немногих определяющих факторов, а затем и выделить эти факторы как основные детерминанты поведенческой индиви­дуальности и как объекты экспериментального изучения. <...>

Итак, можно констатировать, что в ходе многолетней и все расширяющейся работы по изучению СНС человека получены многие важные результаты как чисто нейрофизиологического, так и психофизиологического характера. Многие из этих резуль­татов хорошо укладываются в рамки выработанных теоретиче­ских представлений, и интерпретация их не вызывает особенных затруднений. Однако некоторые из этих данных таковы, что в их свете приходится существенно пересматривать и моди­фицировать многие важные элементы и стороны всей концеп­ции свойств нервной системы. Именно такого рода данные при­несены наблюдениями, касающимися так называемых межана-лнзаторных различий по свойствам нервной системы.

Мы в нашей работе неоднократно замечали, что при сопо­ставлении сенсорных, условнорефлекторных и других показате­лей достаточно высокие степени связи (коэффициенты корреля­ции) обнаруживаются, как правило, лишь в тех случаях, когда упомянутые показатели относятся, насколько можно судить, к од­ному и тому же корковому анализатору. Если же эти показатели адресуются к разным анализаторам, коэффициенты корреляции между ними редко превышают величину 0,30 и часто бывают близ­ки к нулю. То же самое наблюдается и в тех случаях, когда мо­дально-окрашенные физиологические индикаторы сопоставляют­ся с такими характеристиками поведения, которые трудно «привязать» к какому-либо анализатору и которые носят обще­личностный характер (эмоциональность, тревога, активность и т. д.).

Причиной отсутствия корреляции или низких ее величий во всех этих случаях являются хорошо установленные в нашей ла­боратории факты, говорящие о возможности интрацеребральных различий по уровню одного и того же свойства у одного и того же субъекта и, в частности, межанализаторных различий. Испы­туемых, обладающих достаточно резко выраженными межанали­заторными различиями, в каждой представленной выборке бывает около 20—25 процентов, и именно их наличие приводит к низким значениям статистических связей при сопоставлении характерис­тик, относящихся к разным анализаторам, как, видимо, и вообще к разным церебральным структурам.

Отсюда следует, что использование методик/ обладающих мо-§ю.пьной специфичностью, для оценки свойств нервной системы не {рл'яется вполне адекватным. Эти методы, по нашим современным представлениям, измеряют то, что мы обозначаем сейчас какчасг-рые свойства нервной системы, т. е. свойства рецепторной системы грловного мозга с ее подсистемами в виде отдельных анализато­ров... Речь идет, следовательно, о разработке теории и методов из­учения не частных, но общих свойств нервной системы, являющих­ся детерминантами индивидуальных особенностей поведения в Наиболее общих его проявлениях и чертах.

t В качестве гипотезы я в 1968 г. предложил следующий црдход к решению этой задачи. Если свойства отдельных анализа­торов представляют собой частные свойства нервной системы, то В качестве общих ее свойств следует рассматривать физиологичес­кие измерения комплексов тех мозговых структур, которые не связаны прямо с переработкой сенсорных воздействий и имеют более общее значение для нервно-психической деятельности орга­низма. Каковы же эти структуры? К их числу могут быть отнесе­ны передние отделы новой коры и взаимодействующие с ними об­разования старой и древней коры, а также подкорки, в частности, ствола. Относительно структур, составляющих этот комплекс, из­вестно, что они выполняют функции регуляции и управления все­ми процессами, протекающими в живом организме, от низших биологических до самых высоких психических. Эти структуры со­ставляют субстракт таких глобальных общефизиологических и об­щеличностных функций, как мотивация, потребности и эмоции, на­правленное внимание, программирование действий и движений, интеллектуальное планирование и оценка результатов и т. д. ^Вполне естественно предположить, что свойства именно этих моз­говых структур являются истинными детерминантами индивидуаль­ных личностных особенностей в только что указанных и многих =других важнейших проявлениях психики и поэтому с полным 'вдавом могут рассматриваться как общие свойства нервной ^системы.

■ , Но прежде чем начать систематический поиск в этих струк­турах общих СНС как параметров нервной организации мозго-гвых регуляторных образований, необходимо убедиться, что для •этого есть физиологические основания в виде интраиндивиду-йльных различий между передними и задними отделами мозга по каким-то важным характеристикам мозговой ткани. Ведь если Таких различий нет, то тогда не будет смысла говорить о выделе­нии общих СНС как каких-то специальных параметров деятель­ности передних отделов мозга. Для получения исходных данных 310 этому вопросу мы прибегли к электроэнцефалографическому ?(ЭЭГ) методу, исследовав в ряде работ проблему внутрииндиви-^:дуального сходства и различия по целому ряду ЭЭГ характерис­тик. <...>

\ Дело в том, что анализ физиологического смысла показателей Стационарности в их соотношениях между собой и с другими

,ЭЭГ перемеяными открывает, как мы полагаем, возможность трак Тбвки этих показателей в терминах одного из ведущих парамет­ров нервной организации —свойства силы нервной системы.

Действительно, в характеристиках стационарности и перио­дичности ЭЭГ, по-видимому, достаточно прямо отражаются те свойства мозгового субстрата, которые определяют устойчивость н регулярность протекающих в нем процессов, в данном случае биоэлектрических. Такой подход к интерпретации этих характе­ристик сближает их сущность с содержанием двух наиболее важ­ных компонентов синдрома силы, двух видов функциональной устойчивости нервной системы: к действию истощающих н к дей­ствию побочных, отвлекающих раздражителей. Отсюда н появля­ется возможность предположить, что показатели стационарности и периодичности ЭЭГ являются показателями силы нервной сис­темы или, более точно, силы (работоспособности) тех нейронных популяций, которыми генерируется данный биоэлектрический про­цесс. <.-.>

Следует, однако, уже сейчас при разработке методов опреде­ления общих СНС предусматривать одно важное обстоятельство, связанное с функциональной неоднородностью комплекса структур, входящих в регуляторную мозговую систему. Анализ функций этих структур позволяет выделить среди них по крайней мере две исключительно важные группы мозговых образований, деятель­ность которых имеет, по-видимому, ведущее значение для детер­минации индивидуально-психологических различий в области та­кой личностной категории, как темперамент. Темперамент есть важный домеи личностной организации, характеризующий индиви­дуальное поведение с его динамической стороны. В самом пер­вом приближении мы выделяем в структуре темперамента два главнейших, и по нашим представлениям, ортогональных пара­метра: общую активность и эмоциональность.

Понятием общей активности объединяется группа личностных качеств, обусловливающих внутреннюю потребность, тенденцию индивида к эффективному освоению внешней действительности, вообще к самовыражению относительно внешнего мира. Такая по­требность может реализоваться либо в умственном, либо в двига­тельном (в том числе речедвигательном), либо в социальном (об­щение) плане, и в соответствии с этим могут быть выделены не­сколько видов общей активности. Что касается эмоциональности, то это фактически целый конгломерат качеств, описывающих ди­намику возникновения, протекания и прекращения различных эмоциональных состояний.

Вероятно... динамические особенности поведения индивида мо­гут быть почти во всех случаях описаны достаточно полно ссыл­ками на место, занимаемое субъектом в континуумах упомянутых двух измерений темперамента. Есть много оснований думать, что первое из этих измерений, а именно общая активность, имеет в качестве мозгового субстрата группу корковых н подкорковых образований, составляющих в совокупности комплекс, который

иожно было бы обозначить как «лобио-ретикуляриый». В этот

комплекс входят, следовательно, структуры фронтальной коры вместе с ретикулярной, формацией среднего мозга и, возможно, векоторыми иными подкорковыми образованиями. Можно думать, что от некоторого среднего уровня возбуждения, циркулирующего во внутренних кольцеобразных коммуникациях этого лобио-рети-кулярного комплекса, зависит уровень психической активности ин­дивида, определяющей энергию, темп, объем и разнообразие его Поступков и действий. В рамках указанного взаимодействия ре­тикулярная формация является, по-видимому, генератором, перво­начальным продуцентом возбуждения, а лобная кора — модуля­тором, способным с помощью системы обратных связей как уме­рять, так и стимулировать исходную активность ретикулярных Структур. Что касается второго измерения темперамента—эмо­циональности, то этому измерению, по-видимому, физиологически релевантна мозговая система, включающая структуры лимбичес-кого мозга как первичного генератора эмоциональных пережива­ний и — снова — лобной коры как их модулятора. Существует не­мало данных, указывающих на то, что структуры лимбического мозга образуют тесное единство с образованием лобной коры, в частности медио-базальных и орбитальных ее отделов. Уровень возбуждения, формирующегося в результате взаимодействия структур этого «лобно-лимбического» комплекса и циркулирую­щего, как и в первом случае, в системах замкнутых кольцевых внутренних связей, определяет уровень эмоциональности инди­вида как способности к эмоциональному переживанию (конечно, Ь учетом модальности этого переживания).

Таким образом, можно говорить о существовании в переднем Тйозгу двух (несомненно, взаимодействующих) церебральных Систем, представляющих собой нейрофизиологическую базу двух ведущих, основных измерений темперамента <...>

Таким образом, уже при настоящем уровне наших знаний об Ьрганизации мозговой деятельности следует, видимо, согласиться *6 тем, что отдельные комплексы мозговых структур (морфофунк-*Циональные мозговые системы), как правило, организованные по вертикальному принципу (Б. Г. Ананьев), играют каждый свою Особую роль в определении различных характеристик психики и поведения и что именно свойствами (и комбинациями свойств) морфофункциоиальных мозговых систем определяются индивиду­альные особенности этих характеристик. В качестве таких систем пока мы выделяем мозговые анализаторы, а кроме анализаторов, две мозговые системы, ростральные отделы которых локализуются в антицентральной, или лобной, коре: лобно-ретикулярная н лоб-ио-лимбическая. Внутренняя динамика нервных процессов в каж­дой из этих морфофункциоиальных мозговых систем определяется, видимо, одним и тем же набором свойств (возможно, например, силой, динамичностью, лабильностью и т. д.), но количественные , Значения одного и того же свойства в разных системах, по-ви-;Димому, могут быть различными, что и создает проблему раз-

дельной оценки нейродинамических параметров в различных отде­лах мозга.

Разумеется, подымая вопрос о дифференцированном подходе к измерению свойств различных мозговых систем, мы отдаем себе ясный отчет, что ни одна из этих систем не существует и не может существовать и функционировать в анатомической или функцио­нальной изоляции от других мозговых систем или отдельных вхо­дящих в их состав структур. Тесное взаимодействие мозговых об­разований обеспечивает целостность работы мозга и самую воз­можность его деятельности в качестве регулятора целенаправлен­ного поведения (П. К. Анохин). Однако функциональная специ­фичность внутримозговых сиетем представляется ныне достаточ­но очевидным фактом, и с ним нельзя не считаться, предпринимая попытки изучения биологических основ индивидуально-психологи­ческих различий. Вот почему мы ставим сейчас вопрос о структур­но-системном подходе к анализу нейрофизиологических факто­ров человеческого поведения.

Вопросы психологии, 1971, № 6, с. 13—14, 19—25.

И. П. Павлов